Данный текст был опубликован на Стихи.ру в 2009 Свидетельство о публикации №109101007306
Вступление.
Эти строки вступления я пишу через год с хвостиком с того момента, как написал сами размышления (Сегодня 20.11.2011). За это время я прочёл несколько литературоведческих рецензий на творчество Бальмонта. И понял очень важную суть: к поэзии Бальмонта можно подходить с разных сторон. Литературный критик, расчленив поэзию Бальмонта на составляющие и превратив её в препарат, вынесет "авторитетный" приговор. Таких приговоров в интернете предостаточно. К сожалению, многие литературоведы и плохие учителя литературы считают, что поэты пишут стихи для них лично, для их расчленяющей поэзию критики или их проникновенного анализа. Не отстают от критиков-литературоведов и горе-учителей и психиатры, и психоаналитики - как же, можно покуражиться над гениями, выискать у них слабое место, расковырять его до крови и преподнести всем как болячку-патологию. Я считаю, что самое последнее - рыться в чужом белье, чужой душе и чужой судьбе. Только понимание и любовь приемлю в отношении любого человека, поэта тем более, а всё остальное: лит-критиканство, психиатрия и психоанализ - мерзость и лукавство. Но есть в Интернете и замечательный Сайт "Исследователей жизни и творчества К.Д.Бальмонта Внизу я даю ссылку на него. Очень настоятельно рекомендую его посмотреть тем, кто любит Д.К.Бальмонта, любит его творчество и кто хочет открыть для себя много интересного о поэте.
Знаю точно: можно пытаться вчувствоваться в Бальмонта, в каждый его стих, в каждый его образ и тогда от первого до последнего стиха, от первого до последнего слова - Бальмонт будет дарить нам свой мир.
Я обнаружил у Бальмонта в его поэзии и прозе две очень удивительные вещи: первая - это вхождение в состояние изменённого сознания и второе, вытекающее из первого, - это особое терапевтическое и вдохновляющее воздействие поэзии на читателя. Есть такое модное словечко - арттерапия (терапия творчеством), я бы добавил к нему ещё одно слово: "ЛИЧНОСТНЫЙ РЕЗОНАНС". Бальмонт, если вчувствоваться в его строки, вводит нас в резонанс, в особое состояние сознания, в котором мы начинаем по-другому воспринимать Бальмонта, его личность, мир и самих себя, начинаем сами писать стихи... Вот такое краткое, но важное вступление. Данные размышления - это не литературоведческий анализ, не психоанализ-расчленение, а попытка вчувствоваться в Бальмонта и передать вам опыт моего вчувствования.
Мои любимые общеизвестные поэты: Бальмонт, Есенин, Лермонтов, Пушкин, Тютчев, Фет, Хафиз и другие...
Но Константин Бальмонт самый любимый мой поэт, он мне ближе и понятней других. Его стихи не только понятны и близки, они как будто давно знакомые и родные напевы и магические заклинания, в них я узнаю то, что когда-то знал...
Ох, если бы я умел писать так, как он... но каждому дано своё и в этом прелесть и чудо мира - мы все разные, в каждом из нас отражается и преломляется Мир, и мы отражаемся и изменяемся по-своему в этом Мире.
Десятки моих стихов - это резонанс и отклик на стихи Бальмонта.
Думаю, что у каждого свой Бальмонт и своё представление о нём, но я хочу поделиться с вами своим Бальмонтом, таким, каким вижу и чувствую его.
Бальмонт видится мне, прежде всего, честным и смелым русским поэтом. Эта его честность и смелость по отношению к самому себе и окружающим его людям, эта его чистая правда и музыка стихов дороги мне. Не принижая значимость других поэтов, скажу, что из русских поэтов, на мой взгляд, он одним из первых смог слить своё человеческое смертное существо с музыкой, ритмом, рифмою, узором, глубинным смыслом и образом живых слов. Воистину: он "...медлительность русской изысканной речи..." и пред ним "...все другие поэты предтечи..."
Знаю, что смелость и правда Бальмонта, его отвращение к рабству и сердечная искренность до сих пор пугают поэтическую братию и читательскую публику, но что же делать, если "...нам правда каждый раз сверхчувственно дана, когда мы впустим луч священного экстаза..." - всё зависит только от нас, в том числе, и принятие, и чувствование, и понимание Константина Бальмонта и его Поэзии.
Мне кажется, что из известных российских поэтов ни до, ни после Бальмонта никто не смог так искусно овладеть магией звучащего слова, никто не смог так проникнуть сквозь оболочку слова к музыке слова, сквозь словесный образ предметов к самой сути вещей, как это сделал он - бесстрашно и самозабвенно.
Почитайте его стихи, и ветерок ужаса прокатится по вашей спине градом холодного пота ("Глаза") или, напротив, вас согрет падающая снежинка и, читая стих "Снежинка", вы почувствуете, зрительно увидите само падение этой снежинки, : "Светло-пушистая, снежинка белая, какая чистая, какая смелая!..." Почитайте его стихи, и вы почувствуете как он знал и любил женщин ("Слияние"). Бальмонт пророк - его стих "Вещий сон" - образ будущего ядерного взрыва. Читать Бальмонта и страшно, и отрадно. Он заглянул через видимый мир в невидимый, и ему открылось прежде неведомое.
Бальмонт - волшебник и маг слова. Слова, как заворожённые, вслушиваются в его душу и выстраиваются на бумаге ритмично-напевным узором то танца или боя, то играющего грома или перелива ручья, то стона или напева. Придёт время, когда люди не будут бояться читать Бальмонта своею душою, и священный экстаз поэзии откроется им, сейчас же многие читают его только глазами, глядя при этом через призму своих предрассудков, страхов или стереотипов, навязанных литературоведами-анатомами. Будьте смелее люди!!! Бальмонт - просто Поэт, не равняйтесь с ним личностно (личностно мы все разные), а читайте его Поэзию, впустите в себя Магию его стихов...
И ещё - Бальмонт непереводим на другие языки, и в этом его тайна и тайна русского слова, которую он постиг. Читать Бальмонта нужно только на русском языке. Разве можно перевести его "Осень" или "Снежинку"? Что останется от такого перевода? Мы же не переводим музыку Баха на русский язык, а музыку Чайковского на немецкий, и мы не создаём отдельных "переводных на другой язык копий" картин известных художников. Так и поэзию-музыку Бальмонта-художника бессмысленно и не возможно переводить на другие языки - читайте её в подлиннике, и музыка войдёт в ваши души.
Кажется, что он написал стихи раньше, чем люди готовы были их воспринять, потому что Бальмонт был свободным честным и образованным (в самом лучшем смысле этого слова) человеком, ему была доступна свобода духа и творчества, личная смелость и тайна слова, чего в России всегда было мало. В наше время бессмысленной потребиловки, лжи, духовной зависимости от всего и вся и плохого образования Бальмонт, как далёкая звезда, светит нам из будущего. Поэзия Бальмонта - это зеркало, в котором мир, облекаясь в русское слово, предстаёт перед нами частью этого мира - собственно Поэзией с большой буквы. Творчество Бальмонта - это образец высокой русской культуры, образец чуда русского слова и образец высокой любви к миру и слову. В этой любви слово слилось с миром, а мир вошёл в слово, и Бальмонт, как кудесник русского слова, творит свой поэтический мир этим словом.
Ни личность Бальмонта, ни его поэтическое творчество, как и любого другого поэта и человека, нельзя анализировать, ведь любой анализ расчленяет душу, четвертует жизнь слов, образов и мыслей на медицинские препараты, любой литературоведческий анализ распинает Бальмонта на "кресте" критики. Константина Бальмонта надо чувствовать и пытаться понять или принять, тогда вам откроется его цельность и подлинность как Человека и Поэта одновременно: "...Вы разделяете, сливаете, не доходя до бытия, но никогда вы не узнаете, как безраздельно целен я..." Да и сам Бальмонт говорил о себе: "Я не анатом русского языка, я только любовник русской речи." Любовник русской речи – вы только вслушайтесь в эти слова, вдумайтесь в их глубокий смысл. Очень часто преподаватели заставляют своих учеников анализировать стихи поэтов, будто это какие-то препараты, предназначенные для анализа, я же скажу вам: полюбите их, и тогда вам не нужен будет анализ, ведь истинная любовь не расчленяет, а объединяет и синтезирует в целое.
