Хризантеми

               
Предисловие
История эта происходила давно, во времена почти библейские, когда определяющим  поступки было слово: «Надо!», не как ныне – хочу, не хочу. За рубеж тогда, в основном, направлялись по служебным делам специалисты грамотные и  с высоким чувством долга и ответственности за порученное Дело! Сейчас всё по-другому – любой захотел и поехал, ни перед кем и ни за что (кроме таможни и полиции, ну, может быть ещё, жены) ответ держать не надо. Были бы «бабки»….

Вместо начала
…Последние надежды растаяли….
 Никакие мысли не шли  в голову.  Вздохнув, Алексей тяжело спустился по каменным ступеням и медленно побрёл через площадь к своему, видавшему турецкие виды, «Москвичу»…  С любой точки города видны Балканы, к подножью которых он  и прилепился.  Нависшую над центральной площадью каменную скалу, рассекало надвое узкое ущелье. Огромное раскаленное солнце, уставшее за день палить землю, плавно опускалось на закате  в эту расселину отдохнуть.…
            Алексей ещё раз тяжко вздохнул. Он тоже устал за последнюю неделю, и сейчас вся эта его затея с гонкой по долинам и горам через города и веси двух стран с переходом границы, показалась  безнадёжной авантюрой. С самого начала. А когда было начало – то?..
Может быть, несколько месяцев назад, когда в торгпредстве СССР в Турции, к которому Алексей был прикомандирован два года назад, возникла проблема с утилизацией  отработавших своё служебных машин, в частности и его Москвича? Сдать просто так в металлолом дороже, чем стоит сам автомобиль. Другой путь - продать кому-нибудь из отъезжающих в Союз специалистов. Тогда, многие командированные в капстраны, мечтали вернуться домой, пусть с подержанной, но….  иномаркой. Вот тут-то  Алексея и осенило: перегнать его авто в соседнюю социалистическую Болгарию. Там специалисты промышленности  из советских техцентров с удовольствием купят. У них не те финансовые возможности и потому они не столь  капризны, как здесь.
Словно бы невзначай, он преподнёс эту мысль торгпреду, осторожно присовокупив, что проработал в этой стране более трёх лет и исколесил её вдоль и поперёк. Да и языком овладел в совершенстве. Должностное лицо, облечённое правом решения, молча, выслушало, но ничего кроме: «Ладно, иди» не ответило. Настаивать было  бессмысленно, да и чревато. Оставалось терпеливо ждать и надеяться, что его услышали…
А может быть, начало было ещё раньше? Когда, он оказался по служебным делам в Болгарии?
1976 год и первая загранкомандировка. Болгария. София! Или по-болгарски - Софья!
Опытные «загранщики» снисходительно подбодряли, мол, не боись: курица не птица - Болгария не заграница.  Но для молодого, «желторотого» это была настоящая заграница! Всё другое: небо, солнце, горы, море, воздух. И люди, говорящие на несовсем понятном языке, и цветы.  Особенно цветы – яркие, пышные. С них-то всё и началось. А может и не с них…
Знакомство
Конец  сентября. Уже несколько  месяцев Алексей живёт на колёсах.  Дороги, дороги: асфальтовые магистрали  и пыльные просёлки, горные серпантины и бездорожьё. Не жизнь, а калейдоскоп:  вот шоссе мчится по ровной, как стол,  цветущей долине реки Марицы, а,  через  часа два серпантин поднимает на высокогорный перевал  легендарной Шипки.  Вся Болгария  под ногами, выше только бездонная синева. Даже полусонные кучевые облака, белые, как горы хлопка, прилипли к  скалам далеко внизу.  Если ехать на восток – через несколько часов упрёшься в шлагбаум  погранпункта Капитан Андреево: дальше  Турция. Справа, по край шоссе мелькают ряды столбов, опутанные  колючкой, за ними – Греция.  А, на  север - через пять-семь часов встретит  река Дунай и румынская граница, а на запад - югославская.  Болгария это не бескрайние просторы России.  Из столицы в любую сторону до рубежа рукой  подать. А от края до края  домчатся  на «москвичонке» светового дня вполне хватит. И всюду доброжелательные люди, лишь язык непонятен. Спросишь дорогу – с улыбкой помогут, подскажут: «Направо!» и махнут рукой. Сворачивает направо и заплутался – не туда. Оказывается, что болгарское «направо», по русски  означает – прямо! Хорошо ещё, что многие, особенно молодые, знают русский, укажут нужную дорогу.  Дороги, дороги….  Сегодня София, завтра Бургас или Варна, послезавтра Видин, Враца или  Русе на Дунае, Пловдив…. Болгария – большая кипящая стройка и всюду нужна его  помощь, везде Алексей  желанный гость. Два, три дня, потом дальше. Уже звонили в Торгпредство, уже его ждут! И снова гонки по дорогам …. Такого напряжения даже техника не выдерживает. Не успел  поставить своё авто на мелкий ремонт - опять срочный вызов на объект. Придётся ехать поездом.
Душевный восторг новизны постепенно сменился непреходящей  грустью по родным и близким, чувством одиночества. Ностальгия. Она стала постоянной спутницей. Языковой барьер рождает желание побыть одному, поразмышлять в тишине, без звукового вторжения чуждых слов.  Вот и сейчас – в кармане билет на влак (поезд) София – Враца, в руке кейс с документацией.
