- Оо, правда ли, отец, что когда-то строили медные сэргэ ? Которые не поддавались ни коррозии, ни разрушению? И можно было по ним подняться на крутые яруса неба? А потом куда они исчезли? Их увезли? Пришельцы?
- Нет, нет, это всего лишь легенды. Такого же не может быть… Сам подумай.
- Вправду… Но я хотел бы верить в это. Как в сказку, как в мечту. Разве нельзя?
- Ничего нельзя нет на свете. Только человек должен все делать ради других, для общего блага, не разрушая и не испоганивая мир вокруг.
Легенда о медном сэргэ
Давно ли, но по миру Срединному, гуляет легенда о сэргэ Тыгын Дархана , возведенное им на священном месте, где в древние времена на ысыах собирал родичей своих Эллэй-тойон . Сэргэ было под стать славе местности и значению для народа праздника ысыах, необыкновенное, невиданное доселе, и, по словам старцев, оно было сотворено по подобию древнего Алтан сэргэ .
В песнях олонхо , сохранившихся в памяти племени айыы-аймага из тех давних дней, когда предки народа саха на своих выносливых скакунах скитались, кочевали по безбрежным степям Азии, олонхосут не мог обойти Алтан сэргэ, не описав и не воспев его. Вот в одном из любимых народом олонхо пелось о чудодейственной силе сэргэ:
Там — через день пути,
В мареве голубом
Предстанут перед тобой
Две коновязи,
Два медных столба
Матери Иэйэхсит;
На верхушке столба одного,
Где небесный орел сидит,
Ты найдешь,
Ты рукой возьмешь,
Будто утки-гоголя яйцо,
Сгусток силы — желтую благодать;
Ты ее возьми, проглоти!
Если ты проглотишь ее,
Восьмикратно сила твоя возрастет,
Восемь лет не будешь голода знать,
Восемь лет не будешь усталости знать.
На верхушке другого столба,
Что на восточной стоит стороне,
Сочная зеленеет трава —
Восьмиветвистый чудесный злак.
Ты эту траву сорви
И в обратный путь поспешай,
Этой травой меня накорми .
Потому решение Тыгын Дархана о возведении царь-сэргэ — Алтан сэргэ на священной местности ысыаха Эллэя Боотура, народ воспринял с удовлетворением и как знак проявления высшей силы-воли царя, наместника Юрюнг Айыы Тойона на Срединном мире.
Благословение волей
Когда же было принято высшее решение о возведении сэргэ, старейшины и тойоны собрались на совет. Кого же, которого из мастеров, выбрать для сотворения сэргэ? А воссоздать надобно по всем канонам, сохранённым с древних времен. Вопрос отнюдь не праздный. Известных, знаменитых мастеровых, да еще признанных народом было немного. Их знали все или были наслышаны о них. Но из этих пяти-семи человек выбрать самого достойного – задача была из нелегких. Вот тогда-то один из тойонов предложил пригласить знаменитого мастера, живущего на берегах реки Таатты. Он считался прямым потомком Эллэй-тойона и было уместно, чтобы он сотворил и соорудил сэргэ на почитаемом всеми месте. Решено было отправить к нему с великой просьбой делегацию во главе с одним из старейшин и попросить его, как подобает в таких случаях, со всеми дарами и ритуалами о совершении великого дела. Должны были принять это прошение не только он один, но и весь его род, вся семья. Духи, охраняющие его род. Они, все, как один, прониклись бы этой идеей и не отказали бы прошению Тыгын Дархана. Ведь все понимали, что и Тыгын, и старейшины, и тойоны установив сэргэ на местности, овеянной славой праздника ысыаха изначалия, помечали власть над этой благодатной землицей — частью Срединного мира, подчеркивая силу их родовитого племени, несшего свое начало от Юрюнг Айыы Тойона.
Великий ойуун – шаман Тыгын Дархана поразмыслив день и ночь в своем ордуу, испросив позволения духов, благословил возведение сэргэ. По просьбе Тыгына он поднявшись на небесную вышину получил доброжелательство высших сил. Получено было добро на изготовление сэргэ из дерева, растущего в священном лесу. С этим разрешением спустившись молвил: «Сэргэ будет иметь долгую, непростую, порой трудную, но благословенную судьбу на Срединной земле».
