Канкан в одиночку

- Вечером всем быть на корпоративной вечеринке! - телефонограмму с  не терпящим возражения содержанием  Андрей Юрьевич получил утром.

- Быть или не быть? - целый день раздумывал он.

Но, прокрутив в мясорубке мозга плюсы и минусы, решил:

- Быть!

Быть - это слиться с коллективом, осознать своё положение в системе лидерства, увидеть уровень общей культуры, сблизиться с коллегами, облегчить общение, поставить общие цели и  наметить пути их достижения.

Быть - это пережить, как  минимум, шесть часов непрерывного кошмара. Есть не в меру, без меры пить и танцевать, скрывая постоянную боль в суставах. Говорить комплименты женщинам, улыбаться плоским шуткам хозяина. Потерять слух от гремящей музыки, напоминающей камнепад в горах. Напиться, отдать своё бренное тело личному шофёру и, наконец,  раствориться в спасительном сне.

Как бы Андрей Юрьевич не сопротивлялся, но вопросы дела и призвания поставил впереди других ценностей, правда, некрасивых и  не совсем гармоничных.

Подъезжая к офису ассоциации, он попросил шофёра притормозить у  Доски Почёта, где в течение нескольких лет с портрета улыбался людям. Андрей Юрьевич когда-то жил в стране  Грамот, Дипломов, не дающих человеку никаких преимуществ. Но  реанимировать то, что не вписывается в нынешнюю жизнь,  считал плохим тоном. Однако предлагали, вручали  - не отказывался. Слаб человек. Хочется заслуженной благодарности. Он знал свою должность - директор, а вот запомнить названия подразделения мощной ассоциации не получалось. Хозяин, уходя от налогов, то и дело их менял.

Несколько шагов до крыльца по застенчивой берёзовой аллее.  Кроны деревьев, как будто стыдясь, не соприкасаются друг с другом, обтекая собственные стволы. Или таким образом они борются с вредителями или это генетический сбой? Ответ Андрей Юрьевич не знал, но намёк природы понял:   рассчитывать на единение душ, создание новых контактов ему не  стоит.

В зале гремела музыка, и надрывалась лохматая  заезжая звезда. Ба! Знакомые все лица!  Началась привычная инвентаризация. Встречали по одёжке,  не сразу понимая, кто есть кто, но оценку давали.

Хозяин!  Волосатая грудь, выглядывающая из-под расстегнутой  белой рубашки, сильные руки, смуглое тело, лёгкая щетина на грустном,  с маской снисходительности лице. Смесь мачо и бассет-хаунда. Сочетание агрессивной прямолинейности и сексуальности мачо с  неутомимостью, выносливостью, настойчивостью и тонким чутьём собаки, которая охотится по-своему, идёт по следу индивидуально, а не топчется  в стае.

Анна Петровна! Главный зоотехник.  Красный цвет её волос виден на берегах Невы, а голубые тени  век ползут к вискам.

Анжелика Серафимовна! Главный ветврач. Дикая смесь брюк, громадных туфель с жуткой пряжкой со стразами и мультяшной  маечки в облипку.

Римма Алексеевна!  Директор птицефабрики. Дамочка, которой кажется, что ей шестнадцать. Объёмные телеса затянуты в разноцветные лосины, майка цвета «вырви глаз» в рюшах и блёстках, на сумке отпечатки  ярко накрашенных губ.

Зоя Арнольдовна! Старший менеджер. Волосы, пережжённые перекисью, расплескались по плечам, приклеенные ресницы, брови, как у лица кавказской национальности.
 
Алина Степановна  и Вера Фёдоровна, торговые работники, как всегда, вместе, потому что даже корова заводит в стаде лучшую подружку и с ней пасётся на лугу.

Андрей Юрьевич согрешил, подслушав разговор милых дам:

- Алина, а ты знаешь, что утиные губы окончательно вышли из моды? Новое веяние - «рыбий зевок», когда рот чуть-чуть полуоткрыт…

- Как здорово! Тогда женщина будет похожа на дочь морского царя из советского мультфильма.

 Мария Ивановна, директор комбикормового завода, приехавшая издалека, как одинокая засохшая ветка на зелёном дереве, чувствовала себя неуютно и неприкаянно.

 Андрей Юрьевич, почувствовав родственную душу, хотел залить её мёдом:

- Мария Ивановна, геометрия Ваших браслетов, их яркие звенья красиво оттеняют тонкие запястья… - торжественно начал он, но, сражённый наповал сердитым взглядом женщины,  закончить речь не успел.

Как часто,  одежда женщин, пока они не заговорят, сообщает о вкусе, в меньшей мере  о семейном положении и вводит в заблуждение насчёт интеллекта и  профессии.

Мужчины! Их большинство, но с ними проще! Они давно призваны хозяином  к порядку. Как-то он отправил их менять разноцветные, как флаги разных стран, рубашки на белые с галстуками, обещая за неисполнение приказа «наградить». Многие, не мудрствуя лукаво,  срочно поменяли их в близлежащем магазине и  с тех пор чётко следовали   требованиям.

