Часть 2. В СССР не было секса? Или: кадры решают все!
« Не может быть никакой дружбы между мужчиной и женщиной, между мужчиной и мужчиной, между женщиной и женщиной… .А, также, с самим собой! Sex! Only Sex!»
(Honnorea von Abbel. «Sex & Friendship Today»)
«Ни раем, ни адом
меня уже не смутить,
и в лунном сиянье
стою непоколебим -
ни облачка на душе…»
(Уэсуги Кэнсин)
…До самого утра Кирилл и Лера, попивая маленькими глотками горячую «путинку» из миниатюрных чашечек-пиал «сакадзуки», как пили саке во времена Токугавы Иэясу, говорили о семье, детях, Родине… и занимались сексом прачехеда-цурисанта… .Утром, приняв контрастный душ вдвоем в кабинке, во время которого Кирилл заполнил все открытые полости Леры своим белком, оба направились в спальню будить Анжелину. «Доченька!- Воскликнула радостно Лера, целуя сонное еще личико Анжелины, - вот твой родной дедушка!» И ткнула указательным пальцем правой кисти в широкую и мощную грудную клетку Кирилла! «Мамочка! Я вперед тебя догадалась, что он мой дедушка! Посмотри, у нас с ним одинаковые родинки на левом плече!» И, действительно, родинки были, как две однояйцовые сестрички! Кирилл передернув крутыми плечами, шепнул на ухо Леры: «Когда пойдем в туалет, покажешь свое плечо!» «Хорошо!» - также шепотом ответила Лера на ухо Кириллу. «Что вы там шепчетесь? Я хочу писать, какать и кушать!» - слегка раздраженно сказала Анжелина и надула губки. «Кирилл! Чем будем кормить ребенка? У нас ничего нет! Сбегай в «Магнит», купи… .» «У нас все есть, родная, не волнуйся. Иди, приводи в порядок внучку… .А, потом вас ждет сюрприз!» Лера вопросительно вздернула бровями, похлопала длиннющими пушистыми ресницами, и сказала: «Ладно! Мы скоро! Смотри у меня! Чтобы все было тип-топ, папочка!» «Не ссыте, Маша, я – Дубровский!» - весело и радостно пропел Кирилл… .
…Через пятнадцать минут, держа в одной своей широкой и крепкой руке нежную и сексуальную руку дочки, а в другой – маленькую, но, крепкую, ручонку внучки, Кирилл весело спросил:
«Ну, девочки, в сказки верите?»
«Нетт!!!» -Громко и звонко в один голос крикнули мама с дочкой.
«А, они… есть!»
Кольцо из сплетенных рук было как раз под огромной хрустальной люстрой, точной копией люстры в квартире Кирилла в Дома на Набережной. Дубовый стол был отодвинут. Люстра покачивалась на мощных бронзовых цепях, которые в лучах восходящего солнца, что било в огромные окна зала, выглядели кроваво-красными. Кирилл сильно сжал руки жены-дочери и внучки, при этом левой пяткой надавил на одну паркетину. Зазвучала ненавязчиво и тихо «Одна к радости» - кантата Петра Ильича Чайковского, и началось медленно вращение пола, на котором стояли трое! Девочки сами теперь вцепились в держащие их сильные руки Кирилла! Они не знали, что сказать, ибо вращение ускорялось, и через минуты над полом оставались только головы Кирилла и Леры. Анжелина уже была подполом и радостно визжала, выдернув свою ручонку из руки деда: « Да здесь…здесь…мама, здесь СКАЗКА!!!» Лера уже все видела сама! Ее огромные карие глаза были широко открыты, как первый раз в душе с Кириллом, когда он снимал с нее трусики! Тонкие аристократические ноздри ее трепетали, втягивая ароматы тропического леса с бурной растительностью. Ушки ее порозовели – звуки «Оды к Радости» сменил веселый гомон птиц, шелест их крыльев. Лера не успевала вертеть головой, озираясь по сторонам. В ее волосах уже запутались огромные, разноцветные бабочки и стрекозы с большими прозрачными крыльями и красными животиками… .Увидев голубую гладь водоема, в который падал с невидимой высоты водопад, разбрасывая на большое расстояние брызги, она машинально начала снимать платье, забыв, что под ним ничего нет! «Ты, куда?» - спросил Кирилл. «Я – туда!» - Лера выбросила левую кисть по направлению к водоему… .»Я с тобой!» - закричала радостно возбужденная Анжелина. И, повернув свое милое личико к Кириллу, утвердительно сказала: «Кирюша! Ты пойдешь с нами купаться! Вдруг там крокодилы и пираньи?» «Лады! – Сказал Кирилл, чувствуя голое тело Леры каждой клеточкой своего мужского естества. Но, взглянув на Анжелину, зажал свои плотские позывы в железный кулак, сказав: «Лера! Возьми дочку, и бегите вон в ту кабинку, сплетенную из зеленого растущего бамбука! Там приготовлены купальники для вас. Их много, выберете по вкусу. А, я пойду, надену плавки. Если хотите, наденьте костюмы русалок… .» «Хотим…костюмы русалок!» - Прокричали вновь, в голос, мама и дочь! Через пять минут все трое уже плескались и кувыркались в теплой лазурной воде горного озера, подставляли свои от пояса голенькие розовые тела под струи водопада, ныряли под воду, гонясь за огромными разноцветными рыбами, морскими ежами, плавая между коралловыми рифами… .Флора и фауна подводная были здесь богаче и разнообразнее чем в Красном море! Как в Тихом Океане, у островов Огасавара!..