У Бальмонта есть необычные поэмы в прозе, посвящённые писателям и поэтам. Самая любимая из них для меня – это «Русский язык» (Воля как основа творчества). Я несколько раз перечитывал её отдельные части. Именно эта поэма открыла мне секрет русского языка – его замедленность и протяжность, его резкость и силу, его перегласовку. Бальмонт приводит в пример строки Аксакова о птицах, чтобы показать медлительность и напевность русской речи. Но Бальмонт не пишет рецензию, не проводит анализ творчества Аксакова, он вчитывается в его прозу и открывает для нас поэтичность его речи. Рассуждая о напевной поэтичности аксаковского слога, он сам пишет поэму в прозе. А посмотрите сами, как он любовно пишет о русском слове Воля. И я сам начинаю по-новому чувствовать и любить это слово, и вот оно уже напевается в моём сердце воспоминанием о далёком детстве: «Воля вольная – степь раздольная, воля вольницей окрылённая…».
Читая размышления Бальмонта о русском языке и нашей речи, я вдруг сделал для себя очень важное открытие: из множества слов и сочетаний слов, мы можем сложить и красивый букет, и уродливое помело, запутывающее нас и мешающее восприятию и мышлению. Точность и красота, мелодичность и размеренность – вот талант, которым надо обладать не только поэтам, но и всем, кто живёт в русской культуре, и использовать этот талант не только для написания стихов, но и для размышлений.
Рассуждая и размышляя о Бальмонте и русской речи, я пытаюсь подражать поэту, как подражают маленькие дети взрослым, и через это подражание сам постигаю законы русского слова, тайны нашей речи. Но я сам ещё не художник слова, я только учусь, поэтому вы можете простить мне мои огрехи или косноязычие. Но, заразившись от Бальмонта любовью к слову, к его тайнам, я уже не смогу читать и писать, и даже мыслить так, как мыслил прежде. Я буду стремиться к совершенству… …своему личному совершенству, ибо понимаю, что совершенства, которого достиг Бальмонт, мне уже не достичь.
И ещё - Бальмонт не просто личность, а его стихи не просто поэзия - перед нами целостное явление человека в мире и отражение мира в человеке, такое же природное, как явление радуги, и такое же культурное, как явление литературы или живописи, такое же, как явление Христа или Пушкина. Перед нами явление русской поэзии, одной из её вершин, пока, на мой взгляд, самой отвесной и пугающей, хотя и блистающей белизной вечного льда.
Надо подняться до Бальмонта и его Поэзии, чтобы перестать его бояться или завидовать ему, чтобы не сравнивать с ним себя или других поэтов, но не так, как альпинисты покоряют горные вершины. Надо просто войти в его Поэзию-Мистику, как мы входим в человеческую культуру, и вместе с Бальмонтом заглянуть в бездну бытия и бездну небытия, бездну мира и бездну человека, и если мы не будем бояться или торопиться, то его поэзия сама поднимет нас к своим высотам. И, надеюсь, Вы найдёте в стихах Бальмонта и смертного человека, такого как мы с вами, ведь не Бальмонт поднялся над нами - это крылатая Поэзия поднимала его к вершинам человеческого духа, и она же низвергала его в бездны... вместе с ней он пришёл к последней черте...
Но Бальмонт – ещё и трагическая личность. Как и многих людей, его покалечила жизнь, покалечила так, что он хотел преждевременно с ней расстаться... и всё же, будучи покалеченным и физически, и духовно, он нашёл в себе силы, чтобы исцелиться через поэзию, исцелиться в поэзии. И этим он являет нам пример сильной личности, личности способной к самоисцелению и преображению. Бальмонт, испив горечь жизни и упав в бездну отчаяния, захотел подняться от грязи и жестокости окружавшего его мира в мир эстетики.
Казалось, что если только перечеркнуть заразу зла и пошлости, если отбросить страх и ложь, если подняться над миром к недосягаемым высотам духа и красоты, то все проблемы будут решены с помощью эстетики. Недаром в его время бытовала мысль: Красота спасёт мир. Так, вероятно, думал и Бальмонт, и он искал спасения в красоте, а красота не знает этических запретов или ограничений ("Костры"). И вот постигая вершины красоты, творя их, поднимаясь к высотам духа, Бальмонт становился страшен уже тем, что его путь к красоте и сама красота – это путь и красота хрустального мостика без перил через бездну человеческих пороков-страстей и бездну человеческого гения. Бальмонт бесстрашно идёт по этому мостику, который только и возникает в самый последний миг, в миг касания его ногой поэта. Нам, смотрящим на Бальмонта со стороны, так же страшно, как если бы мы подошли к пропасти и заглянули вниз. А он идёт и не боится «падать, не жалея, что на камни упаду», он уже падал не раз на камни мостовой.
Мало того, что Бальмонт не боится сорваться в бездну, он почти похваляется этим, единственное, что он ставит выше всего – это свою вольную душу, именно вольную (спасти душу - не в этом ли заключается главный смысл христианской культуры?). Но разве не могло это раздражать тех, кто боялся признаться самому себе в своих чувствах, страхах, тайных желаниях, кто не свободен был парить, как облака, как само Слово. Разве мог не раздражать человек, не боящийся изменений и призывавший к ним: «И сказка длится, длится и нарушает плен. Как сладко измениться, - живите для измен». Но последнее слово «живите для измен» кажется страшным – к чему это призывает поэт? А поэт как раз ни к чему не призывал, он бичевал этот призрачный мир "правильных" людей, не принявших его, испугавшихся его, не понявших его и отвернувшихся от него.
Но разве Бальмонт был в жизни развратником или преступником, отвергнувшим не на словах, а на деле этические нормы? Конечно, нет. Его бунт и призыв к свободе, его восхищение лавиной, несущей гибель, – это протест против мещанского мира условностей и лживых правил, словно фиговым листом прикрывавших человеческие пороки. Бальмонт готов сорвать этот фиговый лист с себя, но презирает тех, кто боится его сбросить: «Я проклял вас, люди. Живите впотьмах. Тоскуйте в размеренной чинной боязни. Бледнейте в мучительных ваших домах. Вы к казни идёте от казни!» Это в Европе мог появиться Фрейд, с его психоаналитическими изысканиями, чтобы заговорить с людьми о запретном, чтобы заговорить о личности, – в России Бальмонт говорит и творит своими стихами больше, чем этот учёный муж, ибо Фрейд пытался вывести личность человека и культуру из сексуальности, из своей личной сексуальности. Для русской же культуры и человек, и мир гораздо шире и глубже - именно поэтому многие европейцы не понимают Россию и русских, пытаясь понять эти две мировые величины, через призму своего европейского ума, обрамлённого ущербной сексуальностью Фрейда. Нам в России не нужен Фрейд - у нас есть Бальмонт. Бальмонт исцеляясь сам, исцеляет других, Фрейд анатомирует свою болячку и пытается навязать всему миру свою болезнь и своё псевдолечение, которое никак не может исцелить, ибо анатомы не исцеляют. А Бальмонт показывает нам пример исцеления через искусство, через высокую сосредоточенность на слове, на поэзии, на деле, которому отдал всю свою жизнь.
Но не только смелости не прощали люди Поэту. Бальмонт писал лирические стихи, не утруждая себя эпичностью или постановкой пьес, он сам опускается в глубины человеческого или поднимается к его вершинам, повествуя в стихах от первого лица – так много «Я» вы не найдёте у других поэтов. Бальмонт смог так писать от первого лица, что в его Я нет эгоизма, себялюбия, нарциссизма. Его Я - это Я, противопоставляющее себя толпе, страхам, предрассудкам и пошлости. Это Я, способное смело открыться миру и другим людям. Это говорит о силе духа Бальмонта, о том, что он стал личностью, избежав эгоизма. Да, порой в его стихах есть эгоцентризм, вокруг его Я вращается вселенная, но здесь нет ничего уничижительного для других вселенных и других личностей, здесь нет эгоизма, потому что Бальмонт позволяет своими стихами читателю встать в центр его вселенной, взглянуть на мир его глазами. Но многие люди не любят и боятся Бальмонта и его поэзию именно за эту силу его личности, за Я, которое не боялось быть Я и не боялось говорить об этом, за его Я, способное любить и бога и дьявола. Когда я читаю Бальмонта, когда произношу его стихи, я могу чувствовать то и так, что и как чувствовал он, его Я не оскорбляет и не унижает меня, я вхожу в резонанс с его Я, вот этого резонанса многие боятся...
