Глава 28
- Вы что-то знаете… э… мистер… помимо…
- Зовите меня Уолти! – с досадой воскликнул тёмный лорд. – Да, я знаю больше, чем остальные. Но меня совершенно не интересуют ваши ананасы Фаберже. Меня, как патриота, интересует ваша разборка с этим русским. Вернее, положительный для вас результат разборки. Поэтому слушайте…
Троица убралась под Гремучую Иву, откуда стража внутреннего порядка Хогвартса недавно уволокла пьяного лесничего Хагрида, и Волан-де-Морт рассказал всё, что он знал о Филе Бесфамильном. Он обратил особое внимание братьев на тот факт, что в списке вещей, украденных Филом, значилась волшебная клизма. А также познакомил братьев с некоторыми данными из российской неофициальной криминальной хроники. Для этого бывший тёмный лорд материализовал несколько распечаток интернет-публикаций российских изданий и показал их братьям. Дадли отслоил от небольшой бумажной стопки свою копию, и они с Гарри на ненадолго зависли, изучая материал. Волан-де-Морт вернул братьям часть их волшебных способностей, и время изучения известно чего сократилось в разы. Больше того: занимаясь магическим быстрочтением, Гарри и Дадли могли мысленно комментировать информацию, обсуждать её, а также «выслушивать» реплики их неожиданного чичероне, тёплого кореша любого приличного человека по имени Уолти.
«Очень интересно», - Гарри.
«Где этот собачий Душевин?» - Дадли.
«Доедете до Парижа, оттуда налево в Москву и от неё снова налево километров четыреста», - подсказал Волан-де-Морт.
«Нехилая поддержка у этого Фила, - Дадли, - папа – бессменный мэр этого собачьего Душевина, и сам он теперь не последняя спица в колесе от свадебного лимузина».
«Поэтому он сюда в своё время и попал», - Волан-де-Морт.
«Я что-то не пойму? – Гарри. – А в официальной хронике про такие интересные вещи разве не пишут?»
«В официальной российской хронике теперь полный шоколад: стремительное возрождение России, успешная борьба с коррупцией и только положительные результаты в работе тамошней полиции, - Волан-де-Морт, - а так как у полицейских Душевина не образовалось никаких подвижек в деле об изуродованных задницах покойных влиятельных граждан данного города, то и официальная пресса пока об этих странных инцидентах помалкивает».
«Что ты отвлекаешься от темы? – Дадли. – Какое нам дело до способа подачи информации в России? Я другого не пойму: какое отношение могут иметь рваные задницы элитных горожан какого-то собачьего Душевина – мир их собачьему же праху – к Филу и ананасам Фаберже?»
«Ребята, вы помните о волшебной клизме?» - вкрадчиво вторгся в мысленные переговоры бывший тёмный лорд.
«Ну, помню!»
«Да, конечно, что-то такое смутно», - ответили братья.
«Так вот: по моим сведениям – это единственная вещь из списка украденных, которую Фил не реализовал по пути в свой, как говорит Дадли, собачий Душевин».
«Ну и что?» - удивился Дадли.
«Гарри, расскажи этому неучу о свойствах волшебной клизмы», - попросил Волан-де-Морт.
«Вообще-то, волшебная клизма предназначена для излечения занедуживших сказочных животных, - ответил Гарри, - как-то: заболевшему вводят магический физиологический раствор, после чего животное испражняется недугом в виде обтекаемого мягкого субстанта».
«Ну?» - иронически обратился бывший тёмный лорд к Дадли.
«Очень оригинально! – осенило Дадли. – Но как этот Фил умудряется преобразовывать некий мягкий обтекаемый субстант в ананасы Фаберже? И Фил ли это? А если это действительно он, то какая может быть связь между рваными задницами лучших граждан Душевина и вышеупомянутыми ананасами? Ну, допустим, связь есть, тогда другой вопрос: каким же недугом должен болеть любой российский продвинутый горожанин, чтобы...»
«Чтобы прекратить ненужные прения – вот вам последняя криминальная новость из города Душевина, - снова вторгся в мысленную перепалку Волан-де-Морт, - новость из разряда таких, какие не появляются даже в интернете…»
С этими «словами» бывший тёмный лорд махнул рукавом, оттуда выпорхнула небольшая записочка, а в ней – краткая сводка о последнем именитом горожанине города Душевина, которого тамошние полицейские поймали, можно сказать, с поличным. А именно: в то время, когда элитный россиянин районного масштаба только-только «разродился» невероятных размеров (веса, конфигурации и, если можно так сказать, себестоимости) штуковиной. Горожанина успели спасти, он не последовал за десятью своими предшественниками в мир иной, но находился на излечении и был регулярно допрашиваем сотрудниками следственных органов города Душевина.