 В вагоне забрался пустое купе. Один. Лёгкий толчок, лязгают сцепки - поехали:  тук-тук, тук-тук всё быстрее выстукивают колёса  на стыках. Замелькали столбы, деревья, домики за окном. Далеко внизу, в ущелье скачет с камня на камень, пенится в водоворотах и перекатах бурная речка Искър. А пред затуманенным взором спокойные, широкие плёсы Клязьмы, удочка, поплавок…
Неожиданно, за спиной всхлипнула дверь купе, будто толкнула в спину, разогнав дымку  сладких грёз. Тонкий аромат духов (наверное, французские подумалось) коснулись ноздрей. Этого только ещё  не хватало! Что нет других купе? Вагон полупустой – чёрная волна раздражения поднялась в душе. Недовольно оглянулся на попутчика, нарушившего уединение, и увидел… Увидел впервые, увидел вблизи. Увидел необыкновенные цветы!  Да какие!!!  Каждый  цветок с шапку. Длиннющие тонкие нежно-белые лепестки  опускались вниз, вздрагивали и покачивались в такт колёсному перестуку. Чудо!.. Почему-то сразу пришло в голову – Хризантемы!  Букет качнулся в сторону и из-за него глянули огромные чайного цвета глаза под копной буйных чёрных локонов. Низкий бархатный голос  с чарующей интонацией что-то спросил по-болгарски. Алексею показалось, мол, здесь свободно? могу я войти?  От неожиданного вторжения он потерял дар речи. Весь небогатый запас коммуникативных  болгарских слов вылетел из головы. Ещё не совсем очнувшись от своих грёз и протестуя против нарушения блаженного покоя одиночества, он нечленораздельно промычал и резко отрицательно замотал головой, мол, всё занято, попутчики на минуту вышли и сейчас вернутся.  На удивление, не обращая внимания на явный и не совсем вежливый отказ, дама произнесла: «Благодаря Ви!» и спокойно вошла.  Положила  букет на столик и удобно устроилась напротив. Затем вынула из сумочки зеркальце и стала поправлять пышную и тёмную, как ночь, причёску. Он перевёл взгляд на плавные изгибы тонких лепестков удивительных цветов. Невольно на ум пришло сравнение: нежность и изящество - принцессы  и  кипельно-белой  цвет - невинность.  Пауза затягивалась, приближаясь к неприличию. Желая как-то загладить  неприветливость, стесняясь и превозмогая возникшую сухость во рту, удивляясь необычной хриплости своего голоса, он спросил: «Хризантемы?». Попутчица, улыбнувшись, отрицательно качнула головой.  Он озадаченно задумался: Ну, как же не хризантемы, когда явно хризантемы?! Наверное, обиделась за нелюбезный приём – вот и вредничает. Ну и ладно, никто её сюда не звал, до Врацы часика три, можно и помолчать или вздремнуть. Длительную паузу заполнял звук разговора колёс со стыками рельс: «При-вет, при-вет!». Дама достала из сумочки пачку сигарет, зажигалку. Обращаясь к нему, что-то спросила. Он подумал – наверное, из вежливости (кстати, несвойственной курильщикам) спрашивает разрешения закурить. Сам некурящий и относившийся к этому отрицательно, замотал головой, мол, нет в коридор, пожалуйста! Отношения явно не складывались. Дама как ни в чем, ни бывало, закурила. Потом протянула пачку к нему, предлагая закурить. Чтобы разрядить атмосферу и наладить взаимопонимание, он решил принять сигарету и, как бы, закурить. Поэтому благодарно кивнул головой. И, только было, протянул руку за предложенной сигаретой – попутчица убрала пачку в сумочку. Вот тебе и наладил «мостик доверия». Повисло тягостное молчание. Алексей смотрел в окно на скачущие меж утёсов пенные струи реки, считал мелькающие столбы, прикидывал, сколько ещё осталось ехать до Врацы.   Поезд прогрохотал по железному мосту на другую сторону ущелья, и в  глазах зарябило от мелькающей каменной стены за окном. Смотреть стало не на что. Неожиданно обнаружилось: давно немытое стекло имеет некоторые свойства зеркала. В нём отражались купе, его лицо и попутчица. Сделав такое открытие, он стал в упор  откровенно, почти нагло  разглядывать её.   Молодая особа, в свою очередь, полагая что, попутчик, уставившись в окно, её не видит, достала дамские штучки из несессера и принялась наводить красоту. Наводила красоту – слишком сильно сказано. Так, пара  аккуратных штрихов помадой, несколько движений рукой поправляющей причёску, скорее по привычке, чем по необходимости и несессер был убран. Правильный овал лица, пышные волосы,  большие томные карие глаза, длинные ресницы, прямой нос, чувственные  губы с загадочной полуулыбкой  вызвали смутные чувства. Но! Он же советский. Никаких таких мыслей и быть не должно! Никаких порочащих звание и достоинство советского человека связей! Иначе «двадцать четыре» часа и ты - в Союзе. Невольно пришли на память строки из песни Высоцкого «Загранкомандировка»: «Там шпиёнки с крепким телом, ты их в дверь – они в окно. Отвечай, что с энтим делом мы покончили давно»…  Неожиданно, будто, что-то почуяв, она взглянула в окно. Отражённые взгляды встретились в упор.  Внутренне вздрогнув, Алексей слегка смутился, словно его врасплох застали за чем-то неприличным.  Но взгляда не отвёл.   Она улыбнулась и что-то спросила. Он повернулся к ней,  и, боясь утонуть в колдовском омуте глаз, уставился на букет белых цветов.  На стыках рельс длинные лепестки хризантем покачивались, кивая ему, словно, подбадривая. Эти полгода в стране он большей частью провел за рулём на дорогах и на объектах, общаясь в основном с людьми в форме. С молодой красивой женщиной, иностранкой, вот так, один на один и   близко, на расстоянии вытянутой руки,  оказался впервые и растерялся. Первоначальное раздражение  перешло, чуть ли  не в робость. Её слова не доходили до его сознания.  Голос слышался как бы издалека – не разобрать. В ответ бормотал, что-то невнятное и  от этого смущался ещё больше. Наконец, дошло: «Кой сте вие? Откъде сте? Ду ю  спик инглиш? Шпрехен зи Дойч?» - «Йез, ай ду! Нихт ферштейн! Тьфу, да русский я! Руснак съм аз!!»- вспомнил, наконец, то, что успел выучить по-болгарски и рассмеялся – смущение прошло. Рассмеялся, вспомнив первые минуты встречи. Как он кивал и мотал головой и злился, когда незваная попутчица делала всё наоборот.  В Болгарии не как у других народов. Если в Союзе в знак согласия кивают головой, то у них это означает – «нет». И наоборот,  отрицательно качать головой, у болгар означает – «да».  Стена отторжения рухнула. Они разговорились  на беспорядочной смеси русских и болгарских слов. Она учила русский в школе - он старается  самостоятельно освоить болгарский.  У обоих появился шанс потренироваться. Проехали Мездру – до Врацы часа два. Два часа – это и много и мало. Много, если попутчик неприятен и мало, если с «визави» повезло.  Алексею явно повезло. Он рассказывал о себе, о России, едет в командировку, во Врацу. Она - о себе, о семье, о Болгарии, возвращается во Врацу из командировки ….