Да, напиши поэт те же самые страшные строки, но от второго лица, и они были бы не так страшны, они не вызывали бы отторжения поэзии Бальмонта своим чистым ужасом, не вызывали бы глумления над ним тех, кто не принял его, но и Бальмонт в таких стихах не смог бы постичь всей запредельности и возможности мира и человеческого Я, каковые открылись ему, когда он писал о своих чувствах и открытиях, дерзаниях и прозрениях от первого лица. Жалок и смешон тот, кто, не умея отделить лирическое Я от личности Поэта, пытается обвинять Бальмонта в мании величия.
Читая Бальмонта, надо помнить, что он не щадил себя в самопознании, но это значит, что он не собирался щадить и тех, кто будет читать его стихи – это вам не бесконечные психоаналитические сеансы Фрейда вокруг да около болячки.
Я впервые прикоснулся к Бальмонту лет в 30-35 - жаль, что в школьные годы прошёл мимо него (в моё время Бальмонта в школе не "проходили", да и теперь его не знают школьники). Мне казалось, что если бы я встретился с ним раньше, то наверняка и раньше повзрослел бы духом и стал бы мудрее. Но, с другой стороны, наверное, хорошо, что я прикоснулся к некоторым стихам Бальмонта, уже почти созрев как личность, прикоснись к ним раньше, и я воспринял бы поэзию Бальмонта как призыв к смуте, к вольнице, к стихии, разрушающей всё и вся. Бальмонта, кроме его детских, сказочных, нежных стихов о природе, таких как «Дождь», «Снежинка», «Осень», «Фейные сказки» и многих других, нужно читать или в зрелом возрасте, или хотя бы в ранней молодости, но никак не в юности, не в школьном возрасте. Это будет так же нелепо, как нелепо, например, читать в старших классах школы «Тёмные аллеи», написанные стариком-Буниным о прошедшей любви - какой юнец поймёт переживания старца? Да и нужны ли эти переживания для юности? И если вы, читатели, ещё молоды, то не торопитесь прочесть всего Бальмонта, всему своё время. Чтобы правильно воспринять Бальмонта и случайно не заразиться его страстью или не пораниться о его резкое слово, надо читать его лишь тогда, когда созреешь личностно.
Но при этом, прикосновение к поэзии Бальмонта, к его самым лучшим стихам, рассчитанным на детей и взрослых, необходимо для развития души уже в дошкольном и школьном возрасте. Без такого прикосновения нельзя говорить о полном образовании современного человека, живущего в русской культуре. Моё личное образование, теперь я это вижу очень отчётливо, было ущербным и неполным без знания поэзии Бальмонта. Если бы он с самого моего детства вошёл в мою душу напевной ритмичностью или протяжностью его стихов, я был бы богаче развит своею душою.
Восприятие человека – это культурное явление, оно формируется культурой. Бальмонт, художник слова, обогащает наше восприятие, делает нас чуточку сложнее и культурнее, приоткрывая нам новое видение самих себя и мира, выстраивает перед нами действо зарождения личности – личности, которая выделяется из мира, противопоставляет себя миру и в то же самое время, вбирая мир, порождает новую цельность бытия – гармоничного бытия личности в мире. Возможно, именно этим – появлением личности – он пугает тех, кто сам личностью не стал, или остался незрелой личностью.
Мне хочется закончить свои размышления о Бальмонте его замечательным стихом «Завет бытия»:
Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым!»
Я спросил у могучего моря,
В чём великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!»
Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»
Бальмонт горел всю свою жизнь – таких трудолюбивых, творческих и плодотворных людей, увы, мало среди нас. Поэтому не будем бояться того света, каким Поэт горел и продолжает гореть для нас и для мира.
Как здорово, что в русской поэзии есть Бальмонт - один из многих, равный среди равных, но очень мне дорогой и любимый поэт, поэт, который любил Россию, русское слово и русскую жизнь, а ему было с чем сравнивать свою Родину - он много путешествовал.
Родился маленький Костя Бальмонт 4 июня 1867 года почти в глуши, в Гумнищах Владимирской губернии, ныне Ивановская область Шуйский район. Умер Константин Дмитриевич Бальмонт незаметно вдали от Родины, в оккупированном фашистами Париже 24 декабря 1942 года...
Когда-нибудь его прах Россия примет на своей земле, ибо земли у нас много и на ней найдётся место для одного из её честных сынов... …сам Бальмонт в 1896 году (в 29 лет от роду) завещал, хоть и в шутку, похоронить его в Новодевичьем монастыре, но думаю, что и в Гумнищах найдётся место для могилы Бальмонта. Прожил он по календарю 75 лет, но сколько было прожито им творческих жизней, не знает никто…
Он много завещал людям, но помните, он завещал нам свою любовь к Родине:
…я возглашу единый клич: "Россия!"
Горя, я пропою: "Люблю тебя - везде!"
После слов. 25.10.09.
Я уже думал, что написал свои размышления о Константине Дмитриевиче, но видимо само слово размышление было выбрано мною так, что я продолжаю размышлять о нём и постоянно добавляю что-либо к своим размышлениям, правлю их, и теперь я понял, что ещё не всё сказал о Бальмонте… я не рассказал вам, как открывал его для себя…
Самым первым стихом Бальмонта, к которому я прикоснулся, был стих «Снежинка» - его я услышал (именно услышал), работая в одной из московских частных школ куратором первого класса - один первоклассник по имени Алёша на каком-то вечере (кажется, на новогодней ёлке) читал этот стих. О, как чудно по-детски читал он этот стих, взрослые не могут так прочесть, как смог этот ребёнок, совсем не артист. Видимо, музыка стиха так проникла в сознание и существо ребёнка, что когда он читал, вкладывая в стих все свои ясные детские чувства и эмоции, мне казалось, что я вижу эту снежинку, её полёт, её нежность и смелость. Воистину, дети иногда учат нас и открывают нам тайны. Этот ребёнок открыл для меня Бальмонта и научил настоящей искренности…
И раньше слышал я это имя – Бальмонт, но только имя, стихов его не читал и даже не подозревал, что это русский поэт. Мне казалось, что какой-то Бальмонт жил во времена Пушкина в Европе и что Пушкин или Лермонтов даже переводили его стихи или упоминали о нём – в общем, путаница полнейшая и дремучее невежество: видимо, тогда я спутал Байрона с Бальмонтом («Нет, я не Байрон я другой…»). И вот вдруг это имя поэта вспыхнуло вместе с его стихом из уст малого ребёнка, который торжественно произнёс имя поэта: "Русский поэт серебряного века Константин Дмитриевич Бальмонт – «Снежинка»". И вот тогда-то мне как-то стало грустно и стыдно перед самим собой – я не знал этого поэта совсем, и мне захотелось прочесть самому его стихи.
Это было начало 90-х, в книжных можно было найти всё, что не печаталось в запретное советское время. И первой книжкой стала книжечка из серии «Классики и современники». Я нашёл по оглавлению «Снежинку» и прочёл несколько раз, раскачиваясь на качелях ритма и рифмы и вновь завораживаясь музыкой самих слов: "Светло-пушистая, Снежинка белая, Какая чистая, Какая смелая!..."
Потом стал по своей странной привычке перелистывать страницы в обратном порядке: с конца в начало. Несколько стихов я проглядел и не воспринял, но вот передо мной стих «Есть люди…» - я читаю и снова перечитываю, читаю и перечитываю, то весь стих целиком, то отдельные строки. Этот сих не назовёшь музыкальным, уж не чета «Снежинке», но есть какая-то сила и проницательность. И вдруг я ощутил, я понял, я увидел, что Бальмонт проникает сквозь слово, сквозь звук слова, сквозь внешнюю оболочку к самой сути вещей скрытых за словом. По спине пробежали мурашки, и я перелистнул ещё одну страничку слева направо – там был стих «Я не знаю мудрости». «О, Боже», - молил я, прочитав этот стих, - «передо мной человек или дух?» Так владеть словом и проникать сквозь слово, превращаться в слово, в слово-оболочку, в слово-облачко... превращаться для своих мимолётных переживаний, мог только дух.
Какой-то лёгкой мистикой повеяло от этих стихов, и я стал скорее листать влево и проглядывать стихи… и вот через две странички предо мной «Жар-птица»… лишь только я дочитал до последней строчки: «…Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!», как меня охватило странное чувство: смесь какого-то воспоминания, восторга, восхищения, упоения цельностью стиха и ужаса, мистического ужаса, прокатившегося по спине морозцем, а мысль повторяла: «И меня поймут лишь люди, что похожи на меня…» И слёзы вдруг сами собой хлынули как ручьи… отчего были эти слёзы, что это было? Что-то неосознанное срезонировало и усилилось во мне … что-то, что дремало до поры до времени, а теперь пошли какие-то необычные вибрации в душе.
