Птицу определили символом мира. Не была она ни велика', ни мала. Размер её тельца ровно такой, чтобы удержать в ладонях. Сомкнёшь ладони и вся она твоя, вертит головкой – то левым глазом посмотрит, то правым. Раскроешь ладони – крылья веером и полетела. Легко её приручить. Из давних давен селились голуби у жилья человеческого. Ни одна сказочная принцесса отправляла в полёт голубку с посланием к милому сердца, единому на все времена. Сплелись наши судьбы. От того и дворы казались обжитыми.
Помню, как семья наша перебралась в многоэтажку. Кругом всё поражало новизной. Микрорайон только-только возвели. Дома необычных планировок, школьное здание, напоминающее букву Н, огромный по тем временам магазин, опять же с причудливым названием Универсам. А деревья, за ними уже угадывались будущие тенистые скверы и аллеи. Пока же это были деревья-подростки, переехавшие, как и мы для новой жизни.
Какая почта их уведомила, не известно. Факт остаётся фактом. К моменту заселения дома во дворе появилась голубиная стая. Не один заблудший или два случайных, а настоящая стая. Были они разномастные как обычно. Облюбовали место для сбора против нашего дома, где вскорости вытоптали траву, образовав нечто наподобие тока для обмолота зерна. Жили в основном дружно, иногда вступая в короткие перепалки. Проявляли характер. Жильцы регулярно подкармливали пернатых, необходимости драться за выживание не было.
Я тоже делилась с ними хлебными остатками. Залежался хлеб. Куда девать? На голубиную площадку. Идя в школу и обратно, проходила птичий стан. Правоправно захватывали крылатые переселенцы часть тротуара и не особенно спешили уступать дорогу.
Затем кто-то соорудил голубятню на пустыре вблизи нашего квартала. Появилось ещё одно место для птичьих собраний.
Любили голуби отсиживаться и на подоконниках. Удобно контролировать сверху двор, кроме того, внутрь за стекло заглянуть интересно. А по весне как начнут лопотать в паре и поодиночке, просыпаюсь под их воркование. Весёлые солнечные блики уже играют на стенах, пробиваясь сквозь ажур занавесок. И так хорошо становится на душе. За окном без устали: ур-ур-ур. Хороший будет день. Замечательная весна.
В один из воскресных дней решила навести порядок на балконе. Спустя годы его переделали в веранду, а пока что это был открытый для снега, дождя и ветра балкон, открытый также для птиц. Можно пристроиться на перилле или укрыться под стеной в непогоду. Здесь же свалены в углу и накрыты клеёнкой вещи, которым не нашлось места в квартире (мало интересная конструкция для голубей, так мне казалось).
Весна – это капитальная уборка балкона. Сваленную кучу нужно будет перебрать. Не по душе заваленные углы. Вооружившись домохозяйственными орудиями труда, выдвигаюсь на балкон. Солнце слепит во всю. Снег сошёл и возврата ему не будет. Палисадник под балконом не окрепший, редкий, но весь в напряжении. Ни сегодня завтра проклюнуться почки. На иве уже хохлятся пушистые котики, заметные с пятого этажа.
Давно тополя обогнали и шестой, и восьмой этажи, создавая играющую полутень. Тогда же ничто весеннему солнцу не мешало отражаться в оконных стёклах и прогревать каждый кирпичик.
Итак, уборка весенняя, генеральная. Начну с угла, куда не так просто добраться. Только туда, а в ответ – шорох. Сейчас выясню, кто этот неизвестный гость. Как с тобой разговаривать? Кыш? Брысь?
Оказалось – голубка в гнезде. Смотрит на меня немигающим глазом и ни с места. Иду в наступление, уборка ведь генеральная. Сама должна понимать. Затрепетала крыльями, неловко слетела с гнезда и уселась на соседний балкон. Батюшки! На донышке прижались друг к другу два яйца. Что делать? Сбросить вниз ради уборки? Проглядела я как птицы вили гнездо. Можно было ведь не допустить. Мест-то в округе полно для гнездостроительства. Стало ясно – генеральная уборка откладывается.
Как и прежде я хозяйничала на балконе, но голубку старалась не беспокоить. Пришёл день, когда в гнезде появились желторотики. Быстро они оперились. Крылатая мама без устали носила еду. Ночью же продолжала согревать малышей, усевшись в гнезде и слегка растопырив крылья.
Мне повезло застать момент первого полёта птенцов. С балкона доносился отчаянный писк. Выглянув через окно, открылась удивительная картина. Один из малышей неуклюже метался по балкону, а голубка решительно атаковала, пытаясь подтолкнуть его к краю. Птенец был перепуган до смерти и сопротивлялся изо всех сил. Мама оказалась сильнее. Пушистый комочек плюхнулся в пропасть, инстинктивно распустив крылья и переваливаясь то на одно, то на другое спарил на ближайшую ветку. За сценой с ужасом наблюдал из гнезда оставшийся птенец. Поняв, какая его ждёт участь, оказал ещё более упорное сопротивление.
Закончилась весна должным образом. Птенцы научились летать, гнездо опустело. Балкон убран. Во всю шумели листья деревьев, продолжавших тянуться вверх.
Описанная история относится к далёкому прошлому, а вспомнилась в чужой стране. В богатой историей и традициями Италии. За годы, прожитые здесь, довелось увидеть многое, что поражает и не вписывается в наше представление о Европе. Переехали мы всей семьёй. Маме пришлось сложнее других привыкать к новым порядкам. Языка не знает, круг общения замыкается стенами квартиры.
Залетел как-то сизый голубь на балкон. Искал что-нибудь съестное. Походка слегка косолапая. Оказалось, не хватает нескольких пальчиков. Мама из добрых побуждений, а может, желая хоть с кем-то пообщаться, начала приговаривать и кормить его. Вечером, придя с работы, меня ждал довольно резкий и неприятный разговор с итальянкой, живущей в соседнем доме. Она кричала с балкона, чтобы прекратилось безобразие, а именно кормление птиц. Нечего им гадить, гнать надо, а не прикармливать. Бороться с мамой было непросто. Мои доводы не лезть со своим уставом в чужой монастырь, не убеждали. Теперь она выбирала для кормёжек такое время суток, когда непросто заметить. Стала посещать нас голубиная пара.
Голубей в городке наблюдалось мало. Сказывалась объявленная им война. Чтобы птицы не усаживались на подоконниках, легко воспользоваться специальным приспособлением очень популярным среди населения. Его вы купите в любом инструментальном магазине. Представляет собою широкую ленту, усеянную высокими тонкими наподобие игл штырями. Разложи такую ленту – ни один голубь не сможет приземлиться.
История имела своё продолжение. В этот раз возмущённый сосед нашего дома предъявил претензии. Никаких птиц…
Мама уехала на Родину. По утрам подходя к балкону, чувствую, как щемит в груди – всё тот же голубок с повреждённой лапкой заглядывает через оконный проём. Прошло уже много дней, но каждое утро он здесь. Глядя на него, вспоминаю маму. Такая же тоска в глазах. Не выдерживаю, втихаря подбрасываю что-нибудь поесть горемыке. Нет никакой стаи, один он.