- Так это ж совсем другое дело! – в один голос завопили братья. – Ведь из него вылез почти что ананас!
- Так я о чём? – подмигнул им Волан-де-Морт.
- Да, но на аукцион выставлено двенадцать ананасов Фаберже, - вдруг вспомнил Гарри, - а рваных задниц было только десять. Тот, который «родил» непонятную дорогостоящую штуковину – одиннадцатый. Кое-что, однако, не сходится…
- Ребята, дуйте в Россию и там, на месте, выясните: что сходится, а что – нет. И…
На этом месте своего пожелания Волан-де-Морт повернулся кругом через левое плечо и крикнул:
- Хай, Блэки! Куда спешишь?
- Хай, Уолти! Бегу по поручению Сивиллы Трелони встретить делегацию бухгалтеров-оборотней из Сбербанка России.
- Опять Россия! – ахнул Гарри.
- Так это ж Сириус Блэк? – запоздало схватился за челюсть Дадли.
- Ну, Сириус, ну, Блэк, - скучным голосом возразил Волан-де-Морт. - А без России нам теперь никуда. А ихние банкиры-оборотни приехали к нам передавать свой передовой опыт по эффективному мороку в рамках бюджетного планирования.
- Как? – дружно не поняли братья.
- Долго объяснять, - отмахнулся бывший тёмный лорд. – Да вам это и ни к чему. Ну, что, до встречи?
- До встречи, - машинально ответил Гарри. А Волан-де-Морт, пока Гарри и Дадли полностью не вернули себе магические силы, решил на прощание подсобить братьям. Он приподнял их над землёй и заклял на все четыре стороны. Однако бывший тёмный лорд заклинал братьев с некоей волшебной подоплекой. То есть, чтобы навести возможного недоброжелателя-наблюдателя на ложный след, в то время как братьев прямиком махнуло в магический межпространственный континуум, там немного повертело и направило в сторону Парижа. Чтобы оттуда налево и так далее. Точнее говоря, в Душевин, а не на какие-то все четыре стороны.
Путь до Душевина оказался неблизким. И долгим. И пусть Волан-де-Морт не только заколдовал вояж по высшему разряду, но и от души пожелал братьям удачи, им пришлось-таки проваландаться. Там и сям над Европой были усилены меры безопасности, местами в волшебные межпространственные проходы просачивались группы мигрирующих беженцев, а кое-где даже успели образоваться их временные лагеря. И всё бы ничего, но больше всех волшебному перемещению братьев мешали дородные еврокомиссары, всякие представители от Совета Безопасности ООН и сама Ангела Меркль. Они так и путались у них под ногами, братьев постоянно сбивало с курса, иногда они ускорялись, но чаще – тащились черепашьим ходом, поэтому успели по пути до Душевина перетереть все нюансы по возможному превращению студента Филиппка Бесфамильного в самого себя в виде почётного горожанина города Душевина, минуя несколько ипостасей дона Кумарилья. Каковой загадочный дон как бы успел одновременно прожить несколько параллельных жизней. В одной жизни он по-мокрому грабил немецких колонистов, в другой – спасал внучку одного из них от зубов крокодила. В третьей жизни дон Кумарилья обнаруживал казну третьего рейха пустой, затем казна странным образом наполнялась и переходила к уругвайскому авантюристу в виде приданного за спасённой внучкой немецкого колониста.
И так далее и тому подобное.
Гарри и Дадли, путешествуя от Хогвартса к Душевину посредством межпространственного магического континуума и с помощью заклинания бывшего тёмного лорда, успели натереть мозоли на языках, обсуждая перипетии волшебно-деловой деятельности их клиента. Также они успели прийти к соглашению, что, да, такое – вышеупомянутые превращения известного им персонажа через вышеупомянутые ипостаси – возможно. Но возможно лишь благодаря его, персонажа, уникальным колдовским способностям. Хотя данный персонаж постоянно и отчаянно халтурил, пытаясь стряхнуть братьев со своего хвоста. Очевидно, в силу своего чисто русского происхождения. Каковое происхождение предусматривало присутствие чрезмерного лукавства в дополнение к отменному мастерству. А лукавство, как известно, плохой помощник во время выполнения всяких работ. И от него, лукавства, постоянно страдало качество, не говоря уже о такой ерунде, как выполнение работы просто на совесть. И, что самое смешное, для большинства русских не существовало никакой разницы в том, на кого они работают, на себя или на чужого дядю. То есть, чужой дядя объегоривался (или получал халтуру вместо качественной работы) умышленно, а сам умелец объегоривал себя чисто машинально. В общем, по привычке втюхивать халтуру вместо качественной работы. Или по привычке кого-нибудь постоянно надувать. И при этом или по-крохоборски экономить, или хотя бы получать моральное удовлетворение хронического мазурика.
