Нежным снежным днем я повела внука-первоклассника на прививку. Не в поликлинику. В знойный аквапарк «Лимпопо», чтобы Степа научился скатываться с горок и не боялся уходить под воду. Ему нужна была прививка от страха, сказал его отец, мой сын Никита.
– В каникулы они идут туда всем классом. А Степка в аквапарке давно не был, когда-то только с горок для детсадовцев катался. Нырять боится. Нужно устроить ему что-то вроде генеральной репетиции. Или инициации. Помнишь, у Хемингуэя есть рассказ, ну, где герой охотится на льва?
– «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера».
Я-то, разумеется, помнила. Меня порадовало, что и сын мой помнит.
– Да сходим, не вопрос.
На самом деле мне не хотелось в аквапарк. Я там бывала пару раз – сначала тело радуется, освобождаясь от одежды и погружаясь в воду, но вскоре начинает ощущать обман – выложенная плиткой емкость, какой бы ни была огромной, не заменит природный водоем с живым, пусть даже топким дном.
Но делать нечего. Нашему Степке – худенькому мальчику в очках, который уже обыгрывает папу в шахматы и ходит в музыкальную школу, нужно учиться быть таким, как все. Или казаться. Утратить свою самость ему точно не грозит. Зато у него есть все предпосылки стать белой вороной. Не хочется, чтобы его дразнили «Степа-недотепа».
На входе нас окольцевали – надели на руки браслеты, фиксирующие время пребывания в тропическом раю. Мы переоделись каждый в своей кабинке и для начала спустились к так называемой реке. Следуя кафельному руслу, она омывала огромное помещение по кругу. Или обвивала его, как толстая зеленоватая змея, ловящая свой хвост.
По реке плыли «бублики», пустые и с пассажирами. Мы тоже сделали круг.
Степка спросил:
– Буля, – это мое домашнее имя, сокращенное «бабуля», – а почему аквапарк так называется?
– Потому что вода на латыни – «аква».
Хотя в воде ли мы плескались, еще большой вопрос. У нее было мало общего с живой стихией, которую римляне назвали «аквой». Она ничем не пахла, даже хлоркой. Может, это и правда не вода, а какая-то синтезированная искусственным путем жидкость, напоминающая по виду воду.
Мы плыли по течению, вокруг змеилась музыка, едкая вездесущая попса, а вверх, к стеклянной крыше уходили мясистые лианы из разноцветных труб. Эти переплетения напоминали внутренности гигантского животного, в извилинах которых ловили кайф любители острых ощущений.
Однако нас интересовали лишь горки для младших школьников размером с обычную дворовую, откуда Степка скатывается на ледянке.
– Ну, Степан, дерзай, – сказала я у лесенки. – Я жду тебя внизу.
Веер эмоций на сосредоточенной мордашке: хочется – но страшно – а трусить стыдно – поэтому придется покориться судьбе – но только не сейчас – когда-нибудь потом.
– Не, Буля. Пойдем сначала в тот бассейн, где катаются на волнах.
– Вот съедешь, и пойдем.
Он медленно поднимается по лесенке. Замирает, оборачивается. Но я не даю Степану спуску, мысленно преграждая ему путь назад.
Взобрался, наконец, переждал очередь из сверстников – они сливались вниз без всякой рефлексии, как мальки по перекату. И снова замер.
– Ну же, давай.
Степка присел, его мгновенно смыло, и вот он уже ухнул в воду в двух метрах от меня.
Вынырнул:
– У, круто!
Степан скатился с горки еще несколько раз, самозабвенно поплескался в голубом бассейне, где, следуя компьютерной программе, через равные промежутки времени начиналось волнение, проплыл в прозрачном пластиковом шаре над водой. В общем, получил все удовольствия сполна, включая куль попкорна и желтый лимонад. Он медленно тянул его из трубочки под пластиковой пальмой, с которой свисали муляжи кокосов. Потом отдал мне свой стакан:
– Хочешь попробовать, Буля?