…Кирилл, наплававшись, вышел из воды и плюхнулся на горячий белый песок, подставив лицо лучам субтропического солнца. Девочки продолжали плескаться, нырять и кувыркаться в голубой лагуне, а, он отдался потоку неожиданных воспоминаний о своей бурной молодости, плавно перетекающей в не менее бурную зрелость… .
Воспоминания Кирилла на берегу лазурной лагуны, недалеко от островов Огасавара… .
…Кирилл, сидя в своем кабинете на сто кв. метров, за огромным столом, уставленным телефонами, большая часть которых с Гербом СССР вместо кружка с цифрами для набора номера, наслаждаясь покоем в мягком кресле из белой тесненной кожи, лениво нажал одну из красных кнопок на пульте управления. Тут же появилась его главный помощник – ученый секретарь Института ядерной психологии и магнитного резонанса АН СССР, Василиса Евграфовна, пышногрудая, длинноногая и широко-бедренная натуральная блондинка бальзаковского возраста. Василиса когда-то была его студенткой, потом аспиранткой, сейчас под руководством Кирилла Кирилловича писала докторскую диссертацию о «магнитной подушке» по мотивам гипотезы Николы Тесла. Василиса давно мечтала занять должность проректора по науки в институте Светова. Кирилл знал это, и мягко ей намекнул, что такое вполне возможно, если она найдет себе достойную преемницу. Несмотря на то, что научный коллектив института состоял, в основном, из молодых талантливых сотрудников только женского пола, смену себе Василиса никак не могла найти. То, ноги сменщицы не нравились Кириллу Кирилловичу, то бедра… .Чаще всего он забраковывал очередную кандидатуру по причине «не рабочего ротика», как он, после тестирования, слегка раздраженно говорил Василисе Евграфовне, отсылаю кандидатку на прежнее рабочее место. И, действительно, найти такие губы и такое владение языком, какие имела и чем обладала Василиса, было не просто! «Ну, что, Вася, как наши дела? - Спросил приглушенным голосом Кирилл Кириллович, смотря на портрет Леонида Ильича и любуясь его первыми звездами Героя СССР. Чувствуя, как восстает и крепчает его плоть от ловких пальчиков Василисы, расстегивающей ремень его брюк, в то время, когда ее рот был уже наполнен его членом, который она нежно покусывала сквозь ткань еще не стянутых брюк и трусов, он продолжил, – место проректорши освобождено. Я ее отправил на два декретных отпуска… .» «Есть! – Бодро сказала Василиса Евграфовна, вытаскивая крепкий, как закаленная сталь, член Кирилла Кирилловича, и, скороговоркой, видя, как пульсирует плоть шефа от нетерпения быть поглощенной в жаркой пещере ее глотки. – Дочка начальника Лесных ИТУ для политзаключенных, что в тайге под Кировом. Жгучая конгениальная брюнетка Светик-солнышко, 18-ти лет отроду, приехала поступать в МГУ на иняз. Очень самостоятельная! Отказалась от папашкиных денег, устроившись к нам работать лифтершей… .» «Ты, что, Васька… .За кого ты меня принимаешь? Дикарка, наверное перетраханная нашими идеологическим врагами… .Мне, да лифтершу… .Уволю к еб.ней матери!» Лицо Василис Евграфовны оставалось невозмутимым, а, пальчики не переставали ласкать крайнюю плоть шефа: «Она в подлиннике читает Шекспира, Сервантеса, Гельдерлина, Шолом-Алейхема… .А, какой ротик и язычок!» «Ты, что ее лично проверяла?» «А, як же! Она ведь, пардон, целка…» «Целка, говришь, и ротик рабочий… .И, в МГУ хочет… , –задумываясь, сбросив обороты, повторил Кирилл Кириллович, и добавил, - но, ты же знаешь, как к нам относится ректор МГУ! Мы для него – конкурирующая фирма!!!» «Если Вам Света подойдет… . посля направим ее на тестирование к Вашему учителю в Отдел Науки ЦК…» «К этому жиду? Да, он оставит ее у себя!» «Кто не рискует…» «Да, знаю, знаю! У того не отсасывают… .Ладно, хватит мять мой пенис. Оставь для ясных восприятий ротика и язычка Светочки… .