Террикон или терриконик (фр. Terri — отвал породы, фр. Conique — конический) — отвал, искусственная насыпь из пустых пород, извлеченных при подземной разработке месторождений угля и других полезных ископаемых, насыпь из отходов или шлаков от различных производств и сжигания твёрдого топлива.
Терриконы шахт и горнообогатительных фабрик содержат сульфид железа в форме пирита и марказита, который при помощи кислорода из атмосферы окисляется хемолитотрофными бактериями Acidithiobacillus ferrooxidansruen с выделением тепла.[1] Также отвалы содержат некоторое количество угля и другие горючие породы, на поверхность частиц которыхадсорбируется тот же кислород и вступает в экзотермическиеокислительные химические реакции.[1] В результате этих процессов в крупных терриконах нередко протекание различных процессов техногенного пирометаморфизма:
• сгорание угля (зоны с окислительным режимом обжига)
• пиролиз угля (зоны восстановительного обжига при Т = 800—1000°С)
• реакции дегидратации слоистых силикатов, имеющие следствием массовое испарение воды, а также удаление фтора, хлора на начальных этапах горения отвала (Т = 600—700°С)
• разложение карбонатов с удалением СО и СО2 и образованием периклаза, извести и ферритов (Т = 600—800°С)
• локальное плавление с образованием остеклованных клинкеров и базитовых паралав (Т = 1000—1250°С).
Эти процессы приводят к радикальному изменению фазового состава отвальной массы.
В Донбассе горит примерно каждый третий террикон.[2]
Известны случаи взрывов терриконов в результате накопления паров и газов под образовавшейся из-за атмосферных осадков коркой, приведшие к гибели десятков людей.[1][3]
В процессе рекультивации земель терриконы являются объектами озеленения и облесения. На них в большом количестве рассаживают деревья с целью приостановить разрушение терриконов от воздействия разрушающих факторов погодных условий.
Терриконы - неотъемлемая часть пейзажа Донбасса.
Для очень любознательных читателей я сделала вставку из Википедии.
Как видите, у этих рукотворных насыпей есть свойство самовозгораться. Их тушат, есть специальные службы, которые осваивают сумасшедшие деньги на это. Но они все равно горят. И людям, проживающим рядом, взрослым и детям, приходится вдыхать отравленный воздух.
Не понимаю, из каких соображений эти отвалы очень часто создаются в непосредственной близости к шахтерским поселкам. И люди, живущие там, на свой страх и риск, поддаваясь соблазну заработать деньги, выбирают вручную уголь среди массы породы. Очень часто это приводит к трагедии.
Я не могу забыть один шокирующий случай, о котором говорил весь город. На терриконике Первой Провальской шахты зимой засыпало одиннадцатилетнего ребенка. Он рос в многодетной семье, в которой не было отца. Отец погиб на шахте. Мальчик был самым старшим из детей и помогал своей маме зарабатывать деньги: выбирал уголь на терриконе, складывал в мешки, которые привязывал на санки. Потом этот уголь продавал соседям. Он слишком закопался в нутро отвала, неосторожность привела к тому, что произошел большой обвал породы. И когда его смогли оттуда достать, то спасать уже было поздно.
Такие случаи не единичны. Приведу еще только один пример. Не могу о нем не рассказать, потому что он произошел с моей знакомой. Это случилось на поселке шахты 1-2 ранней весной. Пригревшее солнце усилило химические процессы в отвале, и террикон опять воспламенился. Эту насыпь уже давно нельзя назвать конической, потому что бульдозеры постоянно разравнивают ее и засыпают глиной. Но злополучный отвал все равно воспламеняется, над ним постоянно клубится дым, а неприятный запах продуктов горения распространяется в округе.