Что касается такого слова как «совесть», недавно промелькнувшего в очередном лирическом отступлении нашего повествования, то данное слово в русском языке имеет чисто литературное значение. Не имея при этом никакого отношения к практике русских взаимоотношений.
А пока Гарри с Дадли телепались по пути к Душевину, там происходили интересные вещи. Но ведь это закономерно. Потому что в известной нам местности проживали такие замечательные и способные на всякие выдумки папа и сын Бесфамильные, их одарённые родственники, а также коллеги по партийной элите и местному бизнесу.
Помимо перечисленных, в Душевине тусовались известные нам гении сыскного дела Харитон Потапыч Сидоров-Коломбо и Ергул Арамисович Пуарян. Им, кстати, здорово подгадил Сруль-Шоколадов. И подгадил в то время, когда следствие и потерпевший уже почти договорились, кому и где хранить бесценный вещдок. Но не успел вещдок перекочевать в банковскую ячейку, абонируемую потерпевшим, но с «перебитым» кодом, по половине которого должны были знать звёзды местного сыска, как в Душевин с надзирающей за известным следствием миссией прибыл некий господин Нежопин. Вернее, не некий, а реальный сотрудник Министерства Культуры РФ, куда гадский недоброжелатель Сидорова-Коломбо и Пуаряна накатал донос с подробным изложением деталей интересного следствия. Прибыл, нагрянул с предварительной инспекцией, предъявил верительные грамоты, дающие ему право лично присматривать за драгоценным раритетом (оригинальным вещдоком), и следствие продолжилось.
Тут пару слов о господине Нежопине.
Это был, надо признать, человек мужественный, волевой и закалённый жизнью с самого сопливого детства. Вернее, с тех её пор, когда маленький Тёма Нежопин научился говорить сам и понимать чужую речь. Одновременно будущий сотрудник Минкульта РФ осознал, какую он унаследовал коварную фамилию. Каковая фамилия провоцировала всякую шпану, имеющую отношение к географии обитания маленького Тёмы, к озвучиванию монотонного прозвища, касающегося вышеупомянутой фамилии. Короче говоря: пацанята и сопливые девчонки все наперебой дразнили будущего сподвижника самого Владимира Владимировича Путина Жопиным. Сначала маленький Тёма обижался, плакал и бежал жаловаться папе. Но папа раз и навсегда выдрал сына и заявил, что фамилия их уважаемая, древняя и за неё наследник данной фамилии должен привыкать бороться самостоятельно сызмальства, тем самым закаляя свой характер. Вот так и повелось. И, когда будущий сотрудник уважаемого российского ведомства слышал «Эй, Жопин!», он гордо парировал: «Я не Жопин, я – Нежопин!»
Глава 29
Так прошли пионерское отрочество, комсомольская юность и демократическая зрелость. Во времена становления демократии в России Нежопину, кстати, подвалило. Впрочем, тогда, в смутные времена радикальных перемен, могло подвалить всякому ловкому человеку. При этом подваливало, благодаря лишь деловым качествам такого человека, невзирая ни на его вызывающие позывные, ни даже на его откровенно дегенератскую внешность. Позже стало хуже. Власть стала избавляться от людей и с вызывающими позывными, и с дегенератской внешностью. Ушли в тень зурабовы, швыдкие, шохины и шахраи. И даже Чубайса пришлось попросить переехать в русскую силиконовую долину. А, чтобы не обижался за потерю публичности, обещали не лезть в его новые многомиллиардные дела, связанные с той новой отраслью российского народного хозяйства, которой ему поручили рулить без рекламного шума и политизированной пыли.
