Про Никиту, Ромку и девочку Машу

Алекс Шуваевский
     Хоть и летними только, но все же крепкими друзьями были в детстве наш Никита и соседский Ромка.
     Приезжал Ромка с родителями на дачу в конце мая, а уезжал, как правило, в середине сентября.
     Между отъездами и приездами его Никита скучал очень. Ведь жил он круглый год на даче только в окружении двух бабушек и дедушки. Родители приезжали редко. А детей его возраста в зимний период и вовсе не было.
     Но, уж, зато, когда появлялся Роман, не отходил от него Никита ни на шаг.
     Родившийся на год раньше Никиты был Роман серьезен не по годам и умилял наших бабушек хорошим аппетитом, вследствие чего был плотен телом и розовощек. Он постоянно что-то выдумывал, рассуждал вслух о материях серьезных и уже в шестилетнем возрасте уверял всех, что будет банкиром, когда вырастет. И в это верилось.
     Ребята ходили попеременно друг к другу в гости, часами, не отвлекая взрослых, играли в свои игрушки, вместе обедали. В такие минуты Роман, никогда не страдающий отсутствием желания поесть, должен был и являлся ярким примером для нашего Никиты, кормление которого было пыткой для окружающих.
     Всегда ребята на виду были. Невысокий забор разделял наш участок и участок Ромкиных родителей. А на соседнем,по другую сторону забора, жила девочка Маша. Она была на полгода старше Ромки.
     И было ей тогда шесть с половиной лет.
     Мария ребятам нравилась. Это было видно по тому, какое внимание оказывалось ей, когда появлялась она в поле их зрения. Время от времени они незаметно бросали в ее сторону подобранные с земли невызревшие еще яблоки, выкрикивали, спрятавшись за забором, всякие, казавшиеся им смешными, глупости, внимательно следили за ее передвижением по участку.
     Мария переносила все это стоически, яблоки в ответ не бросала, слов обидных не кричала и делала вид, что вовсе не замечает этих двух малолетних нахалов.
     Нам было весело наблюдать за всем этим со стороны. И одним таким наблюдением хочу сейчас поделиться.
     В тот солнечный летний день играли ребята у нас во дворе. Как всегда, неслышно и неторопливо катали по участку свои машины – перевозили с места на место песок и куски дорожного гравия. И тут замечена была ими Мария, которая вынесла из своего дома маленький ярко-желтый пластмассовый тазик, налила в него воду и стала стирать в нем что-то.
     Моментально заброшены были машинки. Оба прильнули к щели заборной и сначала молча наблюдали за Марией, а потом стали отпускать в ее сторону всякие шуточки, сопровождаемые громким смехом.
     Маша их заметила , но стараясь не показывать этого,  продолжала сосредоточенно полоскаться в своем тазу, не обращая внимания на их реплики и обидный смех.
     Наконец, все это ей надоело и схватив свой тазик, она поспешно ретировалась в глубину участка.
     Но ребята уже поймали кураж и останавливаться не собирались. Немного поразмыслив они вытащили из-за сарая старую деревянную лестницу, с большим трудом подтащили ее волоком к забору и, тяжело отдуваясь, подняли, уперев верхний ее конец в стенку соседского туалета.
     Стало понятно, что они надумали перебраться на его крышу, откуда весь участок был, как на ладони.
     Первым полез Никита.   
     Приготовления эти Мария слышала. Было видно, как она прислушивалась и крутила головой, когда, пыхтя, тащили они лестницу, и потом, когда ставили ее к забору. Увидев появившееся лицо Никиты, она улыбнулась счастливо, но тут же улыбку убрала и стала поспешно собирать вещи, всем своим видом показывая, что собирается уходить.
     - Давай, поднимайся скорее – скомандовал Никита Ромке – поднимайся же
     - Да, не могу я – сказал Ромка – не могу
     - Почему не можешь? - удивился Никита
     - Не могу, потому..., потому..., потому, что толстый я - обреченно выдохнул Роман
     Видно было, что Никиту подобный ответ слегка озадачил. Но только слегка. И не надолго.  Потому, что в следующую секунду, практически без паузы, неожиданно переходя  на крик, он выпалил:
     – А мне плевать, толстый ты или худой, давай, поднимайся скорее. Девчо-о-о-нка ухо-о-о-дит!
     И столько страсти и отчаянья было в этом крике, что мы не выдержали и дружно рассмеялись.
     И теперь иногда, когда замешкается кто с чем-нибудь в нашей семье, напоминаем мы ему хохоча:
     - Давай, давай скорее, девчонка, то, уходит!