И на освещение места установки сэргэ, Великий ойуун пригласил все сильнейшие с заговоренными силами шаманов из всего улуса народа-племени с солнечными поводьями за спиной. Никто не мог ослушаться голоса шамана Тыгына, как его с почтением и трепетом называли «Кырдьагас», что означало «Старейший мудрец». И это священное действо прошло в один из белых ночей наступившего лета в выбранном старейшиной Кырдьагас местности, расположение которой остается и по сию пору покрытой завесой тайны. Тыгын в ту ночь не сомкнул глаз, но и не вмешивался в этот необходимый ритуал, считая, что святые люди, связанные с духами и небесными силами не подведут ни его, ни род айыы-аймага, а если когда им понадобится его земная сила, они обратятся к нему.
И это тайное место очерчивалось словно из тумана только тем людям, кто успешно миновал обряд посвящения, как поляна с округлыми барханами-дюнами и окруженной дремучим тяжелым лесом-тайгой, незнающей ни тропинки, ни тем более дороги. И под полной луной иногда по сию пору там слышится бешеный танец бубна Великого шамана. Не всем дано не то что услышат, но и побывать в том месте. Такова была воля Великого и всех посвященных.
Тыгын Дархан знал твердо одно: сэргэ выражает душу мира, земли, в котором они живут и на которой улус его процветает. Только тогда он сочтет совершенным и завершенным свое предназначение в этом Срединном мире. Сэргэ должно означать его власть и царскую волю на века вперед, передаваемые идущим вослед потомкам.
Лес – душа мира
… Если пройти чуть южнее от великой реки можно оказаться в вековом лесу, помнившем древние еще времена. Там деревья как на подбор, высоки и стройны, крепки и могучи, словно созданные Юрюнг Айыы Тойоном для священного действа. Колоннада, как в каком-нибудь храме, устремившемся ввысь или воины в доспехах, как на подбор, стоящие на страже вечности и хранилища души мира...
И сэргэ, задуманное Тыгыном и возведение его поддержанное старейшинами, должно было быть из такого дерева, мощного и сильного, словно выкованного из железа, как символ власти и величия улуса Тыгына. А там деревья пережившие столетия были так крепки, словно они были сотканы из стальных струн. Это были лучшие деревья в окрест владений Тыгына.
И мастер принявший наказ своих сородичей и старейшин рода стал ждать такого дня и часа, когда расположение духов местности, где он увидел свет Солнца в мире Срединном, соединяться в своем стремлении помочь ему с духами того леса, мечта достичь которого и творить там, жило в нём чуть ли не с самого рождения. Сотворить руками своими вечное и светлое, что может быть выше и честнее, сильнее этого стремления человека племени айыы аймага?!
Он знал и потому ждал того часа, когда духи его родных мест решат с ним заговорить. Но когда? И как это произойдет? Надо быть терпеливым и терпение обернется для тебя благом – он знал эту истину еще со слов своего дедушки, который когда-то благословил его на созидание – стать мастеровым Юрюнг Айыы Тойона. Быть мастером, быть человеком, созидающим красоту, словно соревнуясь с самим создателем, для этого предстояло ему пройти путь длиною в несколько непростых лет. И эти годы, это не календарные годы, а время, отпущенное на посвящение и возвышение в своем избранном труде. Пройти эти круги созидания и испытания не всем дано, не все могут достойно его завершить. Да и завершить не дано, это постоянное восхождение ввысь и вперед к сияющим вершинам. Каждое испытание, ниспосланное свыше и не иначе, дает возможность иметь право на дальнейший путь – восхождение. И когда ты овладеваешь всеми секретами мастерства и в один миг ты понимаешь, что сможешь совершить то, на что, казалось, не имел ни сил, ни прав. Придет время особенное каждому и для каждого. Мир Срединный кровно связанный с мирами Верхним и Нижним так устроен, что все свершается в круговороте: рождаясь мы умираем, умирая мы воскресаем. В этом и сокровенная тайна мира Срединного. Как и кто совершает это? Решает это?
Дерево и духи
Мастер, закрывшись в своем уус балагане , три дня и три ночи провел в глубоких раздумьях, и в конце этого времени, он услышал голоса духов. Они пришли к нему, когда он сидя перед камельком, глядя на языки пламени, унесся в мир другой, текущий рядом с миром обычных людей. Он увидел сэргэ, сотворенное и стоящее в середине изумрудного аласа. Сэргэ, украшенное резьбой возносилось ввысь и его верх увенчивала гордая птица – хомпоруун хотой – орел-горбонос.
