Отрывок из романа "Дальние берега"
-----------------------------------------
Африканское солнце закатилось, как всегда, неожиданно, без предупреждения. Мелкие птицы устроились было на макушках пальм, чтобы взглянуть оттуда на угасавшее светило, но багровая полоса заката мгновенно прогорела над далекими горами, стоявшими на границе с пустыней.
Аннушка никак не могла привыкнуть, что закат длится не более получаса, и ясный день успевает за это время превратиться в темную ночь.
Резко похолодало, ветер пронизал ознобом разнеженные на жаре тела. Ближние и далекие пальмы окрасились в одинаковый темно-серый оттенок.
Прибрежные заросли тут же зажили новой, вечерней жизнью.
Дневная живность попряталась, а дикие кошки выглянули из своих нор и, тихо передвигаясь на длинных лапах, двинулись на охоту.
Стрекотали беспокойные цикады, и со всех сторон слышались незнакомые звуки, будто кто-то подкрадывался со спины. Аня прижалась к мужу…
Невидимые во тьме цветы посылали влюбленным свой одуряющий запах. Довольный Эззат разложил на берегу костер, потом сгреб в кучу стебли камыша и устроил для жены уютное ложе.
«Располагайся, хабиби, – подмигнул он. – Я буду рассказывать тебе сказки моего детства».
Яркое пламя освещало землю, редкие травинки и стволы папируса.
Вскоре на небо выплыл ярко-желтый, перевернутый кверху рожками месяц, и сразу, приветствуя его, протяжно запели иволги.
Послышался шорох, и на лужайку, где сидели Эззат и Аня, выскочила пушистая песчаная лиса – короткохвостая и маленькая. Эти зверьки часто приходили за объедками к людям. На них почти не велась охота, и корсаки бесстыдно выпрашивали у людей еду.
Лиса двигалась мелкой рысцой, иногда останавливалась и что-то искала в траве.
Эззат со словами «Хэй, братишка!» бросил зверьку оставшиеся от пикника печёные голубиные лапки. Лиса с хрустом разжевала их, потом внимательно оглядела поляну и, удостоверившись, что ничего съедобного на ней больше нет, тихо исчезла во тьме.
«Братишка», – рассмеялась Аня.
«Корсак основал род, – задолго до того, как появились династии, – обнимая её, прошептал Эззат. – Ты ведь помнишь, хабиби, что я – лис?»
Анна подыграла: «Конечно, дорогой. Ведь ты видел всё, что я делала в России во время нашей разлуки».
«Тотем корсака чтили не только в древности и в Новом царстве. Его тайно чтут до сих пор. Мусульмане пришли позднее и ничего об этом не знали, зато наш лис навсегда остался в житиях коптских святых…»
«Я верю тебе, – посерьезнела Аннушка. – Окружающим виден лишь краешек сущности, который выражается в твоих любимых вещах, в страхах и в манере улыбаться. Но у каждого человека есть глубинное знание о том, кто он на самом деле… и каким способом связан со Вселенной. Я понимаю, это не выразить словами. Как прекрасно иметь такую семейную тайну».
Лицо Эззата было серьезным, и Аня тщетно пыталась понять, когда он шутит, а когда выдает свои истинные мысли.
«Сейчас бог не видит нас и не слышит, – шептал он. – Но никогда не говори об этом днем, хабиби….
Наши лисы жили в те времена, когда хитрые правители еще не разделили волшебные умения на жречество и колдовство. Но потом самые сильные из них обустроили божественный мистицизм в храмах, а тех, кто не стал им помогать, объявили колдунами, несущими вред душевному здоровью людей.
А на самом деле, хабиби, всё это едино, всё просто, и зависит лишь от чистоты намерений человека…»
***
Из-за гор выплыла яркая, большая звезда, каких Аня никогда не наблюдала на Родине. Наверно, она была самой обыкновенной, просто теперь Аннушка оказалась гораздо ближе к экватору. Воздух Египта был намного прозрачнее, вот и показалось далекое светило нереально огромным.
«Это — та самая звезда, под которой родился союз нашей любви, — мечтательно сказала она мужу. — Та самая, к которой мы стремились, еще не зная друг друга».
***
Старая деревянная лодка тихо понесла молодоженов по мутным, переливавшимся в лунном свете водам Нила. Невысокие волны раскачивали ее, как люльку, и баюкали сознание...
«Идем, я покажу тебе семейного бога», – сказал Эззат, направляя суденышко к прибрежным зарослям.
Они вышли в еще незнакомом Ане, необитаемом месте, освещая фонарями себе дорогу.
Поднимаясь на холм, Эззат занес было ногу, но остановил ее на весу.
«Не бойся, хабиби, здесь – черепаха, — подмигнул он. — Она всю жизнь закапывается возле храма».
Песок перед ними выпукло приподнялся, осыпаясь, и из-под него показался ребристый панцирь.
Выше, на пригорке, под разросшимися пальмами, стоял маленький, круглый каменный храм. Отчасти его стены были разрушены, но снаружи хорошо сохранились барельефы, изображавшие людей с лисьими головами.
Эззат поманил ее вглубь и торжественно произнес: «Здесь находится бог нашего рода, – корсак Сен-Тиментиу. Он открывает счастливые пути в браке, освящает любовные союзы, приносит благополучие. Теперь, Ана, ты тоже – корсак».
Не ожидавшая увидеть ничего подобного, Аня изумленно глядела по сторонам.
В глубине строения виднелись рисунки крылатых божеств и дощечки с выжженными молитвами.
Внимательно осмотрев землю под ногами, Аня заметила на ней огарки свечей, пепел, щепотку риса, кусочек сахара. Это были подношения божественному животному, охранявшему семьи своих многочисленных потомков …
Лисье-головый бог, окрашенный в огненно-рыжий цвет, лежал на брюхе с величаво поднятой головой и глядел на входящих в храм. Краска почти облупилась с его каменного тела, и Эззат, поковыряв пальцем ее остатки, предложил: «Давай обновим».
Следующим утром они вернулись туда с кистями и большой банкой оранжевой масляной краски.
Аню охватил восторг: она заботилась о собственной семейной реликвии, которая существовала уже тысячи лет.
Древнюю легенду можно было не воспринять всерьез, но Анино безродное, – как она считала, – сердце намертво вцепилось в миф о своей старинной истории. Появилось ощущение значимости на Земле, словно Аннушка вмиг превратилась из незаметной песчинки в великую башню.
Бережно реставрируя бока и хвост священной лисицы, она впервые ощутила себя не игривой «хабиби», а настоящей женой...