 На вокзале попутчицу ожидала служебная машина – она оказалась  секретарём окружного комитета БКП. Чтобы гостю не пришлось мыкаться пешком  в незнакомом городе,  водитель попутчицы   с комфортом доставил его к гостинице «Враца», что на центральной площади Христо Ботев.  Прощаясь, София, так звали её, сказала - если возникнут какие-либо трудности, пусть обращается. Обменялись визитками и,  как водится у коммунистов братских партий,  по-товарищески пожали друг другу руки. Впервые коснувшись её товарищеской руки, Алексей вздрогнул, почувствовав укол, будто искра пробежала. Он не смотрел ей в лицо – боялся, глаза скажут лишнее, поэтому упорно разглядывал букет великолепных хризантем. Ох, уж, эти хризантемы – такие изящные, нежные принцессы царства цветов….
    Неделю провозился на объекте. Болгарские товарищи, как было заведено в то время, окружили вниманием и заботой своего гостя – «братушку». В гостиницу возвращался лишь переночевать и нередко за полночь в чудесном настроении, и слегка пошатываясь. Запустив оборудование и проведя обучающие курсы, он вернулся в Софию в торгпредство для отчёта.  А там уже ожидал новый срочный вызов на объект Девня Варненского округа. Отправился на своём  авто со служебными номерами «ХХ».  «Хитри хора» - как шутили болгарские приятели, мол, непростые это люди.  Потом  срочно в Бургас, потом ещё и… , как говорится, «понеслось»….  Объекты, дела, отчёты, дороги, гостиницы, мотели и опять дороги. Порой очередной вызов приходил на ещё не завершённом задании, и по окончании, мчался на следующую точку не  заезжая в Софию. О мимолётном знакомстве в поезде скоро забылось.  Непосредственный шеф, Мухаммедшин Валера, ещё по прибытии в страну дал ему примерно такую вводную: «Я не хочу знать, чем ты занимаешься – загораешь ли на Золотых  песках двадцать четыре часа или двадцать четыре часа не вылезаешь из грязи на объекте. Ты сам знаешь, что надо делать. Главное, чтобы  всё было в порядке и без проблем. И, не забывай -  отчёт должен вовремя лежать на столе».  Поэтому, в полной мере осознавая  свою ответственность за доверенное дело, Алексей старался не за страх, а за совесть, не считаясь ни со временем, ни сложностью работ. Он ощущал себя представителем великой державы и лицом родного завода.….

Вторая встреча
Канун национального праздника НРБ, застал в Пловдиве.  Вечером, возвращаясь с Асеновграда в гостиницу Тримонциум,  где остановился, удивился наплыву автомобилей на стоянке. С трудом припарковался. В вестибюле отеля не пробиться к стойке «ресепшин». Администратор выдала ключ и, извинившись, предупредила, что его вещи переместили из апартамента в более скромный номер, по причине  проведения какого-то партийного конгресса в Пловдиве. Тёплый чарующий южный вечер. По обыкновению вышел полюбоваться ночным городом и заодно поужинать в какой-нибудь механе (небольшой национальный ресторанчик с традиционной кухней, куда, обычно, не ходят туристы-иностранцы). Быстренько, что б клиент не скучал, тупо разглядывая меню, подали аперитив. Заказал «сирене в гювеч». Коротая время, глоточками, подражая местным, потягивал «Мастику» под «шопский» салатик с брынзой.  Живой оркестрик (аккордеон,  какая – то «жалейка» с протяжным  голосом, ударные и, конечно, «цыганская» скрипка)  исполняет зажигательное  болгарское «хоро». Многие встали из-за столиков. Знакомые, незнакомые положив руки друг другу на плечи, ловко выделывая ногами замысловатые «па», подпрыгивая в такт музыке, повели хоровод между столиков. Втянули и Алексея. Но, споткнувшись пару раз о табуретки, попавшиеся на пути и неуклюже наступив кому-то на ногу, в дальнейшем предпочёл быть зрителем.  Скрипка выходила из себя, взвинчивая темп.  Страстная мелодия, переполнив небольшое помещение, казалось, рвалась куда-то вверх, захватывая с собой душу. Заказал ещё одна «голяма мастика». Появилась певичка в национальном наряде и полилась протяжная, грустная, будто плач, горская песня. Наверное, о чьей–то тяжкой доле. Оркестрик плавно подхватил, скрипка зарыдала. В сердце проникла восточная грусть. Вспомнился дом, близкие, которые где-то там, далеко в России….  Расплатившись (сущие копейки), поднялся из подвальчика на  улицу.  Тёплый загадочный свет желтоватых  ламп разливался по улице, создавая незабываемый ночной колорит Пловдива. Светло и уютно. Из скверика доносится тихая мелодия – там  кружатся и  затейливо извиваются, как бы, исполняя восточный «танец живота»,  разноцветные струи знаменитых пловдивских «Поющих фонтанов». Справа, высоко на фоне звёздного неба будто парит в лучах прожекторов  памятник Алёше. «Стоит над горою Алёша, в Болгарии, русский солдат!»  - вертелось в голове, а может, сам и напевал себе под нос. Всё-таки «мастика» великая вещь. Помахав тёзке рукой, мол, до завтра, отправился в гостиницу…
Утро. Завтрак в ресторане отеля С обычной яичницей с ветчиной под задумчивым названием «хэмэндекс» управился быстро и чуть не бегом на выход. Хотелось  пораньше завершить  работу на объекте  и  сразу выехать в Софию. В дверях на выход в холл «с разбегу», не успев второпях галантно уступить дорогу и сам того не желая,  врезался  во  вплывающую в зал  группу одетых строго по-деловому женщин.  Сразу видно ответственные партийные дамы. Невольно по инерции, слегка потеснил их. Возникла небольшая сумятица: ни в зад, ни вперёд. И как ни странно, он столкнулся, нос к носу, именно с ней. Той самой попутчицей из поезда. Мгновенно  узнал. Кровь бросилась в лицо - стало жарко. А может это судьба? – и вновь, будто искра проскочила между ними.  Она тоже узнала его. Выходившие из ресторана люди вытеснили их в холл. Толпа рассосалась: кто вышел на улицу, кто вошёл в зал. Они  остались вдвоём. И вновь глаза в глаза. Одновременно оба заторопились: « Вы, как, откуда?». Сзади донеслось: «Сони! Ще чакаме те, няма време. Побырзай!». Понятно – торопят её. Да и он спешит. Короткий сумбурный диалог, из которого стало ясно, что она делегат от округа на конференции, и её доклад через полчаса, но после, конечно, будет время поговорить. И ушла.  Алексею стало понятно, что София – столица подождёт ради того что бы он ещё раз смог увидеть Софью - попутчицу. Нет! Никаких мыслей и планов в связи с этим у него не возникло, но в душе задрожала сладостная нотка.
