Эх, Павлуша, Павлуша!
Пьеса в двух действиях
Действующие лица
Павлик Морозов, мальчик лет тринадцати.
Трофим, отец Павлика, высокий, статный мужчина сорока лет.
Татьяна, его жена, усталая, скромно одетая женщина
Нина Амосова, любовница Трофима, эффектная симпатичная женщина
Спиридон Карташов, чекист, в кожанке, с наганом
Владимир Ильич Ленин
Иосиф Сталин
Зоя Кабина, сельская учительница
Люцифер, главный демон Сатаны, шустрый молодой мужчина в черном, с рогами и хвостом
Михаил, старший архангел, весь в белом с крылышками
Судья Папа Римский Иоанн ХХIII, пожилой мужчина с мерзкой рожей
В эпизодах
Гай Юлий Цезарь, в тоге
Василий Бескудников, чекист
Иван Потупчик, низкорослый человечек с бегающим взглядом
Действие первое
Декорации выглядят следующим образом. Левая половина стилизована под ад, правая - под рай. Посередине - нейтральная зона.
Входит архангел Михаил
Михаил. Что за жизнь такая. Ни минуты покоя, крутишься, как белка в колесе. Этому ангелу дай задание, тому выговор, за третьим пригляди, чтоб не наломал дров, четвертого ремеслу обучи или еще что. Нужна ли была мне должность старшего архангела? А тут еще эти демоны никак не угомонятся. (Пауза). Да, вечная борьба добра со злом. И конца и края этому не видно. Как же все-таки устроен мир - где добро, там и зло. И наоборот. И якобы всего поровну. Якобы сколько добра, столько и зла, хотя никто из них (указывает пальцем наверх), не знает, чем все это меряют, ведь не килограммами же. Вот ведь поделили мир, а? Ладно. На рассуждения нет времени. Успеть бы с ней договориться...
Входит Нина Амосова
Амосова. Добрый день, ваша светлость, архангел Михаил. Как я рада...
Михаил (прерывает ее). У нас нет времени на пустую болтовню. Я еле-еле устроил эту встречу, ибо слышал, что ты, женщина, в рай попасть желаешь. Это так?
Амосова. Да, ваша светлость.
Михаил. Слушай и запоминай. Так просто в рай не пускают. Делом надо доказать, что ты морально к этому готова. И я тебе эту возможность предоставлю. Сей же час состоится высший суд и ты допущена будешь на него, как свидетельница. Вот после суда мы посмотрим, дать ли ход делу твоему или нет. Ты поняла меня?
Амосова. Поняла, ваша светлость.
Михаил. Действуй и отвечай на вопросы так, чтобы не вызвать у демона подозрений. В последний раз спрашиваю.Поняла?
Амосова. Да, ваша светлость.
Михаил. Быстро пройди в ту дверь.
Амосова уходит и после этого входит Люцифер.
Люцифер. Привет, старина. Сколько лет, сколько зим, сколько тысячелетий. Слушай, если не ошибаюсь, мы с тобой в последний раз встречались в меловом периоде, не так ли? Динозавров помнишь? Гаврилозавра с михалозавром. А еще самого главного травоядного - богозавра, а?
Михаил. Твои шутки неуместны, впрочем, как и весь твой шуточный тон. (В сторону) Каким был фигляром, таким остался.
Люцифер. Как скажешь, приятель архангел, как скажешь. (В сторону) Тоже мне, важная птица. Гусь, натуральный гусь. Хуже. Ин – дюк! Свернуть бы ему шею, да в котел...
Михаил. Ты, Люцифер, надеюсь не забыл, почему мы здесь?
Люцифер. Слушай, ты запросто можешь называть меня Люциком - мы же в конце концов коллеги. Ну а потом, как же, Мишка, разве мы не договорились сыграть партию-другую в поддавки?
Михаил. Люцифер, ты удивительно несерьезен. Полагаю, что это господину Сатане не понравится.
Люцифер. Это наши проблемы. И ты мне замечаний не делай. Не начальник, черт побери, а ключик-чайник. Что за характер у вас, ангелов - чуть что, читаете нравоучения.
Михаил (напыщенно). Зато мы несем в мир добро!
Люцифер. Дружок, все на свете относительно. То, что ты называешь добром, для меня зло и наоборот. Твое понятие зла есть мое добро. Ведь ты же не истина в последней субстанции
Михаил. Инстанции.
Люцифер (в сторону). А ведь клюнул... Ну, вот видишь, опять ты меня поучаешь. Ведь это же люди говорят "инстанция", имея в виду, что существует судебная иерархия. И для них, для этих никчемных, жалких созданий божий суд - последняя инстанция. Но, во-первых, мы же с тобой знаем, что суд божий - это совместный суд не только Бога, но и Сатаны, а потому понятие “инстанция” к ним не относится. А во-вторых, наши с тобой господа и есть последние субстанции. Или ты не согласен?
