Харон XXI века
Автобус до конечного пункта назначения ходил каждый час.
На автовокзале жизнь кипела ключом: бабушка «божий одуванчик», торжественно восседавшая на четырёх мешках с картошкой, курила «Приму» без фильтра. Бомжи собирали пустые бутылки, спрашивая каждого встречного, нет ли закурить.
К нам вальяжно подошла цыганка, попыхивая трубкой:
– Здравствуй, золотой, хочешь судьбу узнать? Недорого возьму, всю правду расскажу. Что было, что есть, и что будет!
– Я сам тебе будущее предскажу, если не свалишь: полетишь на метле, в мусорном ведре, в сторону тех контейнеров!
Цыганка сверкнула карими глазками:
– Не старайся злым показаться! Но ты любовь потерять можешь! Только смогу я её вернуть. А пока любовь твоя на распутье. Много вёрст ты прошёл, скоро ещё предстоит, а потом – и совсем немерено!
Дурили несколько раз цыгане и меня. Все они великолепные танцоры и певцы и хорошие психологи. Но их кодекс чести не всегда совпадает с уголовным кодексом страны проживания.
В нашем городе они освоили новый бизнес: половина всех продаж наркотиков совершалась в таборе.
Цыганка безошибочно нажимала нужные клавиши.
– Хорошо, ромала, твоя взяла! «Позолочу ручку», но на многое не рассчитывай. Пятьдесят «рэ» с тебя хватит!
Она, вытащив трубку изо рта, стала водить ей по руке.
– Сильный амулет у тебя, – постучала она мундштуком по браслету. – Но не на него надейся, сам всё делай! Хозяин у тебя сильный. Много раз уйти захочется, да не получится: он умнее. И под землю тебе спускаться придётся, и много там вёрст пройти. Вернёшься седым, но здоровым. И счастье не пройдёт мимо!
Первая заповедь предсказателей: обещать удачу. За предсказание несчастья много денег не дадут!
– А что про него скажешь, ромала? – я кивнул в сторону Ивана, достав ещё «пятьдесят».
– Ты главнее, хотя и моложе. Из дальней страны он пришёл. Злое дело сотворил, но для добра приехал. Позолоти ручку!
Я дал ещё сто.
Цыганка пыхнула трубкой, взяв руку Ивана.
– У тебя такой же амулет. Спасёт тебя скоро. Большое проклятие на тебе висит. Но хорошо всё будет, снимут с тебя проклятие!
– А долго жить мне осталось? – спросил Иван.
– Сто лет проживёшь, и много больше. Правнуков сестры увидишь.А больше говорить не буду. Позолоти ручку! Да своими деньгами, а то не сбудется!
Иван дал не сто рублей, а долларов!
Цыганка спрятала заработанный гонорар:
– Ciao, bambini!
И растворилась в вокзальной толпе, выискивая новых клиентов.
* * * *
Мы стали в конце очереди, готовящейся к посадке.
К площадке подкатил заплесневевший «ЛАЗ» грязно-зелёного цвета со ржавыми пятнами возле бампера.
Он содрогался от напряжения, пыхтел и чихал.
Автобус издал неприличный звук и остановился.
Иван глянул изумлённо:
– И мы на ЭТОМ поедем?
– Я предупреждал. Междугородние автобусы – коммерческие, там и кондиционеры есть. А на подобных направлениях бизнеса не сделаешь, это государственные. Придётся чуть-чуть потрястись, и немного пожариться. Это первый круг!
Задняя дверь открылась.
Народ с улюлюканьем кинулся на абордаж.
Бабулька с картошкой была первой.
Она подняла первый мешок, в полцентнера весом, и махнула им, поправляя его на плече. Левая половина толпы сзади дружно повалилась на землю.
Бабулька ещё раз махнула мешком, уже в другую сторону, и теперь правая половина очереди оказалась там же.
«Божий одуванчик» влетела в салон и поставила мешок на сиденье, тут же метнувшись за следующим.
Она не вынимала сигареты изо рта. Некогда!
Только когда последний предмет багажа был водружён на своё место, она кинула «бычок» поверх голов вползающих по ступенькам пассажиров, и уселась на свою поклажу с победным видом.
Мы расположились в полувисяче-полустоячем положении. Я прокомментировал это Ивану:
– Жизнь прекрасна! А самое прекрасное: рано или поздно, она кончается!
Он кивнул мне, явно соглашаясь с моим мнением. Но было заметно: Иван в такой ситуации очутился впервые.
Водитель объявил по громкой связи:
– Мужчины, будьте джентльменами, протолкните дам в середину салона!
Послышался женский визг, и появилось несколько сантиметров свободного пространства.
Мы переместились на пару шагов вверх. Наше положение превратилось теперь в просто стоячее.
– Автобус следует до пункта назначения без остановок. Просьба не сорить и не рыгать в салоне. А то я включу зимнее отопление!
* * * * *
Эротически державшая мою задницу мадонна лет пятидесяти увидела знакомую. Та стояла в другом конце салона:
– Ксюха, это ты, что ли?
– Я, а кто же ещё? – гордо ответила такая же матрона.
– А Петруха твой уже вышел из загула?
– Пока нет! До его трёх недель ещё пять дней осталось.
– Ну, потерпи, недолго ещё. А Колька тебе стольник отдал?
– Да нет ещё!
– Вот падла, ты ему не спускай! Скажи: если до пятницы не отдаст, я всё его Нинке расскажу: и как он портвейн с Веркой пил, и как её за груди тискал!
Наверняка водитель был уверен, что сегодня он перевозит потомство Буратино и Мальвины в гости к дедушке Карло. И он вытанцовывал на педалях чечётку, сигналя всем встречным автобусам.
Если ему удавалось обогнать какой-то трактор или гужевую повозку, он громко кричал:
– Я сделал его! Всех лошадей – на колбасу!
Если же обогнать какую-то телегу не получалось, он высовывал голову в форточку, и орал со всей мочи:
– Прими вправо, кретин! А мне по-херу, что кобыла нетраханная! Сам этим займись! Пускай жена твоя подвинется!
Иногда он резко тормозил, и у нас появлялось больше свободного места.
Но если он газовал, впереди стоящие отыгрывали утраченные позиции.
После одного крутого поворота водила решил обогнать трактор с прицепом. Он резко перестроился и нажал на газ.
В салоне раздался поток ненормативной лексики, с упоминанием анатомических особенностей организма особей женского пола, склонных к полноте.
Это чья-то толстая задница села на торт, который везли на день рождения.
«Сорок минут счастья» закончились, и автобус подъехал к автостанци.
Народ вывалился из дверей, поминая шофёра и его родственников «тихим и незлобным» словом.
А та бабулька, безмерно довольная собой, вытащила все мешки и опять села на них.
И она опять закурила «Приму» без фильтра.
Иван с облегчением вдыхал свежий воздух:
– Если бы Данте жил сейчас, он вместо перевозчика Харона описал бы этого водителя!
– Это обыкновенное путешествие по нашей глубинке. Бывает и похуже, после дождя. Наши «гондолы» часто ломаются или буксуют, и пассажиров просят их подтолкнуть. Привыкай, ты здесь и не такое увидишь!
Уже другой автобус готовился к посадке, но в обратную сторону.
Народ на площадке тоже готовился к штурму.
На трёх огромных мешках сидела другая бабулька.
Она тоже везла продавать картошку, только там, откуда мы приехали.
И она тоже курила.
Но не «Приму» без фильтра, а «самосад».