Это было в действительности. И происходило на моих глазах.
Была весна. Мы только что переехали в новый многоквартирный дом в центре Симферополя.
Там, вокруг большой зеленой площади со школьным стадионом, живописным кольцом стояло несколько новых многоэтажек, которые были построены на месте разрушенных старых домов и заселялись в одно с нами время. Многочисленные новоселы активно обживали уютный, благоустроенный район.
По вечерам на это, как специально созданное, гостеприимное зеленое прогулочное пространство высыпало несметное количество народа. Люди быстро знакомились друг с другом, и очень скоро все знали всё про всех. Это было удивительное содружество разновозрастной публики, где каждый мог найти себе компанию. Бабушки, как обычно, оккупировали многочисленные скамейки у подъездов, люди среднего возраста накручивали круги, гуляя по беговым дорожкам стадиона, молодежь тусовалась на детской площадке, кто-то гонял мяч, кто-то висел на турниках. Посмотреть с балкона вниз, на общую картину площади вечером, было одно удовольствие - выглядело, как ежедневный праздник, как народное гуляние...
Но уже с первых недель заезда среди беспечно отдыхающего после рабочего дня люда нашли мои глаза необычную, странную среди прочих, пару. Он - высокий, лысоватый, очень прямой, сухой, поджарый, жилистый лет пятидесяти мужчина с сизыми от седины висками. И она - белая, как лунь, старуха с оцепенелой головой и серой безжизненной угреватой кожей .
Он возил ее перед собой в инвалидном кресле. И оказалось, что живут они в нашем подъезде - на первом этаже. В первые недели их присутствие было не очень заметным. Как носятся стайками птицы в период гнездования, такой же ажиотаж стоял вокруг в то время. Позже стало известно, что многие из новоселов были те, чьи дома разрушили при строительстве микрорайона. Позже все встало на свои места. А пока, как фотографии в растворе проявителя, постепенно проступали детали нашего нового житья-бытья.
И эта странная пара с первого этажа стала главным объектом внимания окружающих.
Мужчина, который при знакомстве с соседями представился, как Борис Яковлевич, оказался не просто необычным человеком. Он явно был болен. Его психическое расстройство не носило открытого агрессивного характера. Но очень скоро люди поняли, что разговаривать с ним нужно осмотрительно, чтобы не спровоцировать вспышку раздражения и даже откровенную грубость.
Он ходил за покупками, стоял в очереди за молоком у соседнего ларька, исправно возил на прогулку живущую с ним в одной квартире старуху. И очень бросалось в глаза, как ухоженно она выглядела, как предупредительно, внимательно и даже нежно он с ней обращался. Казалось, не замечая ее пустого отсутствующего взгляда, укутывал, что-то поправлял, обращался с какими-то вопросами.
Старухино отечное землистое лицо, по которому бесформенными пучками росли длинные седые волосы, было пугающим в своей отстраненности, замшелости, мертвенные глаза заставляли встречных суетливо отводить взгляд с желанием куда-нибудь немедленно провалиться. А он так трогательно к ней наклонялся, поправляя выбившиеся из-под платка седые космы. И его скульптурное, обтянутое сизоватой кожей, лицо наполнялось удивительным светом - казалось, он видел перед собой самое милое желанное дорогое существо. И что-то спрашивал, рассказывал, обещал.
Таким оттаявшим и размягченным его можно было видеть только с ней. В других случаях Бориса Яковлевича предпочиталось обойти стороной, чтобы не стать объектом грубых словесных нападок.
В течение нескольких следующих лет каждое утро жильцов нашего подъезда будил его громкий голос, переходящий на крик с угрозами невидимым его собеседникам. Но вдруг однажды стало тихо. Не сразу, но все заметили - его на стало видно. А потом по первому этажу подъезда пополз зловещий душок. На стук в квартиру никто не ответил. Соседи вызвали милицию.
Картина была жуткой.
Три комнаты были заполнены роем жужжащих зеленых мух.
На кровати лежала начавшая разлагаться мертвая старуха.
А перед ней, перед кроватью, на коленях стоял мертвый Борис Яковлевич.
На похоронах открылись потрясающие подробности. Когда-то эта старуха была очень известным в Симферополе человеком, занимала ведущие посты в управлении городом. И славилась не только умом, но и своей неотразимой красотой. Но появился морской офицер, намного-намного моложе ее, и увел ее и от семьи, и от руководящей работы, и от общества.
Увел, чтобы провести жизнь перед ней на коленях? И на коленях перед ней умереть...