Я допивала сладкую неоновую жидкость и глядела вниз, где по реке сплавлялись отдыхающие. По дну ее вилась огромная зеленая змея с серым чешуйчатым узором. Я дрогнула и отвела взгляд. Потом решилась посмотреть снова. Змея исчезла, но перед глазами расплывались желто-зеленые круги. Видимо, жара и влажность сделали свое дело.
А Степка снова потащил меня на горки. Он не на шутку расхрабрился, ему хотелось повторять свои подвиги снова и снова. Я охлаждалась в бассейне рядом, не упуская его из виду и с опаской поглядывая по сторонам – вдруг с труб-лиан свисают воображаемые твари.
Змей не было нигде. Только вилась повсюду музыка кольцами удушливого дыма, вытесняющего кислород.
Вот Степа, наконец, решился съехать по трубе – по детской синей, самой безопасной. Пока он дожидался своей очереди на спуск, я снизу попыталась заглянуть в ее просвет. Но только приблизила лицо к устью – оттуда высунулось черное раздвоенное жало и тотчас же ушло обратно.
Я вскрикнула. Труба ехидно завибрировала, мой Степка вылетел из ее разинутой пасти, плюхнулся в воду и вынырнул, как поплавок, – рот до ушей.
– Хочу еще!
Я взбунтовалась:
– Нет, хватит, все!
– Тогда в бассейн!
Мы напоследок покатались на компьютерных волнах. Как вы уже догадываетесь, в струйках водопада над бассейном вились опасные серебряные змейки.
Меня одолевал безумный страх – вдруг Степку тяпнула змея, а он в воде не ощутил укуса. В мужскую душевую я пойти с ним не могла, и в женскую с собой взять тоже. Но в кабинку для переодевания все же заглянула под благовидным предлогом – проверить, хорошо ли он смыл пену. Степа особо не стеснялся, стоял передо мной голенький, пока я осматривала его с головы до ног. Доктор сказал бы: кожные покровы чистые. Никаких следов.
Обсохнув, мы вышли, наконец, на воздух. Машину сильно занесло, и нам пришлось в две щетки отчищать ее от снега. Я отвезла Степку домой, передала с рук на руки его маме и еле докатилась восвояси. Выбралась из-за руля, шатаясь. Наверное, охранник на стоянке подумал, что я езжу пьяная.
Дома меня хватило лишь на то, чтобы сунуть рыбу в духовку – надо же мужу чем-то ужинать. И рухнула без сил. Откручивалась голова, и сердце екало со спины. Как будто бы туда воткнули спицу. Две тонких спицы.
Назавтра Степка в школу не пошел: прорвало трубы, и занятия отменили. Я позвонила ему утром, он не ответил ни на домашний, ни на сотовый. Я быстро собралась, села в машину, и через семь минут была у них под дверью. Еще десяток колких ледяных секунд – выхватить ключ из сумки, ткнуть в замок и в шубе, скинув сапоги, ринуться в детскую, к кровати.
Окно было зашторено, но сквозь неплотную ткань проникало достаточно света, чтобы увидеть, что Степка мирно спит.
Я погладила его по волосам. Он что-то пробормотал сквозь сон. Но я не удовлетворилась этим.
Спросила громко:
– Степ, ты спишь?
– Ага.
Он отвечал, не открывая глаз, только подрагивая ресницами.
– У тебя ничего не болит?
– Нет, Буля, нет. Я сплю!
И я оставила ребенка в покое. Тихо закрыла дверь и стала ждать, пока он выспится, чтобы пойти с ним на каток или просто погулять.
Все вроде обошлось. Но в аквапарк мы больше ни ногой. Там водятся невидимые водяные змеи.
Вечером, раздевшись, я встала перед зеркалом. Ради тщеславного удовольствия – в очередной раз убедиться, что сохранила стройность. Вид спереди меня устроил, я обернулась, чтобы глянуть со спины.
Два крохотных отверстия чернели слева под лопаткой. Но стоило мне их заметить, как они мгновенно затянулись.