А на место задвинутым в тень (но не потерявшим былые прибыли) появились благообразные лица, вежливые выражения и благозвучные фамилии типа Врылодановский, Чувалов, Накрышкин и Собакин (55) . А для Артёма Нежопина начались трудные времена. Но недаром его в своё время выдрал папа и заказал закалять волю с характером. Поэтому господин Нежопин не только поднялся в своём министерстве на два кресла выше, но и без зависти относился и к Врылодановскому, и к Чувалову, и к Накрышкину, и к Собакину. Ну, Собакин и – Собакин. А он – Нежопин. А бывший министр – в жопе. Пишет, в общем, мемуары. А господин Нежопин без пяти минут замминистра. Заодно он курирует развитие альтернативного балета, осуществляет тайный надзор за нетрадиционными половыми отношениями в конкурирующих с партией власти политических группировках и является ответственным за бисексуальные связи с разной общественностью. Плюс антикварный бизнес по совместительству. Одновременно господин Нежопин коллекционировал редкие ювелирные изделия. Он также успел приобрести известность своей благотворительной деятельностью. Будущий замминистра культуры даже открыл за свой счёт симпатичный пансионат для двадцати очаровательных мальчиков. И стоит ли говорить о том, что господин Нежопин всегда яростно поддерживал законно избранную в России власть? Больше того: он с завидным энтузиазмом подхватывал любые устные инициативы своих руководителей, будь то филиппика его любимого сенатора в ответ зарвавшейся выскочке из литовского сейма или заверения дорогого председателя родного правительства в адрес гаагскому форуму международных педерастов в том, что он, российский председатель соответственного правительства, весьма сочувствует и вполне понимает тех людей, кто занят в сфере нетрадиционных половых отношений. Но, увы, пока ещё не может позволить осуществлению гей-парадов ни в Москве, ни, тем более, в губернских центрах. Потому что – да, лично он, интеллигентный цивилизованный председатель российского правительства, понимает проблемы с чаяниями разнесчастной однополой братии (или сестрии?), а вот народ в России ещё не того. В общем, не дозрел ещё русский народ до гей-парадов. Он, председатель, того, а эти – нет.
Когда случилась данная интрига между председателем и известным гаагским форумом, Нежопин весь извертелся. С одной стороны над ним наседал старый махровый министерский чин, верный муж с сорокалетним стажем и известный хаятель всякой похабщины. С другой – сам председатель самого правительства. От махрового напрямую зависело дальнейшее продвижение Нежопина по министерской служебной лестнице, от председателя – вся его остальная жизнь.
А ещё господин Нежорин был крайне солидарен с одной дамой, долгожительницей Государственной думы. Эта дама, чтобы удерживать на политическом плаву своё подержанное долгим пребыванием в одном затхлом месте реноме, придумывала разные оригинальные начинания. В последний раз дама придумала подвергать химической кастрации педофилов (56) . После этого Нежопин принялся на всех углах ругать данную категорию нехороших граждан. И доругался до того, что с его подачи засудили на большие сроки без права амнистии трёх учителей физкультуры, одного тренера по бадминтону и двух безработных домохозяев, якобы совративших – от вынужденного безделья – собственных несовершеннолетних детей. Трое (и два домохозяина в том числе) умерли во время предварительного следствия от разных – обострившихся во время следствия – хронических заболеваний.
Вот такой человек приехал к Душевин курировать дело о явлении – в цепи аналогичных криминальных событий – оригинального драгоценного предмета. Каковой предмет появился на свет в процессе неустановленного наукой физиологического акта, и мог попасть в разряд культурных российский ценностей.
А как там Филиппок Бесфамильный и его папик, бессменный мэр Душевина?
Судя по Филиппку, он ни сном – ни духом не ведал ни о каких таинственных делах, связанных со всякими пертурбациями жизнедеятельности далёких от Душевина с Хогвартсом людей в виде уругвайских авантюристов и степенных немецких колонистов. Также сын первого гражданина района не выказывал никаких признаков беспокойства по поводу возможного преследования со стороны его бывших волшебных однокашников. Что же касается известных случаев странных смертей и одного чудом спасённого горожанина, то к этой теме Филиппок Бесфамильный вообще не проявлял никакого интереса. И, глядя на такое его поведение, становилось сомнительным его участие и в авантюре с разночтениями биографий далёких уругвайских граждан, и в незаконном волшебном производстве ананасов Фаберже. И, чёрт его знает: может, Волан-де-Морт сильно ошибался? А Гарри и Дадли совершенно зря повелись на его наколку?
