Он разбрасывал носки по всей квартире
Тюбик с пастою неправильно сжимал
Не стремился жить с её мамашей в мире
И батон не резал тонко, а ломал…
Заправлять кровать красиво не старался,
И свои простые тапочки любил,
Над смешным обычно искренне смеялся,
И надеть костюм попроще норовил.
От него, бывало, даже пахло потом,
А ещё — вы представляете, курил!
Мылся он не каждый день, а по субботам,
И без светских ухищрений говорил…
А она напоминала, что стирает,
Протрубив о «лучших отданных годах»,
И за то, что «жарит-парит-убирает»,
Должен он валяться попросту в ногах...
Как она старалась — мужа приучала,
Мыслить, жить, дышать и чувствовать, как все,
И частенько на него она кричала,
Чтобы ездил лишь по «нужной полосе»…
Только он рождён был, видно, для полёта,
И однажды улетел в далёкий край,
Перестала важной быть её «работа»,
Хоть ложись и откровенно помирай…
Подтверждается здесь истина простая:
Мы не ценим, что имеем… не храним,
А теперь она, поняв, что жизнь — пустая,
Хочет в этот дальний край лететь за ним…
Только трудно снова склеить, что разбито,
Ненадёжен и непрочен тот сосуд,
Так старуха у разбитого корыта
Ждёт подарков, только их ей не несут...