Грозный царь Месанты, Аксар, прозванный Львом, – повержен. Его столица захвачена, армия растоптана. Война длилась долго, крови и слёз было пролито столько, что хватило бы на несколько морей. Но теперь – всё. Конец. Теперь у Кхафа больше нет врагов, его границы простираются от Грегерских гор на востоке до Великого Западного океана.
В память о давней дружбе их отцов, из уважения к воинской доблести месантийцев, халид Кхафа не стал убивать их правителя или обкладывать народ непосильной данью. Наоборот, он заключил со Львом союз и даже позволил ему сохранить свой трон. Лишь одно сокровище увёз Огнерождённый с лесистых месантийских холмов – младшую дочь Аксара, царевну Амитис. Её красоту сравнивали с блеском алмазов, её именовали «звездой» и «цветком рассвета»; она была нежна, как молодая листва, и чиста, как весенний дождь.
Руки месантийской красавицы добивались многие, но царь не спешил расставаться с любимой дочерью. Ей в мужья Аксар хотел достойнейшего из достойнейшего, сильнейшего из сильных, славнейшего из славных.
Теперь эта жемчужина украшает другую корону. Теперь месантийская царевна стала халиди – женой владыки Огненных Земель.
Но сможет ли роза цвести в пустыне? Сможет ли юная красота укротить яростное сердце? Или всего лишь разожжёт в нём пламя чёрной страсти, на котором нежные лепестки обратятся пеплом?
Время покажет.
Ночь была невыносимо жаркой, душной. И очень тёмной. Всё вокруг заполонил сплошной мрак, настолько тяжёлый и плотный, что свет луны и звёзд его не рассеивал, а словно бы наоборот делал гуще.
Вокруг Амитис царила яркая роскошь: на полу цветастые ковры, стены покрыты мозаикой, сводчатый потолок поддерживают колонны в виде стволов каких-то диковинных деревьев, а в центре комнаты – укутанная тонким пологом кровать, вся усыпанная шёлковыми подушками.
Но девушке было всё равно.
Давящая роскошь спальни или сырой мрак темницы, непроглядная тьма ночи или безжалостный жар солнечных лучей, удушливо-неподвижный воздух или порывы раскалённого ветра, поднимающие на улицах тучи пыли – какая разница? Ведь теперь она - жена чудовищного владыки Кхафа, из-за которого её родина оказалась на краю гибели. Теперь Амитис больше никогда не вернётся домой. Не увидит, как солнце закатывается за изумрудные холмы, не услышит весёлый говор рек и ручьёв, не пойдёт с сёстрами собирать крокусы ранней весной.
В Кхафе нет весны. И зимы тоже нет. Угрюмых лесов, радостных рощиц, тихих озёр, покрытых цветами лугов, талого снега, пения сверчков по вечерам – в этом краю нет ничего . Что днём, что ночью - лишь жар, песок и скалы.
И люди. Жестокие, кровожадные, скорые на расправу, ценящие лишь силу и поклоняющиеся своему кошмарному огненному богу. Своих женщин они запирают в домах, словно те провинились тем, что родились не мужчинами. Бедняжки не видят белого света, собственные братья, отцы, сыновья и мужья обращаются с ними, как с бездушными вещами. Чего же ожидать от их повелителя?
Не в силах сдержаться, девушка всхлипнула. Она ведь даже не знает его имени! В Месанте предводителя захватчиков звали Кхафийцем, Песчаным демоном, Проклятьем, Карой небес. Захватив столицу, он провёл там всего несколько дней, а потом повернул обратно. Два месяца спустя приплыла Амитис, и сразу же была свадьба. За всё это время царевна успела увидеть владыку Кхафа всего пару раз, а говорить с ним девушке и вовсе не довелось. Единственное, что царевна знала о нём, так это то, что халид старше на два десятка зим, и что за малейшую ошибку карает смертью. Всё.
И вот, она здесь, в своей новой спальне. Почти обнажённая, с распущенными волосами, закутанная лишь в тонкое полупрозрачное покрывало. Сидит на роскошном ложе и ждёт свою погибель.
А может и впрямь?..
Здесь высоко. Выйти на балкон, раскинуть руки – и полететь. Немного боли – и свобода. И конец всем печалям, всем мукам. И будет хорошо и спокойно. И не достанется её честь этому извергу, не нужно будет звать его мужем.
Может и впрямь?..
Впервые за эти месяцы девушка почувствовала прилив сил, в серебристо-серых глазах вновь вспыхнули огни. Сбросив покрывало, Амитис подошла к дверям на балкон и…
- Так вот, как в Месанте принято встречать мужей.
Вздрогнув, царевна чуть не упала: одно только звучание этого голоса заставило колени подкоситься, а сердце – подскочить к горлу. Едва сдержав рвавшийся наружу крик, девушка обернулась.
