Я навестила её в начале декабря. На маленькой тумбочке около её кровати стояла ёлка с разноцветными шарами и гирляндой.
- Не рановато? - улыбнулась я.
Она пристально посмотрела на меня своими чёрными блестящими глазами, полными боли и отчаяния. И я не выдержала этот взгляд.
- Я не доживу до Нового года, - горько сказала она и стала смотреть в окно. На улице шёл дождь и стекло было мокрым.
- Ну, вот, опять придумываешь! - я попыталась воскликнуть это бодрым голосом, но, кажется, не получилось. - Врачи сказали, что операция прошла хорошо. Скоро тебя выпишут. Ты же сама всё слышала.
- Нет, - она замотала головой и из её глаз потекли слёзы.
Она какое-то время молчала, будто решаясь что-то сказать.
- Сегодня во сне я видела своего ребёнка. Он звал меня.
Мои руки стали ледяными, а сердце упало в бездну. Я не могла поверить, что она сошла с ума. У моей подруги не было детей. Она словно прочитала мои мысли и продолжила:
- Того ребёнка, которого когда-то сама убила. Аборт, помнишь? Знаешь, а я ведь слышала раньше, что души этих детей встречают нерадивых мамаш на том свете... Это была девочка, теперь я точно знаю.
Она закашлялась. Я помогла ей приподняться, поправила подушку, но она отстранилась.
- Ты не убила её, что за глупости тебе сегодня лезут в голову? - сказала я. - Тебе нельзя было рожать. На этом же врачи настояли. Ты могла умереть.
Она засмеялась. Таким недобрым страшным смехом. И её глаза блеснули ненавистью.
- Это я всем так сказала. На самом деле виноват он, Максим. Он никогда не хотел детей. Я так просила, умоляла его оставить ребёнка. Он действовал, как садист. Нет, не думай, он не заставлял меня, нет. Есть много других методов. Он просто замолчал. Приходил с работы и молчал, ложился в постель, ел, смотрел телевизор и молчал! Обиженно, как ребёнок, которому не купили игрушку. Я держалась, пока он не собрал вещи и не произнёс, что уходит к родителям, раз я его не люблю и хочу не ко времени повесить заботы о младенце. Я рыдала перед ним на коленях. Но он сказал: "Детей у нас будет ещё много, позже. А я у тебя один. Выбирай".
Она замолчала, утирая слёзы похудевшей бледной рукой.
- Что ты могла сделать? - спросила я, сама не веря, что оправдываю её
- Могла. Я всю жизнь приносила себя в жертву, - ответила она тихо. - Я убила своего ребёнка ради негодяя, который через пять лет всё равно бросил меня. Я жертвовала собой ради второго, Славика. Я бросила работу только потому что он требовал, чтобы я постоянно была дома. Я переехала с ним в его город и промучилась там несколько лет, пока на меня не снизошло озарение и я не вернулась обратно. Я всю жизнь жила для кого-то. И хоть бы один человек это оценил! Теперь я умираю. И кто рядом со мной? Где мои оба мужа? Им не нужна бедная и больная жена.
Она помолчала.
- Славик приходил несколько раз. Сидел раздражённый, скучающий. Спрашивал, когда я уже выйду из больницы. У него куча бытовых неудобств. Неужели ты думаешь, я не видела, что он старается не смотреть на меня. Я ведь страшная!
Она не дала мне возразить.
- У меня нет семьи.
- У меня тоже нет семьи, - зачем-то сказала я.
- Не смей так говорить, глупая! - вдруг рассерженно закричала она. - У тебя есть сын. Ты и он - это семья. Женщина и дети - это всегда семья. К сожалению, мужчины этого не могут понять.
Я взяла её за руку, и она сжала мою ладонь до боли.
- Представляешь, врач вчера сказала, что мне нужно думать о приятном. Мол, необходимо закрыть глаза и вспомнить самые счастливые мгновения своей жизни. И знаешь...
Она вдруг закрыла глаза и из-под опущенных век полились слёзы.
- Я не могу... Не могу... Ничего вспомнить. Надо же было так бездарно прожить жизнь? Да? А я так ни разу и не побывала на море. Мечтала всю жизнь, а не поехала. То денег не было, то мужу отпуск не давали, то ещё что-то. Я так хочу теперь на море.
В палату заглянула молоденькая медсестра:
- Извините, у нас сейчас обед.
Я встала. А она всё лежала с закрытыми глазами.
- Я буду просить у неё прощения там, в другом мире. У своей дочки. Как думаешь, она простит меня?
- После командировки я зайду к тебе, - поспешно ответила я. - Будем Новый год встречать, солнышко. Так что, думай, какое платье наденешь. И поправляйся, хорошо?
Она посмотрела на меня очень тёплым взглядом, как когда-то, во времена нашей институтской дружбы:
- Ты и сын - это семья.Поняла? И живите так, чтобы были те минуты счастья, которые можно вспомнить...
Её не стало 24 декабря.
----------------------------------
- Не стоит так волноваться, - улыбнулся доктор, - это обычная операция. Даже не почувствуете, как мы вам аппендицит вырежем.
- Я буду под наркозом?
- Конечно. Сестра, начинаем...
Я стояла на берегу моря. Оно было какого-то необыкновенного бирюзового цвета, такого я ни разу не видела даже на картинке в глянцевом журнале о путешествиях. Песок был совершенно белый и очень тёплый. Я стояла, зарывшись в него ногами по самые щиколотки. Горячее летнее солнце озаряло безоблачный небосвод. Я не понимала, как попала сюда, но тревоги не было. Не было вообще никакой боли.
И вдруг я увидела две фигуры, которые шли мне навстречу. Это были две женщины. Точнее, вторая была ещё девочкой, и держала за руку ту, что постарше. Они были одеты в лёгкие светлые платья, которые развевал лёгкий морской ветерок. Их волосы, одинакового светло-русого цвета, красиво ложились на плечи. Они разговаривали и нежно смотрели друг на друга. Та, что постарше, заботливо гладила девочку по голове и улыбалась. Её лицо было озарено счастьем, а глаза сияли, когда девочка звонко хохотала.
Увидев меня, они остановились. И я узнала в женщине свою подругу. Она, всё также улыбаясь, наклонилась к девочке и стала что-то говорить ей, не отрывая от меня счастливых глаз. Потом они обе помахали мне, как бы прощаясь. Я помахала им в ответ. Так, как будто мы не виделись всего несколько дней. И вопросительно взглянула на девочку. Женщина утвердительно махнула красивой головой. И снова просияла. Теперь я понимала, что больше их никогда не увижу, но на душе было спокойно за них и очень тепло.
Потом я будто провалилась в какую-то бездну и открыла глаза...