Михаил. Не будь демагогом. Давай лучше сразу перейдем к делу. Ты же знаешь, как много дел у нас, архангелов, особенно у меня, самого старшего архангела.
Люцифер. Да что ты говоришь? Неужто? А я, дурень, сижу у себя и чаи гоняю.
Михаил. Где уж нам, архангелам, чаи гонять. Ближе к делу.
Люцифер. Ближе, так ближе. Ты начинай, я послушаю.
Михаил (разворачивая толстый свиток). Сей высокий договор составлен между Господом Богом, с одной стороны и Сатаной, с другой...
Люцифер. Стоп. Ты что, будешь читать всю эту дребедень до конца?
Михаил. А что ты предлагаешь?
Люцифер. Я предлагаю сразу же перейти ко второму приложению, раздел 2, глава 3, параграф 6.
Михаил. Может, ты и прочтешь?
Люцифер - Изволь, приятель архангел. Слушай, кстати, я давно хотел тебя спросить. Это верно, что Бог ввел должности заместителей старших архангелов?
Михаил. Это служебная тайна.
Люцифер. Ого-го. Тоже мне, тайна Полишинеля. Да мне любой из ваших ангелов все расскажет, только помани да кое-что посули.
Михаил. И что же ты можешь посулить?
Люцифер. Это служебная тайна. Но если ты очень хочешь, могу сказать.
Михаил. Ну?
Люцифер. Что ну! Баранку гну. Так хочешь или нет?
Михаил. Хочу.
Люцифер. Ладно, скажу. Я, Миша, всегда рад оказать тебе услугу, ведь мы же бывшие друзья, не так ли? (патетично) Как давно это было! Помнишь, как наперегонки летали над грешною землей? Как часами рассуждали о высоких материях? Спорили о путях эволюции, о том, имеет ли смысл превращать обезьяну в человека. Помнишь, как ты и твоя компания этого хотели, а я был против? (обычным, деловым тоном) И как в воду глядел! Все наше время - и твое, и мое уходит на улаживание конфликтов этих выродков. Вот-вот разорвут Земной шар на шестьсот шестьдесят шесть кусочков, а? Только не спорь со мной и говори, что кусочков будет семьсот семьдесят семь. Но ближе к делу. Я с твоими подопечными, Миша, дуюсь в карты. Проигравший исполняет желание. И без хвастовства доложу тебе - не было еще случая, чтобы я проиграл.
Михаил. Постой, постой, так ведь можно и нарваться.
Люцифер. А мое какое дело? Это их заботы. И, кстати, твои ангелы сами напрашиваются. Как меня увидят, так пристанут - давай, мол, в картишки перекинемся. Ну, я им и отвечаю, что просто так играть - время зря переводить. Тогда они мне предлагают сыграть на интерес. А какой у меня есть интерес, Миша? Информация, мой друг и еще раз информация. Условия такие - проиграл - делись информацией и отваливай. Хоть и ангелы, а дуться в карты любят.
Михаил. И во что вы играете?
Люцифер. Как во что? Конечно, в подкидного дурака. Твои ангелы, знаешь ли, ничего другого не умеют. Ты знаешь, как мне приятно оставлять ангелов в дураках. Какой у них после этого уморительно глупый вид! (смеется). Кстати, хочешь сыграем? Ты не представляешь, как мне хочется оставить в дураках архангела. Да что это я говорю? Самого старшего архангела! Старшего! Как-то раз я чуть было Гаврилу не уговорил. Ну, давай! Обыграю тебя - ты исполнишь мое желание. Если проиграю - проси, что хочешь, да хоть мой хвост. Или еще лучше - рог. Тебе, Мишка, он ужасно подойдет - нутром чую. Бог, должно быть, ужасно удивится. Желаешь примерить? Нет? Ну, как хочешь.
Михаил . Ладно, не трепись. Читай соглашение.
Люцифер (вынимает скомканный обрывок бумаги, разглаживает и надевает очки) Высокие стороны договорились при возникновении спорной ситуации, либо в связи со вновь открывшимися обстоятельствами провести открытую судебную сессию по данному вопросу, в частности, о переводе спорного субьекта в то или иное ведомство - Бога или Сатаны. Вердикт комиссии является обязательным для выполнения обеими сторонами. Условия читать?
Михаил. Не нужно. Ты мне лучше скажи, о ком идет речь, Люцифер. Что за новые претензии, а? Вечно ваше ведомство недовольно. Вечно вы там у себя решаете, что кто-то недостоин жить в раю и настаиваете на его переходe в ад. Так кого же вы сейчас выбрали претендентом?
Люцифер. Не поверишь, Миша, это Пашка Морозов.
Михаил. Ты хочешь сказать Павел Морозов, не так ли?
