Назовём её Света. Наш сказ не избегает таинств девичьих интимных закутков, и мы не вправе называть ни родительского имени, ни времени протяжённости жизни нашей героини.
Назовём её Света, и хотя наше условное имя нисколько не дополняет данное, врождённое, оно ёмко характеризует светлый облик небесного создания.
Есть люди, способные потреблять свет, купаться в нём, как в море, насыщаться им, словно пить шербет, светиться разноцветьем настроений. Лучезарная улыбка Светы всегда готова рассказать к чему стремится невесомый её владелец, кого желает видеть, какие истории влекут нашу русоволосую героиню в данное время.
А влечёт нашу Свету Любовь. Пришло для нашей девочки это время – время ожидания счастья.
Казалось, совсем недавно, только вчера ещё, Свету обволакивало теплом Лето, одаривало беспокойную девочку всеми своими удивительными красками, баловало буйством цветов, волнительными запахами. Как быстро летит время в юности! Пролетела Осень, успокаивающая желтизной и хандрой, готовящая разбаловавшиеся в тепле организмы к морозам, подбадривающая жизнь сытостью и припасами, уверенностью в будущем: «Всё будет хорошо»!
Зима пришла опасными переменами, заявила о себе шаловливыми морозами, норовящими ущипнуть невзначай за неприкрытые места. Зима-красавица, непринятая вначале, завладела нами всей своей непредвзятой весёлостью, не дала нам застыть, тормоша иглоукалыванием, запуржила, расшевелила проказница!
Зимняя природа, потеряв разноцветье, сохранила свою привлекательность искристостью. Зима одарила Свету, свою любимицу, брызгами света, ледяными отражениями, скрежещущими звуками, выделенными белоснежной тишиной. Света светилась всплесками радости, её душевный подъём перехлёстывал через край, приобретая узнаваемые очертания приближающегося счастья.
Света вступала во времена Надежды.
Любовь всегда посещает нас нежданно, она не прислушивается к нашим пожеланиям: любим ли мы лето, или же весна нам больше по вкусу. У этой Примадонны от Жизни слишком много работы, и Любовь не в состоянии угодить всем желающим, хотя не обделяет никого своим вниманием, а её любовные озарения не имеют изъянов и трещин – раскалывают свои подарки люди, сваливая своё неумение жить на опытнейшую Любовь.
Так уж случилось, что Любовь объявилась Светлане зимой, под Сочельник.
Есть мнение, что любовь расцветает весной, в это время года она самая большая и верная. Это мнение разделяют не только люди, но и многие животные, выбравшие весну для размножения. Весна – время обновления и зарождения новой жизни. Скорее всего, Весна и есть прародительница Любви. Всё говорит об этом: они так схожи, Весна и Любовь. Не отвертеться Весне от родительских обязанностей!
Света не огорчилась несвоевременному появлению Любви. А кто огорчается от нахлынувших чувств?! Света просто не знала, не поняла, что же случилось с нею. Осознание уходящего детства приходило не вдруг, постепенно, плавно, вкупе с невиданным досель удовлетворением, наряду с волнительными прикосновениями к непознанному, которое вот-вот уже раскроется. Юность придёт непременно! Жизнь без этого ярчайшего периода невозможна!
Свету разбудил игривый свет позднего утра. Девочка заспалась, наслаждаясь последними детскими фантазиями Морфея. Ей никто не мешал. Зарождающийся день был свободен от запланированных забот.
Предвестие перемен витало в спальной комнате Светы. Юная принцесса подглядывала из-под приспущенных ресниц за бликующей игрой солнечных лучей и снова пряталась за шторками сна вся в волнении от многообещающего дня. Морфей услужливо скрывал свою принцессу и укутывал её чарами, не в силах отказать своей любимой почитательнице в продлении прощания с детством. Хранитель сновидений прибавил Свете минуточку, затем ещё…, ещё – несчётное количество раз, пока не растаял бесследно…
Светлана осталась наедине с новизной, вся просвеченная и открытая для надвигающейся Любви, появление которой сопровождалось подсказками, знаками, что угадывались отличительной красотой и всплесками эмоций.
Солнечные зайчики выступили первыми предвестниками чуда для Светы. Игра света подготавливалась окнами, и морозные узоры на стекле, разлагающие свет на скупую цветовую гамму, стали ещё одним знаком приближающегося таинства.
В окно постучали. Сквозь морозную вязь невозможно было различить нежданного гостя. Да и кто бы смог дотянуться до окна на третьем этаже? Неужто влез какой шутник-экстремал, не пожалевший своей дурной головы ради глупой шутки? Света задумалась, перебирая в уме знакомых парней: кто бы решился из них на столь безрассудный поступок?