Другие двери, те, что вели в коридор – открыты. На пороге – Кхафиец. Высокий, смуглокожий, одет лишь в широкие белые штаны – Амитис уже знала, что здесь они называются «шаровары». Чёрные волосы мелкими кольцами рассыпались по голым плечам и груди, унизанные перстнями пальцы сжимают кинжал в узорчатых ножнах.
Но самое страшное – взгляд.
Твёрдый, острый, властный.
Невыносимый.
Этот человек явно не привык, что с ним спорят. Он привык отдавать приказы, которые выполняются незамедлительно, тут же.
«Силы небесные…»
Не выдержав такого взгляда, Амитис потупилась… и тут же покраснела так, как не краснела даже в детстве, когда её отчитывали за очередной проступок.
Обнажённая! Полностью! Даже покрывала нет – царевна сама оставила его на постели!
- Гляньте-ка, а слухи не врут, - снова усмехнулся Кхафиец. – Хороша.
Оцепенев от стыда, девушка стояла молча, не в силах пошевелить даже пальцем. И лишь когда халид начал подходить ближе - метнулась обратно к кровати.
- Н-нет!.. – дрожащим голосом воскликнула царевна, прижимая к груди кусок полупрозрачной ткани. Взгляд серых глаз был приковал к кинжалу в руках Кхафийца. – Не п-приближайтесь!..
Однако же, халид будто не слышал. Подойдя почти вплотную, он вдруг… протянул клинок Амитис!
- Возьми.
Не предложение. Приказ.
Очень удивлённая, на несколько ударов сердца царевна забыла даже про страх.
- Зачем? – спросила она, глядя на Кхафийца снизу вверх.
- Наша традиция. Свадебный дар мужа для жены. Бери.
Царевне оставалось лишь подчиниться.
Кинжал был очень красивый. Вместо навершия, рукоять украшал кусок бирюзы, огранённый в виде нераскрывшегося бутона какого-то диковинного цветка. Такие же бутоны, только меньше и затканные золотом, красовались на усыпанных жемчугом ножнах.
- Как красиво! – снова забыв обо всём на свете, воскликнула Амитис, восхищённо разглядывая дивные узоры.
- Нравится?
- Очень!
- Хорошо.
Тяжёлая ладонь легла на талию.
Снова вздрогнув, царевна отшатнулась. Вернее, попыталась: край кровати был слишком близко, и Амитис, потеряв равновесие, упала на шёлковые подушки.
- Нет! – уже совсем другим голосом вскрикнула она.
Взгляд серых глаз снова наполнил ужас.
- Успокойся.
Кхафиец говорил всё также спокойно, даже тихо. Но это по-прежнему был приказ.
- Я п-прошу вас… - взмолилась девушка. По щекам побежали слёзы. – Я… н-не надо…
Но халид не слушал. Опустившись рядом, привлёк её к себе.
- Твоего отца называли Львом, он был сильным противником, - услышала царевна над ухом. – Кто бы мог подумать, что в его роду могла появиться такая… мышь.
Обидные слова хлестнули больнее плети, Амитис вскинула голову.
- Да как вы смеете! – воскликнула царевна, оскорблённая до глубины души. Внезапно вспыхнув, пламя гнева вмиг высушило слёзы и вновь зажгло взгляд серых глаз. – Я не мышь! Я – львица!
- Сейчас проверим.
Внезапно перевернувшись, Кхафиец накрыл девушку своим телом. Царевна не успела даже вскрикнуть, как её губы оказались в полной его власти. Повелитель Огненных земель целовал требовательно, настойчиво, целиком и полностью сознавая собственное право делать с Амитис всё, что будет ему угодно.
Прежде не испытывая ничего подобного, ошеломлённая новыми чувствами, царевна поначалу поддалась… Но уже через несколько мгновений халид, оторвавшись, вытирал с подбородка кровь из прокушенной губы.
- Ну как? – с вызовом спросила Амитис, дерзко глядя на Кхафийца. – Понравилось?
Тот снова усмехнулся; в глазах, чёрных, как уголь, появились крохотные язычки пламени.
- Недурно, - бросил халид, снова ложась рядом с царевной. – Но кусаться мыши тоже умеют.
- Не смейте!
- Отчего ж? Кто мне помешает?
Опустившись на бедро, ладонь Кхафийца поднялась сначала к талии, а потом и легла на грудь.
Тут же вернувшись, холодная волна ужас затопила вспышку гнева, и серые глаза вновь наполнились слезами.
- Нет… силы небесные, нет!.. Прошу… я… я… пожалуйста…
Новый поцелуй. Уже не так резко. Спокойнее. Бережней. Мягче. И дольше. Так долго, что скованное напряжением тело девушки начало медленно расслабляться, таять, как кусок льда под ласковыми лучами весеннего солнца. Вот руки Амитис сами собой ложатся халиду на плечи, вот она прижимается к нему, обнимает. Как мужчину. Мужа.
- То-то же, - в очередной раз усмехнулся Кхафиец, когда царевна со стоном разорвала поцелуй.
