- Ты какой-то не такой, отец! - Ренеа поправила новые очки на носу, подозрительно присматриваясь. - Что-то случилось?
Разве можно обмануть внимательную старушку, знающую меня, как облупленного? Разве спрячешь поселившийся в сердце свет?! Я схватил её в объятия и закружил.
- Матерь Божья, Пресвятая Богородица, да поставь же меня на место, сумасшедший мальчишка! - она засмеялась.
- Ренеа, если бы ты знала, как я тебя люблю! Как люблю твоё вечное ворчание, этот дом и этот приход, и весь мир!
- Ой, да тут, кажется, дело почище сумасшествия! - Ренеа прикрыла рот ладонью, вглядываясь в мои глаза. - Влюбился, горемычный!..
- Да! Я люблю тебя! Ты - моя родная! - я рассмеялся, мне хотелось летать, танцевать и кружиться, если бы кто-то увидел таким своего священника, точно бы не поверил глазам своим.
Откуда взялось столько энергии? И что с нею делать? Всё клокочет внутри, проснувшийся вулкан готовится к извержению, ещё держится, но понимает, не удержать эту силу в груди... Поймал себя на том, что напеваю какую-то церковную мелодию. Надо сесть и написать обо всём! Обо всём, с самого начала, чтобы мысли улеглись "по полочкам", чтобы найти... нет, не лекарство, слишком дорога мне эта "болезнь", нужно найти способ, чтобы держаться, не показывать виду... Она была сегодня на службе, хвала Небесам! Я причастил её вот этими самыми руками. Ангел спустился ко мне на грешную землю, чтобы сделать счастливым!
Взял перо и чистую тетрадь. Руки дрожат от волнения... Что происходит со мною? Мальчишка! Да, именно так назвала меня Ренеа, она не права, такого волнения я не испытывал, будучи даже мальчишкой. Да что со мной?! Где моё хвалёное равновесие, которому я учился столько долгих лет? Всю свою жизнь я искал гармонию и почти обрёл, но ось земная сместилась, и всё на моей планете полетело в тартарары. Ну и пусть летит, пусть этот мир перевернётся, ОНА здесь! Совсем рядом, в этом городе, стоит только выйти из дома... Адрес, где ж её адрес? Она написала его на бланке, заполняя прошение... Где он?! Бумаги падают на пол, ну и пусть, потом подниму. Вот она, вот эта драгоценная бумага. Читаю: "улица Республики, дом 12" На ходу надеваю плащ, обуваюсь и выхожу на улицу. Следом выбегает Ренеа.
- Отец, куда ж ты собрался?
- Мне нужно идти, Ренеа, не беспокойся, я скоро вернусь!
Старушка растерянно разводит руками. "Прости, дорогая, если я останусь в доме, то точно взорвусь!" Ноги сами несут меня через центр города в обетованный край, где живёт она, мне нужно, просто необходимо дышать с ней одним воздухом. Только увижу её ещё раз, и всё! Господи, ещё только один разочек! А потом я сумею обуздать свои чувства, не этому ли нас так долго учили в семинарии...
Сердце стучит так взволнованно, так трепетно, словно птица, попавшая в силки, и это новое бытие завораживает. Я с упоением прислушиваюсь к себе и понимаю, что душа поёт! Солнце так ярко светит, и всё вокруг наполнено любовью. Это неповторимое ощущение распространяется повсюду: даже мрачные лица прохожих кажутся светлее, и лошадь, спешащая куда-то, цокает копытами бодрее обычного, и кучер насвистывает ей в такт радостную мелодию...
Свет, его не спрячешь, он пробивается из груди, льётся из глаз, бежит по венам... И всё только потому, что в этом городе появилась ОНА. Вот этот дом, а рядом булочная и газетная лавка. Наверное, она заходит сюда время от времени... и я зайду, отдышусь.
- Мсьё кюре, чем обязаны? Что-то желаете приобрести?
- Сегодняшнюю "Лё Телеграмм", пожалуйста.
Я рассчитался и, поблагодарив продавца, вышел на улицу. Чувство такое, что все видят произошедшие со мной перемены и догадываются о поселившейся в сердце любви...
"Сумасшедший, что скажешь ты ей? Чем объяснишь свой визит?"
"Скажу, что проходил мимо и решил навестить..."
"Зачем тебе эта газета? Если дома лежит точно такая же?"
"И вправду, зачем? Может быть, нужно занять чем-то руки, чтобы не видно было, сколь взволнован я?"
"Остановись! Не ходи дальше. Не тереби себе душу!"
"Прости, не могу, я должен её увидеть! О, Боже, а вот и она сама, выходит из дома с сынишкой, открывает кружевной зонтик, прячась от солнца."
- Святой отец?! Какая неожиданная встреча!
- Да... я здесь... - мну в руках газету, теряюсь в словах, тону в её чистом и внимательном взгляде, захлёбываюсь от радости и погибаю.
- А мы вот с Генри вышли на прогулку. Мы здесь живём...
Она видит, что я потерялся, замечает предательски дрожащие руки, какой стыд, я покрылся испаренной.
- Прекрасный нынче выдался день.
- Да, такая изумительная погода!
- Грех сидеть дома, когда прекратились дожди. Здесь всегда так влажно?
- О, да... Бретань-матушка не балует нас долго солнцем.