Духи, принявшие облик молодых людей звали его к сэргэ. По их лицам и знакомой одежде, словно пошитой мастеровыми руками женщин его рода, он понял, что это как раз духи его родных мест. Они бесшумно пройдя и встав у сэргэ отвесили поклоны в сторону восточного края небосклона, откуда восходит солнце. Он почувствовав легкость в теле понял, что находится вместе с ними в этом же круге. В скором времени с того края неба появилась стая белокрылых журавлей, покружившись над поляной они сели и превратились в прекрасных девушек и юношей. Они держали в руках чороны, полные пенящегося кумыса. И один из юношей, самый высокий ростом, подал свой кубок-чорон ему, мастеру. «Испить тебе дано этот кумыс, благословленный нашими предками», - прозвучал голос словно с неба. В этом месте мастер словно почувствовав толчок в спину, открыл глаза. Он увидел раскидистую ветку лиственницы, тяжелую и упругую. Голос с неба проник в его сознание: «По ней, по ветке найдешь то заветное дерево, нужное для тебя». И вмиг рассыпалось это видение. Мастер сидел один перед догорающим камельком.
Он стал собираться. В дорогу. Нельзя было откладывать. Все благоприятствовало ему в этот вечер. И он наскоро собрав все необходимое, сказав родным, что наконец-то духи дали ему добро на его дело, ушел в ночь. Надо было найти то самое единственное, подходящее, готовое к такому служению дерево, испросить разрешения, попросить прощения и провести благословенное действо – рубку. Потом уже подвезти в алаас , к родному уус балагану, подготовить и подсушить, чтобы успеть через год изготовить и установить сотворенное сэргэ к священному празднику ысыах.
Добрался он до того леса в самую жару. Лес был удивительным, здесь в жару лета было прохладно, а зимой деревья словно защищали путника от мороза и ветров. Дышалось легче и наступало благостное ощущение воздушности и эфемерности бытия. Человек ощущал близость к природе, становился частью этого леса, значит и Матери-Земли. Рожденный Матерью-Землей он ощущал свое единство и растворялся в ее объятиях.
…Мастер решил немного передохнуть. Устроившись удобно прилег под лиственницей с развесистыми, несущими прохладу ветвями. И не заметил, как забылся сном. Сон был короткий, но яркий. Он плыл по реке, плескались волны и на него налетали брызги волн. Но тут вдруг, нарушая установившееся равновесие, словно коршуном налетевшим ветка прямо с небес хлестнула его, колкие иголки, рассыпаясь, больно щипали. Оттого он и проснулся. По лице его били крупные капли дождя. Вскочив он быстро собрал свои вещи, разложенные вокруг. Переполненное силой грозовой туча нависала над землей. Стало темно и беспокойно. И тут как будто дождавшись, прогремел гром и хлынул с небес дождь. И как только тучка разрядившись стала проплывать дальше, орошая другие места Срединного мира, солнце засияло во всем своем блеске, словно умывшись дождем. Гроза превратилась в мелкий дождь – слепой дождь. Капли дождя продолжая свой танец над землицей, при выглянувшем солнечном свете засеребрились как и умывшиеся листья берёз, обдавая благоуханием свежести и придавая силы мастеру. Берёзы блистая-сверкая листьями на ветру, весело стряхивали капли дождя. Лиственницы, удерживая в каждой своей иголке по каплице дождя, словно оделись в колышущиеся серебристые кольчуги. И все вокруг засеребрилось, засветилось.
И в этом открывшемся чудном видении он увидел заветное дерево. Большое, раскидистое, и в этот миг, дерево словно открылось для него – как будто деревья, что мельче, расступились перед взором мастера. Он чуть прищурив глаза, сквозь некую дымку увидел на месте дерева – сэргэ, увиденное во сне. “Вещий сон!”, – подумал мастер. Он вскочив подбежал к дереву и поклонившись в пояс, присев на одно колено, произнес: “Оо, Улуу Тойон ! Ты выбрал мне это дерево. Великое и под стать его второй жизни – быть ему Алтан – Тойон сэргэ на священном месте! Махтал! Уруй-Айхал, буолуохтун!” .
Мастер по обычаю предков, по традиции, укоренившейся веками, достав из сумки разложил оладьи и куски вяленого мяса, по направлениям света. Разжёг костёр и приступил к алгысу своему, прося благословения у леса и духов, выбранного им дерева, растущих вокруг деревьев и кустарников, при этом из чорона, орошая местность кумысом. Завершив обряд он взялся за расчистку места вокруг дерева, чтобы приметить его и подготовить для удобства предстоящей работы. Должно было пройти три дня и три ночи, прежде он коснется тела дерева острым клинком топора.
