- От чего умер этот парень? - следователь в красивой новой униформе наклонился над трупом. Он проделал это с такой грацией и осторожностью, что ни одна капля поблескивающей на свету красной ртути, которая живописно растеклась вокруг тела, ни замарала лакированые носы следовательских ботинок. Последние старательно отворачивались от того к чему были направлены и недоумевали как Им посмели приказать отвести своего владельца именно сюда, а не стоять на мягком ковре уютного офиса.
- От странной болезни, поражающей всё больше юных сердец. Такие ломкие механизмы и хрупкие... Эх, боль-чика! Боль-чика!
- Простите? - теперь уже не только ботинки, но и сам следователь пребывал в состоянии некоего недоумения, - Что-что вы сказали? - переспросил он у сидящего на корточках перед трупом пожилого старика-патологоанатома, по странном стечению обстоятельств также приехавшего на вызов. Его жидкие белые волосенки жирными паклями обромляли голову, щедро оставляя место для клечатой фуражки. Очки поблескивали пятнистыми стеклами, а нос и острый подбородок в погоне друг за другом приближались к земле. В руках старичка не было ничего, впрочем сами руки были засунуты в карманы потертого плаща, который щеголял брезентовыми заплатками.
- Вот и я что говорю. Жил себе да жил человечек, а тут болезнь эта. И ведь не вылечишь. Ибо нечем. То есть лечить то конечно и есть чем да токмо некого.
- Почему... некого? - растерянно зажимая лицо платочком, прячась от гнилостного запаха метала, начавшего разливаться по округе, вопросил следователь.
- Такая вот она, да. Что один брат, что втОрый. Тут и не попишешь, галочку чик, - старик размашисто заширкал на бумажках, строча протокол, - И всё тут.
Уже окончательно не понимая происходящего, одуревающий от запаха и блеска красной ртути, следователь сделал маленький шажок вперед, а потом еще один. Так, словно он хотел услышать больше. Услышать и понять то, что прочиркал старый трупорез.
- Повезло ему, - задумчиво и как-то спокойно заметил тот, внезапно оторвавшись от бумажек.
- Он умер, - заметил следователь, хотя уверенности в его словах не находилось.
- Мало он болел. И помучаться-то не успел. А так кто знает, мож и выздоровел бы? Эх, боль-чика! Кто же нам ответит...
Все больше проникаясь атмосферой загадочности, что таила в себе болезнь умершего, как его ботинки пропитывались тяжелой и липкой ртутью, следователь внимал патологоанатому.
- Так что же за болезнь это?
Старичок поднялся с коленок, отряхнул плащ, блестнул стеклами и неприятно криво усмехнулся, глядя в лицо следователю.
- Устал паренек, устал от жизни. Эпидемия сейчас такая, друг, с каждым случается. Да ты не отвлекайся, лети себе. Не задерживай.
Взметнувшийся ветер отбросил в сторону полицейскую фуражку. Широко распахнув глаза и раскинув в стороны руки, он сделал решительный шаг вперед. Всего один. Да больше и не надо.
В запахе повис свежий металический запах красной ртути.
- Эх, боль-чика!