Людмила, так звали мою знакомую, работала озеленителем в городе. Она была красивой колоритной женщиной, Высокая и крепкая, всегда ухоженные ногти, а белые крашеные волосы собраны в аккуратную прическу. Такой я запомнила ее. Она в молодости приехала на Донбасс с Урала. Женщина хотела помочь семье своей дочери, у которой недавно родился второй ребенок, а денег на нормальную жизнь категорически не хватало. Она собирала уголь внизу отвала, а сверху работали бульдозеры, чтобы погасить тлеющуюся массу угля и породы. Людмила не успела отскочить, когда на нее сверху посыпались горячие угли. Она получила сильные ожоги всего тела, долго лежала в больнице, но выжить не смогла.
Конечно, во всех этих случаях люди сами были виноваты в своей гибели. Но скажите, кто от хорошей жизни пойдет выбирать уголь на террикон?
На полях Донбасса много уже почти выгоревших терриконов, которые зарастают зеленью, они уже не горят и частицы породы с их поверхности не выветриваются и не загрязняют воздух. Это заброшенные не действующие отвалы.
И зачем создавать новые? Неужели у нас мало закрытых выработок, куда можно было бы прятать отходы? Возможно это не так экономично как просто вывалить все под открытое небо, но зато не усугублялась бы итак не простая экологическая ситуация в нашем регионе. Может быть, новая власть будет больше заботиться о народе, и не будет делать его заложником угольного производства? Мы ведь боролись за народную республику, и власть тоже должна стать народной.
Хочу немного отступить от серьезной темы и расскажу об одном необычном терриконике. Впрочем, внешне он ничем не отличается от сотен других, но…
Этот террикон расположен у дороги соединяющей два шахтерских города Свердловск и Червонопартизанск. И по этой дороге целый день в обе стороны ходит транспорт с пассажирами. Из его окон прекрасно просматривается поверхность отвала., который уже давно не применяется по назначению, хотя иногда еще дымит. Не знаю, кто и когда сделал на нем первую надпись.
Вначале высоко на насыпи, ближе к вершине конуса возникло утверждение «ИИСУС ЕСТЬ ГОСПОДЬ». Оно было написано большими белыми буквами, вероятнее всего выложенными из силикатного кирпича. Можно предположить, что кому-то открылась эта истина, и он хотел поделиться со всем миром своей верой в Бога.
Эта надпись существовал несколько лет в одиночестве. Буквы начинали тускнеть, приобретая рыжеватый оттенок. Но потом следующий «писатель» видимо в порыве страсти сделал новую надпись. Она была написана ниже предыдущей, уже более мелкими буквами - «НАСТЯ, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ», и рядом нарисовано сердечко. Судя по масштабу шрифта, любовь к женщине была несколько слабее, чем религиозное чувство. Но все равно текст читался четко и понятно, его видели тысячи людей.
Автор следующих слов: «ОКСАНА, ПОДАРИ МНЕ СЫНА», был откровенным эгоистом. Но в этом его желании нет ничего плохого. Может быть, он так хотел уговорить свою женщину родить ребенка. Эта надпись расположилась почти у подножия террикона и выглядела самой скромной из всех.
В качестве доски объявлений отвал использовали до войны.
Сейчас, когда прошло уже больше года после того, как у нас прекратились боевые действия, на терриконике нельзя разглядеть ни одной буквы. Надписи выгорели, заросли бурьяном. И уже нельзя ничего прочитать, когда проезжаешь мимо.
А мне бы очень хотелось увидеть написанную огромными буквами надпись «МИРУ-МИР». Чтобы каждый, кто проезжал по этой дороге знал, что нет ничего дороже на земле чем МИР.
Может быть, большинство людей воспринимают эти слова как обычный лозунг советских времен. Но для тех, кто пережил страшное лето 2014 года на Донбассе, эти слова приобретают очень конкретный смысл. Только в мирное время жизнь человека чего-то значит, а во время войны она не стоит ни копейки. Только когда нет войны, можно без страха строить, любить, рожать детей. Никакая власть не сможет вывести наш регион из разрухи, пока не установится прочный надежный мир. А нужны нам эти терриконики или нет, мы разберемся.
Только бы никому больше в голову не пришло использовать их в качестве стратегических высот для контроля над территорией, на которой живут мирные люди.