Пусть она войдет. Слышу, как кто-то бурно и задорно дышит за дверью… .» Василиса было рванулась к двери, но суровый окрик шефа вернул ее назад: «А, кто брюки мои, будет, приводит в полнейший порядок? Я сам, что ли?» Василиса вернулась, и, глотая обильную слюну, уложила успевший обмякнуть член на место, застегнула все пуговицы и затянула ремень брюк. После этого быстро ретировалась. Кирилл Кириллович наполнил до краев бокал, похожий скорее на маленький аквариум, армянским коньяком «КВОК» и начал потягивать его через натуральную соломинку. Задумался о чем-то своем, умном, и не заметил, как перед ним оказалась жгучая брюнетка с голубыми глазами и алым алчным ртом, красавица длинноногая полногрудая и полно-жопая Света-солнышко. Взглянув на красавицу и отметив, что член его тоже ее «приметил», он, не отрываясь от соломинки, через которую в его глотку текла горячая ароматная жидкость выдержанного в дубовых бочках, сока винограда, растущего неподалеку от Арарата, вынул еще одну соломинку. И, выехав из-за стола на кресле, притормозил напротив претендентки-лифтерши на место Василисы Евграфовны. Затем, продолжая посасывать соломинку, молча другой соломинкой показал на нужное место брюк, сильно парусивших. Так, показывали веером, ставшие женственными самураи к середине девятнадцатого века, некогда железобетонная основа легендарного сёгуната Токугавы, на свой толстый живот, перед тем, как им отрубали голову. Извращение божественного ритуала сэппуки, привело к ее отмене в 1868 году. А, затем, и к аннулированию сословия самураев, попытка реставрации которого в 1970 году в фешенебельном районе Токио Гинза, оказалось заговором фиаско!.. .Да, это всем известно, благодаря Борису Акунину… .Вот только мало кому известно, перевел ли Боря книгу последнего самурая, совершившего последнюю реальную сэппуку «Мой Гитлер»?.. Откинув эти мысли под впечатлением неистового сосания его плоти прелестным, как он успел понять, ротиком, Кирилл Кириллович, взяв обеими руками голову Светика-солнышко, и, уловив мгновение, отдернул ее от себя. Член пружиня, щелкнул Светочку по лбу. Кирилл добрым голосом произнес, глядя, как Светочка глотает слюну: «Ты целка?» «Целка, целка, добрый барин! – Ни один мужчина не касался меня в этом месте!» - быстро заверещала Светик, по углам которой продолжала течь слюна тонкими вязкими струйками! «Ты йоговские асаны делаешь?» «Все 3000!» «Тогда прими асану «прачехеда тириак» и покажи мне свой просак!»
Через мгновение Кирилл Кириллович видел все, что хотел. Сунув большой палец в аквариум с коньяком, он другой рукой подтянул к себе Светика, и начал пальцем сверлить ее дырки. Сначала верхнюю, убедившись, что геморроя у Светика нет, вошел в нижнюю. И, сразу наткнулся на крепкую перегородку! «А, ведь, ты действительно целка! Как тебе удалось ее сохранить, дожив до совершеннолетия?» «Очень хотелось донести ее до Вас, шеф!» - выпалила Светик-солнышко. И. не успев еще что-то сказать, почувствовала резкое, до боли сладкое, ощущение, что могучий член шефа полностью в ней и уперся в матку! Кирилл Кириллович с удовольствием, вынув красный от невинно пролитой крови, член, мгновение наблюдал, как по внутренней поверхности прекрасных бедер с тончайшей кожей, цвета шелкового красного пионерского галстука, текут струйки крови! Он быстро нагнулся и стал их слизывать, впившись, как вампир в промежность Светочки лицом. Она бурно задышала. Кровь потекла сильнее… .Отсосав всю кровь из влагалища, ставшем порочным, своего нового ученого секретаря, Кирилл Кириллович откинувшись на кресле, тихим голосом сказал: «Обмой мне коньяком лицо. Потом себе промежность. Но, так, чтобы все до капли попало обратно в фужер… .Я буду это выпивать, а ты в это время будешь мне отсасывать. ОК?» «Ладушки, шеф!». .