Впрочем, со временем всё выяснится. А пока скажем, что Филиппку Бесфамильному и без ананасов Фаберже забот хватало. Начать с того, что он совершенно бездарно истратил деньги, вырученные от реализации проданных волшебных предметов, которые он нелегально вывез из Хогвартса после того, как грабанул ветлечебницу. А как было не потратить? Ведь он, добираясь до дома через всю развратную Европу, использовал нормальные средства передвижения. И так, без всякого волшебства, Филиппок не миновал искушений в виде рулетки, проституток, дорогих ресторанов и собачьих бегов. Надо сказать, ему сильно не повезло и он прибыл домой почти с пустыми карманами. Однако с нерастраченным ресурсом своих волшебных навыков. Поэтому Филиппок быстро приподнялся. Он помог папе решить его личные с политическими проблемами, а затем они создали новую отрасль семейного бизнеса. Данная отрасль явилась совершенно инновационной, поскольку Филиппок придумал – ни много, ни мало – как преобразовывать вонь от нескольких несанкционированных районных помоек в природный газ повышенного качества. Вместе с вонью умный Филиппок, снабжённый известными навыками в Хогвартсе, стал изымать из районной атмосферы обыкновенный кислород. Настоящий русский умелец, грамотно используя благоприобретённый опыт прикладной магии, сумел не только наладить забор из общественного воздуха кислорода, но и сделал так, что при этом менялась его химическая формула, в него добавлялось нужное октановое число и всё это само собой присовокуплялось к уже полученному «натуральному» газу. Таким образом, количество добываемого им с папой газа увеличилось кратно, а жители района, принадлежащего папе Филиппка двадцатый с лишним год подряд с момента победы радостной демократии над гнусным социалистическим тоталитаризмом, наконец-то избавились от вони помоек, которые появились благодаря им же. То есть, душевинские засранцы как бы и дышать стали лучше, но как бы им и дышать стало нечем.
Но в том ли печаль?
Ведь на экономической карте возрождающейся России появилось ещё одно производство в виде ещё одного газоконденсатного завода. Завод этот помещался в корявом щелистом сарае величиной с бывший колхозный амбар, а там стояла волшебная крегинг-реторта, установленная на грубом постаменте из цельных сосновых брёвен и снабжённая втягивающим дефлектором глобального диапазона. Рядом с ретортой суетились десять работяг самой убитой наружности. Одни «фильтровали» газ-сырец с помощью ручного грохота обратного действия, а другие перелопачивали «отфильтрованный» газ до состояния сухой концентрированной смеси усиленными совковыми лопатами. И так до тех пор, пока смесь не сваливалась в правильные блоки размером один английский фут на десять аналогичных дюймов. Эти блоки вручную грузились в двадцатитонные фуры американского производства. Фуры везли сухой природный газ в Европу, где его покупали разные средние европейские бизнесмены по твёрдой цене в евро. Поэтому нынешний кризис, зацепивший страну, не сильно печалил ни Филиппка, ни его папашу. Потому что их газ, невзирая на санкции, таки продолжали покупать по прежней цене в евро, а работягам Филиппок продолжал платить в рублях. При этом как платил по восемь тыщ в месяц, так и платил. А тем, кто был недоволен задержкой индексации, радушно показывал на улицу. При этом Филиппок не ругался, не грозился и даже ни разу ни на кого не замахнулся, потому что помнил о толерантности и прочих демократических ценностях, взятых на вооружение нашей страной ещё раньше поляков и румын. Поэтому он лишь отечески приговаривал: «Пошто, робя, бузите? А лучше идите себе с Богом от моего порога туда, где вам лучше заплотют. Не то на бирже труда, не то на куриной ферме кума моего, Самсон Давидовича Голиафского». А так как на куриной ферме платили ещё меньше, а про такое слово как «индексация» из-за принадлежности вышеозначенной фермы к сельской местности и не слышали, то робя соглашались продолжать лопатить газ за прежние восемь тыщ. И все, как один, ругали проклятых коммунистов, которые забили хрен с прибором на народные нужды и ещё ни разу, как следует, не почесались, чтобы способствовать увеличению пособий по безработице хотя бы до прожиточного минимума. Но не того, который в России, а хотя бы того, который в отсталой европейской стране Португалии.
А Филиппку и от кризиса выходило ровно столько выгоды, насколько обесценилась отечественная валюта. Правда, последнее время среди патриочески настроенных граждан района пошли слухи, что доллар с евро вот-вот обвалятся. Данные граждане, вдохновлённые телевизором, по которому показывали только положительную динамику разных процессов, якобы происходящих в России, и только начисто побритого (и совершенного трезвого) президента, верили в грядущее обновление страны. Где, наконец, исчезнет безработица, сгинут в небытие бездомные дети и появится национальная валюта. Настоящая, взамен издевательских дорогостоящих (имеется в виду себестоимость изготовления) бумажек, способных лишь платонически оценивать свою увеличивающуюся бесполезность. Но как же вышеупомянутые граждане (больше половины россиян и почти всё интеллигентное поголовье прогрессивно мыслящих людей России) могли не верить в скорейшие положительные перемены с тем и этим, если всё это обещают и президент, любимец публики, и председатель правительства, такой душка, и сенаторы с депутатами от партии власти? А отсюда и разговоры о скорейшем обесценивании всех ведущих валют мира на фоне торжественного укрепления рубля.