Люцифер. Ты до тошноты точен, мой друг. Именно так. Павел Морозов.
Михаил. Позволь полюбопытствовать, какой именно? У нас их, видишь ли, много. Душ, может, семьсот сорок пять.
Люцифер. Не юродствуй. Тоже мне архангел. Ты прекрасно знаешь, какого из них я имею в виду. Чисто конкретно Павлика Трофимовича Морозова.
Михаил. Ах, того самого... Невинно убиенного...
Люцифер. Да, именно того самого. И теперь, в самой России, очень многие двуногие-безрогие демократы, бесхвостые либералы и прочие перцы требуют переоценки его действий. И очень справедливо говорят, что ежели сын донес на отца, деда и вообще на родню - то не место ему в раю. Стало быть, сам понимаешь... И мы требуем его переквалификации, вот что.
Михаил. Ну что ж, это ваше право. Сколько указано свидетелей?
Люцифер. Семь. Ладно, шучу. Восемь. По четыре с каждой стороны.
Михаил. Давай заранее обговорим процедуру голосования. Как бы ты хотел действовать? В договоре сказано - по общему согласию.
Люцифер. Да что тут думать. Голос одного свидетелей считается за два голоса, все прочие - по одному.
Михаил. И конечно, это голос одного из твоих свидетелей будет считаться за два, не так ли?
Люцифер. Посуди сам. Если все голоса "за" и "против" будут равны, что вполне вероятно, то они, то есть голоса, разделятся и истина никогда выявлена не будет. С другой стороны, Миша, ты должен будешь подобрать такие аргументы, чтобы склонить на свою сторону одного из моих ставленников. Грош цена твоим доводам, если ты, со всей силой божией, не сможешь убедить простого смертного в своей правоте. Разве не логично?
Михаил. Излагаешь ты довольно убедительно. Для простого смертного, я имею в виду.
Люцифер (в сторону). Опять пошел раздуваться.
Михаил. Но нас, ангелов, не проведешь. Все представители - и мои и твои будут иметь равные права.
Люцифер. То есть ты заранее не уверен в силе своих доводов, не так ли?
Михаил. В своей правоте и силе слова Божьего я всегда уверен, но с какой стати мне соглашаться на заведомо несправедливые условия?
Люцифер. Справедливость - это твоя сфера, Мишенька, а не моя. Выходит, если мы разделим голоса по твоему принципу, то есть каждому участнику - один голос, то, стало быть, мы будем играть на твоих условиях. Ты этого желаешь?
Михаил. Но если я приму твои условия, это будет означать, что я уступаю тебе.
Люцифер. Ладно. Я согласен. Но запомни - это я тебе уступил, а долг, дружок, платежом красен.
Михаил. Значит, с каждой стороны по четыре свидетеля. Надеюсь, ты не против, чтобы каждый из них был активным участником процесса?
Люцифер. Нет, конечно. Да, для любого процесса необходим также судья. Что скажешь?
Михаил. Судья нужен, а вот голоса у него не будет. Пусть он будет формально вести заседание.
Люцифер. Так дело не пойдет. Как бы мы ни изощрялись, очень даже возможно, что голоса в конечном итоге разделятся и спор наш решения не найдет.
Михаил. Отчего же. Если голоса разделятся поровну - значит положение останется прежним, то есть Павлик останется у нас, вот и все.
Люцифер. Всё, говоришь? Нет, не всё! Мы из принципа каждый день будем подавать заявку, пока при голосовании кто-то не победит. Ты этого желаешь?
Михаил. Я этого абсолютно не желаю. (в сторону) Видеть его мерзкую рожу...Но с другой стороны что ты предлагаешь?
Люцифер - Проще пареной репы. Наделить судью правом голоса и всего делов.
Михаил - Разумеется, ты бы хотел видеть в качестве судьи своего человека, не так ли?
Люцифер - Что, по-твоему я дурак? Конечно хотел бы. А то ты не хотел бы.
Михаил - Ладно, я, пожалуй, соглашусь. У тебя есть подходящая кандидатура?
Люцифер - У меня? Подходящая кандидатура? Да у меня миллион кандидатур. Впрочем, друг Михаил, я снова пойду тебе навстречу и предложу на должность судьи Папу Римского.
Михаил. Кого же именно.
Люцифер. А давай назначим Иоанна двадцать третьего.
Михаил. Это который в миру был Анджело Джузеппе Ронкалли, впоследствии причисленный к лику святых?
Люцифер. Нет, Миша, это Иоанн двадцать третий, который в миру был Бальтазар Косса.
Михаил. Этого негодяя, насильника и убийцу?
