Прерванный полёт
Было уже довольно поздно. Ныло в области сердца. По радио обсуждали трагическую судьбу не долетевших в Питер счастливчиков, отдохнувших и загорелых.
- Ну почему им такая неожиданная и незаслуженная смерть. – подумала Вероника. - Вот мы, старые и убогие, не нужные уже своим оперившимся детям, другие, больные неизлечимыми болезнями, наркоманы и алкоголики долго вынуждены мучиться сами и мучать окружающих.
С этими мыслями она и заснула. И вот уже в салоне огромного самолёта летит и чётко осознаёт, что это последний полёт в её жизни. За бортом внизу облака. Тихо и спокойно. В салоне старушки и старички, дети, уродцы… Странно, но на лицах всех блаженная улыбка. Даже у обезображенного болезнью младенца спокойное улыбающееся выражение.
Вошла стюардесса с таблетками на подносе. Парень взял три, остальные по одной. Девушка улыбнулась и… исчезла… Вероника стала всматриваться в лица .
Вот очень - очень старенькая пара. Они держались за руки и, не отрываясь смотрели друг на друга. Её губы шептали:
- ты счастлив? Осталось совсем немного страдать. Я уже не чувствую ни душевной , ни физической боли. Может ещё поживёшь? Нажми на зелёную кнопку и вернёшься к детям. Они тебя так любят…
- Нет, никому я там не нужен. Ты хочешь, чтобы Маша бросила работу, ухаживая за мной, и не смогла выплатить ипотеку? Нет , пора… Будут сдавать нашу квартирку и выплачивать… Больше мы ничем ей помочь не сможем. Да и я без тебя не жилец.
Сосед Вероники пересел в жёлтый ряд задумчивых, решающих стоит ли жить. Сразу посадили калеку с церебральным параличом. Его голову придерживала мать. Ему было трудно. Рот открывался очень широко, когда он мычал, стараясь что-то сказать матери.
- Ванечка, я не уйду. Моё сердце за 30 лет так приросло к твоему, что разорвать уже невозможно. Я счастлива, что уйдём вместе. Я ведь никому, кроме тебя, не нужна…
Странно, но не было никаких чувств, глядя на них. – Всё чувства уже отмерли, надо сесть поудобнее и ждать… - подумала Вероника и закрыла глаза. Она слышала, как пассажиры переселялись постоянно, тихонечко спорили, кому стоит вернуться, а кому уже лучше не возвращаться.
- А ведь вы не хотите уходить… Зачем врёте себе? – Услышала Вероника голос в ухе. Именно не рядом, а внутри. Она поняла, с ней говорит её эго.
- Так я просто не вижу смысла в моём существовании. Всё выполнила, что смогла… Не хочу видеть в зеркало, как сморщивается и гниёт тело, яблоко, оторванное от корней и веток. Лежу на земле без дела… Прохожие пинают. Некоторые, в надежде утолить голод подбирают, соблазняясь на ещё не сгнивший бочок, и выбрасывают размахнувшись. Последний раз так о стену шандарахнули.., всё, думаю, расплющили… Ан нет, опять восстановилась. Пакет с лекарствами становится всё тяжелее. Нет, надоело. Интерес пропал, а без интереса скучно жить…
- Дура ты старая, смотри как старичок бегает по 10 км каждый день, а вон твоя ровесница за мольбертом…
- А посмотри в душу их детей и внуков, как они ждут, не дождутся их ухода, уже строят планы на их жильё. Это они такие внимательные для окружения «так принято». А как «рыдать» будут… Денег истратят на ритуал немеряно, что бы «всё было не хуже, чем у других.» Вон церковники и ритуальщики уже руки потирают от предстоящей прибыли. А продавцы цветов… Для них смерть и трагедии - самые счастливые дни. И все «страдают». Не осуждаю, бизнес. Плисецкая – молодец, и я так хочу, а здесь и вовсе хорошо. Раз - и нет. Нет могил, могильщиков, слёз и вообще ничего нет, свобода.
- Не может быть, что никто не будет горевать, не ври, надеешься на 2-3 слезы.
- Я всё равно не пойму от горя или от радости. Это матери по детям искренне плачут, да и то не всегда. Вон сидит наркоман. И сам уже устал мучать мать. Вон как улыбается в предчувствии конца. А что плакать по старухе, кривляние, да и только. Радоваться надо, как в Индии. Они честнее поступают.
- Смотри матери с сыном нет, мать захотела помучаться ещё, опять успела вернуть сына, втайне от него нажав кнопку.
- Жестокая женщина. Ей доставляет удовольствие чувствовать себя героиней на фоне мучений сына. Эй, эго, что ты делаешь! Верни в надежду!
- Мне сверху сказали, что надо тебе ещё помучаться в наказание за греховные мысли. Вон опять какой-то старичок протягивает к тебе руку… Не отталкивай, а вдруг ты ему нужна… Вот и смысл будет.
- Эго! Я тебя расшифровала! Экхарт Толле раскрыл мне глаза на твою сущность. « Моё мышление – содержание моего ума . Активность ума определяется совокупностью неотвязных, повторяющихся мыслей, эмоций и реактивных схем поведения, с которыми мы больше всего себя отождествляем. Эта совокупность и есть ты, эго…» Я отказываюсь от местоимения «Я», чтобы не тешить тебя. Теперь "я" - это "мы" Вероника, то есть сумма всех моих мыслей = мы. Класс. Мне нравится.
- Вы Вероника не забудьте, что критикуя и обвиняя кого-то, вы хотите чувствовать себя более значимой и ощущать своё превосходство.
- Совсем нет. Вот чего у нас нет, так этого чувства, просто мнение и не более.
Вероника очнулась, услышав сообщение, что некий самолёт исчез с экранов родаров всего мира.
- Вот опять ты заговорил нас. Ну где твой старик..?