Один такой состоялся в семье Бесфамильных аккурат после того, когда рубль в очередной раз отыграл целых семь с половиной копеек на валютной фондовой бирже. Об этом стали радостно трубить все каналы СМИ, дружественные правительству РФ и партии власти, а папа и сын Бесфамильные взялись обсуждать насущную золотовалютную тему. При разговоре присутствовал их дальний родственник, или попросту кум. Звали кума Самсон Давидович Голиафский, он работал куриным фермером и принимался в семье Бесфамильных лишь тогда, когда у мэра с сыночком случалось подходящее благосклонное настроение.
Сидят, в общем, кушают чай с самогонкой, закусывают холодцом, а холодец перекладывают шоколадными трюфелями и обсуждают положительные результаты в теме своих валютных накоплений в иностранных банках после очередного темпа инфляции. То есть, это папа и сын Бесфамильные радуются инфляции вообще и девальвации родной валюты в частности, а кум переживает. И, когда богатые родственники делают паузу в своём диалоге, бедный родственник выступает со своей партией.
Глава 30
«А в народе бают, - робко начал куриный бизнесмен, - что доллар скоро подешевеет. Вона как наш президент, рукава своей походной жилетки засучивши, за интересы страны рогатится. То болгарам, которые на нас хрен с прибором снова положили, кукиш в кармане свернёт. Или всыплет международным террористам, которые окопались за нашим Средиземным морем, по первое число. А то, вовсе разошедшись, снова попытается дружески обнять американского президента. И от таких его, нашего Владимира Владимировича, действий, его наш умный народ ещё больше уважает. Потому что и обнаглевших болгар на место поставил, и терроризму надавал по сусалам, и американского президента, который весь в адрес России изговнялся, всё по-христиански простить норовит».
Папа Бесфамильный, хрюкнув после очередного стакана домашней, в целях экономии, самогонки, пожевал трюфеля со свиным хрящиком и благодушно возразил.
«Тебя, Самсоша, и твои патриотические речи, понять нетрудно. Потому что под твоим патриотизмом угадывается явный поросячий интерес к своим загибающимся куриным делам. Которые по расходно-доходной схеме пляшут от одной только рублёвой печки. Но как ты ни кручинься, дела твои таки не поправятся. Потому что бензин с газом и электроэнергией таки будут дорожать, а куры твои – шиш с маслом. Можно, конечно, снизить их себестоимость, переведя их в кормовом плане на одни только человеческие фекалии и увеличив своим рабам количество штрафных санкций, но это тоже тебя вряд ли выручит. Потому что, во-первых, с фекалиями у нас в стране напряжёнка, так как народ, экономя на всём, лишь бы ездить на престижных иномарках, скоро вовсе срать перестанет. А отсюда и во-вторых: спрос на твои куры, которые без всяких фекалиев и так одним говном пахнут, не повысится, даже если ты немного сбросишь на них цену».
«Вот именно, - встрял Филиппок. - И зря ты на нашего президента уповаешь. Что он, дурак, что ли, от своей пользы отказываться? Ведь это у нас с папой от продажи нашего районного газа-ректификата всего каких-то двести тыщ евро в год прибыли, а сколько её у нашего дорогого президента и корешей его, у господ Миллера, Вексельберга и Абрамовича? И капиталы свои они держат не в рублях, а в долларах и евро, каковые капиталы ежегодно прирастают в аналогичной валюте, исчисляемой теми же долларами и евро. Так неужто они, наш дорогой президент и его тёплые кореша, сами себя по карману начнут бить для того только, чтобы укрепить какой-то сраный российский рупь? Этого ждать не приходится в силу нормальной логики нормального нувориша-крохобора, каковыми крохоборами являются все без исключения российские нувориши во главе с нашим дорогим президентом. А как иначе? Ведь если бы они, и мы с папой, не были бы крохоборами, но стали бы рядом со своим беспардонным благосостоянием поднимать уровень жизни всякой шушеры в виде безработных, пенсионеров или матерей-одиночек, то, глядишь, и не досчитался бы Абрамович целых десяти миллионов в своей десятимиллиардной казне, а мы с папой – всех двадцати тысяч восхитительных евро. В общем, уповать на то, что наш сраный рупь скоро таки укрепиться, или уповать на то, что этому поспособствует наш дорогой президент, это всё равно, что подойти к Обаме и сказать ему: «Слышь, Баракец, а давай подмогнём русским с усилением их национальной валютой? А то скоро совсем захиреют, не жрамши-то, а один ихний куриный бизнесмен так и вовсе по миру идти собирается».
«Хе-хе, вот именно, - поддержал сыночка папа, любивший чисто по-русски, от души, утешить всякого близкого своего не то родственника, не то просто соотечественника. – И как Барак Обама на такое предложение отреагирует? В лучшем случае, посоветует обратиться к психиатру!»
