...Корчмарю дважды повторять не пришлось, он немедленно, руки в ноги, собрался и скрылся в люке подвала.
Тем временем, Феликс за пару минут расположил столы, скамьи, табуреты. Всё, что смог найти и использовать, чтобы перегородить комнату. Так чтобы вошедшие бандиты оказывались бы в узком проходе, и не смогли бы обойти Жнеца с флангов, или напасть, зайдя в спину. А управляться с многочисленным, но лишённым свободы перемещения противником Феликс умел и без специального снаряжения. Напротив, именно сейчас, как никогда прежде, ему хотелось давить и ломать, давая выход скопившейся за последние часы ненависти.
Дверь приоткрылась. В корму ввалилось несколько ржущих во все горло громил. Всего нескольких секунд им хватило, чтобы верно оценить сложившуюся ситуацию. И замереть на месте, вытаскивая топоры и тесаки.
-А, ну разойдись с дороги, бараны! – прорычал, расталкивая сгрудившихся у входа подручных татуированный детина-вожак.
И сам же тут остановился, в немалом удивлении, выпучив на Феликса глаза.
-Чтобы тебя черти драли, Жнец! – через мгновение подал он уже вполне уверенный голос, - да ты ж мало что жив-здоров, сука, так и ещё решил заглянуть к нам на огонёк!
-Верни мне Хронометр! Я знаю, что он у тебя лежит в нагрудном кармане слева и серебряной цепочкой привязан к пуговице жилета, – спокойно сказал, сидя на табурете у стойки Феликс. И налил себе стопку облепиховой настойки.
-У тебя всё равно мозгов не хватит, понять как там да что работает, а продлевать себе мучения я тебе не советую!
-Никак ты мне, Жнец поганый, угрожать вздумал?! – едва не прорычал вожак стаи, - А кишка у тебе не тонка?!
-Если уж ты, пасешь стадо этих овец, - Феликс остался невозмутим, - значит должен понимать разницу между пустой угрозой и вполне обоснованным предупреждением. Может делишки ваши грязные и тёмные я бы вам и простил, но вот ловушку и смерть Жнеца – никогда! Так что брось-ка мне Хронометр и быстро! И тогда мы начнём. Начнём смотреть да показывать, у кого кишки поувесистее, да харизма потолще!
-Ох, пожалеешь ты у меня о своих словах, - Хмелик уже не скрывал ярости.
-Особенно, как отрубим мы тебе твои руки-ноги, и повесим тебя на собственных же кишках на ближайшей же развесистой берёзке!
-Конечно, конечно! Око за око, зуб за зуб! – Феликс не спеша налил себе ещё стопку настойки.
-Знаешь, ли ты или нет, однако - аlea iacta est - жребий брошен, и хрен ты от него увернёшься! – Жнец оценивающе окинул взглядом ощетинившихся оружием бандитов.
А после, повернувшись к ним спиной, и провоцируя, поднял стопку над головой и насмешливо провозгласил:
-За бывших хозяев слезливого корчмаря! Не чокаясь! – и хлебнул обжигающий глотку настой.
Не глядя назад, Жнец резким ударом пятки отправил табурет под ноги, прыгнувшего на него с обоюдоострым топором рябого громилы. Громила споткнулся на бегу и рухнул вниз. Его топор с хрустом вонзился в доски пола, а сам его владелец по инерции грузно налетел брюхом на острие топора. Захрипел, задёргался, словно пришпиленный булавкой жук.
Феликс развернулся стремительно - левым боком вполоборота, ко второму в авангарде нападающих, одноглазому бандиту. Тот уже занёс для удара тесак. Левой ногой, Жнец впечатал удар в место между грудью и горлом. Не теряя наступательной мощи, оттолкнул, тяжёлое тело навстречу двум следующим душегубам, приближающимся с обнажённым оружием в руках.
Тело рухнуло на внезапную парочку. Заблокировало им зону для атаки - сводя на нет их стартовое ускорение. Пока эти двое оказывались временно нейтрализованными, Жнец успел ухватить один табурет у стойки. И сверху вниз по дуге - обрушил дубовую спинку на наколотого на топорище незадачливого рубаку-первопроходца. Широкое оточенное лезвие топора ещё глубже вошло в брюхо рябого. Рана раскрывал как пасть акулы. Бандит тонко, как заяц заверещал и выплеснул тёплое содержимое брюшной полости себе под ноги.