Генри вырывает из её ладони руку и бежит за приглянувшейся ему бабочкой.
Сердце колокольным звоном бьётся в груди. "Ещё мгновение, Господи! Ещё одно мгновение, я не могу вернуться из омута этих глаз."
- Я хотела спросить у Вас про исповедь, отец.
- Каждый день, до начала богослужения, я прихожу на час раньше, чтобы принять исповедь у всех желающих.
- Спасибо, я запомню. Знаете, я никогда раньше не была особенно набожной, но теперь нуждаюсь в вере. Нам так трудно с Генри привыкнуть к новому дому, так тяжело осознать всё случившееся.
Нежный голос проникает в меня, я готов слушать её бесконечно. Родинка возле губ еле заметна, так хочется к ней прикоснуться губами, ощутить нежный шёлк этой матовой кожи... "Прости меня, Боже! О чём я только думаю?!"
- Мне и поговорить-то здесь особенно не с кем, хорошо, что Вы владеете французским... Этот бретонский ужасен, я ничегошеньки не понимаю! Язык дикарей!
- Что Вы, Мирабель, бретонский очень красив и мелодичен, нужно сводить Вас на фест-ноз* послушать музыку, посмотреть на местные танцы.
Она улыбнулась.
- Как можно овладеть их речью? Она даже не из латинской группы!..
- Вы правы, он относится к кельтской ветви индоевропейских языков: весьма близкий к валлийскому, корнскому, родственный галльскому и делится на четыре основных диалекта; местный, к примеру, называют леонским. Мне понадобилось несколько лет усердного старания, чтобы начать разбираться в этом. Знаете, а ведь раньше существовала богатейшая бретонская литература, которая, к сожалению, сошла на нет после того, как страна потеряла свою независимость и стала частью Франции. С тех пор её всячески пытаются искоренить. А я вот, напротив, считаю это большой ошибкой: мы теряем целый пласт культурного наследия!
Она завороженно слушала меня, всё больше удивляясь.
- Каким же ветром Вас занесло сюда, отче?
- Мама, мама, смотри! - Генри подбежал к ней и, раскрыв ладонь, показал свою добычу.
- Что же ты наделал, сын, бабочка теперь не сможет летать, ты повредил ей крылышки! Теперь несчастное существо погибнет.
Я подтвердил, кивнув головой. На глазах у мальчика появились слёзы.
- Может быть, я буду за ней ухаживать, и она поправится?
- Мы не умеем ухаживать за насекомыми, сынок. Давай лучше её отпустим на травку, может быть, здесь она найдёт что-то для своего пропитания. Отпусти её, вот так... аккуратнее, видишь, какое это хрупкое создание.
Бабочка вцепилась лапками в ромашку, пытаясь расправить свои пострадавшие крылышки. Эта трогательная картина отвлекла меня от своих треволнений и помогла немного успокоиться.
- Простите, отец, мы перебили Вас.
- Вовсе нет. Могу я попросить, называйте меня просто - Эдуард.
- Да... хорошо, с удовольствием, - она поправила шляпку и выбившийся из-под неё завиток завела за ухо, - Вы так и не ответили, Эдуард, что заставило Вас приехать в эти края?
- Не знаю. Судьба, наверное. Желание изменить привычный образ жизни, познание чего-то нового... Суровый край диких пиратов, морских штормов и дождей!..
- О, так Вы романтик! Как же приятно поговорить с таким интересным человеком, - она заглянула мне в глаза из-под густых ресниц.
Нет сил устоять, я бы всё отдал за эту женщину.
- Может присядем, а то мы так и стоим посреди двора. Видите, у нас есть небольшая беседка, и там я могу наконец-то избавиться от зонтика.
- Боитесь солнца?
- Парижская дань моде, к тому же, у меня от рождения бледная кожа и я рискую покрыться веснушками, - улыбка озарила её печальные черты.
Мы присели на лавочку в тени деревянной беседки. Мальчик придумал себе новое занятие - в щебне отыскивал какие-то интересные для себя камушки.
- И давно Вы здесь живёте?
- Да уже почти десять лет.
- А родом Вы откуда?
- Приморские Альпы... Гатьер.
- Никогда не бывала там.
- А в Ницце бывали?
- Да, конечно.
- Так это совсем рядом.
- Как же Вас угораздило поменять южный рай на северное болото? Не понимаю. Ни за что не осталась бы здесь жить, если бы не нужда, - она тяжело вздохнула, - мой покойный супруг оставил мне "богатое" наследство. Всё имущество в Париже опечатали за долги. Остался только этот дом, и то, я вынуждена сдавать комнаты, оставив себе лишь небольшой уголок. Это ужасно.
- Мы вообще не имеем ничего своего, живём там, куда посылает начальство, и служим...
- А родители у вас есть?
Я кивнул с неохотой.
- Расскажите лучше о себе, Мирабель! У Вас такое красивое имя...
- Благодарю, - она засмущалась, - мои родители умерли, когда я была ещё ребёнком. Приходилось как-то выживать. Хорошо, что добрые люди помогли, не дали пропасть. За их сына, в благодарность, я и вышла замуж.
Опустив голову, я с трудом сдерживал нахлынувшие эмоции. Пути Господни неисповедимы... Порою жизнь вынуждает нас поступать так, а не иначе.
*Фест-ноз в переводе с бретонского - ночной праздник.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/26/892