«Так что же мне делать?» - возопил бедный родственник, радея, как всякий нормальный русский человек об общем национальном благе в виде личной поросячьей выгоды.
«А ты покупай корм для своих кур у нас, - решился на доброе дело папа Бесфамильный, - и поправишь свои дела скорбные. Мы как раз планировали как-то использовать осадочный после помоечной ректификации материал. И почему не использовать его в качестве куриного корма, который выйдет тебе дешевле, чем кормить своих кур кормовыми дрожжами, соей или даже фекалиями? Таким образом, ты сможешь сбросить с продажной цены своих вонючих кур пару рубликов перед конкурентами и, авось, твой бизнес поправится».
«Что ж! – обрадовался родственник. – Хорошее дело. Однако, возвращаясь к первоначальной теме, скажу, что насчёт укрепления нашего рубля ты не полностью прав. Слышал, авось, как он подскочил на целых семь с половиной копеек?»
«Ну, так он анадысь тоже подскакивал, - возразил Филиппок. - На целых десять с осьмушкой копеек. А потом снова упал. И так постоянно: копеечка туда, алтын обратно, алтын туда – копеечка обратно. Но как иначе? Ведь в нашем филиале валютного фондового рынка тоже люди сидят, которым не чужд ни азарт, ни желание выиграть на фу-фу миллионов десять долларов. Поэтому сидят они, сердешные, наши валютно-финансовые воротилы, не просто так, а за условно карточным столом, у каждого на кону по несколько сот миллионов долларов, и все они отчаянно блефуют. А тот, у кого рожа наглее, может выиграть на очередном пятикопеечном повышении рубля миллионов пятьдесят аналогичных рубликов. Если, конечно, он загодя перевёл часть долларов в рубли. А затем данный финансист, пока рубль на пятикопеечном подъёме, переведёт его в доллары и, если сумеет загодя поставить на десятикопеечное падение национальной валюты, а заодно и спровоцирует его, то снова выиграет, но уже миллиона два долларов. А там, глядишь, и более крутой обвал рубля, нежели три десятых процента. Скажем, процентов на семьдесят. И тому, кто его спровоцирует или угадает время обвала, а заодно избавится от обваливаемой национальной валюты, выйдет профит – не чета двум миллионам долларов».
«Врёшь ты всё, - неуверенно возразил куриный бизнесмен и дальний родственник Бесфамильных, - это что ж получается? Мы тут всякий год из-за стабильной десятипроцентной инфляции ужимаемся, раз в пять-семь лет вдвое сжигаем жир, и только потому, что кому-то неймётся почесать свой азарт в фондовый банчок или золотовалютную секу? И, почесав типа выигрышем, присовокупить к прошлым миллиардам ещё несколько? Быть такого не может! И как в такое можно поверить, глядя в честные лица наших экономических воротил и государственных деятелей? Да одна только Валентина Матвиенко как зыркнет по-честному, сразу во всё хорошее поверишь!»
«Чур! Чур нас! – вразнобой загомонили папа и сын Бесфамильные и стали креститься. – Вот тянули за язык дурня, брякать всякую гадость за столом!»
Папа Бесфамильный накрыл полой своего халата четверть самогона, чтобы не окислился, а сынок потащил студень в холодильник. Ну, чтобы любимый «деликатес» заочно не протух от дурного глаза особы, помянутой дураком-кумом. После акции по спасению выпивки-закуски они намяли бока родственнику и вытолкали его взашей.
А Гарри с Дадли так до Душевина и не добрались. Вернее, сразу не добрались, потому что их не по своей воле вытащило и брякнуло возле какой-то дурно пахнущей харчевни в каком-то безобразном городе. «Пищевые» миазмы перехлёстывало выхлопным перегаром, а по какому-то жуткому авеню таким сплошным потоком двигались «разнокалиберные» автомобили, что сначала трудно было разглядеть двухсторонне движение.
- А, вот вы где! – радостно грудным голосом на хреновом английском завопила неизвестная нахальная дебёлая баба и, не чинясь, приняла в объятия сначала Гарри, троекратно его обслюнявила, а потом принялась за Дадли.
- What? What is that?! (57) – стал отплёвываться Дадли, выдравшись из объятий таинственной незнакомки.
Гарри уже пришёл в себя, он моментально идентифицировал полное восстановление своего волшебного потенциала и тотчас напряг свою подсознательную справочную систему.