-Минус один! – отметил у себя в активе Феликс. Полуоборотом корпуса вправо увернулся от броска метательного ножа, гибкой молнией прилетевшего со стороны татуированного детины. Вожак не лез напролом, оставаясь за спинами напиравших подручных. Он явно выжидал подходящий момент для следующего более удачного броска.
-Никак нельзя позволить ему оказаться на прямой линии ко мне! – пронеслось вихрем в голове у Жнеца, - иначе главарь безнаказанно нанесёт нежданный выпад издали.
А в то, что рано или поздно всё перерастет в ближний бой, если даже не в изнуряющий клинч, Феликс не сомневался. Он мгновенно переместился, выходя из зоны поражения для прицельного метания, прикрытый спинами напирающих подручных главаря.
Над упавшими вповалку громилами взлетел в высоком прыжке юркий коротышка с бородкой клинышком. В мгновении ока он перемахнул через затор из тел. Метнул в направлении Жнеца лёгкий метательный топор. Феликс резким поворотом кисти снизу вверх подставить массивную ножку табурета под линию атаки самопального томагавка. Топорик с хрустом вклинился в многострадальную древесину табурета.
Феликс ткнул табуретом, с застрявшим в нём метательным оружием - и прямиком в лицо коротышке. Тот успел отпрянуть, но открылся для последующего нападения. Пружинистым толчком, с левой ноги Жнец взмыл вверх и вперед. Используя собственный вес, ударом наискось снизу и направо вбил локоть в основание носа шустряку.
Энергией сокрушительного удара коротышку подкинуло над полом. Брызги крови ударили в потолок и окропили алым дождем лица тех немногих, кто уже успел к этому моменту подняться с пола. Контуженного, окровавленного и едва живого коротышку отнесло вновь на груду напирающих, застрявших в узком проходе в тесноте и давке приятелей.
Но в ноги к Жнецу стремительной тенью метнулся ещё один нападающий. Успел-таки в возникшей сумятице проскочить под столами и неожиданно обойти Жнеца с левого фланга.
Ловкач обхватил руками колени Феликс и почти сумел, используя внезапность натиска опрокинуть Жнеца на бок. В последнюю секунду перед падением, Феликс уперся правым локтем в край стола. Провернулся корпусом вокруг свой оси, чтобы хотя бы немного загасить силу отбрасывающий его на пол толчка. Налетел при этом со всего размаха боком на столешницу.
Ловкач тоже не терял времени даром. Он с пола попытался продолжить стратегию ухода в ноги. Но Жнец ждал от него именно такого рода активности. И потому резко выбросил правое колено, влепил зубодробительный удар ему в подбородок. Чтобы затем, не теряя времени впечатать основание ладони, осевшему аккуратно в спинку носа. Ещё один кровавый фонтанчик и дикий крик боли ознаменовал набирающую ход потасовку.
-Минус три! – мельком отметил Жнец. Тут над ним взвизгнула, набрасываемая ему на шею стальная леска удавки. Феликс резко присел, одновременно вскидывая вверх согнутые и разведённые в локтях руки.
Петля щёлкнула, затягиваюсь где-то чуть выше головы. Разведенные локти на мгновение замедлили едва не ставший фатальным захват.
В результате, Жнец всё же успел выдернуть книзу левую руку. А петля, успела захватить в свои стремительные объятия только среднюю его часть правого предплечья.
Леска прорвала кожу куртки и заерзала на стальной поверхности, длинной, по самый локоть доспешной перчатки. Накинувший петлю бандит, зашедший «под шумок» с тылу, вскочил на самый край стойки. Занял таким образом «господствующие высоты» в нападении.
Он мигом оценил сложившуюся ситуацию и, повернувшись к Жнецу спиной, соскользнул вниз со своего импровизированного «насеста». Душегуб явно намеревался притянуть за руку Жнеца к стойке, используя вес своего тела. Он надеялся найти укрытие от контратак Феликса по ту сторону стойки.
Плюс, этим же ходом он максимально сокращал пространство для перемещения Жнецу. Подставлял того под групповой натиск уже напирающих с другой стороны, чуть-чуть замешкавшихся сотоварищей. Но этот трюк был хорошо знаком Жнецу, поднаторевшему в отражении схожих уловок в техники боя Школы Паука. Наработанные длительными тренировками контрмеры пришлись, как нельзя кстати.