Стерев с лица маску снисходительности и заменив её маской презрения, прервав пение поп-звезды, хозяин зарычал  в микрофон:

-  Женщины, ну и вырядились вы…  Как проститутки! Неужели денег, что у меня воруете,  не хватает на приличную одежду? Воруйте больше, но чтобы в таком виде перед моими глазами впредь не появлялись! Что делать?  - он, видимо, решил несколько смягчить высказывание. - Любые отношения - это бизнес и дрессура. Не все мои слова, видимо,  проникают в ваши дурные головы. Я всё сказал! - подвёл он черту. - За столы! В ходе вечера вас ожидает сюрприз!


- Кажется, один сюрприз  только что был… - подумал Андрей Юрьевич.
 
Тосты следовали один за другим. Столы ломились от закусок, спиртное выплёскивалось из рюмок в бездонные рты. Хозяин успевал везде. Он делал замечания и тут же  покровительственно трепал обиженного по плечу, хвалил, ругал, обнимал…


- Танцевать! - наконец, как приказ по армии, в полную мощь прозвучал его голос. - Не забывайте, что  впереди вас ожидает сюрприз!

Заволновались, зашептались, побаиваясь  загадочного сюрприза. Хозяин непредсказуем. Он мог придумать всё, что угодно. В глазах людей потухли весёлые искорки,  растянутые в улыбках губы вытянулись в линии,  лица окаменели. Через лоб Андрея Юрьевича пролегла глубокая складка,  и ещё одна нашла место в пространстве между бровями.

 Снова посыпался музыкальный камнепад. Роняя стулья и тарелки, гостей вытаскивали из-за столов и заставляли танцевать. Андрея Юрьевича танец   утомил быстро.  Он почти на цыпочках прокрался в дальний угол и присел за  столом, уронив голову на руки.

- Андрей, посмотри на хозяина внимательнее, - откуда-то из небытия раздался голос матери.

  Андрей Юрьевич посмотрел в его сторону и увидел карася, большого упитанного, замороженного,  с немигающими глазами навыкате. Его рот судорожно открывался, выхватывая из общей массы воздуха пузырьки кислорода, лишая других возможности полноценно дышать. Застывшие губы его смыкались неплотно и, разнузданные, не подкреплённые фактами фразы стекали вниз мутной липкой массой. Карась уверен в себе. Чешуя плотно прилегает к рыбьей душонке.

Андрей Юрьевич взял карася за жабры, вспорол ножом слегка оттаявшее брюхо, но   в глазах матери увидел осуждение. Кирпичом по голове ударила совесть. Он положил распотрошённую жертву в таз,  глубоко сожалея   о содеянном. А карась, окончательно оттаяв, стал выгибаться  и бить хвостом так, что вода залила  всё вокруг. Андрею  Юрьевичу  удалось, собрав волю в кулак,  положить карася на раскалённую сковородку. Тот продолжал бить хвостом, разбрызгивая  кипящее масло. «Так в аду черти жарят великих грешников», - подумал Андрей.
 
- Танцевать всем! - всё тот же приказ вернул Андрея Юрьевича в реальность.

- Мне шестьдесят! Своё я оттанцевал! - пытался сопротивляться он, но возражения не принимались.

Женщины давно потеряли товарный вид. Лица приобрели медно-красный оттенок, тушь разъедала глаза, мокрые волосы свисали клоками, как вата с новогодней ёлки. Наконец гонка кончилась, начались аттракционы.  Андрей Юрьевич был сыт развлечениями по горло. В таких ситуациях он не пользовался умом,  берёг:  замолкал, уходил в себя и наблюдал за тем, что происходит,  со своей колокольни.

- Канкан! Канкан! -  хозяину не нужен микрофон, его слушали и слышали все.

- Капкан? Почему капкан? - в страхе переспросила Алина Степановна Веру Фёдоровну. - А мы - мыши?

 Ответ она не получила, потому что на сцене появились, как вишенки на торте, девушки. В течение нескольких минут, всё выше и выше поднимая  ножки в чёрных чулках и красных подвязках, они держали в напряжении возбуждённых зрителей. Обычные девушки превратились в сенсацию. Они выбрасывали руки, ноги, тянули головы, показывали акробатические трюки, поднимали пышные юбки, демонстрируя нижнее бельё. В финале одна за другой танцовщицы упали на шпагат. Музыка смолкла и тут же загремела вновь. На её новой волне девушки бросились в зал и мгновенно оказались на коленях мужчин. Кто-то смущался, кто-то радовался, кто-то негодовал… Чаровницы тянули мужчин на сцену, предлагая слиться в экстазе общего танца. Но никто не поддался соблазну.

 Андрей Юрьевич, как хлебные крошки со стола, смахнул с колен прильнувшую к нему всем телом барышню:

- В кордебалете не участвую. Канкан  танцую только в одиночку!   

И было в этом отказе всё: и желание вернуться к истокам русской культуры, и протест против пошлости и  навязывания чуждых вкусов, интересов, стандартов, унижения человеческого достоинства…

  Музыка Оффенбаха  снова взметнулась под своды зала.  К девушкам на сцене присоединился только хозяин. Он тоже задирал ноги, часто не попадая в такт, визжал, кричал, распаляясь всё больше и больше, и ощущал  себя и танцовщиц  единым,  неделимым организмом в   угаре  необузданной   страсти.

Зал аплодировал...