Тем временем стук в окошко повторился, а в не замёрзшем углу стекольного проёма промелькнул виновник недоумения: птах, гость хлебосольной хозяюшки, выставившей за окном кормушку для изголодавшихся на морозе городских птиц.
Света приоткрыла окошко и запустила птаха погреться. «Снегирь», - ошибочно определила далёкая от родовых птичьих традиций девочка.
-Сиу-сиу! – представилась жёлтогрудая синица.
«Почему снегирь с жёлтой грудкой»? – про себя удивилась Света.
-Сиу-сиу! – настоял на своём названии птах. – Потому что «сиу-сиу», а не из-за расцветки перьев.
-Тебя ждут! Выходи! – передал Свете приглашения своим «сиу-сиу» птах. – Не задерживайся в страхе холода! Чудеса ждать не будут, случатся без тебя. Сиу-сиу! Быстрей!
Морозец с крыльца ущипнул Свету озорно. Пушка, не щенок уже давно, тявкнул в хрустальную белизну, защищая хозяйку от нежданных уличных невзгод. Собакам положено оберегать невнимательных людей от вездесущих природных каверз, и живой пушистый шарик усердно разгонял перед Светой хрустящую свежесть, разбрызгивающую тёплый солнечный луч на колкие осколки. Усердие щенка сопровождалось весёлым тявканьем и крайней суетливостью, результат выходил никаким: морозец только заразился щенячьей весёлостью, а уходить не спешил. Пушка осерчал на неподдающуюся напасть, замолчал сосредоточенно и пробил вражеский холодный сугроб тёплой струёй – испортил чистую белизну назло всем зимним замутам!
Девочка рассмеялась, поддавшись всеобщему веселью, и её звонкий голосок свободно разнёсся по морозному воздуху, что бережно сохраняет чистоту наших звуков. Воздух задребезжал колокольчиками и разбудил всю живность в округе, отвлёк окрестных жителей из парка от их насущных дел: «У нас дорогие гости. Принимайте»!
Света чётко ощутила вдруг, что стала видеть всю запрятанную жизнь в округе, начала понимать каждое несовершенное создание: что беспокоит его, и какое дело является для живчика самым важным на данный момент.
На девичий смех откликнулись птицы, стайкой оккупировавшие калину.
«А вот это уже точно снегири! – уверенно определила Света видовую принадлежность красногрудых представителей русской зимы. – А красота-то какая! Как ярко выделяется ягода – кровь на снегу! Птахи – само очарование! Они знают о своих талантах и специально сигналят своими грудками, выгодно подчёркивая гармонию снега и рябины. Даже ветки, заскорузлые в анабиозе, учувствуют в компоновке природного шедевра, оттеняя своей отмирающей серостью торжество картины жизни.
Не горька ли калина, снегири? Ешьте! Клюйте! Ваш выбор верен. Калина, как ничто другое, поможет вам выжить в морозы», - Света невероятным образом определила целебные свойства калины, горькой зимней ягоды, необходимой именно снегирям, именно в холода.
Будто поняв обращение Светы, снегири защебетали с новым задором, в унисон благодаря девочку за её поощрения к жизни. А может, себя восхваляли птицы, вдохновившись своей безошибочной интуицией и неординарной жизнестойкостью.
Снегири провожали свою новую знакомую радостным щебетаньем – зимними голосами, без которых и зима не зима:
-Приходи ещё, красавица! Для тебя мы всегда будем петь!
Света вышла в пригородный лес, где в поисках чудес обнаружила на дереве трёх белок. Зверьки ссорились из-за дупла, разбрасывая под деревом запасы, заготовленные немалыми усилиями.
-И за что спорить? – укорила белок Света за отсутствие добрососедства. – Здесь, на границе города, люди чуть не под каждым деревом вывешивают кормушки. Захочешь – не оголодаешь. Всё есть! Живи – не хочу! А вам лишь бы поругаться! Всё, как у нас, - вспомнила вдруг Света соседей со среднего подъезда, которые патологически не могли переносить друг друга и вечно ссорились.
«Видать, такая их любовь – вся в раздорах и склоках, - подумала Света о неправильных взаимоотношениях между людьми. – Не научились они доброте и любви к человеку, вот и грызутся, чтоб хоть как-то делиться своими чувствами, выставить своё «Я» принародно, утолить жажду общения. Это ещё придётся сравнивать, какие чувства сильнее – ненависть, или любовь. Ясно одно: ненавидеть проще. Для любви работа души необходима».