Перехватил локоть пленённой руки ладонью левой, Жнец быстро откинулся корпусом в противоположенную сторону. Одновременно всем телом заваливаясь в противоход сиганувшему вниз с возвышения врагу.
Сила рывка, масса, помноженная на скорость, плюс надежная точка опоры не позволила ловкачу успеть коснуться ногами пола. Противодействие дёрнуло его тело обратно. И он, громко ударившись головой о край стойки - рухнул вниз.
Не теряя не секунды, Феликс ринулся к поверженному противнику. Левой рукой выхватил из-за голенища сапога нож и почти перемахнул стойку. Однако его ждал сюрприз. Мало того, что, враг не потерял сознания, так он ещё и изловчился накинуть петлю на одну из круглых опор стойки. Оттолкнувшись спиной, резко дёрнулся, подтягивая леску на себя.
В итоге, вместо того, чтобы перескочить стойку, Жнец сам оказался распластан и прижат к ней. Растянулся среди перевернутых стопок, кружек, тарелок и мисок. Феликс взмахнул левой рукой с зажатым в ней кинжалом, но шлем не давал ему возможности добить укрывшегося за верхним краем оппонента.
Первый удар сверху вниз лишь бесцельно скользнул по поверхности шлема. Жнец уперся коленом в стойку, снова рванул к себе правую руку. Повернув, лезвие горизонтально и приготовился нанести новый удар уже под другим углом.
Силы рывка хватило, чтобы чуть-чуть вытянуть голову ловкача над укрытием. Жнец ткнул ножом врага в шею. Тот поднял левую руку, прикрываясь от удара, но это его не уже спасло. Лезвие прошило непрочную преграду ладони. И с чавканьем вошло в шею, перерезая яремную вену, пронзая гортань и щитовидную железу, как шило, намокший картон. Захлебываясь кровью и поддергиваясь в конвульсиях, враг обмяк.
-Могу и не успеть! – успел подумать Жнец, буквально кожей ощущая приближения опасности - и рывком перебросил себя за стойку. И вовремя! Бросок ножа, и удар топора едва разминулись с Феликсом, успевшим в последний миг укрыться за стойкой.
Тут же он, совершив кувырок. Вскочил на ноги, чтобы успеть отразить волну новых атак. И вновь почувствовал, как захват в раз натянувшейся лески моментально ограничивает ему место для любого мало-мальски свободного манёвра. Вражеский топор вновь взмыл вверх. Противник готовился обрушить его на запутавшегося в петлях как рыба в сети Жнеца.
Феликс левой рукой сграбастал осколок, разбитой при падении, тарелки и вращательным движением метнул его в глаз наседающему на него бородачу.
Напарник бородача, не менее волосатый и вонючий тип, рубанул саблей боковым ударом, метя в висок Жнецу. Феликс едва уловимым для глаза движением взметнул плененную стальной нитью руку вертикально вверх.
И этим подставив под летящее к нему лезвие сабли туго натянутую леску. Удар был остановлен. Сабля со звоном выпала из руки явно не ожидавшего такого повороты судьбы бандита.
Не теряя попусту времени, Жнец ослабил натяжение лески. Ловким движением накинул петлю на осиротевшую без сабли руку громилы, оперся ногой в стойку и стремительно натянул леску.
Отчаянный вопль бандита и фонтан из перерезанной кисти последовали почти одновременно. Ухватившись за изувеченное запястье, извергавшее кровавые гейзеры из перерезанных сосудов, волосатый упал на колени. Сверкнула в воздухе леска – вжирх, и новая петля захлестнула шею раненого.
Последовал очередной безжалостный рывок лески в исполнении профессионального охотника на чудовищ. На шее пленённого вздулись переполненные, перетянутые вены. Выкатив налитые кровью белки глаз - бородач натужно захрипел. Через короткий промежуток времени, брызги крови из перерезанной глотки обагрили грубо обтёсанные доски пола.
Дикий рёв разорвал воздух корчмы. Феликса даже наполовину укрытого стойкой - отбросило назад. С размаху он врезался в полки. Зазвенели разбитые вдребезги бутылки, горшки и кувшины. Что-то теплое, то ли кровь, то ли алкоголь потекло за шиворот, нос резанул запах озона и палёной шерсти.
-Твою мать, сука! – прохрипел, сползая вниз Жнец, прекрасно понимая, что означает этот рёв и внезапно налетевший запах озона.