Люцифер. Экие, вы, ангелы, привередливые. Все тебе, Миша, не нравится. Мало того, что затеял меня учить, так теперь просто так, на пустом месте споришь. Предлагая кандидатуру Папы Римского, я хотел тебе угодить, думал, вот, сейчас мой уважаемый коллега в полной мере оценит мое великодушие, а ты вон как. А теперь предлагай ты, но с естественным уговором - пусть твой ставленник будет моим антиподом, то есть будет занимать должность насильника, тирана и душегуба, а в душе будет нежным и пушистым. Давай. Если ты найдешь такого, пожалуйста - должность судьи за тобой.
Михаил. Надо подумать...
Люцифер. Давай, думай. Времени у нас много. Может, Ирод, а? Ирод, убивший всех младенцев до двух лет в славном городе Вифлееме? Всего-то четырнадцать тысяч триста двадцать шесть невинных детей? Как ты думаешь, может у него была хрупкая и сентиментальная душа? Или герцог Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рец, граф де Бриен, собственноручно зарезавший сто тридцать восемь детей? Так называемый герцог "Синяя Борода". Он, кстати, был дружком Жанны д'Арк. Знаешь такую? Как ты думаешь, был ли этот герцог нежным и ранимым человеком, на досуге коллекционировавшим бабочек из рода парусников? А что ты скажешь про китайского императора, основателя династии Цинь? Помнишь, как пребывая в дурном настроении, он повелел казнить всех философов страны в количестве пятисот человек? У китайцев масшатабы еще те, даже в те времена! Вот за то и люблю их, моих косоглазых друзей. А того персидского шаха помнишь? Ну тот, который повелел вырыть яму и заполнить ее глазами пленников? Какова фантазия, а? Смотришь в яму, а там десятки тысяч глаз! Карих, черных, голубых...Красота! Я уж не говорю про моего любимца - императора Жана Бокасса, который не только убивал своих подданых, но и ел их. Помнишь, как он съел министра, не выполнившего его поручение? Да еще пригласил на обед его семью, ха-ха-ха, и зорко следил, что все они съели по кусочку мужа и отца. Представляешь - дети поедают отца! Люблю его, чертяку! А помнишь, как он приехал в гости в Артек и стал почетным пионером? Да, таких выдающихся экземпляров у тебя в раю нет...
Михаил. Не издевайся и не передергивай. Это раз. Во-вторых, речь сейчас не о китайцах и не неграх или, как их нынче называют, афроамериканцах. Они - народ простой и послушный, а потому либералов среди них не водится, значит, и бунтовать некому. В-третьих, ответ на твой вопрос весьма прост. Добрый и мягкий человек не способен придти к власти, оттого их среди тиранов и нету.
Люцифер - Очень хорошо, Мишуля, предложи мне злобного и жестокого отца семейства, который бы по своим параметрам подходил к кандидатуре судьи.
Михаил. Как ты смотришь на кандидатуру матери Терезы?
Люцифер Как я посмотрю? Если ты считаешь, что мать Тереза - это на самом деле отец семейства, то давай, действуй.
Михаил. (в сторону) Натуральный клоун. (Люциферу) Перестань паясничать.
Люцифер. А ты не издевайся и не переводи стрелки, приятель. Ты сам прекрасно знаешь, что эта баба - женщина неграмотная и малость чокнутая. Я тебе ясно предложил - найди, так сказать, антипапу - и должность судьи за тобой. Нет - соглашайся.
Михаил. Что ты скажешь относительно русского царя Николая Второго? Умный образованный человек, как раз всех нас и рассудит. А?
Люцифер. Я ни за что не соглашусь. Да это же слизняк первой категории, бесхребетная жалкая личность. Таких надо было давить и давить. Да он и меня согласится принять в рай, не то что Пашку Морозова. В общем, Миша, у меня есть дельное предложение.
Михаил. Валяй.
Люцифер. Слушай и не перебивай. Ты берешь колоду карт, своих, заметь, божеских, тасуешь и кладешь на стол. Мы с тобой вынимаем по одной карте. Кому выпадет старшая карта, тому и решать, какой Иоанн Двадцать Третий будет судьей - Балтазар Косса или Анджело Джузеппе Ронкалли, твой любимчик, твой святоша.
Михаил. Я с тобой спорить не буду единственно по причине недостатка времени.
Михаил совершает пассы и в руках у него оказывается колода карт, которую он кладет на стол.
Люцифер. Ты дозволишь мне срезать колоду?
Михаил. Так ты мне не веришь?
Люцифер. Я никому не верю (снимает колоду), даже родному отцу. А знаешь, кто мой отец?
Михаил. Знаю, знаю.
Люцифер. Так чего ждешь, снимай карту.
Михаил уверенно вытаскивает карту и показывает Люциферу и залу.
Михаил. У меня червовый туз
Люцифер. А ты случаем не мухлююшь, а? Вот так, сразу и туз?
Михаил. А что ты хочешь, колода ведь божественная. Ха-ха-ха. Тяни свою карту.