Белки, словно устыдившись укоризны Светланы, разбежались по своим деревьям.
Девочка вдруг ясно ощутила свои необычные способности: она ощущала жизнь леса, понимала её, выделяла все его скрытые особенности. Юной девушке представилось право влиять на ход событий, оценивать их справедливость и моральные подоплёки.
Двое из белок оказались семьёй, мамой с папой. Самка суетилась в дупле между мизерных мохнатых комочков, а самец перепрыгивал с ветки на ветку возле входа в личные владения. Охрана родового гнезда - наиглавнейшая обязанность настоящего мужчины!
-Вот так-то оно станет лучше! – рассудила драчливых белок Света. - Так и надобно жить – в любви и согласии! А ссоры и ругань приводят только к потерям. Не ссорьтесь больше с соседями! Учитесь жить в мире!
Пристыженные зверьки провожали свою мудрую принцессу цоканьем, подглядывая за удаляющейся Светой из-за заснеженных веток и часто высовываясь из дупла.
Света не могла видеть суматошных белок, но она догадывалась об их прощальной признательности. Догадывалась, неожиданно открывшейся в ней прозорливостью…
Света вспомнила вдруг о Пушке.
«Как она могла забыть?! Он так мал и беззащитен! Мы в ответе за тех…! И какая женщина может вырасти из меня после такого безразличия к детству?! Как я стану следить за своими детьми, если не в состоянии присмотреть даже за щенком»?
О детях Света вспомнила отвлечённо. Чувство материнства, хоть и было для неё свято, но ещё не состоялось в ней чувствами и инстинктами. Это чувство для Светы было ещё покрыто таинством так же, как гравитация и время пока недоступны для осмысления учёными. Родные дети для Светы были ещё так далеки, как мечты о далёких звёздах.
Пушка бегал недалеко. А куда он денется от своей хозяйки?! Инстинкт следования у щенков незыблем так же, как и у утят. Пушка тут же откликнулся на зов и завилял хвостом между ног хозяйки, преданно и весело тявкая.
-Не отходи далеко! – поучала Света своего неусидчивого подопечного. – Вдруг волки сюда забредут!
«А если и вправду – вдруг волки? – отчего-то забеспокоилась Света. – Хотя, откуда им здесь взяться, в пригородном лесу? Никогда не видела их в лесу наяву».
Вся на взводе, Света обернулась вынуждено на сверлящий спину взгляд – он сидел точно там, за деревом, смотрел неотрывно… Волк ли? А кто же ещё? Жёлтый настойчивый взгляд – не моргнёт. Почему жёлтый? У волков бывают жёлтые глаза?
У волков и у Любви одинаковый цвет глаз, жёлтый. А какая разница в выражении взглядов этих одинаковых, казалось бы, глаз!
Света который раз уже за день изведала для себя новые незнакомые ощущения жизни. Она как бы самоустранилась, увидела окрестность со всех сторон сразу: сверху, со стороны; видела волка у дерева и себя с Пушком. Сороки сплетничали во все клювы о лесных слухах и домыслах, не обращая внимания на совершающиеся вокруг чудеса. Бурундуки приводили в порядок свои закрома, не замечая невиданного в этих краях зверя – волка. И только участники чудесных событий пытались разгадать происходящее и оценить опасности необычных встреч.
Света возвращалась в себя до странности спокойная и уверенная в безопасности непривычных обстоятельств. Пушка скрылся за своей хозяйкой и щерился с безопасной засады на страшного врага. Уж как мог, щенок защищал хозяйку: с задних рядов, с ощетинившимся загривком, как это и принято в стаях настоящих псов.
В очередной раз Света уверилась в своём открывшемся всемогуществе и, окончательно успокоившаяся, осматривала волка, как в зоопарке. Интерес к хищнику со стороны девушки был невелик, а нахождение здесь опального среди людей зверя представлялось неуместным.
Волк был вызван сюда по зову Любви. На этот зов невозможно не откликаться. Любовь же по безграничной своей доброте прислушивалась к малейшим пожеланиям опекаемой ею сегодня девочки и неукоснительно воплощала любые, самые необычные фантазии счастливых обладателей высочайшего из чувств.
Волк смотрел на Любовь. Волки способны видеть эту призрачную, совершенную красоту. Наш волк увидел Любовь вторично. Это великое счастье – не единожды в жизни повстречаться с Любовью! Он смотрел зачарованно на всё это совершенство, и желтизна его глаз открывала изначальную свою предназначенность: любить и восхищаться. Волк всё больше становился похожим на собаку своим преданным взглядом, пока не понял вдруг, что всё это создаётся не для него. Он вздохнул обречённо, совсем по-человечьи, и растворился за деревом в неизвестном измерении (или в потустороннем мире?).