Бок словно огнём обожгло. Недавно наложенные швы в пылу сражения не выдержали нагрузки и разошлись, не выдержав усилий, приложенных в бою.
Даже не поворачивая голову в сторону источника шума, Феликс был уверен - сейчас всполохи молний озаряли стены корчмы. Знал, что на стену в свете тех, светильников, что ещё не были к этому времени разбиты - упала тень от внезапно увеличивающейся в размерах прямо на глазах косматой фигуры.
Сгорбленная судорогой фигура пружинисто распрямилась. Огласила продолговатую комнату пронзительным рыком, скаля клыки на удлиненной волчьей морде, размахивая в ярости волосатыми когтистыми лапами. Хмелик как-то узнал, как запустить ход Хронометра Олафа против часовой стрелки и решился–таки на последний отчаянный шаг. Спасительная, для главаря банды, соломинка с минуты на минуту грозила перерасти в угрожающих размеров дубину, занесённую над головой Феликса…
И потому тот, перекатываясь, вылетел из-за стойки, давя телом, осколки стекла, глины и фарфора. И как раз вовремя! Стол, поднятый могучими лапами волколака, приземлился за стойку. Во все стороны от неё полетели брызги жидкости, десятки осколков. И тут косматая туша взметнулась в стремительном прыжке под самый потолок, намериваясь одним прыжком настигнуть Феликса и вонзить в него крючья длинный когтей.
Жнец выгнулся дугой. Прижав подбородок к груди, упал на спину. Выбросил навстречу приближающемуся в воздухе монстру ноги. И с заметным усилием, не щадя суставов - перебросил тяжелейшее тело через себя. Перелетев через Феликса, оборотень с грохотом оказался за многострадальной стойкой, давя и так уже разбитые бутыли с магарским спиртом и кувшины с пивом и настойками в мелкое крошево.
Жнец вскочил с пола. Схватил одну из полупустых бутылей со спиртом и зашвырнул аккуратно в то место, где сейчас должен был оказаться оборотень. Звон битого стекла и злобный вопль доказали точность его броска.
Феликс на бегу хватанул одной рукой светильню, и запустил её в поверженного противника, зажатого меж стенкой стойки и раскуроченными полками. Хрустнуло стекло светильника, упавшего в лужу разлитого алкоголя. Огромный всполох пламени озарил косматую фигуру. Голодное пламя с ходу перекинулось на шкуру оборотня. Не оборачиваюсь в сторону вспыхнувшего, словно стог сена, волколаку, Феликс бросился к открытой настежь двери корчмы.
Просвет дверного проёма и льющийся сквозь него тусклый свет заслонила грузная фигура Мирохи. И дверь захлопнулась прямо перед носом опешившего Феликса.
Он попытался с разгону выбить закрытую дверь плечом. Однако толстые дубовые доски в купе с не менее толстым корчмарём надежно прижимали дверь к проёму. Скрипнул металлом закрываемый засов.
И тогда Жнец понял - у него просто не хватит времени на то, чтобы выбить дверь. Высаживая её, он никак не сможет отразить атаки горящего, вертящегося волчком и пытающегося сбить пламя, неуклонно приближающегося к выходу, и к нему полыхающего оборотня.
-Выпусти меня, трус! Обещаю, что ты не пострадаешь! – крикнул Феликс, обрушивая на неподдающуюся дверь град пинков и ударов.
-Прости, Жнец! Не могу! – ответил ему Мироха, всем телом налегая на дверь, - по мне два спалённых в пожаре хаты тела, лучше, чем одно, но моё! У меня, просто нет выбора!
-У человека всегда есть выбор, - отрывисто процедил Жнец, вынимая серебристый Хронометр из нагрудного кармана. Он буквально спиной чувствуя жар подбирающегося пламени и вонь подгоревшего мяса.
-Если конечно, ты – человек! – добавил Феликс, задирая кольчужную рубаху кверху. И пальцем нажал на недобро улыбающегося Улыбу Стикса. Из скрытых пазов хронометра выскочила длинная серебристая игла. Феликс пальцем примерил точку по нижнему краю реберной дуги и вонзил иглу, метя в себе в сердце. И как только грудь прострелила пронзительная боль, и игла достигла намеченной цели, провернул рычажок против часовой стрелки.
