«Школьные годы чудесные»… Для меня они не были безмятежными, радостными, скорее это были годы напряжённого поиска чего-то важного в жизни и того, кто заражён тем же недугом, либо открыл для себя нечто интересное, достойное подражания… А так как воображение работало непрерывно, оно дорисовывало не только облик, но и внутренний мир человека. А влюбчивость была свойственна мне с самого детства. Но речь о подругах…
Новая школа, бывшая мужской, куда теперь принимали и девочек. Знакомства. Почему-то меня выделила, как она сама позже рассказала, одноклассница невысокого роста, черноглазая, с тоненькими хвостиками-косичками, чаще озорная, но иногда грустная девочка. Мы достаточно много времени проводили вместе и в школе, и в свободные дни. Очень сблизила нас поездка в совхоз на две недели, я даже участвовала в обычных проказах детей тех лет, к примеру разрисовать зубной пастой лица спящих мальчишек, сочинить частушку с издевкой и тому подобное. Очень хорошо помню школьный новогодний бал-маскарад. Моя подруга была принцессой, а я - в костюме принца. У нее вместо косичек - кудри до плеч, а мои, чуть завитые спускались до лопаток, каблуки по моде старых времен увеличивали мой рост. Костюмы были столь великолепны, а мы столь грациозны, в полном упоении друг другом, что нам хотели дать самый высокий приз, пригласив на сцену. Мы, смутившись, отказались от приза, объяснив, что костюмы взяты через знакомых напрокат в местном театре, но тут же забыли об этом недоразумении, так как вечер продолжался, а мы были самой счастливой влюбленной парой!
Но всё это было для меня какой-то внешней жизнью… Внутри теснились переживания при твёрдом нежелании открыть свои чувства кому бы то ни было, но подруга кое-что подмечала и даже ради дружбы со мною, моего покоя, сознательно жертвенно отклоняла лестные предложения провести время в какой-нибудь компании, куда меня не звали. Об этом тоже она поведала мне позже. В восьмом классе я запоем читала, причём, одновременно Майн Рида и Мопассана, Бальзака и Беляева, Жорж Санд, Есенина, Блока… В прежней школьной библиотеке была только русская классика (которую я очень любила), либо исключительно советская литература: Бирюков, Беляев (не фантаст), Семушкин, Бабаевский и т.д. (которую тоже читала, но многое забылось совсем). Перейдя в московскую школу, со всеми пятёрками в аттестате за семилетку, я всё острее чувствовала свою необразованность, бросалась из крайности в крайность, читала книги по дипломатии, истории, живописи, изучала дополнительные учебники по физике и математике, посещала математический кружок и слушала лекции по западной литературе в Московском государственном университете. Были моменты, когда не хотелось жить, ибо время упущено, впереди океан непознанного, хотя пора уже отдавать, что-то делать, творить… Мои стихи в сатирическом листке, что я выпускала в классе по собственной инициативе, конечно, привлекали внимание, но мне казались просто игрой. В детстве когда-то поразили и стали тайно любимыми всего две книги, найденные на чердаке соседского дома: «Алиса в стране чудес» и «Гаргантюа и Пантагрюэль», без некоторых вырванных страниц. По окончании школы я так и не решила, что мне делать далее, и поступила по примеру и уговору любимой подруги в авиационный институт, считая, что таланта Бог, увы, не дал (требования к себе были самые высокие), а исполнителем-инженером наверное смогу приносить какую-то пользу.
Новые знакомства, новые подруги, а бывшая одноклассница, несмотря на новые дружбы, незаметно для меня все-таки страдала, позже рассказывала мне, как дважды хоронила меня в своём сердце, чувствуя мой уход… Но общение продолжалось ещё многие годы. Мы учились в одном ВУЗе, хоть и на разных факультетах, работали позже на одной фирме, часто виделись, да и жили неподалеку друг от друга. Я была более замкнутой, а подруга часто поверяла мне свои острые сложные сердечные тайны. Любимой ее книгой в те годы была "Очарованная душа" Ромена Роллана. У моей подруги иногда являлись странные на мой взгляд желания. К примеру, накопить тысячу рублей и купить каракулевую шубу. Мне же совсем не нравились чаще всего пожилые дамы в каракуле, я их называла мастодонтами... Но через год подруга предстала с головы почти до пят в черном каракуле. Но что за характер, уже через месяц мы весело катались с нею на Калинке с ледяной горки сидя на каких-то картонках, и она в той самой дорогой шубе, нисколько не заботясь о ее сохранности, кажется, даже зацепившись за дерево порвала мех возле кармана, но только рукой махнула, смеясь. Обе мечтали поехать в Байконур на запуск (работали на космической фирме, нашим главным достижением была "Луна-16"!) Но мне помешала беременность, а подруга осуществила мечту, однако заработала отчаянную аллергию. Вскоре и она вышла замуж, родили мы дочерей, но у каждой все-таки началась своя жизнь, незаметно пути расходились. Встречались все реже, даже звонки лишь по какому-то очень важному случаю. Воспитание внуков, работы на загородном участке, ведение дома стало жизнью моей подруги школьных лет, а у меня не было ни машины, ни участка, потому, быть может, жизнь заполнялась чем-то другим. Иногда подруга приезжала в день моего рождения, присоединяясь к институтской компании, причем, говорила, смеясь, что очень уж посмотреть хочется, насколько мы все постарели (она смолоду всегда была в моем доме на сборищах друзей-однокурсников по институту). К сожалению, иногда при встрече трудно стало найти общую тему для разговора, разве что – о детях…
Но годы шли, и чем старше мы становились, тем прошлое почему-то делалось ценнее многого в настоящем, вернее появилась тяга увидеться, просто провести день вместе без определенной цели и даже без каких-либо интересных бесед... Пару лет назад собрались супруги к нам на дачу в гости, но приехали с готовым полноценным обедом в сковородках: большими пышными котлетами, уже поджаренной картошкой и со множеством даров огорода! Желание угостить, накормить еще и с целью экономии времени на организацию застолья у наших гостей было столь велико, что даже неловко нам было, хотя ели все с бОльшим удовольствием, чем мои отбивные тощие грудки куриные... А когда обходили наши владения, подруга, обозревая газоны, то ли в шутку, то ли всерьёз, но со смехом восклицала: "Сколько земли зря пропадает! Сколько можно было бы посадить картошки! А деревья никудышные спилить!"
И вдруг этим летом неожиданный звонок: "Приезжай, может, в последний раз увидимся...." Ее мучили боли в желудке, я уговаривала обследоваться, но ей хотелось провести лето за городом на своем дачном участке, а потом - будь, что будет. Осенью поставили диагноз - язва, началось лечение, но через месяц, всего неделя в больнице и звонок ее мужа: "Случилось самое страшное". Я с упреком, почему не сообщил раньше, но, оказывается, она категорически никого не хотела видеть в последние дни, даже дочь и внуков, только супруг был рядом каждый день с утра и до вечера... Моя книга, которую подарила подруге несколько лет назад всегда лежала и до сих пор лежит на полочке в кухне, где хозяйка проводила большую часть своего времени, убирать книгу не разрешала, хотя раскрывала ли хоть раз, читала ли, никто не знает. Получив подарок, сразу сказала, что это мужу и дочке, а у нее так мало свободного времени и так устает, что не до чтения... Действительно, она абсолютно все заботы до мелочей брала на себя о семье из шести человек в маленькой двухкомнатной квартирке... Только работой и заботой и могла жить...
(продолжение следует...)