Посвящаю Н.К. с его творческим кредо: «Литературный сюжет - это возможность примерить на себя жизнь, которая в реальности тебе абсолютно не интересна…»
Возвращение в реальность у Антона Сергеевича было всегда тяжелым, но в этот раз терзавшие его муки просто зашкаливали: голова раскалывалась, глаза застилала багрово-серая пелена, губы спеклись, а в горле пересохло так, словно он неделю плутал по пустыне. Казалось, ещё мгновение - и измученный болью мозг страдальца разлетится ошметками по всей комнате.
- Воды… - вытолкнул из себя знакомое слово Антон Сергеевич. Правда, было непонятно, к кому обращена эта мольба, так как жену его уже два дня назад тёща вызвала на какое-то тайное семейное совещание на дачу, а дети, как потенциальные агенты ненавистного зятя, во избежание утечки информации гостили у другой бабушки.
Поэтому призыв хозяина дома остался без ответа, но усилия, затраченные на извлечение первого звука из онемевшего горла, волшебным образом взбодрили его.
Немного послушав гробовую тишину, Антон Сергеевич, кряхтя и постанывая, обшарил вокруг себя пространство и наткнулся на полупустую бутылку минеральной воды. С жадностью её осушив, он уже более осмысленным взглядом оценил ситуацию. И хотя ситуация эта с точки зрения любого добропорядочного гражданина была безобразна, однако помятое лицо Антона Сергеевича неожиданно просияло, словно озаренное какой-то внезапной мыслью.
Видимо, так оно и было: машинально потирая виски, ещё пульсирующие болью, и ёжась от холода по причине своей абсолютной наготы, он заспешил к письменному столу.
- Ага, ты здесь! – удовлетворенно произнес Антон Сергеевич, адресуя свою радость ноутбуку, и уже через пару минут его указательный палец бодро застучал по клавишам, продолжая давно начатый и уже почти заброшенный из-за отсутствия вдохновения текст:
«Преодолевая дикую боль, Сэм с трудом перевернулся на спину, пытаясь понять, что произошло…»
Антон Сергеевич остановился, внимательно прислушался к своим собственным ощущениям, снова поёжился и продолжил:
«… его голова раскалывалась, глаза застилала багрово-серая пелена, губы спеклись, а в горле пересохло так, словно он неделю плутал по пустыне. Казалось, ещё мгновение - и измученный болью мозг бойца космического спецназа разлетится ошметками. Жуткий холод пробирал Сэма до самых костей…»
- Отлично! – похвалил себя Антон Сергеевич. Внезапно за его спиной раздался какой-то звук. Обернувшись, хозяин дома увидел незнакомую брюнетку, вальяжно раскинувшуюся на «семейном ложе». Брюнетка в данный момент храпела как пьяный биндюжник.
- Точно! Ресторан… - вспомнил вчерашнюю попойку с друзьями Антон Сергеевич. – Потом девушки по вызову. Две или три, не помню… Я выбрал брюнетку. Интересно, а я уже расплатился с этой… или ещё нет?
Тут новая мысль осенила Антона Сергеевича и он снова застучал по клавишам:
«Сэм огляделся и понял, что прыжок в гиперпространстве на этот раз оказался неудачным. И виной тому был диспетчер Томми, перебравший накануне в баре космического саке. И вот теперь вместо посадочной площадки на XYZ, Сэм оказался на незнакомой планете. Вокруг расстилалась огромная пустыня, усыпанная мрачными черными глыбами, и его надежда побыстрее увидеть любимую жену, оставшуюся на космолете с отрядом, таяла с каждой секундой».
Брюнетка перевернулась на живот, разметав свои волосы по белой подушке, и что-то забормотала себе под нос. Антон Сергеевич оживился:
«Внезапно Сэм услышал за ближайшей глыбой невнятное бормотание. Стараясь ступать бесшумно, спецназовец скользнул за камень и увидел там ослепительной красоты спящую женщину…»
Антон Сергеевич ещё раз поглядел на тело, оскверняющее своим присутствием «святое» - по мнению тещи и жены - семейное ложе.
«…Это была биолог Марта, пропавшая ещё во время первой вылазки на планету Х131. Команда Сэма искала её целую неделю, а потом совершила ритуальное космическое прощание, занеся девушку в список невосполнимых потерь. Как биолог их космолёта оказалась здесь – Сэму было непонятно, но факт оставался фактом: сейчас роскошная грива чёрных волос спящей Марты красиво выделялась на фоне белого песка пустыни...»
Брюнетка за спиной Антона Сергеевича всхрапнула.
«…Если бы Сэм не был женат, то он не преминул бы воспользоваться ситуацией. Но Сэм был настоящим мужчиной…»
- Пресновато как-то… - недовольно поморщился Антон Сергеевич и решительно исправил, вытащив из памяти уже заезженное:
«…Но Сэм был не похотливым бараном, бегающим за каждой симпатичной овцой, а гордым волком, который по жизни бывает либо одиночкой, либо живет с одной-единственной волчицей до самой смерти…»
- Теперь отлично, - удовлетворенно резюмировал Антон Сергеевич. – Ещё пара высоконравственных штрихов и издатель будет просто рыдать от умиления. Но сначала – мартини со льдом, пока этой змеюки наштукатуренной дома нет.
Под «наштукатуренной змеюкой» Антон Сергеевич имел в виду тёщу. Лёгкая тень отвращения набежала на его лоб, но тут же исчезла, сметённая мыслью о выпивке...
Любимый красный мартини Rosso, смешанный с апельсиновым соком, и дорогая гаванская сигара мгновенно настроили Антона Сергеевича на нужный лад и он с удвоенной энергией застучал по клавишам:
«Сэм, вообще, был редким человеком – он не выносил алкоголь, никогда не курил, презирал семейные измены, безмерно уважал свою тёщу и безумно любил свою жену, после знакомства с которой сразу перестал замечать других женщин. Одним словом, это был образец морали и нравственности…»
С удовлетворением перечитав последнее предложение, Антон Сергеевич решил сделать перерыв и отправился на «семейное ложе», где со вчерашнего вечера гостила симпатичная гостья…
Через полгода, выступая на презентации своей новой книги «На пике времён», Антон Сергеевич на вопрос читателей о психологическом портрете своего главного героя Сэма, скромно ответил:
- Творчество не терпит лукавства. Оно лишь отражает реальность. И поэтому мой главный герой во многом мой близнец. Его жизненные принципы и ориентиры – это отражение моей собственной шкалы жизненных ценностей. Я лишь перенес Сэма в другую эпоху и в другое измерение…