Больше его стихов я в тот день не читал. Закрыл книжку и просто хотел успокоиться – уж больно много отозвалось в моей душе, откликнулось будто на зов, открылось памятью о том, чего со мной не было (или было?) в этой жизни… И другие поэты вызывали в моей душе резонанс и возбуждали в душе вибрации, но такого сильного возбуждения не производил никто. Или это стечение обстоятельств жизни, которые совпали с прикосновением к поэзии Бальмонта, или это резонанс духов-сознаний: моего и Бальмонта. Не знаю…
Потом я возвращался к Бальмонту не раз, и каждый раз находил что-то такое, что словно камертон находило в моей душе нужную струну и в созвучии с ней порождало нечто, что я бы назвал благодатью прикосновения к тайне… И каждый новый раз я нахожу новые стихи, мимо которых мог пройти прежде, или новые строчки, которые раньше не воспринимал. Кажется, что нужно время, для того, чтобы они созрели в моей душе и при новом прикосновении к ним распустились бы словно бутоны цветов.
Но я не часто читаю Бальмонта, потому что войдя и погрузившись в его поэзию как в море, я словно ребёнок не хочу выходить из этой стихии волн, ветра, музыки и философского глубинного смысла бытия… Вот и эти размышления пишу и переделываю, изменяю и дописываю уже не первый год и всё это время читаю Бальмонта. Для себя я выбираю самые любимые стихи, подчёркиваю странички и обвожу названия, чтобы легче было находить, когда вновь вернусь к нему.
Я наразмышлял уже много, мне хотелось бы цитировать и цитировать Бальмонта, но лучше дать вам возможность самим открывать его для себя, и всё же разрешите мне привести ещё всего восемь строк бессмертного Бальмонта.
Есть что-то, что выше всех знаний и слов,
И я отвергаю слова мудрецов,
Я знаю и чувствую только одно,
Что пьяно оно, мировое вино.
Когда же упьюсь я вином мировым,
Умру и воскресну и буду живым,
И буду я с юными утренним вновь...
О, люди, я чувствую только любовь!
Желаю вам всем чувствовать только любовь, она поистине всемогуща. Бальмонта воскресила для нас его любовь – любовь к миру, людям, слову и Солнцу… только истинно любящий человек может проникать в тайны Логоса, в тайну мимолётности и вечности одновременно…
Я совершенно не похож на Бальмонта, но именно этим он дорог мне: сознавая свою немоту и поэтическое косноязычие перед ним, читая его стихи, я как будто восполняю и исцеляю себя этим чудным даром, даром истинной Поэзии. Убогое тянется к прекрасному, глупое – к умному, чтобы приобщиться к красоте и мудрости. И лишь любовь тянется к любви, ибо, соприкасаясь сама с собою, но в другом и через другого, любовь преумножается в каждом… Если есть в вас любовь, прикоснитесь к Бальмонту и его любви, и ваша любовь преумножится... если в вас есть свет, прикоснитесь к поэту Солнца и свет преумножится светом в вашей бессмертной душе…, если в вас есть слово, прикоснитесь к его слову и в вас родится новое слово, ибо и слово, и любовь преумножают себя через соприкосновение человеческих душ, если вы хотите найти тайну, ищите её в поэзии Бальмонта…
И всех благ вам и любви желаю, ибо любовь не благо, а испытание человека и его преображение в свете любви…
«Будем как Солнце всегда молодое…
Будем молиться всегда неземному
В нашем хотеньи земном!...»
Бальмонт К.Д.
1.12.2012. Новая мысль о Бальмонте заставила меня вернуться сегодня к своим размышлениям. У Бальмонта есть два стиха: оба называются одинаково - "Аккорды". В обоих стихах Константин Дмитриевич касается одного момента: проникновения в тайну прошлого и будущего Мира и Человека. Эти стихи перекликаются - это аккорды музыки Мира, музыки времён и человеческой души отдельно взятого индивида. Бальмонт слышал музыку Мира и музыку человеческих душ, всех времён. Своим музыкальным сознанием он проницал время и расстояние Вечности.
Вот первый "Аккорд" строчки из него:
"... Мне снились волхвы откровений, любимцы грядущих времён,
Воззванья влекущих на битву, властительно-ярких знамён."
Намёки на сверхчеловека, обломки нездешних миров,
Аккорды бездонных значеньем, еще не разгаданных снов.
И вот второй "Аккорд".
"В красоте музыкальности,
Как в недвижной зеркальности,
Я нашёл очертание снов,
До меня не рассказанных,
Тосковавших и связанных,
Как растенья под глыбою льдов.
Я им дал наслаждение,
Красоту их рождения,
Я разрушил звенящие льды.
И, как гимны неслышные,
Дышут лотосы пышные
Над пространством зеркальной воды.
И в немой музыкальности,
В этой новой зеркальности,
Создаёт их живой хоровод
Новый мир, недосказанный,
Но с рассказанным связанный
В глубине отражающих вод."
А вот ещё строки его «Прости!»
"Кто услышал тайный ропот Вечности,
Для того беззвучен мир земной,--
Чья душа коснулась бесконечности,
Тот навек проникся тишиной.
Перед ним виденья сокровенные,
Вкруг него безбрежность светлых снов,
Легче тучек, тихие, мгновенные,
Легче грезы, музыка без слов.
Он не будет жаждать избавления,
Он его нашел на дне души,--
Это в Море час успокоения,
Это парус, дремлющий в тиши.
Белый парус, в синих далях тающий,
Как "Прости" всего, что Рок унес,
Как привет, в последний раз блистающий,
Чтоб угаснуть, там -- вдали -- без слез."
У развалин Помпеи. Осень, 1897. .
Бальмонт понимал, что музыка может захватить человека без слов, может повести его к вещим снам музыки, в которых нет слов. Обратите внимание, во всех трёх стихах есть слово "снов" - это не ради рифмы, в этом суть высказывания Бальмонта: он пытается передать нам музыку Вечности и её сны с помощью слова, музыкального слова... Именно слово становится посредником между Вечностью и нашей жизнью. Да, многие великие говорили, что слово - плохой посредник для передачи Истины...
Любому человеку бывает трудно передать словами простые свои сны, но Бальмонт всё же пытается передать нам простым словом музыку снов Вечности. Именно поэтому его стихи иной раз захватывают, они начинают резонировать в нас так же сильно и мощно, неподвластно и неудержимо как настоящая сильная музыка... И это всё идёт и от его слов, и от той мелодии, от той музыки, которую он улавливает у Вечности... Именно поэтому у него в стихах очень много слова "музыка", он слышал её постоянно.
Бальмонт всю свою жизнь искал точного слова, чтобы передать нам тот восторг, который охватил его во время прикосновения к Вечности, к её гармонии, к её музыке. Через его стихи Вечность разговаривает с нами на доступном всем языке с помощью музыкальных слов-стихов, и мы иной раз, вчитавшись в его стихи, начинаем сами улавливать эту музыку, её ритмы, аккорды, лады, чувствуем на себе власть Гармонии... Поэт всегда был посредником между миром Богов и земным миром людей, потому что мог передать музыку Вечности, красоту её снов...
Бальмонт поэт, но и простой человек, как и мы все. Есть ли у Бальмонта ошибки? Да, наверное, есть. Бальмонт жил во времена, когда царизм и рабство господствовали в России. Насилие царской власти проникало во все сферы жизни, Бальмонт несколько раз подвергался насилию и преследованию власти за своё желание больше узнать, за желание отстоять свои права быть свободным человеком, был в ссылке и только лишь друзья и близкие спасали его от тюрьмы. Поэт был ещё и гражданином, поэтому считал нужным высказать свое негативное отношение к царю - царю, который своим самодержавием насаждал дух рабства и несвободы, с чем не хотели мириться свободные духом.
У Бальмонта есть стихи бичующие последнего царя: один из них так и называется - "Николаю Последнему", ещё "Наш царь" и "Царь-ложь". Прочитав эти стихи, вы сможете понять, что кровавого царя, превращённого церковной властью в Святого, пусть и мученика, поэт показывает во всей "красе": правдиво и без прощения... Теперь становится понятно: мёртвый Бальмонт своими вековыми стихами мешает кое-кому переписывать историю... Мы сегодня во время политкорректности должны признать что именно Николай, как царь и бог на Российской земле, виновен в том, что что втянул Россию в кровавые бойни, втянул Россию в две войны, вне своей территории (японская и империалистическая) и тем самым способствовал революциям, гражданской войне и гибели России. (11.12.2012.)