Света поняла, что это она виновница появления здесь нежелательных существ. Сегодня все желания обласканной девочки выполнимы, и ей следовало бы быть осторожной со своими безграничными фантазиями.
«Хорошо ещё, что я волка задумала. Подумаешь, волк – собака! А если бы был медведь?! Нет ничего страшнее, чем медведь-шатун, бродящий бездумно по зимнему лесу. Такой бездушной грудой мышц в полусне никакая Любовь не указ! Что взбредёт в пустую башку голодному зверю, даже он сам не в силах предугадать»!
Как опрометчива бывает детская наивность! Неожиданность детских решений удивляет порой своей нелогичной доказуемостью. Реализация детских выводов невыполнима в принципе, но детские мечты воплощаются иногда, как это не кажется странным.
Света увидела медведя спящим в берлоге за сотню километров от пригородного леса. Девочка успокаивала испуганного щенка, укрывая дрожащий комочек на груди, и наблюдала в то же время за неподвижным медведем.
Медведь смотрел сны и удовлетворённо похрапывал, соглашаясь с неоспоримым профессионализмом киномеханика Морфея.
Взрослому, респектабельному мишке снилось детство! Недопустимые для медведя сакраментальные сны! Разве можно подобное выставлять на всеобщее обозрение?! Теперь понятно, почему медведи скрываются зимой ото всех в берлогах: что только не привидится им во сне.
Мишка вжимался всем своим шерстяным клубком в большую и тёплую маму Медведицу. Когда ещё жизнь отвалит ему за раз столько надёжи и веры!
А ещё Мишке снилось лето: сладкие, красные ягоды малины. Он срывал малину языком вместе с зеленью и раздавливал её о нёбо для вкуса – а там всё переварится!
Мишка так увлёкся захватывающим занятием, что забыл про маму. Медвежонок застыл испуганно – потерялся! Он замычал жалостливо, по-детски, и мама тут же отозвалась недовольно: «Не мешай! Куда я от тебя? Всё спокойно. Ешь! Расти»!
Света весело улыбнулась Мишкиным снам: «Кому что, а этому – кадка с мёдом. Мне осталось только сестрёнкой Маши заделаться – это которая «Маша и Медведь».
«Нет! Стоп! Не надо»! – вовремя одумалась неопытная волшебница.
Свете улыбались весь день. Все! Прохожие, дворники, постовые…, автобусы, парадные двери, балконы, дома… А как возможно не улыбаться прикосновениям Любви? Тут сдержаться никак не получится: прыснешь смехом от вымученной серьёзной гримасы. Лучше сразу, добровольно улыбнуться.
В кого влюбилась Света? Да ни в кого конкретно. Во всех сразу! Мама не разрешает заговаривать на улице с незнакомыми мальчишками. Папа запрещает. Одноклассники же и дворовые хулиганы…, ну, какие из них принцы?! Просто хорошие ребята, друзья.
Вся жизнь для Светы была впереди! Первая любовь не обязательно обращена на конкретную особь, для этой любви достаточна мечта. Та мечта, прекрасная и призрачная, как и сама Любовь.
На следующий день Света проснулась выспавшейся и бодрой – сегодня в школу. Синичка за окошком не успела приветствовать свою кормилицу: Света вышла из дома засветло. В пробуждающихся солнечных лучах снегири защебетали о чём-то своём, не признав свою вчерашнюю знакомую. Белка с бельчатами нежилась в истоме, ленилась просыпаться и радоваться новому дню. Куда им спешить? У них всё есть.
Начались будни. Любовь поспешила по своим неотложным делам, к новым ученикам жизни. Любовь не приходит к одному и тому же дважды. Жизнь по второму кругу не запустить. Единожды познав любовь, человек обязан сам хранить её в себе, растить и делиться ею со всеми: только на свободе наша любовь расцветает. Частнособственническая, запрятанная за рёбрами, любовь загнивает и превращается в ревность и ненависть.
Света спрашивала после у мамы:
-Заходят ли волки к нам в город?
-Ну что ты, Светик! С чего это ты вдруг волков испугалась? Да я их в жизнь на свободе не видела.
-А медведей? – на это мама только улыбнулась ласково дочери…
Света запомнила тот день, поверила в него… А как же жить иначе, по-другому? Без любви?