Девушка просто не могла иначе: эта его нежность, она была невыносимо… долгой? Мучительной?
Сладкой?
Алебастрово-белые щёки вновь покрылись румянцем; не говоря ни слова, Амитис уткнулась лицом халиду в плечо. Его рука легла на хрупкие плечи, прошлась по спине, ниже. Царевна вздрагивала, но почему-то не отстранялась. Не хотела отстраняться. Прикосновения Кхафийца вдруг оказались не такими уж противными, а сам он – не таким извергом, как твердили слухи. Ведь разве стал бы изверг так поступать? Да он бы, не церемонясь, просто изнасиловал Амитис и ушёл, оставив давиться слезами.
- К-как вас зовут?.. – спросила девушка, заставив себя поднять взгляд.
Щёки по-прежнему пылали – и было отчего! Она лежит в постели с мужчиной, с мужем, но при этом даже не знает его имени! Позор!
- Моё полное имя длинное. Но тебе, мышка, я, так уж и быть, позволю называть меня просто Кадир.
И опять, опять эта усмешка!
- Хватит надо мной смеяться! – снова вскинулась царевна. – Довольно! А иначе… иначе…
- И что же? – Халид перевернулся, и она снова оказалась прижата к шёлковым подушкам. – Давай-ка, позабавь меня.
Внутри у Амитис всё кипело, серые глаза пылали гневом. Но девушка молчала. А ведь и впрямь: что она может? Против мужчины, против закалённого воина? Снедаемая злостью, царевна попыталась хотя бы просто сбросить наглеца, смевшего насмехаться над дочерью Аксара Великого. Увы, под тяжёлым мужским телом она могла лишь беспомощно извиваться.
- Пустите меня! Пустите!
Кхафиец лишь смеялся.
- А иначе?
И тут в руку Амитис, словно сама собой, легла рукоять того кинжала.
- Вот!
Не задумавшись даже на мгновение, девушка, выхватив из ножен, приставила его к горлу халида. Тот лишь вскинул бровь.
- Решила меня убить? Ну давай. – Языки пламени в чёрных глазах разгорались всё ярче. – Но если не сумеешь, то выйдешь отсюда только тогда, когда я буду тобой доволен.
Такие слова, да ещё взгляд…
Нет, она выдержит! Выдержит! Сумеет! Справится!
Справится…
Халид нагнулся ещё ниже - лезвие кинжала впилось в кожу. Крови пока не было, но Амитис охнула.
- Ну же. – Голос всё также спокоен, но взгляд… Пробирал до костей. Пугал. И одновременно завораживал. – Давай, девочка. Иначе пощады не жди. Я тебя растерзаю.
Царевна смотрела, не в силах оторваться.
Удар сердца. Другой, третий.
Страшно!
Но не только.
Проклятый Кхафиец!
Нет. Кадир.
Муж.
Ослабев, рука с кинжалом упала обратно на подушки. Халид вновь усмехнулся.
- Я предупреждал.
Он был настойчив, но не напорист, не резок. Отводил судорожно прижатые к груди руки, касался, целовал. Заставлял всё тело ныть, истекая сладостью, заставлял метаться, извиваться под его руками и губами. Амитис стонала. Её ладони скользили по широким плечам, пальцы зарывались в густые волосы. Хотелось ещё. Не просто ласк, не просто поцелуев. Чего-то другого, чего-то более… жаркого. Сильного. Что избавит от томящей всё тело сладости.
- Пусти меня.
В голосе появилась едва заметная хриплость, но по-прежнему твёрд, по-прежнему приказывает.
Амитис не может противиться. Не хочет.
Колени расходятся, несколько мгновений, и их уже не свести.
- Обними меня. Крепче. Да. Сначала будет больно. Но только однажды. Только в первый раз.
- Я-а не боюсь… я… я… х-хочу…
Кхафиец подался вперёд.
До этого мягкое и податливое, тело девушки снова напряглось и будто бы окаменело. Забыв о своих же обещаниях всего несколько мгновений назад, Амитис взмолилась, заклиная мужа остановиться. Но халид своё слово держал твёрдо: невзирая ни на какие просьбы, он не останавливался ни на мгновение.
И постепенно мольбы прекратить ужасную пытку начали превращаться в стоны. Полные томления, долгие, протяжные. Громкие.
И всё громче, громче.
Громче…
…На следующий день Амитис проснулась поздно и в одиночестве. Голова чуть кружилась, но всё тело переполняла странная лёгкость. Может, всё то, что было вчера, ей просто приснилось? О нет, на такие сны её разум просто не способен.
Значит, это правда? Теперь она – халиди, жена владыки Кхафа?
Осознав эту нехитрую истину, какая-то часть души Амитис расстроилась и опечалилась, но другая…
Взгляд серых глаз упал на всё ещё лежащий в постели кинжал.
- Что любит халид? – требовательно спросила Амитис у одной из тех служанок, что помогали одеваться. – Рассказывай, я хочу знать всё.