Ещё одно послесловие: Бальмонт - поэт, к этому все привыкли, а у него есть один замечательный роман "Под новым серпом". Проза. Но это не простая проза, а проза написанная поэтом. Такие вещи приятно перечитывать целиком и по отдельным частям. Не буду здесь цитировать мои любимые места (у каждого они могут быть свои), но скажу, что до этого романа я не читали ничего красивее в прозе. Особенно о женщине-матери и о детях. Грустно: об этом романе не знают даже учителя литературы (сам узнал случайно). А ведь это шедевр, достойный того, чтобы о нём знали все, особенно будущие мамы и папы...
Эта книга описывает мир детства поэта. Красивейшая поэма о материнстве и детстве, о семейном уюте и счастье... чудная и чудесная поэма в прозе, войдёшь в неё будто в особый мир, и этот мир входит в тебя... в общем, прочтёте и сами всё поймёте - так просто не пересказать всей прелести этого произведения. Сам я читаю её и наслаждаюсь медленно, не торопясь, проживаю каждое слово, каждый образ...
Вот, пожалуй, ещё очень важное размышление о Бальмонте. Недавно я узнал (правда, очень мало), что Бальмонт и Мирра Лохвицкая любили друг друга духовной любовью (не путать с церковным понятием, которое придаёт совершенно другой смысл понятию любовь): они переписывались, писали друг другу стихи и стихи-половинки, которые можно понять, лишь сложив вместе. Но меня в этом больше всего интересует другое: Бальмонт и Лохвицкая смогли частично реализовать то, что в своё время напугало Толстого, с чем столкнулся Достоевский, Куприн и многие другие.
Что же это такое? Это способность человеческой души любить не только телесно, но и духовно, не только одного человека, а нескольких одновременно. Константин Бальмонт и Мирра Лохвицкая любили такой любовью: они оба были в браке, оба любили своих супругов, но ещё любили и друг друга, любили через расстояние и время, не соприкасаясь телами, но душами. Одна эта любовь стоит многого - пусть она оборвалась, пусть они не смогли её вынести: духовный жар порой сжигает сильнее телесного. Но они любили, вернее пытались любить!
Можно порадоваться тому, что есть среди нас люди, достигшие высот не только в поэзии, но и поднявшиеся на самые высокие пики духовной любви, любви чистого духа, которую как мне посоветовали товарищи, лучше называть платонической. Когда пишут про знаменитостей, что у того-то было столько-то жён или мужей, любовников или любовниц, мне это кажется каким-то детским и примитивным соревнованием на количество: игра в первенки из детского сада, эти люди не выросли из подросткового возраста в своём личностном развитии они не выросли из штанишек соревновательности.
Важно качество отношений, а не их количество. Бальмонт и Лохвицкая для меня - образец такой духовной платонической любви, пусть и неудавшейся, требующей глубокого понимания причин неудачи, но это была попытка любить по-новому, на новом качественном уровне. Когда-нибудь люди научатся любить платонически, без ревности и зависти, любить через время и расстояние, любить сразу нескольких, не обладая ими, но становясь им близкими друзьями, это очень и очень трудно, и кажется недостижимым, потому что в нас говорит наше тело, тело "требующее своего".
Но вот же такие как и мы смертные попробовали любить такой новой любовью: через время и расстояние, через возраст и условности, страхи и предрассудки - они были первооткрывателями, которые погибли на пути к новым неизведанным землям. Такой любви не учат, нет её в нашей культуре, об опыте такой любви пишут мало и скупо, потому что опыт сам по себе трагичен, но ещё и нет языка, способного описать такую любовь: словосочетание "заняться любовью" показывает ту пропасть внутреннего содержания, которая разверзлась между духовной любовью и плотским сношением, но при этом прикрываемая одним и тем же словом "любовь".
Но всему своё время. Было время, когда люди лишь желали друг друга, как желают животные - и это было лишь влечение или страсть, но потом они развивались и научились любить не поверхностно-телесное, а духовно-душевное. Будем учиться у Бальмонта и Лохвицкой, будем учиться на их ошибках, на их трагедии. Для меня этот опыт их любви ценнее всех их вместе взятых стихов. 01.01.2012.
Некоторые биографы ссылаются на то, что Бальмонт очень холодно отнёсся к смерти Мирры Лохвицкой и пренебрежительно отнёсся к ней в письме к Брюсову. Но кто мог заглянуть в его душу? Кто может судить человека, не зная, какое горе и утрату он пережил? А что крылось за его холодностью и пренебрежительностью: может быть, ужас непоправимого и ощущение собственной пусть и косвенной вины? Может быть, Константину Бальмонту нужно было отстранить от себя её смерть, которую он не мог исправить, оттолкнуть от себя вину в её смерти, вытеснить хоть на время из сознания свою любовь к Мирре, чтобы самому не уйти за ней...
Я думаю, что не нужно их судить и винить. Они вошли в такие отношения, для переживания которых не было культурных образцов и ориентиров. Не даром, Толстой бросает Анну Каренину под поезд - не знал он, как быть с такой любовью, а Достоевский, не зная, как быть с любовью Анастасиии Филипповны, Мышкина и Рогожина, убивает первую ножом. Куприн убивает Желткова в "Гранатовом браслете", не зная как разрешить ситуацию любви, духовной любви Желткова, на которую покушалось общество. А ведь между Миррой и Константином была не просто любовь или страсть - это была духовная любовь-страсть на фоне другой любви у каждого из них, они жили в обществе, которое не могло принять такой любви, не могло, потому что страсть всегда телесна, хоть и разворачивается в духовном плане...
Общество того времени могло принять супружескую измену, могло принять тайную связь, флирт, проституцию, но не любовь, потому что для того общества любовь могла быть только телесной, только физической, о "духовной" любви говорили попы, но никто не хотел вмешивать в свою любовь попа со свечкой, или Иисуса с его заповедями. Да, для брака и поп и Иисус уместны, но там где возникала любовь-страсть, святые евангельские братско-сестринские отношения казались фальшивыми и ханжескими. Не таких отношений хотели Мирра и Константин, они хотели других, но не знали как их строить: они подошли к духовной любви, но не смогли реализовать её до конца.
Считаю, что духовная любовь, каковую хотели построить Лохвицкая и Бальмонт, является наивысшей формой общения людей, но она должна быть свободна от страсти, будь то физической или духовной. В этом общении духов Мирра просто сгорела, её тело не выдержало того накала эмоций, что задавал её собственный дух, и к чему звал её дух Бальмонта...
Мы знаем трагедию Ромео и Джульетты. Но мы не отдаём себе отчёта в том, что трагедия Мирры и Константина - это бОльшая трагедия, потому что она разворачивается в духовном плане, на фоне уже существующей любви. Откуда и почему приходит новая параллельная любовь - с этим нужно много и много разбираться, но когда она пришла, уже поздно задавать себе вопросы - главное не сгореть, не сжечь любимого, потому что, как правило, такая любовь приходит вместе со страстью, пусть и духовной, но сжигающей всё и вся на своём пути. Мирра сгорела, потому что не смогла полностью отдаться этой новой духовной любви и не смогла и затушить своими руками страсть, что шла об руку с любовью - смерть для неё была лучшим выходом из неразрешимой ситуации: её семейное положение и её религиозность входили в жуткое противоречие с её так неуместно возникшей любовью к Константину. Фактически, она уходит из жизни, в которой нет места такой любви, она не находит другого выхода, как его не находят Толстой, Достоевский и Куприн. А есть ли выход? И если есть, то таким он возможен?
Был ли готов к такой любви Бальмонт? Наверное, больше, чем Мирра, но не до конца, он не был готов к тому, что такая любовь может убить человека и не в книжке, а наяву, не вымышленную Анну Каренину, а его любимую Мирру, в память о которой он назвал свою дочь... Конечно, это была не подлинная духовная любовь, ибо духовная любовь свободна от страсти и сексуальности, здесь же страсть накалялась с обеих сторон, пусть и духовная страсть, но страсть. Ближе всех к такой духовной любви подошёл, по-видимому, Куприн: его Желтков не требует ничего для себя, страсти в нём перегорели, он ищет только общения.
В случае Мирры и Константина мы видим, что их духовная любовь не состоялась как таковая, потому что не успела или не смогла очиститься от огня сексуальной страсти, потому что в ней было много эмоционального напряжения, много эротического желания близости и, может быть, обладания, что в подлинной духовной любви между мужчиной и женщиной не только не преобладает, но не находится даже на дальнем плане романтических мечтаний. В подлинной духовной любви любящие больше думают о другом, чем о себе, они любят для другого и ради другого, но не для себя, не для своего желания, не для своей страсти. Подлинная духовная любовь всегда преображает любящего, именно в том её ценность и прелесть, что мы меняемся сами, любя другого.