- Чёрт бы их всех побрал, этих русских! – сказал он по-английски. – Это какая-то Татьяна Устинова, какая-то русская писательница и какая-то публичная деятельница! А мы в Москве…
- Йес, йес, ай эм рашн врайтр вумен! – затарахтела баба. – Ай эм глад то…
- Говорите, пожалуйста, по-русски, – брезгливо попросил Гарри, - так мы лучше и быстрее поймём друг друга.
Одновременно Гарри протестировал бабу на предмет её деятельности в более детальном плане, заодно вычислил ай-кью (58) незваной собеседницы и вместе с тем – совершенно машинально – определил возраст и семейное положение этой нахальной дамы.
- Ах, какой вы умница! – завопила баба и попыталась снова обслюнявить Гарри. – Но как вы круто и правильно разобрались с этой литературной бездарностью, с этой шарлатанкой Джоан Роулинг! Ах, какая прелесть! Превратить её в минипига – до такого мог додуматься только такой выдающийся деятель современности как неповторимый Гарри Поттер. Если честно, то раньше я к вам относилась не очень, потому что – что это за творчество и что это за герой? Всё так надумано, всё как-то перенафантазировано, натянуто и перекошено в сторону дешёвого популизма! Но когда Джоан Роулинг оказалась там, где ей место!..
«Ни хрена себе, - соображал тем временем Гарри, знакомясь с заказанной информацией, - и когда она всё успевает? Ведущая нескольких телепрограмм, востребованная журналистка, в проекте три романа и сборник детективов в процессе публикации, семья – муж и сын, ай-кью – ниже среднего…»
- …Только вот как-то у меня не получилось вынуть вас из межпространства рядом с телецентром, - продолжила тараторить занятая и востребованная русской публичной жизнью напористая баба, - жду-жду, а вас нет. Потом глянь нутряным ухом на все четыре стороны в радиусе Москвы, а вы – вот они. Ну, я мухой и – тоже тут. Короче, давайте сейчас поймаем тачку и дуем на передачу!
«Да кто она такая?! – мысленно возопил Дадли. – Вот я сейчас превращу в её жабу!»
Родственник Гарри со стороны Дурсли напрягся в специальной позе заклинателя третьего уровня, но ни черта у него не вышло. Лишь шею свело в судороге. И руки. Дадли изобразил какую-то несложную пантомиму, подёргал левой ногой, «оживляя» правую руку и, когда та стала функционировать, принялся массировать ею шею.
«Не получится! – запоздало предупредил брата Гарри. – Мы имеем дело с половозрастной самкой из семейства упырей урбанизированных, подвид – «нетопырь заговорённый» (59) . Повсеместное распространение – Москва и Московская область».
Баба, не обращая внимания на мысленный базар братьев (или просто не слыша его) стала махать рукой проезжающему потоку машин.
«Так попробуй превратить её в жабу ты! – взмолился Дадли. – А то меня жуть берёт только от одного её вида, не говоря уже о том, что нам придётся общаться с ней дольше!»
«Попробую», - пообещал Гарри, попробовал и применил к бабе своё высшее умение. Однако известную русскую публичную деятельницу от стараний выдающегося зарубежного волшебника только тик пробрал. Да и то, несильный: всего два раза под глазом тикнуло и – всё. Она даже не заметила этого тика, но продолжала махать рукой, призывая остановиться возле бордюра хоть какую-нибудь тачку. А затем, не чинясь, сунула в рот четыре пальца, и оглушительно свистнула.
«Во, даёт!» - мысленно восхитился Дадли.
«Ещё бы ей не давать, - откликнулся Гарри, - она уже объявила на каком-то русском телеканале двухчасовое интервью с самим Гарри Поттером, а рекламное время продала за… Ого!»
«Что, снова твоя знаменитая справочная система?» - машинально поинтересовался Дадли.
«Она самая, - возразил Гарри, - однако как бы нам от неё отвялить? В смысле: не от системы, а от этой настырной дамочки».
(55) Вообще-то, Ромодановский, Шувалов, Нарышкин и Собянин. Истинно русские аристократические фамилии. Вопрос на засыпку: какое отношение имеют современные носители данных фамилий к русским или к аристократам? И так ли был хорош русский аристократизм, каким его описывает современная антисоветская история?
(56) Внесём ясность. Автор двумя руками «за» крайние меры против педофилов, однако, зная нашу судебно-полицейскую систему (в республике Кения примерно такая же), не даст гарантии, что среди осуждённых за растление несовершеннолетних 30% окажется невиновными. В лучшем случае
(57) Что? Что это?!
(58) Intelligence quotient – коэффициент интеллектуальности
(59) Вообще-то, за семейством по классификации животных следует отряд, но мы ведь не учебник биологии переписываем?