Мироха слышал, как к рёву и шипению, мигом охватившего корчму огню, присоединись клокочущие рыки, раскатистые вопли отчаяния и агонии. В дверь ударили особенно яростно и нетерпеливо. Тогда, обливаясь потом, корчмарь повернулся к двери спиной, согнулся и что было сил - упёрся ногами в землю. Мощнейший удар потряс двери. Заскрипели доски. Мироха краем глаза увидел, как стальные заклёпки со свистом через его плечо улетели в потревоженный заревом пожара непроглядный мрак глубокой ночи.
-Фух! - задыхаясь от натуги захрапел взмокший Мироха, -Кажись пронесло! - и тут увидел, как лунный свет блеснул на поверхности стальной перчатки, выпирающей у него чуть повыше пупка.
-И ничего и не больно! – пронеслось в голове у Мирохи, когда рука, заключённая в перчатку пошевелила пальцами, опутанная выскочившими потрохами, и запятнанная его, корчмаря кровью.
Через миг, неистовой силы удар выворотил дверь с петель, поднял грузное тело корчмаря в воздух и отшвырнул его как тряпичную куклу на мокрую от крови траву. Мир закрутился перед толстяком. И тут он увидел, как из пылающей корчмы кубарем вывалились две объятые пламенем фигуры. Оставляя клоки палёной шерсти и лоскуты кожи, новообращённый волколак крутился в песке, пытаясь сбить с себя пожирающее его пламя.
Половина его обгорелой морды зияла дырами дымящейся плоти, шла пузырями ожогов и обнажала кости черепа. Вторая фигура, туманная, с нечеткими изменчивыми контурами, из которой торчали лишь грубые лапы перчаток да обгорелые сапоги, навалилась на оборотня. Взлетела вверх стальная перчатка. Устремилась вниз, круша череп и выбивая из глазницы, словно подгнивший ранет, лопнувшее от удара глазное яблоко.
Обгорелый оборотень взвыл и хватанул туманную фигуру клыками. Зубы клацнули, проходя насквозь вязкий туман и ничего ни встречая на своём пути. Туманная фигура вскинула кулаки, и очередной сокрушающий удар обрушился на волколака. Монстр извернулся, каким-то чудом скинул с себя оседлавшего его противника и метнулся прочь.
И был схвачен за задние лапы, и развёрнут в обратную сторону. Мстительный «туман» с хрустом наступил на левую лапу обгорелым сапогом, придавил её каблуком, лишая возможности ретироваться в кусты. Ухватился закованными в перчатки руками за вторую лапу оборотня. И начал выворачивать её под неестественным углом, разрывая, словно тончащие нити мышцы и сухожилия, круша хрящи и вывертывая кости из суставов. Ещё один резкий поворот в незнающих жалости руках – и правая задняя лапа отделилась от своего хозяина.
Волколак безудержно вопил от боли. Размахивал в слепой ярости руками, надеясь достать крючьями когтей обидчика. Швырял назад комья земли и песка, но всё без толку. Брызги крови из покорёженной культи, комья сырой земли, клочья пожухлой травы, проходили насквозь через люминесцирующую фиолетовую зыбкую, как мираж, дымку, не встречая заметного сопротивления. Даже когти лишь беспомощно месили вязкое облако тумана, из которого был соткана дымчатая фигура.
«Призрак мести» перехватил удобнее оторванную волчью лапу. В прыжке обрушил её на голову упавшего, на окроплённый кровью песок тропинки, оборотня.
Вервольф громко взвыл. Но не было в этом крике, ни ярости, ни решимости, лишь боль и отчаяние умирающего зверя. Оторванная конечность раз за разом взлетала вверх, чтобы затем обрушиться на тело. Разлеталась по заиндевевшему сухостою кровавая капель.
После четвёртого или пятого удара по торсу вервольфа пробежала волна конвульсии. Оборотень не издавал больше ни звука. Однако удары от того не прекратились. Искорёженная косматая туша безропотно принимала удары. Хрустели сминаемые рёбра, сквозь них лезли кишки и внутренности. Они словно бы обрели жизнь и пытались покинуть неподвижное теперь тело своего хозяина в немом ужасе и страхе.
И тут туманная фигура остановилась. Из её руки, закованной в сталь перчатки, выпала наземь волчья лапа. Фигура обратила в сторону хмурых небес некое подобие лица и только тогда, до этого безмолвно наблюдавший за избиением корчмарь смог рассмотреть, что же это было за лицо.