Мастер, удовлетворенный своей завершившейся первой частью миссии, собрал вещи и обосновался недалеко от дерева в защищенном от жгучих солнечных лучей, ветра и дождя части леса, чтобы вернуться к дереву через три дня и ночи.
Всадник на вороном коне
В тот день, он, чувствоваший себя усталым, словно после тяжелой работы, незаметно для себя заснул крепким сном.
...Он стоял на опушке леса. Прямо на него издалека скакал черный всадник. Всадник на вороном коне и в черной струящейся одежде. Фигура всадника то расплывалось, то отчетливо были видны его решительный настрой в каждом его движении. Казалось, мастер различал глаза всадника, холодные, острые как клинки кинжала, пронизывавшие все вокруг. Словно повеяло холодным ветерком и опасность, как гнетущее тишина нависла над ним.
И тут одно видение сменилось другим. Мастер увидел себя: маленьким мальчиком еще, из того далёка, детства... Они шли с родителями по изнуренной жарой дороге и горячему, летнему воздуху, они спускались по пригорку, по деревянному настилу... Он впереди бежал, объятый радостью, счастливый близостью отца и матери, их безграничной любовью к нему. Каждый раз в минуты грусти вспоминал, оживляя в своей душе, переполнявшее тогда его чувство счастья и защищенности. Он видел улыбки отца и матери. Они смотрели друг на друга и улыбались и что-то говорили меж собой.
...Потом он увидел как всадник на вороном коне превратившись в богатыря в железных доспехах медленно стал растворятся в воздухе и стал исчезать, а мимо него пролетел рой то ли чернух мух, то ли мелких мушек, постепенно исчезая из мира видимого...
А над ним в синеющем небе кружились два огромных орла, словно пытаясь прикрыть, защитить его своими огромными крыльями от напастей судьбы ли, случайностей бытия ли. Может это его родители превратившись в вечноживущих птиц, берегли чистоту его души?
Он проснулся с чувством защищенности и понимал, что его охраняют духи, посланные Юрюнг Айыы Тойоном. “Оо, Тангара, благослови и дай мне силы, завершить задуманное Тыгыном-Тойоном и моим предназначением в этом Срединном мире!” – словно его просьбу и слышали, и не слышали духи, но небо окрасилось в лучах заходящего солнца в красные багровые тона...
Затопив огонь в камельке и слушая как трещат поленья, торжествующе гудит огонь и, глядя на танцующие в пляске языки пламени, он представлял себя стоящим перед заготовленным к работе очищенным и высушенным столбом, бывшим когда-то деревом-красавцем, живым и трепещущим. Эта величавость внушала людям чувство умиления, перемешанное со страхом, а теперь дереву предстояло обрести вторую жизнь, более долговечную и потребную племени айыы-аймага.
И вот оно, дерево. Чистое и готовое поддаться рукам мастера. Мастер удовлетворенно осмотрел со всех сторон и приложил ладонь к телу дерева. Немного влажноватая поверхность была прохладной. Но мастер все-таки уловил своими ладонями прикасаясь к телу дерева тепло и биение исходящее из глубин, словно дерево было живое. И оно говорило. О своем. О том, что оно прожило немало лет на этом свете, Срединном мире и его судьба – принять дар Всевышнего испытать вторую жизнь, которую ему дарует мастер. Руки мастера и его инструменты сделают из дерева сэргэ, радующее людей племени айыы-аймага.
Заклинание шамана
… Мастер чувствовал себя не важно. Его знобило. Он лег, укутался в теплое пуховое одеяло и незаметно для себя заснул.
В темноте ночи он отчетливо видел трепещущее пламя костра. Когда глаза привыкли к темени, он увидел шамана. Шаман одетый в свое одеяние с блестящими в свете костра железными подвесками – птицами и зверями стоял и глядел на пляшущиеся языки пламени. Вот он, прислушиваясь к звукам медленно начал водить бубном, словно рисуя круги вокруг, проговаривая известные только ему слова. Голос его был еле слышен. И вот все накручивая себя словами заклинаний, начал свою ритуальную пляску, голос его все крепчал и воющие звуки стали наполнять всю поляну. От ударов колотушки звуки бубна вознеслись высоко в небо. И в такт его движениям пришло в движение вся поляна: и костер с его пляшущими острыми языками, вылетающие искры, кусты и деревья, травы и цветы и все вокруг, даже темнота, заполнившая в этот миг весь Срединый мир.