Весь рабочий день, у Алексея, что бы он ни делал, было приподнятое настроение, ожидание чего-то необычного. На завершение дел, подписание актов и протоколов потребовалось гораздо больше времени, чем ожидалось. Томившее весь день смутное чувство  заставило  отказаться под благовидным, но совершенно надуманным, предлогом, от традиционного товарищеского ужина.  Хозяева были немного разочарованы, но виду не показали. В гостиницу  вернулся далеко за после обеда.  Ни на площади перед входом, ни в холле, естественно, никто не ждал. Да и странно это было бы, но как хотелось романтики! Приведя себя в порядок в номере, спустился в холл, в надежде, а вдруг? Чуда не случилось. Чтобы не маячить посреди зала, присел в задумчивости на диван.  Мысли раздваивались: то ли, как требует порядок, уезжать в Софию, то ли, как просит растревоженная необычным чувством душа,  ещё немного подождать Софью. После томления в бесплодном ожидании, решил сделать попытку позвонить ей в номер. Вдруг там?  Немного стесняясь, а вдруг кто догадается о его истинных мыслях, подошёл с суровым, как ему казалось, лицом к девушкам на «ресепшн» и попросил подсказать номер телефона в её апартаментах, мол, важное дело есть. Пожалуйста, без проблем. Она оказалась в номере. По  изменившемуся,  когда он назвал себя, тембру голоса с сухо делового «Слушам!» на проникновенный, «О, разбира се! Эй, сега, идвам!», похоже, Соня ждала его звонка. Десять минут, в нервном ожидании встречи показались бесконечными. От тревожного нетерпения начал бить озноб.   Она не вошла, а вплыла в холл. И вновь два карих омута своим колдовским блеском  заворожили, повергли в смятение. Так, до дрожи, волновался он давным-давно, лет десять назад, мальчиком, на первом своём свидании….  Красная ковровая дорожка на натёртом до блеска зеленоватом полу делала их шаги бесшумными. Открыв тяжёлую дверь отеля, и пропуская даму вперёд, Алексей нечаянно коснулся её плеча  и как от ожога отдёрнулся. Показалось  искра, нет молния,  ударила его и пронзила, разорвав мрачную пелену несколько месяцев душившей тяжёлой ностальгии. Мир преобразился, засиял красками. Захотелось запрыгать, пройтись колесом, постоять на голове.  Этот день стал не просто солнечным, а блистающим, феерическим праздником. Начав прогулку  с посещения памятника Алёше, полюбовавшись панорамой Пловдива,  целый день бродили по улочкам Старого города, по набережной Марицы, притомившись, присаживались за столик в «сладкарницах», пригубить чашечку кофе с пастой,  спускались в прохладу «механы» (механа - небольшой ресторанчик в национальном стиле с народной кухней) «Пещера». Смакуя, редкое тогда (великолепное отборное рубиновое вино, которое шло, в основном, только на экспорт), «Монастырско шушукане»  слушали то горячие, зажигательные, то, по-восточному томно-грустные  наигрыши ведущей скрипки живого оркестра. В полумрак пещеры и колеблющееся живое пламя свечи между ними.  От романтического света  рубиновое вино в «чашах» искрилось и играло, порождая смутные желания. Невозможное начинало казаться возможным. В отель вернулись поздно….
Наутро разъехались: Софья домой в г. Враца,  он  в   Софию за новым заданием….

Прощанье навек.
И хорошее и плохое, рано или поздно, кончается. Пролетели, как во сне, три с половиной года  пребывания  Алексея в стране. Его личный вклад в совершенствование «инженерно-технического обеспечения экспорта» от имени Минвнешторга СССР отметили знаком. Представители командований Главного управления строительных войск и Главного управления транспортных войск  Болгарии прибыли в Техцентр В/О «М/Э» в Плевен поблагодарить за сотрудничество и помощь. Приятно осознавать, что тебя и твой труд искренне ценят.  Руководство техцентра, в порядке исключения, разрешило недельную командировку по стране, как бы  «прощальный тур»…. Мобильных телефонов ещё не изобрели, и отследить его маршрут, местонахождение никому было не под силу.  Про мастерство вождения Алексея, говорили, что если другие на машинах ездят, то он летает. За неделю «облетел» много организаций, попрощался со многими. Однако последние два дня провёл во Враце, с ней. Рука в руке, глаза в глаза. О предстоящем не говорили. Все разговоры начинались с «А помнишь?...» Да разве можно забыть пещеру у «Мадарского конника». Маяк на узком и обрывистом мысе Калиакра. А картинную галерею в царском дворце в Софии, и тот парад волшебных светлячков в ночной темноте у речушки в горах под звёздным небом. Рильский  монастырь в Родопах, Царевец в Велико Тырново и многое-многое «а помнишь?». «Никогда не забуду!» - «И я!»….