Люцифер типично покерским приемом вытаскивает карту, украдкой смотрит и подпрыгивает на месте.
Люцифер. Вот ведь удача! И у меня туз. La voila! Туз треф!
Михаил. Странно... Ладно, давай по второй?
Люцифер. Давай.
Михаил уверенно вытаскивает вторую карту и показывает Люциферу и залу.
Михаил. У меня бубновый туз.
Люцифер. Да ты фокусник! Слушай, это кто тебя научил так ловко вынимать тузы, а? Уж не он ли? (показывает пальцем наверх)
Михаил. За меня божья правда! Тяни.
Люцифер. O key, Мишка. Разик двазик, третий тузик. О-па! Ты смотри, и у меня туз, пиковый туз. А что теперь?
Михаил (с досадой). Что, что, будем тянуть дальше
Люцифер. Изволь, изволь.
Михаил уже с опаской вытаскивает карту и показывает Люциферу и залу.
Михаил. У меня червовый король. Теперь твоя очередь.
Люцифер спокойно вынимает карту.
Люцифер. Ого! У меня снова туз. Трефовый туз.
Михаил. Не может быть.
Люцифер. Убедись, приятель. И мое счастье, что колода была твоя, а не моя. Так ты задумал меня надуть, но не тут-то было, а?
Михаил. Ты шулер!
Люцифер. Ты меня за руку ловил? Нет? Так будь благороден и признай свое поражение.
Михаил (в сторону). Нет, каков негодяй, а? На сей раз я признаю твое право выбора. Пусть этот твой Бальтазар Косса (в сторону - имя-то какое мерзское) будет судьей. Однако учти - он будет иметь право голоса лишь в том случае, если наши голоса разделятся поровну.
Люцифер (в сторону). Обманули дурака на четыре кулака.
Михаил. Вызывай мерзавца.
Люцифер. Сей момент. Абес, фабес, папа ромес.
Входит Балтазар Косса, пожилой мужчина в церковном обличьи.
Балтазар Косса. Добрый день монсеньорам. Чем могу служить?
Михаил. Ты, недостойный, будешь вести судебное заседание по всем правилам церковного суда высшего конкордата, предоставлять слово свидетелям, кои одновременно будут защитниками и обвинителями, вести процедуру голосования. (Люциферу) Кстати, какова будет процедура голосования?
Люцифер. Разумеется, тайное.
Михаил. С чего бы это? Ты, вообще, за кого меня считаешь? Что я тебе, лох какой-нибудь? Этот негодяй посчитает голоса так, как тебе угодно и потом - какие-такие секреты здесь могут быть? Нет уж, только честное открытое голосование. Пусть все знают, кто как проголосовал.
Люцифер. Ладно, и тут я тебе уступлю. (Балтазару Косса). Займи свое место, любезный. И заруби себе на носу - будешь вести заседание суда по справедливости. Это раз. Во-вторых, знай, что ежели голоса свидетелей разделятся поровну, то твой голос будет решaющим. Ты понял? (с нажимом) Нет, ты меня правильно понял? Ну вот, с судьей покончили. А давай, Миша, по этому поводу споем песенку. Такую, задушевную. Помнишь: "Споемте, друзья, ведь завтра в поход..."
Михаил. Не желаю я с тобой петь. Не архангельское это дело - с демоном песни распевать.
Люцифер. Ах, какие мы брезгливые. (в сторону) Аки кисейная барышня. Небось слухом Бог обделил, ха-ха-ха.
Михаил. Так, худо-бедно с судьей мы определились. Теперь о свидетелях. Что ты предлагаешь?
Люцифер. Так что я предлагаю? Ты, любезный Мишуля, выберешь себе четверых свидетелей из своего ведомства, так или иначе имеющих отношение к выбранному отроку, то есть Павлику, а я уж из своего. Возражаешь, нет? Только без поучений. Терпеть не могу поучений. Вообще, сдается мне, что вот эта черта - ненависть ко всякого рода поучениям - у людей от Сатаны. Ты, Миша, если б вдруг превратился в обычного человека, знаешь, кем бы стал?
Михаил (презрительно). И кем же?
Люцифер. Учительницей словесности, ха-ха-ха. Понял? Именно учительницей, а не учителем.
Михаил. С чего ты взял?
Люцифер. Да ты такой же болтун и дешевый любитель нравоучений, вот почему.
Михаил. А ты, Люцифер, знаешь кем бы стал там, на земле?
Люцифер. Валяй, будет очень любопытно узнать.
Михаил. Ты бы стал клоуном, вот кем. Клоуном, над шутками которого порядочные люди не смеялись бы. И я даже знаю его имя, но тебе не скажу.
Люцифер. И не надо! Я тоже его имя прекрасно знаю. А кстати, кого ты считаешь порядочным? Может тех у кого нет чувства юмора? Например, артистов ритуальных услуг, демонстраторов пластических поз и лакировщиков глобусов рая?