И вдруг в этом круговороте мастер увидел возникающее из темноты словно белая светящаяся кость свое сэргэ. Сэргэ поднималось из земли и словно оно плыло в воздухе и вскоре оказалось над костром и шаман как будто управлял его движением. Сэргэ крутилось вокруг своей оси и мастер смотрел как завороженный на все это действо. После очередного удара бубна и заговоренных слов шамана сэргэ объяло пламя, странного синего цвета и вскоре медленно стало затухать. Сэргэ проплыв еще раз над костром опустилось на землю. И теперь оно приобрело золотистый оттенок. “Уhаарылынна – закалили мое творение”, - подумал мастер.
Дерево было готово. Его отливающий словно солнечным светом стан манил к себе мастера. И по завершении всех необходимых для священного дела обрядов и ритуалов мастер и дерево остались одни друг с другом. Наконец настал тот час, когда мастер сможет воплотить свое задуманное и он готов был приступить к своему делу.
Мастер первым делом взяв холщовую грубоватую материю протер все дерево по всей длине готовя к предстоящему испытанию, потом приложив ладонь словно лаская его определил для себя места куда лягут узоры. Так началось испытание и для дерева, и для мастера. Каждое творение для мастера — это восхождение, путь в неизведанное. И они пойдут вместе, ведомые к заветной цели — созданию и творению, а дерево — приобретению нового кута , превращению в творение рук мастера — вхождению во вторую жизнь.
Рождение сэргэ
Сэргэ в роду айыы-аймага изготавливалось по неписаным, передаваемым из поколения в поколение, канонам и каждый выводимый рукой мастера узор или рисунок имели свой смысл и тайное значение. Казалось, в руках мастера все оживало и как будто его рукой водила неизведанная сила, находя все новые и новые повороты и изгибы в узорах, но по окончании работы оказывавшиеся повторением уже известного, но выполненного искусно и потому казавшиеся только что придуманным и сотворенным. В этом была магия и мастерство человека, посвятившего себя, свою судьбу творению и созиданию.
Каждый узор нёс свой смысл. Потайной и известный всем. Так было прочерчено еще в стародавние времена, когда первый мастер нанёс своим резцом может быть самый простой, но важный рисунок на теле будущего первого материнского сэргэ. С тех пор повелось и по сию пору мастера подвластны этим неписаным законам.
Первым взмахом острого ножа, специально сделанного для работы над узорами, мастер принялся создавать круги вокруг ствола.
Мастер в узорах и рисунках старался выразить свое миропонимание, отразить окружающий его мир. Ему хотелось бы перенести красоту природы, вековых деревьев или скороспелых полевых цветов. И в них, в этих узорах, таились мысли и чувства, которые он старался передать в своем творении. Каждый штрих и изгиб ложились всегда на то место и повторяли особенности строения дерева, его кружков и струн — жизненных артерий, по которым дерево питалось и струились его соки. Эти струны иногда казалось звенели как музыкальный инструмент, лаская его слух.
Увлекаясь деталями, выписывая каждый штрих, мастер понимал, что он не должен забывать о целом. Не разучится видеть целое, не уйти в частности, чтобы они заслонили собой окружающий мир. Он старался не забывать об этом. И когда он пробуждал свое творение, он жил не то что этой мыслью, но оно всегда жило в глубинах его памяти и сознания. Так устроен человек, что он не должен забывать о главном – о предназначении своего творения. Если он забывает об этом, то может потерять опору, основу и его ожидает долгое падение в пропасть, припасенный тёмными силами из потустороннего мира.
Творить значит быть на этом острие и проходить каждый раз по краю… По краю потустороннего и внешнего. Внешнего мира яркого и ослепительного и по краю того мира, где серо и сыро, а еще дальше сплошная темень…
Вот он вывел своей твердой рукой какой-то незамысловатый рисунок и дерево сэргэ почувствовав свое превращение из созданного Матерью-Природой в человеческое любовное творение привыкало к новой своей ипостаси: быть полезным племени айыы-аймага. Дерево искрилось теплом, выпуская свой лесной аромат и вбирало в себя новые ощущения, новые силы, которые давал ему мастер, сила его души. Потом ему — сэргэ стоять на ветру, и в холод звенящий, и в жару под палящим солнцем и источать, передавать свою силу людям, приходящим к нему, внушая им вдохновение, веру и любовь. Это будет продолжаться возможно нескончаемо долго, вначале в виде деревянного сооружения — сэргэ, потом когда видимое людям тело сэргэ «одряхлеет», рассыплется под тяжестью прожитых лет, он превратится в легенду и рассказ о нём будет передаваться людьми племени айыы-аймага из уст в уста. И тогда душа сэргэ останется жить вечно в этом Срединном мире.