 Советских специалистов дважды в одну страну не посылали, дабы, наверное, чтоб не случалось  запретных, порочащих их связей. Тем более серьёзных. Понимая это, как бы  внутренне ни хотелось,  претензий друг на друга иметь, не могли – оба взрослые, оба имеют семьи, оба знают политику Партии и Правительства. Наутро расставались, как обычно, будто на несколько дней, не осознавая до конца, что это навсегда…. К обеду Алексей был уже в Плевене. Закипела предотъездная круговерть: собрать упаковать вещи, написать последние отчёты, подписать акты, получить документы, билеты. Мыслями уже дома, в Союзе. Всё, что было здесь, воспринимается, как окончившееся  кино. Захватывающее кино, но, уже в прошлом. И вот он, Последний день в Болгарии. Но до сознания  это ещё не доходит, продолжается круговерть: не забыть бы чего, обменяться адресами с друзьями, последние наказы - кому что передать, кому позвонить и не опоздать бы на поезд.  Провожали, как обычно своих, всем техцентром. Зря, что ли свой автобус имели. На вокзале мужики помогали вещи, коробки затаскивать в купе, женщины украдкой  промокали слезу в уголках глаз. Очередные проводы касались всех. Всем в своё время придется уезжать из Болгарии, из Плевена и насовсем. Алексей стоял в тамбуре, около последних, ещё не занесённых в купе, коробок у открытой двери. Поезд тронулся и вокзал, перрон, провожающие плавно поплыли назад. «Всё, поехали!» - сказала случайная попутчица. Алексей не воспринимал происходящее реальностью - всё казалось как во сне. И в этот момент  он вдруг увидел её, Софью, свою Соню и с трудом проглотил, неожиданно подкативший к горлу, комок. Она стояла на перроне у колонны, прижав как ребёнка к груди букет тех самых хризантем, смотрела на него и чуть шевелила рукой. Прощалась. В огромных глазищах её застыли слёзы. Молнией блеснула догадка – она специально приехала из Враци проводить его, в последний раз увидеть. Он ощутил всем своим естеством, что видит этого дорогого ему человека последний раз в жизни. Последний раз глаза в глаза они смотрели друг другу. Последний в жизни раз!!! Эмоции хлынули, будто плотина прорвалась. Не удержать – слёзы потекли ручьями, как на похоронах самого близкого человека. В горле клокотало и, как он ни сдерживал, иногда  наружу прорывались глухие всхрипы. Душевное состояние было на грани срыва. Унять нет никаких сил. Соня сделала несколько шагов по перрону, пытаясь не отстать  вагона, но поезд набирал ход, и белые хризантемы осталась позади. Вспыхнул мгновенный порыв выпрыгнуть из вагона, но… не выпрыгнул.  Чувство долга гранитной стеной встало на пути  личных эмоций и желаний. Он окаменел:  вся жизнь его осталась на перроне. Слёзы не утихали, хрипы  душили. На беспокойство спутников: «Что с тобой? Что случилось?» - «Жалко расставаться с Болгарией, с друзьями. Столько лет…». Глухо всхрипывая, затащил последние коробки с книгами в купе и приник к окну. Там разворачивались и уплывали назад до боли знакомые места. Ощущение будто порвалась страховка на скалах и теперь беспорядочное падение в неизвестность…. Скоро граница, скоро Дунай, а за ним Румыния. Колёса бодро выговаривают на стыках: «До-мой. До-мой»  А на душе черно. Попрощался на веки с родным человеком, будто заживо закопал. И, кажется, колёса выстукивают: «Про-щай. Про-щай. На – век. На – век».


Три года спустя
Расстояние, время, невозможность что-то изменить в прошлом  и новые открывшиеся перспективы постепенно притупили остроту утраты. Всё прошлое стало его глубокой сердечной тайной, болящей душевной раной, сладким дымом  грёз волшебного сна, абсолютно неповторимым, никому невысказанным. Оно часто приходило во снах. Постепенно реже и реже…. Прошло три года.   Начались первые поставки оборудования в Турцию и Алексея  готовят на работу туда. Пройдены все этапы оформления, каждый, причастный к этому, считал своим долгом погрозить  ему пальцем, а кто и кулаком: «Смотри там, тебе доверили, оказали честь!»  Тоскливо подумалось: «Ну, хоть бы кто сказал слова поддержки. Значит вся ответственность твоя. Другие только контролировать будут и чуть что – взыскивать». Получены визы, куплены билеты. На быстрых  крыльях Ту-154 от Москвы до Анкары три часа полёта….  Далеко внизу плавно уплыли назад знакомые по карте очертания Крыма. В иллюминаторе впервые с десятикилометровой высоты    заворожено разглядывал Чёрное море. «Высоко» - подумалось – «А на море-то неспокойно сейчас: рябит и белые пенные барашки видны». Вот наплыл турецкий берег. Внизу горы, ниточки дорог и опаленная солнцем растительность, расстеленная буровато-жёлтым восточным  ковром. Наконец самолёт заходит на посадку. Встречает столичный аэропорт «Эсен бога». Дверь лайнера распахнулась и дохнул тёплый, пряный «заморский» воздух.  Вот она - Турция, неведомая и загадочная страна Передней Азии. Последние «Спасибо» и «До свиданья» стюардессам. Здравствуй турецкий паспортный и таможенный контроль. Настоящая капстрана и Южный фланг НАТО. Ну, Алексей, держи ушки на макушке!... Постепенно новизна и необычность  первых впечатлений притупились. Начались трудовые будни в Турции. В суете и заботах мчалось время. Исколесил на трудяге «Москвиче» большинство дорог на запад и юг страны. На восток и север нельзя. Турецкое табу – там НАТОвские  базы против СССР….

