Глава восемь
В новой области.
Ранним осенним утром автобус с призывниками бежал в новом направлении. Создана новая область и при ней областной сборный пункт, который располагался в старом общежитии. Во всех комнатах сорваны двери, а их проёмы, по случаю ненастной погоды, были завешаны одеялами. Отсутствовали электрические лампочки. Призывники располагались на полу.
Прибыв на сборный пункт, Шпонька построил призывников и, дав команду «равнение на середину» обратился с докладом к начальнику сборного пункта.
Выслушав Шпоньку майор произнёс:
– Коль ты такой шустрый, заступишь сегодня дежурным по областному сборному пункту. Помоешь людей в бане и заступишь.
Майор пригласил Шпоньку в кабинет на инструктаж. При этом майор вытащил из-под стола бутылку водки, налил полную солдатскую кружку и подал сержанту.
– А раз будешь дежурным, то смотри чтобы водки было столько, сколько нужно. Это твоя забота.
– Есть, товарищ майор! – Ответил сержант, не спрашивая, сколько её будет нужно.
Возвратившись к строю, сержант объявил призывникам:
– Сейчас едем в баню. После бани будет проверка вещей. У кого найдут спиртное, того вернём домой. А в войска пойдёт следующий отправкой, в стройбат, на Крайний Север, два года белых медведей доить. Всем зайти в автобус!
Автобус с призывниками направился на поиски бани. Призывники лихорадочно прятали спиртное в сиденья автобуса, в запасной баллон и, вообще, в любой предмет, который мог укрыть бутылку от придирчивых глаз Офицеров. Шпонька же в это время рассматривал с огромным любопытством пейзажи незнакомого городка.
Дежурный по бане майор, дал призывникам инструктаж:
– Все в обязательном порядке должны помыться независимо от того, обделались ли вы или нет. Белье сдать на прожарку. Мыться ровно тридцать минут. Кто задержится - получит пинок. Кто выйдет раньше - не получит белье. Горячей воды нет.
Выдав по одному тазику на двух человек, призывников завели в баню.
В ожидании конца помывки, Шпонька занялся проверкой порядка в салоне автобуса. Обнаружив бутылки с водкой, расстроился:
– Какая неблагодарность к партии! Она так заботится о здоровье каждого призывника, а они делают все наоборот. Я не могу допустить, чтобы эти славные ребята травились заразой. Пусть будет спокойны их родители!
Сержант сложил в саквояж все бутылки и подозвал водителя автобуса:
– Было бы преступлением задерживать тебя на тридцать минут ради того, чтобы довести нас до сборного пункта. Мы дойдём пешком, а ты езжай в район, где ещё успеешь совершить какой нибудь трудовой подвиг. По дороге завезёшь Саквояж на сборный пункт. Оставишь в дежурной комнате.
Шофёру не надо было повторять. Он мгновенно убыл, надеясь до вечера «подкалымить» с десяток рублей.
Выйдя из бани, призывники заволновались:
– Где автобус?! Где автобус?! А, гиде автобус!!!
– Я отправил его домой. Вот ваши вещмешки. Забирайте. Пройдём пешком. Лучше спать будете. – Спокойно сказал Шпонька.
В ответ раздались возмущенные вопли, отчаяния и мат. «Наверное перегрелись в бане» – подумал сержант и дал команду строиться в колонну по три.
На сборном пункте всё шло по распорядку дня. Новый дежурный старался. К моменту прибытия приёмщиков, все призывники были построены, проверенны и проинструктированы о том, что они не имеют жалоб на состояние здоровья и никогда не болели, что они никогда не привлекались к ответственности и никогда не мочились в постель.
Первая фраза прибывших приёмщиков была следующей:
– Призывников, имеющих образования ниже восьми классов в команду не примем.
У Шпоньки же имелся призывник Понедельник, оседлый цыган, который имел только три класса.
« В эту команду согласно наряда годны призывники с любым образованием». — Подумал Шпонька, но спорить с начальством не стал. И в военном билете призывника Понедельника исправил цифру «три» на цифру «восемь». Получилось «восемь классов».
Бойкий цыган, явно понравился приёмщику и он его назначил командиром отделения. «Вот тут я влип, – огорчился Шпонька, – сейчас цыгана заставят составлять список отделения, а он не умеет писать».
– Составьте список отделения в двух экземплярах и один из них сдайте ефрейтору. – Приказал приёмщик Понедельнику.
– Есть! – лихо ответил цыган и повернулся к первому в своем отделении призывнику:
– Составить список отделения и сдать мне.
У Шпоньки отлегло от сердца. «Этот не подведёт. Можно было и «десять классов» ставить».
После укомплектования команды, приемщики начали проверку вещей призывников. Старший приёмщик багровел, зеленел и бледнел от ярости, находя в мешках призывников спиртное. Только у призывников сержанта Шпоньки не выявили ни одной бутылки хмельного, за что сержант был поставлен в пример седым майором и поощрён благодарностью.
Изъятым спиртным был заполнен фанерный ящик из-под папирос. Перед строем, в котором находились приемщики из воинских частей, представители военкоматов и призывники, был выставлен этот ящик у большого валуна. По команде капитана, два солдата начали медленно и нехотя разбивать бутылки о камень. Звук каждой разбитой бутылки отдавался в сердцах стоящих в строю, но все молчали. Это молчание продолжалось и после команды «разойдись». Как будто злая фея заколдовала весь личный состав. Все ходили, курили, но ни одно слово не выскочила из чьих-либо уст. В семь часов вечера, лейтенант из стройбата подошел к капитану, дававшему команду бить бутылки, отдал честь и в сплошной тишине произнёс:
– Извините, товарищ капитан, но вы идиот!