Михаил. Хватит! Ты как кость поперек горла. Давай быстрее договоримся и за работу.
Люцифер. Хватит, так хватить. Кстати, ты не будешь возражать, если наши свидетели будут одновременно прокурорами и адвокатами? Знаешь, пускай они по очереди выступят, по-хозяйски расскажут о ситуации, ответят на вопросы прочих свидетелей, а мы с тобой, приятель, насладимся представлением.
Михаил. Согласен. Давай, представляй мне своих жалких свидетелей.
Люцифер. Изволь. (с пафосом) Абес, фабес, ширли-мырли.
На сцену выходит мужчина в тужурке, с наганом на поясе.
Люцифер. Это - мой свидетель номер один. Прошу любить и жаловать - Спиридон Карташов, чекист, в высшей степени интересная личность, один из моих многочисленных любимцев. Достаточно сказать, что он лично, своими руками убил сорок два человека, многие из которых в данную секунду околачиваются, Миша, у тебя. Кстати, наш герой тоже. Возражения, замечания?
Михаил (мрачно). Возражений нет. Есть вопрос.
Люцифер. Валяй, не забывай.
Михаил. По какому признаку ты выбираешь себе любимчиков? Уж не по количеству ли загубленных ими душ?
Люцифер. Ты попал в яблочко, даже скажу сильнее - в самую сердцевину, мой друг. Количество убитых человеком иных людей как раз является самым главным критерием, чтобы данная личность заимела эту честь. Но это, Миша, не совсем определяющий критерий. Чем изощреннее убийство - тем больше шансов убийце прослыть моим любимчиком. Например, чем дольше и разнообразнее пытал палач свою жертву, тем лучше для него. Поэтому в моих списках так много восточных людей - любят они это дело, понимаешь. Хотя, знаешь ли, европейцы только притворяются такими добрыми и жалостливыми, а дай им волю - живьем друг друга съедят. Хочешь, докажу?
Михаил (в сторону). Не, каков негодяй, а? Нет, не хочу. Давай следующего свидетеля.
Люцифер (с пафосом). Фигли-швили, Джугашвили.
На сцену выходит Иосиф Сталин
Люцифер. Иосиф Сталин - один из наиболее выдающихся моих фаворитов. Он объединил свойства, о которых я тебе говорил - и количество, и качество. Ты не представляешь, как я люблю вызывать его как свидетеля. Умен, чертяка, умен. Впрочем, что это я? Возражения есть?
Михаил. Нету. Следующий.
Люцифер. Отлично. Ленин, бяка, коммуняка
На сцену выходит Владимир Ленин
Люцифер. Миша, это мой самый любимый персонаж. Ты ведь знаешь дедушку Ленина, не так ли? Представь, даже в нашем ведомстве не смогли точно подсчитать количество его жертв. Понимаешь ли, Миша, помимо прямых жертв моего дорогого друга, есть также жертвы косвенные, среди которых есть и белые, и черные, и желтые, мужчины и женщины. Например, геноцид населения в Камбодже, организованный красными кхмерами, не мог бы иметь место, если бы не эта близкая мне по духу личность. Но я отвлекся. Так что, кандидатура принимается?
Михаил. Послушай, ведь Ленин-то Павлика не знал.
Люцифер. Ну и что? Ленин - он, брат, личность, титан мысли и у него на все случаи жизни есть свое мнение, будь это Павлик Морозов или аграрная реформа где-нибудь в Шри-Ланке. И потом, где Сталин, там и Ленин,
Михаил (с издевкой). Да, а еще Маркс с Энгельсом вместе с Марксовой женушкой.
Люцифер. Положим, тебе лучше меня известно, что как раз Энгельс находится в раю, так что друг мой, не подначивай.
Михаил. Хорошо. Давай своего последнего свидетеля.
Люцифер. Прекрасно, дружок. (с пафосом) Абес, фабес, мунчик-бунчик.
На сцену выходит мужчина в тоге
Люцифер. Позволь представить тебе еще одного из моих подопечных. Гай Юлий Цезарь собственной персоной. Как он тебе?
Михаил. А он тут с какого боку? Он что, был знаком с Павликом Морозовым?
Люцифер. Ах, как смешно. Нет, он с ним не был знаком. Просто Цезарь - умудренный жизнью человек и, полагаю, уж как-нибудь сумеет в этом деле разобраться.
Михаил. Я с этой кандидатурой согласиться не могу. Хватит того, что я согласился принять кандидатуру Ленина.
Люцифер. Ты ее отклоняешь?
Михаил. Ты удивительно догадлив.
Люцифер (в сторону). Вишь ты, как запел. А еще меня клоуном обзывал. А сам-то. (Михаилу) Изволь, дорогуша. Юлик, место! (Цезарь понуро уходит) Таська, Каська, Васька.