   Прошло ещё два года. На третий в торгпредстве СССР возникла проблема с утилизацией  отработавших своё служебных авто. Сдать просто так в металлолом дороже, чем стоит сама  машина. Другой путь - продать кому-нибудь из отъезжающих в Союз специалистов. Но, кому нужен видавший виды его служебный Москвич? Тогда, из капстраны многие хотели вернуться домой, пусть с подержанной, но иномаркой. Вот тут у Алексея впервые и мелькнуло: перегнать его авто своим ходом в Болгарию, благо граница общая. Там  специалисты из техцентров с удовольствием купят. У них не те возможности и они не так капризны, как здесь. Словно бы невзначай, высказал эту мысль высокому должностному лицу, облечённому правом принимать решения. Лицо молча выслушало и, помолчав произнесло: «Ладно. Иди, работай».  Задавать вопросы по теме или, не дай бог, на чём-то настаивать, выказывая свою заинтересованность, было чревато провалом. Так в молчаливой надежде, что его услышали, прошло несколько месяцев. В один из дней, его вызвали на  «ковёр» к этому должностному лицу и после уточняющих вопросов, дали «добро!» - разрешили. На сборы и подготовку к тысячекилометровому пробегу, визы «туда-обратно»,  прочие дела ушла неделя.  Наконец, тронулись в путь. Колёса его Москвича начали наматывать километр за километром. До границы сопровождали турецкие переводчики. То ли помогать, то ли  следить, что б излишним любопытством не нанёс какого ущерба обороноспособности Турции. Сама по себе эта поездка была в какой-то степени уникальна и для службы безопасности.  А для него оборачивалась необыкновенным и интересным путешествием. Анкара – Стамбул  уже известные места, а вот дальше, вплоть до Болгарии всё впервые и всё не знакомо.  Перед переходом границы остановка в г. Эдирне. Ныне захолустный, он, до захвата турками Константинополя, был столицей  Османской империи.  Над городом нацелила в небо свои острые минареты великолепная царственная мечеть Селимия – признанный мировой шедевр архитектуры, воздвигнутая  века назад знаменитым мастером  Востока - Синаном.  Отсюда до пограничного перехода рукой подать.…. Наутро за час добрались до погранпункта. Какое-то время ушло на оформление сопровождавшими переводчиками документов на выезд и вывоз авто. И вот он волнующий момент: передние колёса уже в Болгарии, задние ещё в Турции. Даже слегка притормозил, что бы прочувствовать волнительность момента, и проехал медленнее, чем прочие  другие. По наивности хотел увидеть ту разделительную  черту, которая на картах обозначена пограничной  линией. И вот здравствуй, страна Болгария – ты навсегда в его сердце, как первая любовь! На болгарской стороне затор. Пограничники с таможней тщательно проверяют въезжающих. В основном, это арабы и турки с семьями (с жёнами и кучами детей в багажниках больших, как вагон  потрепанных «Шевроле») транзитом, через Болгарию едущие в Западную Германию на работу. Проверка идёт медленно и если ждать своей очереди, то она может подойти  к вечеру. Но, это же его любимая страна – Болгария. Здесь он как дома. Поэтому,  в объезд всех подъехал в упор к полосатому шлагбауму. Нахмурившийся было за явное (а может быть, наглое) нарушение порядка, суровый пограничник расцвёл, увидев советский служебный паспорт Алексея. «Сколько работаю здесь, а впервые вижу такой паспорт с той стороны» - сказал он и, не задавая больше вопросов, крикнул кому-то – «Тодоре! Отваряй – наш човек идва!». От этих слов у Алексея запела душа – действительно приехал домой! Шоссе, которыми он теперь ехал, словно родные – каждый поворот, каждый перекрёсток  знакомы. Плакаты и указатели понятны, будто на русском написаны. Воздух, что врывался в боковое окно, был тёплым и сладким. Встречные люди были родными! Сплошное «дежа вю». От границы до Плевена  он мог бы добраться ещё засветло, но хотелось увидеться со всеми, кого знал с тех ещё пор, поэтому ехал медленно, как бы смакуя. Да и время приезда в Техцентр следовало подгадать. Понимая, что невозможно всего того, что хочется, решил заночевать в Стара Загоре, встретиться хотя бы с Димитром Ташевым – старым приятелем. Горячая встреча перешла в вечернее застолье с домашней сливовой ракией и печено агнешко. Наутро, в ароматах цветущей лаванды,  пересёк Розовую долину, преодолел шипченский перевал на Габрово и по знакомому шоссе спустился на равнину Северной Болгарии. Всё ближе Плевен - официальная цель командировки. А в душе напряжение и тревога: добраться до него, до техцентра – это только полдела в его личной цели. Что бы увидеть ту, ради встречи с которой он и затеял эту поездку, надо добраться до Враци, что на двести километров в другую сторону. Для этого нужно время, хотя бы день, и как-то постараться, что бы Москвич не отобрали сразу, а его самолётом не отправили обратно в Турцию? Первое что, решил Алексей, следует приехать  в Центр под конец рабочего дня  в пятницу и передача наверняка не состоится. И тогда до понедельника целых два дня в его распоряжении. Второе, как улизнуть из-под множества бдительных глаз на машине в другой город. Это сложнее, ведь в истории Техцентра он личность легендарная. Почёт ему и внимание, как первопроходцу, обеспечены, т.е. неусыпное наблюдение. Тут выручило его знание исторических и природных  достопримечательностей  Болгарии.  Узнав, что специалисты с семьями, не бывают на экскурсиях, стал увлечённо и в красках рассказывать о годах своей работы здесь и о том, что всё это было в порядке вещей. Руководство центра и их жёны (вот она мощная движущая сила!) приманку проглотили.  Когда встал вопрос что посмотреть, Алексей коварно посоветовал посетить знаменитую пещеру Леденика. Предложение, как говориться, было с восторгом принято, тем более, что завтра суббота и можно отдохнуть в горах до воскресенья. Для сохранения свободы передвижения Алексей решил ехать на «своём» ещё Москвиче, с благодарностями отказавшись от предложенного ему места в Волге директора. Чем ближе было к цели, тем большее волнение и нетерпение охватывало его. Ведь Леденика-то рядом с Врацей, рядом с его Соней. Встреча с ней всё ближе и ближе. Скоро  многолетние сны станут явью….