И тут свершилось чудо. Все, вдруг, заговорили. Заговорили легко и свободно, как будто кто-то резким взмахом снял волшебство.
Через час, когда приемщики ушли на отдых в гостиницу, начальник сборного пункта обратился к Шпоньке:
– Ну, как, дежурный моё приказание?
– Как положено, товарищ майор!
– Молодец. В трудной создавшейся обстановке, ты сумел выполнить приказание. Передашь военкому, что я тебе объявил благодарность. Занеси пять бутылок в офицерскую комнату – закончил разговор начальник пункта, не поинтересовавшись, сколько всего имеется бутылок.
Офицеры, увидев принесённую водку, оживились, заулыбались и приказали тащить курятину.
Лил дождь. Со всех углов давила сырость. Призывники, закутавшись в фуфайки, пытались заснуть, прижимаясь друг к другу. В офицерской комнате, наоборот, было оживлённо. Шпонька своевременно пополнял стол, сам не употребляя лишней рюмки, ссылаясь на несение внутренней службы. Скромность сержанта и несканчаемость его запаса умиляли офицеров.
В дежурную комнату вошёл начальник пункта и дружески сказал:
– Я сейчас ухожу. Нужно по делам встретиться с капитаном Замиховским из местного военкомата… Она меня пригласила на пельмени. А ты смотри в оба. В двенадцать часов, поездом из штаба военного округа прибудет облвоенком, полковник Ахмедьянов. Доложишь ему, как положено.
– Есть, товарищ майор!
– Ну, я ухожу. Меня ждёт Марфа, а я никак не могу отсюда выбраться. – Произнёс майор и покинул пункт.
В двенадцать часов ночи, пробираясь по грязи под дождём к туалету, Швейк увидел остановившийся «Бобик» у крыльца. Из машины медленно выбирался жирный военный. "Облвоенком» – Смекнул Шпонька. Забыв о своих потребностях, он строевым шагом по лужам двинулся на встречу военному и доложил:
– Товарищ полковник! Личный состав сборного пункта занимается согласно распорядка дня! Дежурный по сборному пункту сержант Шпонька!
– Здоров, сержант. Ну, как здесь дела? – Отечески спросил полковник.
– Нормально, товарищ полковник! Вот только света нет.
– А почему света нет?
– Лампочек нет, товарищ полковник.
– Позови-ка ко мне коменданта пункта.
– Он убыл по вызову. Там какой-то призывник влип в историю, а комендант ушел разбираться. – Не моргнув глазом врал Шпонька, хотя знал, что комендант служащий Ипатко в это время валялся за зданием с мокрыми штанами на куче извести и блевал.
– Тогда позови начальника сборного пункта.
– Он отбыл вместе с комендантом.
– Всех Офицеров ко мне!
– Есть!
Появившись в офицерской комнате, Шпонька почтительно произнёс:
– Товарищи офицеры, товарищ полковник желает вас видеть. Он просит зайти в дежурную комнату.
Офицеры оцепенели. Лейтенант замер с колбасной шкуркой на губе. Рыжий капитан уставился на Шпоньку таким взглядом, будто увидел, как с рождественского поросёнка вылезает кобра.
Швейк повторил требование.
Через несколько минут перед полковником выстроились офицеры, тщетно пытающиеся подчеркнуть чёткость строя. Их фигуры, как деревья, качались в разные стороны.
– Сколько выпили, капитан? – С презрением в голосе обратился облвоенком к первому в строю офицеру, тупо глядевшему на пламя свечи.
– В р-р-р... В р-р-рот не бр-р-ал, товарищ полковник! – раздалось в ответ.
Подобные ответы последовали и от других офицеров. И только стоящий на левом фланге старший лейтенант Солоха сделал чёткий шаг вперёд и доложил:
– Двести граммов вина, товарищ полковник!
– И это всё?
– Никак нет, товарищ полковник, ещё три стакана водки!
– Молодец. Идите, товарищ старший лейтенант, отдыхайте. А, вы, – полковник обратился к строю, – ничтожества, ни совести, ни чести! Завтра в одиннадцать быть всем у меня в приёмной.
После убытия полковника, все начали готовиться ко сну. Три старших офицера уединились в отдельную комнату. В полночь к ним вошёл офицер в морской форме, прибывший из Заполярья за молодым пополнением. Подойдя к ближайшей койке, на которой лежал майор, он вытащил из кармана пистолет, вставил обойму с патронами, передёрнул и приставил ствол к виску майора.
– Вставай, Маша, пошли! – Приказал моряк.
– Я вам не Маша, капитан-лейтенант, я майор!
– Ну, тогда пойдём Машу искать. Вставай! – требовал капитан-лейтенант. Его палец нервно шевелился на спуске.
Майор встал, растягивая время, медленно начал одеваться. Его товарищи усиленно храпели, повернувшись к стене.
Моряк торопил:
– Одевайся быстрее. Я буду ждать на выходе и вышел из комнаты. Майор метнулся к двери и закрыл комнату изнутри. Моряк, потопав у двери, направился к выходу.
– Вскоре на сборном пункте установилась тишина. Все уснули. Только майор, переведённый с юга страны, в новую область, рассказывал в дежурной комнате Шпоньке историю, случившуюся в их райвоенкомате.