Чеканя шаг, входит мужчина сурового вида
Люцифер. Это - Василий Бескудников, участковый села Герасимовка, дружок и соратник Карташова. Уж он-то, Миша, Павлика преотлично знавал.
Михаил. Послушай, так что же этот твой Васька может сказать сверх того, что скажет Карташов? Они же два сапога - пара.
Люцифер. Я тебе перечить не смею. (Ваське) Эй, ты, пшел вон!
Бескудников чеканным шагом уходит.
Люцифер. Банан, барабан, Потупчик Иван.
Бочком входит скользского вида низкорослый мужчина.
Люцифер. Знаешь, кто это?
Михаил. И знать не хочу. От твоего персонажа страшно воняет. Вы что, там в аду не моетесь?
Люцифер. Это Потупчик Иван, подельник Карташова. Они как бы неразлучники.
Михаил. Ты, наверное, самый упертый из всех демонов! Ежели они неразлучники, то к чему он здесь, скажи на милость? Чтобы вслед за Карташовым повторять, как попугай?
Люцифер. Ты что, и его кандидатуру отклоняешь?
Михаил. Ну да. Здесь же не балаган, в конце концов.
Люцифер. Ладно. Еще попытка. Но единственно ради тебя. Эй, ты, вали отсюда.
Потупчик непрерывно оглядываясь уходит.
Люцифер. Абес, фабес, рюмочка, дурочка.
На сцену выходит молодая симпатичная женщина.
Люцифер. Надеюсь, ты узнал Нину Амосову, любовницу Трофима, отца Павлика Морозова? Я думаю, что Ниночка своим присутствием очень украсит наше следствие. Да, дa. Ниночка - девица веселая и приятная во всех отношениях. Да, моя хорошая? (Та кивает).
Михаил. Ты же знаешь, как я не люблю присутствия женщин. Они - существа нелогичные. Вот, например, у Трофима было пять детей, один из которых умер при родах. Так вот - эта твоя свидетельница вполне может сказать, что он, то есть умерший младенец, и был Павликом.
Люцифер. Если она скажет такое, то это будет тебе вполне на руку, ведь по закону дети, умершие в возрасте до трех лет, навечно попадают в рай, не так ли? То есть ты бы как раз хотел, чтобы она такое сказала?
Михаил. Наш девиз - эта чистота, правда и вера. И я бы этого не хотел. Единственно - правды желаю. Только и только божьей правды.
Люцифер (в сторону). Заметьте, что Божья правда и обычная правда - это две разные вещи. (Михаилу). Вот и будет тебе правда-матка. Так как?
Михаил. Ладно, пусть она будет твоей свидетельницей. У тебя все?
Люцифер. Да. Выводи свою гоп-компанию. (в сторону) А я посмеюсь.
Михаил (хлопает в ладоши)
Входит мальчик тринадцати-четырнадцати лет.
Люцифер. И кто же сей отрок?
Михаил (насмешливо). А ты догадайся.
Люцифер (обходит мальчика). Мне кажется это Джованни Батиста Перголези. Да-да, я почти уверен в этом. Вот только где его скрипка? Угадал?
Михаил. Слушай, ты на самом деле так глуп или только притворяешься? Ладно, даю тебе еще одну попытку.
Люцифер. Ты очень любезен. (обходит мальчика еще раз). Во! (Хлопает себя по лбу) Как я сразу не догадался! Это сын полка!
Михаил. Это же Павлик.
Люцифер. Да ты что. Неужели он сам, собственной персоной. (присматриваясь) А худенький какой.
Михаил. Да, Люцифер, он сам. Хотя кашу заварил ты, вернее, ваша контора. Ну как, принимаешь его в свидетели?
Люцифер. Куда денешься, хотя знаешь ли, это довольно некрасиво - свидетельствовать в свою же пользу. Что-то он у тебя не больно счастлив. Худосочен, жалок, как-то пришиблен. А вот был бы у нас, уж мы его подкормили, напоили, приодели. (обращаясь к Павлику) Переходи к нам, малыш. Мы о тебе позаботимся.
Михаил. Не слушай его, Павлуша. Это злой демон, слуга самого Сатаны.
Люцифер. Ты не имеешь права настраивать свидетелей против меня. Я требую сатисфакции.
Михаил. Извини, погорячился. Ты удовлетворен?
Люцифер. Нет. Скажи Павлику, что это не так.
Михаил. Павлик, вот это - добрый демон Люцифер и он хотел бы, чтобы ты перешел к нему в ад. (Люциферу) Ты удовлетворен?
Люцифер. Пожалуй.
Михаил (хлопает в ладоши)
Входит пожилая женщина
Люцифер (в сторону). А говорил, что терпеть не может женщин-свидетельниц.
Михаил. Это Татьяна, мать Павлика.