  Накануне не спалось.  Беспокойные мысли и молитвы: господи, только бы ничего не помешало, обеспечили ему бессонницу. Наутро кортеж из нескольких машин: Волга директора, «Лада» главного инженера, «ПАЗ»  со специалистами, их жёнами, детьми и замыкающим колонну Москвичом, тронулся в направлении Враци.  ПАЗик – машина не быстроходная, да и водитель, видать, ещё тот. Поэтому, как мысленно ни подгонял их: «Быстрее! Быстрее!», дорога заняла больше времени, чем Алексей ожидал. Лишь во второй половине дня проехали через Врацу и поднялись по змеистым серпантинам гор  к пещере. Наконец приехали! Все высыпали из машин и застыли в изумлении: балканские вершины освещённые солнцем, зелень альпийских лугов и бездонная сапфировая синева неба, где высоко, едва различимые глазом, парили орлы. А воздух! Сказка! Пока путешественники устраивались с дороги, организовывали на вечер стол в гостиничном ресторане, Алексей, объяснив, мол, срочно надо на автосервис, ринулся обратно вниз по крутым виражам в город. Сердце билось учащённо: с каждым километром, с каждой минутой долгожданная встреча ближе.  Ещё минут двадцать – двадцать пять и он увидит ту, ради которой и затеял этот авантюрный автопробег через две страны. Но сейчас не до мечтаний о встрече: удержать бы машину на дороге. Постоянный визг шин и сваливание в заносы на поворотах  говорили, что скорость на пределе – дальше только полёт в пропасть, а не за этим он сюда стремился.  Наконец, спуск прекратился, метавшаяся от скалы к скале по краю пропасти, дорога выпрямилась. Вырвавшись из теснин ущелья, он притормозил. Теперь в полный рост встал  главный вопрос: и где в субботу искать человека, с которым много лет не было никаких контактов. С которым не договаривался о встрече и который ни сном, ни духом, ни о чём не ведает?  А хорошо ли явиться, как снег на голову, спустя  долгие годы? Однако, когда пожар в душе, то море по колено. Ну, решил, будь что будет, и решительно подъехал к знакомому дому. Волненье и жар в душе охладили незнакомые люди, открывшие дверь: «Нет, такие здесь не живут. Нет, не знаем где». Обескураженный, Алексей медленно ехал по улицам города. Что делать? Возвращаться к коллегам? Стоило ли вообще, затевать столь безнадёжное дело? Но, не в его характере было отступать перед обстоятельствами, не предприняв всё возможное и, даже, по мнению многих,  невозможное для достижения цели. Работа заграницей научила его, что нет не решаемых задач – просто неуверенный в себе человек не всегда находит правильное решение и часто бросает дело, порой  за один шаг до успеха. Но тут-то что можно сделать:  сегодня – завтра выходной, времени у него до утра, нет адреса, нет даже телефона? Стоп! Но есть имена и фамилии её и её родителей, а на главной почте должна быть книга с именами и телефонами. Алексей свернул в центр города.  Тяжёлая дубовая дверь с  ехидным скрипом впустила его внутрь. Вот толстый телефонный справочник и Алексей начал выписывать номера на букву «С» - Стоянови. Подходящих  набралось порядка двадцати. Кураж и уверенность в успехе  вновь  вернулись. Осталось только методично  их обзвонить…. Первый звонок: «Здравствуйте! Пригласите, пожалуйста, Соню» - «Вы ошиблись…». Второй звонок, третий…. пятый… двенадцатый …. Какие-то   номера  не ответили, другие ответили, но не то. Список окончен. Ещё раз по неответившим номерам – бесполезно. Время к девяти вечера, конец рабочего дня, сейчас закроют почту.  Ещё одна безуспешная попытка  дозвониться….   Преодолел годы, границы, запреты, расстояния и - увы!... Ну, что ещё можно придумать? Последние надежды окончательно растаяли….
 Морально раздавленный внезапно рухнувшей мечтой, он,  не касаясь бронзовых поручней, отполированных за два столетия, тысячами  ладонями, толкнул плечом тяжёлую  старинную дубовую дверь. Толкнул с досадой,  резко, будто неприятеля. Солёные капли, наполнившие уголки глаз, мешали видеть, что вокруг. Да, в общем-то, и не хотелось ни на что смотреть. Постоял минуту на протёртых подошвами посетителей каменных ступенях здания главной почты. Никакие мысли не шли  в голову. Тяжко вздохнув, спустился вниз и медленно направился через площадь к машине….
 С любой точки города видны Балканы, к подножью которых прилепился  г. Враца.  Каменную скалу, нависшую над центральной площадью, рассекало надвое ущелье. По нему, от площади вглубь горного массива уходит  шоссе.  На закате, уставшее за день пламенеющее светило, плавно опускалось в эту расселину.…
      Вечерело, но на улице воздух как из духовки. Раскалённые за день асфальт и камни дышали жаром. Солнце опустилось ещё ниже и на минутку скрылось за памятником национальному герою Болгарии Христо Ботеву.  Над его головой вспыхнул, будто корона, золотой ободок. Широкая площадь, мощенная серыми плитами, пустынна. Ни души. Около десяти вечера на улицах Болгарии пусто – все по домам. Лишь эта каменная фигура в гордом одиночестве  возвышается в центре. Справа, через площадь, давно и до боли знакомый отель  «Враца»,  слева - здание окружного комитета БКП. Там, два часа назад, он  припарковал машину. Низкое солнце неприязненно  в упор заглядывало в лицо, пронзало насквозь острыми жаркими лучами, высвечивая причины мрачной грусти.