В любом случае, я преклоняюсь перед Миррой Лохвицкой и Константином Бальмонтом: они как первопроходцы вступили в мир духовной любви, но, будучи людьми своего времени внесли в неё много страсти, которая сжигала их обоих, но больше всего Мирру. Пусть так трагично сложилась их любовь, но они сделали первый шаг в неизвестное будущее. Это нам сегодняшним нужно помнить, что духовная любовь должна быть очищена от страсти, иначе вместо телесной страсти мы получаем страсть духовную, а это тупик в лабиринте жизни, ибо любая страсть разрушает общение или сводит его к обладанию, а ведь смысл духовной любви как раз в том, чтобы в общении подниматься как можно выше, не обладать, а сотворять и общаться.
Страсть, любая страсть, разрушает или выматывает, после неё наступает опустошение и даже равнодушие. Духовная любовь между людьми - это наивысшая форма общения людей, ближе всего к ней стоит дружба. Мы знаем, что такого общения достигают философы, когда общаются с давно умершими коллегами, такого общения достигают и верующие, создавая в собственном сознании образ Бога или святого. В любом случае, при любых обстоятельствах духовная любовь преображает прежде всего любящего, потому что любящий принимает в себя, в своё сознание другого, или создаёт в своём сознании образ другого. Мирре и Константину помещали страсть и неопытность.
Конечно, каждый из нас, если столкнётся с любовью подобно той, что была у Мирры и Константина, будет вынужден набивать собственные шишки, но, видя опыт Лохвицкой и Бальмонта, мы должны научиться любить без страсти, иначе так же будем сгорать в духовном пламени духовной страсти, как в нём сгорали они. Как бы там ни было, но они не просто заглянули в будущее, они притянули его. Придёт время, люди научатся любить духовно, научатся очищать свою духовную любовь от страсти, духовная любовь-дружба будет культурным явлением. Время только придёт, а они уже побывали в нём в нашем будущем... В будущем нашей любви. 18.10.2012.
Вынужден вернуться к своим размышлениям о духовной любви. Нужен образец такой духовной любви, которая была бы понятна всем, но которая не отталкивала бы и не пугала как опыт любви Бальмонта и Лохвицкой. И такой образец есть в истории человечества уже более 700 лет человечество знает о любви Данте к Батриче. И эта любовь истинно духовная, именно такая, которая преображает любящего Данте, и не сжигает, как это случилось с Миррой Лохвицкой, не приводит к смерти, как это мы видим в случае Желткова из "Гранатового браслета" Куприна. Наверняка и у Данте бушевали духовные страсти, но он нашёл возможность их перенаправить в творчество. Мало этого, Данте задаёт нам образец такой любви, которая в прямом смысле проницает пространство, время и саму смерть, освобождаясь от страсти. Его "Божественная Комедия" - вот путь и результат этой любви. Спуститься в Ад в поисках любимой - эта традиция идёт ещё от Орфея, который спускается за любимой Эвредикой; потом эту традицию перенимает Иисус Христос, но он спускается в Ад не за возлюбленной, а за праведниками (это образец религиозной духовной любви); и вот Данте спускается в Ад за Беатриче, проходит все круги Ада и Чистилища, чтобы сжечь страсть и оставить только духовную любовь.
Счастье Данте заключалось в том, что в его сердце запечатлелась одна Беатриче. В сердцах Бальмонта и Лохвицкой были запечатлены не только они одни, и в этом заключается уже трагедия современного человека, человека, у которого душа способна вместить больше любви, чем он сам может её пережить в своей душе и своём теле. Для Бальмонта и Лохвицкой это трагедия неспособности любить так, как смог Данте. Данте освободился от своего тела, очистился от страстей в символическом плане "Божественной Комедии", а как нам смертным непоэтам суметь любить духовной любовью, да ещё и не одного, а нескольких человек, если вдруг эта любовь придёт к нам? Наверное, лучше любить одного, но если придётся любить двоих, то как быть? Чтобы не сжечь себя, возлюбленную или возлюбленного, придётся искать помощи в духовной любви.
Наверняка когда-нибудь, если придёт новая влюблённость или любовь, мы сумеем любить так, чтобы не причинять боли и вреда любимым и себе, наверняка кто-то уже сейчас рядом с нами (рядом, значит на планете Земля) уже может любить духовной любовью или пытается таковой любить тех, с кем не может быть близок физически по тем или иным причинам.
Конечно, есть искушение любить так, как любят мусульманские мужчины нескольких женщин, но такая любовь никогда не будет истинной, ибо в ней нет духовного равенства, равноценности и равновеликости между женщинами и мужчиной, который скорее владеет ими, чем любит их, можно любить так, как любят наши "звёзды": сегодня одного, завтра, второго, потом третьего и так прыгают из одной постели в другую, из одного брака в другой, но это далеко от духовной любви. Такая простая череда смены партнёров, вообще отучает любить, потому что она перечёркивает прежнюю любовь.
Мирра Лохвицкая принесла свою жизнь в жертву духовной любви-страсти, которую от неё ждал Бальмонт и погибла, погибла, потому что они оба не смогли изжить в себе страсть. Бальмот в отличие от Орфея и Данте не пишет о том, что спускался в Ад и Чистилище: мы не видим свидетельств этого в его стихах, но вот читаем следующие строки и понимаем, что Бальмонт был и на Небесах и в Аду, а в собственной душе у него было постоянное чистилище.
Вот как он пишет о Любви, зная о её истоках:
Любовь есть свет, что сходит к нам оттуда,
Из царства звезд, с лазурной высоты,
Она в нас будит жажду чуда
И красоты.
И красота есть луч, который тонет,
Вдали от солнца, в сумраке теней,
Когда оно его уронит
В умы людей.
И если дух людской пронизан светом,
Что шлет ему небесная звезда,
Он жадно мчится за ответом,
Туда, туда.
А следующие строки говорят о том, что Бальмонт был в своём сознании не только в небесах, но познал и Ад:
Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог,
Одному - мои стоны, и другому - мой вздох,
Одному - мои крики, а другому - мечты,
Но вы оба велики, вы восторг Красоты.
................................
Но в отличие от Данте, который, пройдя Ад и Чистилище, символически, идеально поднимается в Рай, Бальмонт остаётся жить на Земле реально, а не символично, и тем самым он оставляет в своём сердце и реальный Ад, и реальное Чистилище, и Рай, и Землю, пытается найти гармонию в объединении Тела, Души, Духа и социума. Бальмонт не уходит за Миррой в мир идеального и символического, он продолжает жить и любить здесь на Земле, пытаясь не разделять на духовное и телесное свою жизнь (Мирра не смогла этого сделать, не потому что она слаба, а потому что не смогла найти выход, Бальмонт смог найти выход, но он вышел один, без Мирры), именно поэтому стих "Бог и Дьявол" заканчивается такими словами:
.......................................
После долгих мучений как пленителен вздох.
О, таинственный Дьявол, о, единственный Бог!
Бальмонт делает следующий за Данте шаг: он хочет любить духовной и телесной любовью здесь и теперь одновременно, любить не одного человека, но нескольких, ибо душа наша шире нашего тела, а дух витает, где хочет, не зная границ Вселенной, но Бальмонт забывает о теле или умышленно не думает о нём, ему кажется, что он может любить неограниченно много, это заблуждение или ошибка - мы не знаем, но мы видим, что это трагедия...
На мой взгляд, трагедия-ошибка Бальмонта-Лохвицкой заключается в том, что они завязали любовные отношения, которые неизбежно должны были привести к гибели кого-то или к трагическому разрыву, просто потому, что эти отношения не были очищены от страсти, от телесности, от желаний физической близости. Но именно своим стремлением сделать что-то невозможное Бальмонт и Лохвицкая пленили меня. Они мне близки, потому что они дерзнули к новой любви, дерзнули на свой страх и риск...
Может быть, наша задача заключается в том, чтобы не повторять их ошибок, а понять, как их избежать, при этом сразу, если возникнет новая влюблённость или любовь на фоне прежней, не рвать прежних отношений, но и не бросаться в омут новых, а может быть попробовать понять, почему пришла новая любовь, может быть, попробовать переплавить свои новые чувства в любовь духовную, в дружбу, или, найдя причину новой влюблённости, понять, что изменить в себе, чтобы жить дальше и не причинять боли себе и своим возлюбленным?