Люцифер. Вот эта?
Михаил. Да.
Люцифер. Слушай, да я же ее знаю. (приглядывается) Эта не она ли в Алупке торговала яблоками на базаре?
Михаил. Она самая.
Люцифер. Охренеть. Павлик умер в глухом сибирском селе, а евонная мамаша через пару лет пребойко в Крыму яблоками торгует?
Михаил. Не будь демагогом. Значит, по-твоему, ежели Павлик умер, так ей и торговать на рынке нельзя?
Люцифер. Можно, можно. Твоим свидетелям все можно, хоть чем угодно торговать.
Михаил. Был бы я демагогом, на слове бы тебя подловил. Так как?
Люцифер. Сойдет.
Михаил. Отлично. (хлопает в ладоши)
На сцену входит высокий, стройный, красивый мужчина.
Михаил. Позволь представить тебе отца Павлика - Трофима Морозова.
Люцифер. Как, ты берешь в свидетели человека, которого по доносу сына расстреляли?
Михаил. Не забегай вперед. Следствие все расставит на свои места. Лучше скажи, одобряешь ли его кандидатуру?
Люцифер. Конечно, конечно. Ну, а твой последний свидетель... Кто же это?
Михаил хлопает в ладоши.
На сцену выходит молодая женщина.
Михаил. Это - Зоя Кабина - сельская учительница в селе Герасимовке. Уж кто-кто, а она нам расскажет, как все на самом деле происходило.
Люцифер (в сторону). И этот болтун мне говорил, что не любит свидетельниц. (Михаилу). И кто же из нас демагог?
Михаил. Я бы ни за что не привлек к суду свидетельниц, если бы не горячее желание установить Божью правду.
Люцифер. Либо объясни мне разницу между обычной и божьей правдой, либо прекрати балагурить.
Михаил. Божья правда тебе недоступна.
Люцифер. Ладно, приятель, давай закругляйся. У тебя все?
Михаил. Да. То есть, я имею ввиду свидетелей. Однако прежде чем перейти к самому процессу, думаю, надо, чтобы свидетели познакомились бы с личностью судьи.
Люцифер. Мы так не договаривались, Миша, ведь это - прямое давление на свидетелей.
Михаил. О том, что собой представляет предложенный тобой судья, знают только ты и я. А поскольку этот человек будет вести процесс, то справедливо будет, чтобы все знали, кто он на деле.
Люцифер. Что ж, представляй.
Михаил (свидетелям) - Внимательно слушайте и запоминайте, вы все, как свидетели Бога, так и свидетели Сатаны. Человек этот при жизни был одним из самых великих грешников всех времен. С тринадцати лет Балтазар Косса - это его настоящее имя - начал пиратствовать и не было похода, в котором он бы не пролил кровь невинных жертв. Награбив несметные богатства, он обратил свой нечестивый взор в лоно церкви и обманом, деньгами и кровью стал папой Иоанном Двадцать третьим, предательски убив своего предшественника, Александра Пятого, человека слабовольного и глуповатого. Даже став папой, этот злодей продолжал творить свои черные дела - насильничать и обманывать. В списке его грехов также многочисленные убийства, насилие, пиратство, гомосексуализм и кровосмешение. Достаточно сказать, что только в одной Болонье он совратил двести двадцать шесть женщин и девушек самого разного возраста - от одиннадцати до пятидесяти двух лет. (Люцифер обращается к залу с выразительным жестом - поднимая большой палец правой руки). Особенно этому развратнику нравились молодые монашки, которые девяносто три раза становились объектом насилия с его стороны. (Люцифер - залу - Нет, какая точность! Представляете себе архангела Михаила с фонарем?) Потому предупреждаю вас, будьте бдительны и осторожны, внимая речам антипапы.
Люцифер. Ты все сказал?
Михаил. Да. Теперь мой свидетели предупреждены.
Люцифер. Обращаю внимание всех присутствующих, что по нынешним законам (поднимает палец) гомосексуализм преступлением не является, более того, в определенных кругах приветствуется и поощряется, так что грехи Балтазара Косса преувеличены. Надеюсь, архангел Михаил данный факт оспаривать не будет?
Михаил. Нет, не буду. Прочих грехов более, чем достаточно.
Люцифер (судье). Ну что ж, начинай процесс, мой непутевый друг.
Судья (обращается к Люциферу). Повелитель Тьмы, в какой последовательности вы желаете выслушать свидетелей?
Люцифер. По очереди с каждой стороны, начиная со свидетеля архангела.
Судья. А как желаете вы, ваше светлость архангел Михаил?
Михаил. Пусть сразу выступят все свидетели Люцифера, затем все мои.
Судья. По решению суда утверждается регламент, предложенный Повелителем Тьмы. Ваши светлости, представьте, пожалуйста списки свидетелей.
Люцифер и Михаил передают судье листки.