            Алексей ещё раз тяжко вздохнул. Он сделал всё, что было в человеческих  силах, и никто не смог бы сделать больше. Значит, не судьба. Опустив глаза, чтобы солнце не слепило, побрёл к парковке. Осталось только пересечь площадь, сесть за руль, повернуть ключ зажигания в замке  и вперёд  в мрачное ущелье, вслед за солнцем. Там горным серпантином, к пещере Леденика, к коллегам из плевенского Техцентра….
Идти, с низко опущенной головой, пряча глаза от слепящего солнца, очень неудобно – можно споткнуться и ли натолкнуться на какой-нибудь столб. Но в голове совсем другие, невесёлые мысли. К тому же, как помнится, никаких столбов на площади нет. Поэтому, когда Алексей, краем глаза заметил препятствие на своём пути, то  со смешанным чувством  удивления и раздражения на внезапно возникшую помеху остановился. Он поднял голову, посмотреть, как разминуться и обомлел. Нет, не обомлел, не удивился, Скорее, обалдел и впал в ступор. Навстречу ему, шла Она! Та, о которой столько лет думал, к которой он отчаянно рвался за тысячи километров. Та, надежду увидеться с которой, он лелеял столько лет и вот пару минут назад потерял окончательно. Заходящее солнце обливало её своим лучами и, показалось ему, в её пышных волосах  вспыхнул золотой огонь. Между ними шагов десять. Она не узнавала его и, похоже,  стремилась, как и он, мгновение назад, обойти неожиданную помеху на пути. Алексей решительно шагнул навстречу: «Соня!». Голос сорвался. Она будто натолкнувшись на что-то, резко стала. От неожиданности по лицу её пробежали разные эмоции от испуга, удивления до отчаянной радости.  «Алёша!!» «Ти?!» - выдохнула Соня и слегка покачнулась.  Он  подхватил её и, на мгновение, другое стал ей опорой, крепко прижав к себе. Это были ощущения высшего блаженства, счастья. Круг через расстояния и годы замкнулся….
На базу «Леденика» Алексей вернулся только на другой день к обеду.  Отсутствия, похоже, не заметили. Коллеги так накануне расслабились, что только-только приходили в себя. Кого-то пришлось даже будить – они то, для тех, кому было положено за соцпорядком следить, и обеспечили легенду, что он всю ночь тоже расслаблялся  с ними….

Вместо эпилога
Вот так пять лет назад на перекрёстке дорог случайно встретились два одиночества, две судьбы. Они нечаянно коснулись друг друга, да так, что посыпались искры и вспыхнул, вопреки писаным земным законам и обстоятельствам, волшебный, казалось, неугасимый огонь. Но земные законы и обстоятельства неумолимы и под их воздействием  Пространство вновь разделяет, а Время лечит.
Капли воды точат твёрдый камень - нужно лишь время. Время же лечит и раны.  Пространство отдаляет от пожарищ любви, заслоняет их новыми обстоятельствами. Крутится пластинка, проникновенный голос певца тихой светлой грустью бередит былое:
Прошла любовь, прошла любовь - звонят в душе колокола,
Прощай любовь, прощай любовь - как хорошо, что ты была…

А в  этот миг она ещё дороже, когда по ней звонят колокола.

Эпилог это завершение, как бы конец. А может быть конец одного это начало чего-то другого.


Послесловие или Судьба – нить в лабиринте жизненных путей.
Круг через расстояния и годы замкнулся... Вспоминая былое, по новому переосмысливается пройденная дорога жизни, невольно возникают вопросы, ответы на которые лежат за гранью понимания. Пространство и время – любой легко объяснит, но вряд ли самый умный понимает до конца, что это такое.  Случайность – понятие из той же категории. Случайность – ну что тут особенного? Случайно и всё! Что непонятного? Диамат же утверждает, что случайность – это непознанная закономерность. Будто кто-то определяет твои поступки и события вокруг, сплетая их в затейливые кружева. Будто кто-то на распутьях помогает выбрать правильное направление, подсказывает тот нужный во времени миг и те решения, в итоге приводящие цели. Кто в лабиринте пространства и времени  подсказывает нам единственно правильные  решения, складывая пазлы в законченную картину?   
Нить судьбы с узелками   истории  рассказанной моим другом, наводит на размышления, и теперь я нахожу много такого, что простой случайностью не объяснить. Уж слишком много в течение пяти лет случалось  случайностей из ряда необходимых и  решающих для достижения цели. Взять, хотя бы, момент самой встречи, выйди Алексей на площадь минутой раньше или позже - они б разминулись.  Как в неурочное время (в девять вечера болгары уже все дома), она оказалась на площади в нужный момент и в нужной точке? К тому же  – почему шла навстречу? Или как ему пришла в голову мысль, поехать на почту и именно в это время?
Вот, если задуматься, и получается, что необходимость последней «случайной» встречи во Враце,  была заранее предопределена. Предопределена  тем взрывом эмоций в момент драматического расставания на плевенском вокзале годы назад.
И для приведения в состояние покоя возмущённого космоса потребовалось  пять лет времени ожиданий и преодоления тысяч километров, разделённого      госграницами, пространства. Враца (Болгария) – Москва (СССР) – Анкара (Турция) – Враца (Болгария) – круг напряжения замкнулся и, соединив разделённое, распался.
В таких случаях говорят, мол, судьба.
Вот и получается, что судьба человека это нить в лабиринте путей в пространстве и времени, т.е. - это нечто из категории скрытых от него непознанных закономерностей или предопределённостей. Кто эту судьбоносную нить прокладывает и на распутьях, в узловые моменты, подсказывает решения и направляет в правильную сторону?
Невольно задумаешься, а не предопределена ли наша жизнь заранее?