…Светик понравилась Кириллу Кирилловичу на все 100! Одно камнем легло ему на грудь: как провести тестирование в отделе науки ЦК Светлане, не оставив ее у горбуна Романа Хаймовича Покровского? С ЦК КПСС Кирилл Кириллович ни тягаться, ни конкурировать еще не мог, ибо его финансирование и финансирование его института полностью зависело от таких людей, как Покровский! Роман Хаймович знал это и перепортил половину его сотрудниц. Кирилл Кириллович созерцая прелести Светочки, которая, сбросив с себя все нижнее белье, и верхнее тоже, на огромном пушистом, из натуральной верблюжьей шерсти ковре из Бухары, принимала супер эротические асаны из «Ветки персика» и «Тысяча и одной ночи». А, также из Декамерона божественного Боккаччо, Рубоко Шо "Ночи Комати, или Время Цикад" и похождении Девгения!.. Кирилл Кириллович решил посоветоваться со своим другом, красавцем, типажа русских офицеров, времен 1812 года, Владиславом Георгиевич Хорошко. У Славика, как называл его Кирилл Кириллович, ректора института Физиологической химии АН СССР, сотрудниками были одни мужчины. Славик совершил пять попыток самоубийства и дуэль со своим бывшим возлюбленным, гигантом из Белоруссии Самсоном Жоржовичем Коробочко (стрелялись на охотничьих ружьях ижевского завода), но так и не избавился от страсти к мужеложству и ходил, как под дамокловым мечом, под статьей 121 УК РСФСР от 1960 года. Владислав был известным ученым. Его научно-популярными книгами по физиологической химии зачитывались мужчины всех четырех континентов. ЦК это ценило, и Владислав Георгиевич был членом парткома Отдела Науки. К Кириллу Слава не приставал, ибо однажды попробовал и получил между глаз такой удар пяткой в исполнении маваши Кириллом, что сразу охолодился. Он уважал Кирилла, и часто ему помогал. Выслушав сейчас Кирилла, он сказал: «Да, все просто, дружок! Пусть Света, доставая член Романа Хаймовича для отсоса на тестировании
как бы, между прочим, скажет, что она тоже жидовка. Уверен, что Хаймович тут же ее отпустит с нужной тебе резолюцией. Он – ярый антисемит и еврейские женщины вызывают у него рвотный рефлекс…» Кирилл проинструктировал Светлану, как вести себя в Отделе Науки, и все вышло, как и говорил Владислав!..
…Кирилл стряхнул с себя эти мысли, вспомнив, как глубоко уважаемый им учитель из Отдела Науки, после визита к нему очередной девицы от Кирилла, довольный, звонил ему по телефону с Гербом СССР и резюмировал коротко: «Well, well, my darling, well! Кадры решают все!!!» В ту пору девушек называли «кадрами», а, «трахать» – «кадрить»: «Закадрил тут одну кадру… .» Последнее, что наплыло ему из той, канувшей в Лету, эпохи развитого (разлитого) социализма, было воспоминание, как однажды он «опустил» проверяющего его институт партийного «контролера» из Отдела Науки… . Проверив документацию бегло и прошвырнувшись по некоторым лабораториям института, босс из Отдела Науки, потягивая через натуральную соломинку коньяк «КВОК», сидя в кресле Кирилла (а, тот ютился на обыкновенном стуле, на том самом, на который сажал ненужных ему ходаков из «народа»), вдруг, сверля колючим взглядом Кирилла, спросил: «Объясните мне с платформы нашей правящей Партии, на каких таких основаниях вы, коммунист, завели здесь, в Государственном учреждении, пардон, гарэм?» Кирилла Кирилловича вдруг осенило! И, он, глядя в упор в колючие глазки крупного чиновника из Отдела Науки ЦК, продекламировал: «О, женщины, при виде вас, я таю!
Вы – слабость главная в характере моем… .
Одну целую, о другой мечтаю.
На третью же гляжу тайком!
Да, женщины, при виде вас, я таю!