… Время – год – незаметно пролетело. Пришло лето. И стали готовиться к возведению великого сэргэ. То место, где должны были возвести сэргэ было известно как место силы. И выбирали его Тыгын и великие шаманы.
Возведение
И вот оно случилось! Великое свершилось! Сэргэ вознесся! Ввысь и вверх к великим Айыы, к хоромам Юрюнг Айыы Тойон, юрдюк мэгэ халлаан !
Люди, что собрались сегодня на ысыах в пояс склонились перед этим чудом, этой редкой силой, которая исходила из сверкающего ствола сэргэ. «Оо, чудо!» - говорили они. «Уруй! Айхал! Уруй, юрдюк тойон Тыгын!» - волной-валом прошлось это восхищение и восславление, словно единый вздох по массе людей племени айыы-аймага, собравшимся вокруг сэргэ.
Сколько предстояло стоять сэргэ, как символу улуса Тыгын Дархана, никто не смог бы предсказать ни тогда, ни теперь.
Люди подняли руки к солнцу восходящему и дрожь пробежала по их бренным телам проникая в глубины их подсознания и физической сути, освобождая от всего несущественного и лишнего, что пристало-прилипло за этот прошедший год.
… Говорят и нынче, по прошествии стольких лет и веков, можно почувствовать магическую силу того места, где стоял тот самый, а может и нынче стоит, невидимый миру непосвященных, сэргэ священное.
… Утреннюю тишину и небо раскрашивавшееся восходящим солнцем в его цвета, нарушали то там, то тут просыпавшиеся птицы и звери. Пением и радостным лаем.
Мастер вступил босыми ногами на траву заискрившуюся каплями утренней росы и вздыхая аромат, источаемый бесчисленными травами, цветами и деревьями Срединного мира, прошелся по привычной дорожке в сторону мастерской.
Сотнями уколами трав то нежными, то болезненными и прохладными искорками проникали в его организм земные соки от матушки Природы. По его телу от стопы к сердцу они с дрожью прошлись и наступило блаженство теплой волной от ног успевших ощутить прохладу прошедшей ночи и он почувствовал некое единение с окружающей природой, с его благоуханием и земной силой. Свежесть и прохлада ночи сменились необычной теплотой, это мать-природа одаривала сына своего силой и здоровьем.
Кроны деревьев на его глазах раскрасились в золотистый цвет силы. Солнце торжествовало. Солнце, поднимаясь завоевывало все больше пространства спускаясь с макушек по веткам и стволу деревьев все ниже, проникая во все уголки Срединного мира, разрушая таинственный ночной цвет тьмы и Луны. А деревья, травы и цветы заискрились новыми цветами встречая еще один день в их жизни и в жизни Срединного мира.
Птенчик жалостливо напел что-то свое и затих.
Мастер поднял руки ладонями к восходящему Солнцу: «Оо, улуу Тойон Тангара! Дьолу-соргуну тосхойдун!» .
Наступал новый день. Время неслышно подбиралось, меняя в этом своем неспешном движении все и вокруг, незаметно, но неумолимо. Н не было спасения и незачем было искать спасения. Время текло течением реки, лившимся солнечным светом, рождением и умиранием, расцветом и угасанием, ветром, шумом воды и тишиной...
Эпилог
Разгадать загадку этого простого на вид и простейшего в изготовлении деревянного столба не было дано никому, даже вликому мастеру. Загадка сэргэ она оставалась тайной вечной. Притягательная сила, все возрастающее и всеобъемлющее существование священного сэргэ были не подвластны постичь смертным, живущим на Срединнном мире.
Сэргэ священное придя в мир людей и даря новый свет было и оставалось верой и правдой всего сущего на Срединном мире. Сэргэ священное было символом, олицетворяло процветание страны-улуса Тыгын Дархана. И говорят, оно еще живо и стоит там, где ему и положено быть.