Духовная любовь - это чистое духовное общение-дружба с возлюбленным, будь он твоего или другого пола, возраста и даже другой эпохи, будь он реальным человеком или вымышленным ангелом, главное - это духовное обогащающее нас общение... На мой взгляд, трагедия Константина Бальмонта и Мирры Лохвицкой заключается ещё и в том, что они не сделали шага к дружбе: именно в ней возможна духовная любовь очищенная от сексуальности и страсти, именно это было бы для них выходом и спасением. У них был шанс построить такие отношения, которые из страсти могли бы перерасти в отношения сотворчества двух поэтов-друзей, но это нам нынешним, смотрящим на их трагедию со стороны, виден этот шанс, им он был не очевиден... 19.10.2012.
Любить духовно очень и очень сложно, многие вообще отрицают такую любовь как возможность точно так же, как они отрицают и классическую музыку, и поэзию, но духовная любовь манит нас, ибо суть и наслаждение в этой любви заключаются в том, что мы изменяемся сами, любя другого, становимся другими, преображаемся, и вместе с нами преображается Мир вокруг нас, нам открывается то, что иначе открывается только великим посвящённым.
Недаром в любой вере практикуется духовная любовь - она открывает в человеке скрытые возможности, направляет сексуальную энергию вверх к творчеству, к духовному преображению. И это преображение есть несравненные ни с чем радость и творчество нашего духа - чистое волшебство... помните слова Бальмонта "Как сладко измениться, живите для измен"... Вы можете спросить меня: "А зачем изменяться?" Отвечу вам вопросом на вопрос: А зачем изменяется гусеница в куколку, а потом в бабочку? "Так ей предписала эволюция", - ответите вы. А я скажу вам, что гусеница изменяется для волшебных миров, которые и влекут её к изменению.
Изменяться в духовной любви, это, значит, осознанно совершать духовный подъём в своём культурном восхождении к неведомым нам сегодня вершинам. Смысл животного, биологического развития в разнообразии и усовершенствовании форм и видов, смысл человеческого развития в развитии нашей духовности, в её усложнении и качественном преображении форм общения с себе подобными, с окружающим миром, со всем Космосом и всеми его тайнами. Именно усложнение форм общения - вот, на мой взгляд, истинная духовная цель человечества.
Тысячелетиями люди усовершенствуют свою духовную жизнь, создают всевозможные религиозные культы и верования, но есть ещё и любовь - любовь, как наивысшая форма общения людей, а может быть и всего Мира, как духовная сила и энергия, воплощается в нас и через нас, изменяется и преображается, изменяя и преображая нас. Стать другим, стать другом другому и самому себе, измениться, усовершенствоваться, подняться чуть выше самого себя вчерашнего, стать самому себе точкой отсчёта в своём духовном росте - разве это не захватывает? Захватывает, но и страшит, ибо путь духовных изменений это путь по стеклянному мосту без перил через пропасть, по мосту, который только и возникает под нашими ногами в самый последний миг касания... попробуйте найти что-то в этом мире, что могло бы захватить нас больше, чем превращения нашего духа, его изменения. Кто из нас не мечтает сотворить волшебство? Что может стать заманчивей реальной возможности через духовную любовь открывать в себе самом Космос, его тайны, творить волшебство превращения с самим собой и окружающим миром?
Но проблема духовной любви гораздо глубже, чем кажется при поверхностном взгляде. В чём же дело? Против духовной любви выступает духовенство - оно понимает, что уйди духовная любовь из под их власти, и они вообще потеряют власть в этом мире: ни церковь, ни попы уже не будут нужны. Общение с Богом будет доступно каждому, ибо Бог есть Любовь и любовь в первую очередь духовная, нет не духовенческая, не религиозная, не заданная рамочками и законами церкви и ритуалами коллективных молений, а напротив, любовь свободная от религии, от запретов и предрассудков - Любовь в чистом виде. Именно поэтому церковь пресекает все попытки прихожан и даже светских людей заявить о духовной любви. Я говорю это, потому что трижды подвергался давлению на исповеди, со стороны духовенства, когда пытался не каяться в грехах, а только поделиться опытом своей духовной любви к нескольким женщинам и к Богу, который входил в меня неотднократно своей любовью, которую трудно перенести, но которая давала и даёт такой мощный толчок к моему духовному росту, какой никакие притчи попов не могли создать, никакие религиозные тексты не могли мне дать.
Без живого общения с Богом через любимых и любящих невозможно его познать. То состояние приобщения к Богу, что дают коллективные молебны, кажется блёклым и невзрачным на фоне истинного общения в любви с реальным человеком или Богом. Без посредников, напрямую чувствовать Его в себе, призывать его на пир своей человеческой духовной любви, чувствовать, как он входит в тебя своей Любовью: это не сравнить ни с какими наслаждениями мира - никакие культы, никакие ритуалы, наркотики и наркотические средства не могут дать той радости, полноты ощущений и счастья, что даёт живое общение с Богом. И вот представьте, что такое станет доступно без попов каждому человеку. Да разве они отдадут это просто так? Нет - история показала, как туго приходилось протестантам, которые заявляли, что хотят сами читать Евангелие без посредничества попов. Всех кто испытает в себе Бога они тут же заклеймят связью с дьяволом, скажут, что ты погряз в прелести, что переживания Бога даны только святым, а не каким-то там простым грешным людям...
Но против духовной любви выступает и общество и государство. Но почему? Государство естественно боится того, что в нём появятся сильные независимые и свободные люди, которых не напугать ни тюрьмами, ни преследованиями. Хотя как правило люди познавшие в духовной любви Бога не будут лезть в политику, им не нужно подрывать существующий строй, они далеки от склок власти, но они будут недоступны для власти, а это пугает любую власть. Общество тоже боится духовной любви, и это понятно - духовная любовь неподконтрольна и обществу - проституцию можно контролировать и направлять твёрдой рукой власти, на внебрачные связи можно закрывать глаза, потому что всегда можно порицать тех, кого нужно и не замечать тех, кто власть имеет над обществом. А вот с духовной любовью между людьми общество не сможет справиться, ибо это не сексуальные отношения и на них нельзя навесить запрет и ярлычок гомосексуальных, лесбийских, транссесуальных, бисексуальных или иных. А коли так, то это такие отношения, которые не могут контролироваться ни обществом, ни государством, ни церковью.
Что делает общество? Общество преследует духовную любовь как это хорошо показано в "Гранатовом браслете" Куприна, преследует так, что сообщником преследования делают тех, на кого направлена эта любовь. Общество преследует такую любовь толкая любящих в постель или новые семейные отношения, как мы видим в "Анне Карениной" Толстого, когда Анну ставят перед жесточайшим выбором: бросать семью или любовь, в итоге Анна бросается под поезд, как сгорала Мирра Лохвицкая. Общество настолько нетерпимо к такой любви, что русскому гению-духовидцу Достоевскому приходилось вкладывать такую любовь в сердце и душу слабоумного идиота Князя Мышкина - даже Достоевский с его авторитетом не осмелился показать духовную любовь между нормальных людей не идиотов... На Западе та же картина против духовной любви восстаёт ещё и наука в виде психоанализа, который пытается расчленить чувство духовной любви, то есть пытается расчленять в нас Бога, ибо любовь в нас от Бога - это дар нам от него.
Против духовной любви и бизнес. Чтобы отвлечь людей от духовной любви, хороши все средства - преследование, обструкция, унижение и осмеяние и даже искушением престижным потреблением, уважаемым потреблением, прспективным потреблением и т.д. Таким,которое разъедает человека изнутри превращая его в рабов вещизма и потребиловки.
Люди нашего времени очень много внимания и сил уделяют усовершенствованию машин, материалов, усовершенствованию самого тела (через генную инженерию), усовершенствованию предметов, усовершенствованию искусства и религии, только бы их легче было потреблять - всё подчинено наслаждениям тела и духа и обладанию вещами и духовными наслаждениями - потребиловка, потребиловка и ещё раз потребиловка. Потребление ради потребления - ради потребления люди готовы идти на любые мерзости и преступления. Но они забывают, что это тупиковый путь, ибо он превращает людей в рабов вещей, в рабов собственных страстей, низменных желаний и примитивных духовных наслаждений, будь то секс примитивного мачо или алчная нажива финансиста, властолюбие политика или азарт игрока, очередная доза наркомана или новый молодой любовник светской львицы, религиозный экстаз коллективной молитвы с её умилением и разрешёнными слезами приобщения к Богу или массовые концерты поп-звёзд.