Что делать? Сам кляну свою судьбу… .
Когда почувствую, что иссякаю,
аншлаг «распродано», я на сердце прибью!»
У проверяющего чиновника отвисла челюсть. Глаза стали с блюдце. На лице появилась печать интеллектуального безмолвия. Кирилл выдержал паузу, потом спокойно спросил: «Это – мое любимое… А, Вам нравятся стихи юного Карла Маркса?» Чиновник засуетился, бормоча, что-то вроде: «Читал, да, восхищен… .» И, ретировался. Больше его в институте Кирилл никогда не видел. Но, на всякий случай приготовил ему еще одного стихотворение юного Карла Маркса, в собственном переводе:
«Не смотри на девушек с тоскою.
Не старайся заглянуть под платье.
Это ничего, Энгельс, что мы с тобою,
броситься не можем в их объятье.
Пусть женатый Дюринг веселится.
Он, за то, своей свободой платить.
Мы ж с тобою, Фрид, успеем пожениться.
Дурочек на нашу долю…хватит!»..
Но, это стихотворение так и не выстрелило по цели!..
..Сейчас, освободившись полностью от своих мыслей и наблюдая, как резвятся его девочки в голубой лагуне, он начал грезить наяву. Перед его внутренним взором поплыли эротические картинки, в которых почему-то была не Лера, а юная сиротка неземной красоты, которая сорвалась со ступенек винного завода, видя, как Кирилл сползает с велосипеда на землю, беспомощно и жалко, что бы спасти его… .В ушах звучала музыка японских эротических хокку и танку…:
Едва-едва я добрел,
Измученный, до ночлега...
И вдруг - глициний цветы!
(
Как призрачна она,
Бабочка на моей руке,
Словно чья-то душа!
Виртуозно играя
На флейте души
Познаешь ли музыку тела?
Ах, цветущая вишня
Как сладко
Отцвести и упасть твоим лепестком
Грудь твоя, как Фудзияма прекрасна
Не устаю любоваться ею.
Но, Господи, сколько туристов вокруг...
Достану меч свой из ножен,
Полюбуюсь, - и спрячу обратно.
Авось пригодится еще...
Двумя руками
Ты прикрыла груди
И отвела в смущении глаза
Легко ли днем
Нам побороть стыдливость?
Над телом своим
Теряешь последнюю власть
Обуздать ли грозу
Если молнию
Хочет метнуть?
Роща бамбука
Пестрит от ненужных одежд.
Вздыхает земля от любви.
Высоко над деревьями
И даже во лжи
Всегда есть доля правды!
И, верно, ты, любимая моя,
На самом деле не любя меня,
Быть может всё-таки немного любишь?
Я Фудзи рисовал.
Вдруг голос твой услышал!
Простите, краски...
«Снова по бедрам
Взбегаю губами
Стан твой лаская.
В трепете быстрых крыл
Ласточка промелькнет».
Она нежна
Не рань ее души,
Поспешностью не принуждай ее к слиянью.
Попробуй лаской
Милой угодить.
Влажная роза
Опять распустилась
В тумане.
Счастье осталось
На кончике языка.
Багровое небо
Набухло весенней грозой.
Ласточки сделали круг.
Так тяжелеет нефритовый ствол
В пальцах любимой.
Ты отдаешь себя
Без колебанья.
Стремглав ложишься.
Как птица с ветки
Слетело платье.
Нынче вплываю в тебя
На утлом челне
Не спешит рассмеяться
Под кимоно
Девственный пояс
Другим был когда-то развязан
Туманно сплетаем в саду голоса
Только рука без труда найдет
Место радостных встреч
На крючках из нефрита
Занавески от ветра дрожат
Ты ко мне прижимаясь
Твердишь о грядущей разлуке
Как осенние пахнут цветы!
К Персиковому ручью
Девушкой ты наклонилась
Ласточки к дому спешат
Горные вишни цветут
Как распрямиться лозе?
Отбросив кимоно
Уселась ты в ладью
От берега шестом я оттолкнулся
Уплыл к далеким
Островам Пяти Озер»
Рассыпалось ожерелье,
Слиняли кармин и сурьма.
В укусах твой рот,
А пышная некогда грудь
В царапинах от ногтей.
Ты вскрикнула
Найдя рукою жезл.
И снова тишина
Глубокая.
Ни звука.
Трепещут бедра,
Вздрагивает стан.
Сумерки вкрадчиво
Входят друг в друга.
Сердце вот-вот разорвется...