Подсвеченный серебристым светом череп распахнул свою пасть и из неё вылетел клокочущий вопль радости и удовлетворения. Тот самый, что Мироха совсем недавно слышал по ту сторону двери. Крик оборвался, где-то внутри черепа загрохотал раскатистый смех. Фигура раскинула руки. Завертелась против часовой стрелки, разбрасывая песок и топча примятую в бою сухую траву. И начала кружится вокруг тела поверженного противника.
И только тут Мироха осознал, что видит перед собой смертельный танец торжества и превосходства. Победитель сделал полный оборот. Внезапно замер на месте, чтобы обратить свой ужасающий лик на замершего в траве корчмаря. Крик всепоглощающего ужаса застрял где-то в голосовых складках толстяка, лишь приглушённый сип сорвался с его губ.
Разрывающий барабанные перепонки визг ударил в уши перепуганного до смерти Мирохи. Туманная фигура с ослепительной вспышкой взорвалась, оставляя на сетчатке глаза, бегущие к периферии, обжигающие белесые пятна. На её месте обнаружился запятнанный кровью обнаженный Жнец, упавший на колени и обессиленный.
Капли дождя, словно слезы падали на землю. Озарённый ярким пламенем догорающей корчмы, Феликс перевел взгляд на скорчившегося корчмаря. Мироха разглядел в нём только усталость и, даже что-то удивительно напоминающее сожаление.
-Будь ты проклят, Жнец! – прикладывая немалые усилия, выдавил из себя корчмарь.
-Уже! – ответил ему Феликс и отвернулся.
-Я уже проклят, и нет мне ни спасения, ни малейшего шанса заслужить искупления. Есть только выбор продлить агонию или разом её оборвать. У человека всегда есть выбор, я сделал свой, ты поступил также. И я даже не знаю, чей выбор был правильнее. Вот только, у меня есть ещё несколько незавершенных дел. Я пока не вправе оборвать свой путь. Как не мог и ты – цеплялся за жизнь, до конца отказываясь верить, до самой последней минуты, в бессмысленность усилий и тщетность надежд.
Феликс обернулся. Но корчмарь не ответил ему. Он уже ни кому и ничего не мог ответить.
-Чёртов дождь, в этом проклятом краю, где даже убитые не стоят слёз и сожалений! – прошептали губы, и Феликс побрел к своему фургону. Бившие чуть ли не струями капли ночного ливня отнимали у тела жалкие крохи тепла, по телу бежали мурашки. В унисон долбежки дождя стучали зубы Жнеца. Накинув на бледные от холода плечи плащ, Феликс направился к завершающему свою неистовую пляску пожарищу, ища возможности согреться и перебороть накатывающий волнами озноб.
Ещё одна бессмысленная теперь бойня позади. Частица Первородной Крови, подобранная с тела гварха, потрачена на запуск Хронометра против часовой стрелки, Теневую Метаморфозу. На награду за выполненный заказ или прочую поживу, теперь определенно надеяться не стоило. Трофеи и припасы превращены огнем в прах и пепел, в ничтожный бесполезный хлам, а оплавленные монеты не возьмет ни один торговец или меняла. Впереди Жнеца ожидали утомительный обыск среди обугленных столбов и трупов в догорающей корчме, раздражающие утомительные поиски Хронометра - своего и Олафа.
Всходило предрассветное солнце, едва рассеивая мрак затянутого хмурыми тучами неба. Кроваво-красный рассвет разливался как клякса по сумрачной синеве грозовых облаков. Осеннее солнце уже мало согревало стылую землю, размякшую от смен затяжных дождей и ранних заморозков.
Воистину - хороша насмешка судьбы, - решил для себя Феликс. Средь пепла и праха, среди мусора и обгорелого мяса искать свою Causa essendi.*
(знач. «смысл бытия»)
-Да прав был Древний, когда однажды сказал: «Если бьёшься с чудищами, остерегайся, что сам станешь подобен им». Я слишком долго глядел в бездну – в моём омуте даже черти дохнут!
И только в одном Феликс был точно уверен – в сезон дождей нигде не будет ему покоя в этих краях. Как не может быть покоя бунтующей душе, несущей на себе ярмо, кровавую отметину проклятия. Пока шла только первая неделя Месяца Дождей, дальше будет только хуже…
КОНЕЦ.