Духовный путь, путь изменения нашего сознания, его расширения, открытия бесконечных возможностей нашего мозга, организма и нашего духа - вот достойный путь для людей будущего. И именно духовная любовь - вот тот путь, который позволит всем подняться в своём сущностном развитии, преобразиться из человека думающего в человека преображающего себя и мир вокруг, принимающего в себя этот мир...
Мы не сможем изменить нашу жизнь к лучшему, если не изменим свой дух. Если не оторвём его от страстей, не освободим его от религиозных догм, которые закрывают нас от бесценного опыта духовной любви к ближнему. Мы так и будем прозябать в бесконечных конфликтах, войнах, смертях, насилии, жестокости, обмане, ревности и зависти, алчности и властолюбии, тупости и духовной лени...
Никакая генная инженерия тела не изменит нашего духа, не сделает его просветлённей, но только духовная любовь способна осуществить наше духовное преображение. Вспомните слова Иисуса: "Возлюби ближнего своего как самого себя." Это и есть слова о духовной любви, ибо он имел в виду, что любя другого как себя, мы начинаем любить Целое, частями чего являемся. Любя другого как себя мы преображаемся, потому что соединяемся с Целым.
Духовная любовь, очищенная от страсти и неконтролируемого эротизма, - вот сладость и тайна преображения нашего духа, вот истинный путь бессмертия... Но путь к такой любви неизбежно лежит через мощную неконтролируемую подчас эротику и желания нашего тела... Нужен каждодневный труд и усилия, чтобы преобразиться настолько, чтобы оставить в своей душе только чистую духовную любовь, в которой эротизм становится тончайшей субстанцией, ароматом, вкусом, цветом, теплом и текстурой любви, но не её содержанием и целью. Но какой радостной наградой будет это каждодневное превращение из гусеницы в бабочку... какое наслаждение полететь через время и расстояния в наше прошлое и наше будущее, какой восторг стать точкой пересечения времён, идей, смыслов, тайн, жизней, какое торжество измениться, преобразиться, выйти из кокона старого мира в новый мир духа, мир бессмертия и истинной любви... 8.11.2012.
Но всё ли я сказал? Нет, потому что люди как обычные, так и великие(я не буду вновь перечислять великих писателей и поэтов, столкнувшихся с этими вопросами) неизбежно сталкиваются с вопросами, которые будут волновать всех, в ком появится предпосылка переживания одновременной любви к нескольким - эта любовь приходит к нам порой... Почему она приходит эта другая параллельная любовь? В этом нужно разбираться отдельно, не разобравшись, мы будем вновь и вновь порождать трагедию большего или меньшего масштаба.
И вопросы эти очень серьёзные. Возможна ли одновременная любовь ко многим во всей своей полноте нашей человеческой сути, в которой мы не разделяем её на духовную, душевную и телесную, где наш дух - это проявление нас самих, как и наше тело, и наша душа есть проявление опять же нас самих в этом мире, или же такая любовь возможна только в духовном плане? Но я поставил бы вопрос и так: если вы чувствуете, что стоите на пороге новой любви, то спросили ли вы себя, какой потребностью вызвана ваша новая симпатия, способная перерасти во влюблённость и любовь, готовы ли вы отказаться от прежней любви, готовы ли вы строить новые отношения так серьёзно и полно, что вам придётся брать на себя всю полноту ответственности за нового любимого, как если бы он или она стали бы отцом-матерью ваших детей, и готовы ли вы разорвать старую любовь?
Есть ли у меня ответы на эти вопросы, есть ли мера, которой можно было бы измерить или наметить наш путь, когда мы сталкиваемся с возможностью новой любви? Есть, но только для себя - не для вас, каждому придётся самому проходить через лабиринт минотавра (жизнь, подстерегающую любовь) и понять, что есть мера. Я вам отвечу так, когда вы обретёте истинную духовную любовь хотя бы к одному человеку, когда вы удержитесь в ней и не утоните, когда научитесь вместе с этим человеком летать как птица в духовной любви и не сорвётесь на скалы жизни, то на все ваши вопросы придут ясные ответы в ваше сердце и их истинность будет определяться вашей совестью и мыслью о любимых, а не о себе, и постоянной осознанностью ваших поступков.
Помните, что любая любовь или возможность любви подобна бабочке, что села на вашу ладошку, - души любимых также нежны и робки. Захочется коснуться бабочки, поближе рассмотреть, но бабочка пуглива и может упорхнуть от малейшего неверного вашего движения, а если не упорхнёт, то ваши касания могут причинить ей боль или ущерб. Стоит подумать: может быть лучше подуть на бабочку и пусть летит дальше, а не пытаться привязать её к себе, и не привязываться самому к ней?
Лабиринт Минотавра - лабиринт жизни и любви нельзя пройти за другого, нельзя в нём прочертить указатели меры, каждый, если осмелится, будет проходить его сам, но в одиночку пройти его нельзя. Как только вы решитесь пройти его, неизбежно вместе с вами, добровольно или нет, по нему пойдут ваши возлюбленные и они будут подвергаться опасности. Сможете ли вы пройти через этот лабиринт, я не знаю.
Бальмонт и Лохвицкая пройти не смогли. Теоретически это не значит, что пройти нельзя, вопрос в том: как пройти? Нет и не будет проторённого пути, никто не даёт и не даст гарантии, что пройти можно, не причинив близким своим и себе самому вреда - всё дело в мере, что вы выберете для себя. И если вы отважитесь идти, то пусть нитью Ариадны в этом лабиринте будет вам только одно: сознание - не причинить ущерба вашим возлюбленным, не привести их в пасть минотавра.
Мой вам совет, прежде чем двинетесь через лабиринт своим телом, попробуйте преодолеть его своим духом, но преодолевая его в духовном плане, помните, что рядом с вами этот путь также духовно преодолевают ваши возлюбленные. И опять я не знаю, преодолеете ли вы его? Но в любом случае, преодолевая его в духовном плане, вы не рискуете причинить ущерб реальным людям - вашим возлюбленным: вы можете вернуться в любой момент. А дальше можете принимать решение двигаться ли по этому пути во всей полноте человеческой сути и вести через лабиринт своих возлюбленных, или принять любое другое решение...
23.12.2012.
08.02.2015.
Маленькое добавление: духовная-платоническая любовь между людьми могла бы быть тем опытом, через который стоило бы проходить всем людям, прежде чем они соберутся заводить семью, сама такая любовь и её полноправное существование в нашей жизни спасли бы многие семьи от разрушения. Опыт и возможность такой любви, переходящей в дружбу позволил бы избегать излишних, ненужных половых связей, постоянной смены партнёров,избавил бы от болезненных разрывов отношений. Этот опыт помог бы людям учиться любить, именно любить, а не желать, любить человека, видеть в другом человека, а не объект сексуальных или иных интересов. Опыт платонической любви помогает лично мне изживать мой эгоцентризм, учит чувствовать и уважать границы других людей, помогает обретать новых надёжных друзей, я не половых партнёров, а это в тысячи раз важнее. Мы люди и в нас есть очень много от животного и, конечно, половые связи привлекают своей прелестью, высоким градусом возбуждения и тонуса, но духовная платоническая любовь-дружба дают тысячекратно большее удовольствие и наслаждение - это наслаждение от преображения наших душ, это наслаждение от волшебства изменений нас самих и переход к таким отношениям, когда сама вечность входит к нам в сознание, когда мы сливаемся с космосом и Богом.
Алексей Косенко.
Чтобы ссылки указанные внизу включались, выделите их курсором, нажмите правой кнопкой, выберите в меню "Открыть ссылку в новой вкладе", старичка и откроется.
Я уже написал, что не очень люблю литературоведов и критиков, которые расчленяют, но среди литературоведов есть и такие, которые относятся к поэзии и поэту с уважением. Я даю ссылку на замечательного автора Н.А. Молчанову - она написала, на мой взгляд, замечательную вещь :
"«ВСЮ ЖИЗНЬ ХОЧУ СОЗДАТЬ ИЗ СВЕТА, ЗВУКА…» Вопросы поэтики лирики К.Д. Бальмонта"
http://balmontoved.ru/images/stories/Balmont.pdf
Любители Бальмонта будут довольны, прочитав её труд. От себя выражаю ей благодарность, может быть, она когда-нибудь заглянет на мою страничку.
А здесь адрес сайта исследователей жизни и творчества К.Д. Бальмонта
http://balmontoved.ru
Там же, на этом сайте, есть и такая статья:О.В. Епишева. "Концепт “музыка” в лирике К.Д. Бальмонта"
И целый раздел - Бальмонт в зеркале филологии: