Был обыкновенный февральский вечер. Бабушка убирала стол после ужина, дедушка, нацепив круглые очки, просматривал газету, а Саша крутился по хате, ожидая, когда все закончат свои дела и дружненько устроятся на печке, чтобы перед сном поиграть в картишки.
Зимой развлечений мало, день короткий, во время которого взрослые заняты домашними делами, а Саше скучно. Игрушек почти нет, книжек тоже раз-два и обчелся, да и читал Саша еще слабовато, чтобы время тратить на чтение с пущим удовольствием.
Оставалась одна надежда – карты вечером. Предвкушая эту увлекательную, пусть даже незамысловатую игру, Саша почти не обращал внимания на то, что делается в комнате. Будь он внимательнее, то заметил бы, что взрослые не спешат закончить все дела и готовиться ко сну. Дедушка завис над газетой, бабушка уже не первый раз перекладывала тарелки с места на место. Наконец, она глянула на Сашу и с улыбкой сказала:
- Сашко, а ты почему еще не на печке? Ты поднимайся, а мы с дидусем чуть попозже к тебе придем.
Ну, раз просят, то почему бы и не согласиться? Саша юркнул на печку и заворушился там, устраиваясь более удобно, чтобы дождаться своих партнеров по игре. Но они все никак не могли закончить свои дела.
Так и получилось, что не дождался Саша картежников. Сморил его, бедолагу, сон. И проспал бы благополучно Саша до самого утра, да не судьба. Видно, он так ожидал вечернего развлечения, что и во сне о нем не забывал. Иначе, как объяснить тот факт, что он вдруг проснулся через час-полтора после того, как погрузился в сон?
И вот тут-то все и началось. Саша обнаружил, что он на печке лежит один-одинешенек. Рядом с ним никого не было. Но свет в комнате горел, хотя звуков, кроме как от тикающих ходиков, оттуда никаких не доносилось.
- Бабуся! Дедусь! – не терял надежды на счастливое завершение зимнего вечера Саша.
Но никто не отозвался. Саша высунул голову с печки и окинул взглядом хату. Да, свет горел. На столе одиноко лежала сложенная газета, рядом с ней покоились дедушкины очки, а его самого не наблюдалось.
В полном недоумении Саша спустился в комнату и обошел ее всю. Никого. В душе закопошилась тревога, но воли ей он пока не давал. Может, они в сарай пошли по каким-то делам? Саша открыл дверь в сени. Там было темно, но он все-таки добрался до входных дверей и подергал их. А они оказались заперты снаружи! Ушли…Но куда?
В сенях стоять в одних трусах было холодно, и Саша быстренько вернулся в теплую комнату. Ему стало не по себе. На улице стояла глубокая ночь, а в хате никого нет, и только почти звенящая тишина…
Как вдруг Саша нечаянно поднял глаза на стену, а оттуда на него в упор глянули пронзительные глаза какого-то святого! Его глаза, казалось, занимали почти половину иконы. Просто одни глаза, а не лик. Рядом висели иконы поменьше, но и другие святые своими глазами также сверлили Сашу насквозь. Беспощадно и безжалостно.
Саша похолодел. Опустив голову, он побрел поближе к лежанке, но на полдороге не удержался и снова глянул вверх. Смотрят!.. Куда бы Саша ни шел по комнате, в каком углу бы не таился, глаза неотступно следовали за ним. Они не отпускали его от себя, они следили за каждым его шагом, они просто его съедали.
Саша тихонько заплакал. Ему стало очень страшно. Он остался один на один с этими «богами», как он их раньше называл, но тогда не придавал им никакой силы. Пока вот не оказался в сегодняшней ситуации. Оказывается, они всегда и все видели, что происходит в хате. И, наверное, знали все и про всех. Саша давно уже громко плакал. Сердце от страха просто выскакивало из груди.
- Бабуся! Дидусь!! – в голос зарыдал мальчик, - Где вы?? Вернитесь!Мне страшно одному!..
Но помочь ему никто не мог. Он был один. Хотя нет, не один: он был под надзором «богов», которые ему ничего не говорили, а только строго смотрели. И смотрели так, как будто вытягивали из маленького мальчика все его жизненные силы.
Внезапно раздался стук. Кто-то постучал в темное окошко. Саша вздрогнул, но к окну подойти не решился. Послышались шаги по скрипучему снегу к другому окну и что-то похожее на голос, но голос незнакомый. Стук повторился, и опять Саша даже не пошевелился. Через какое-то время все стихло.
Опять один… От непрерывных рыданий Саша очень устал, сил на звуки уже не было, а только слезы все текли и текли по щекам. На иконы Саша старался не смотреть, но все-таки иногда взгляды бросал, отчего страх новой волной прокатывал по его сердцу. Ничего не меняется, они смотрят…
Что же делать? Как их ублажить, чтобы они пожалели его? И чтобы не смотрели так... Решение возникло спонтанно, вроде как кто-то подсказал. И Саша начал громко и взахлеб просить:
- Боженька, пожалуйста, не смотри на меня так!!! Я буду хорошо себя вести! Ты же не сделаешь мне ничего плохого? Ты же не заберешь меня к себе?? Пожалуйста, боженька, пожалей меня! Боженька, милый!!! Прошу тебя! Не смотри на меня!!!
Саша просил так, как будто молился. Он тогда ничего не знал про молитву, про силу веры и про силу просьбы. Он от страха придумал свои слова, которые выглядели как молитва, но ему действительно становилось легче. Сидя боком к иконам на большой, вдоль всей стены лаве, Саша вымаливал снисхождения к себе, просил защиту от страха, который давно уже превратился в настоящий ужас.
Он повторял и повторял свою просьбу, каждый раз что-то добавляя или меняя, но своей сути его молитва не теряла. Так он и заснул, сидя на лаве, где его нашли бабушка и дедушка, когда вернулись домой. Саша сидел с закрытыми глазами и мокрым от слез лицом, бледный как полотно, но успокоенный и обессиленный.
Его аккуратно перенесли на лежанку, где он и проспал до утра. А утром при свете и рядом с бабушкой ему было совсем не страшно. Бабушка рассказала ему, как они с дедушкой нашли его, как переживали, что так получилось. А еще говорила ему, что ничего плохого Николай-угодник, именно тот самый, который так жутко смотрел на Сашу ночью, не сделает. Он хороший, он всем помогает и всех любит. Особенно детей.
И Саша поверил своей любимой бабушке и перестал бояться, хотя еще какое-то время с опаской посматривал вверх на иконы.
Куда же исчезли бабушка с дедушкой темной зимней ночью, оставив своего внучка наедине с «богами»? Разгадка этой истории такова. Знаете ли вы, что такое «нічка»? Понятно, что не та, что «ніч яка місячна…», но по сути своей они одно и тоже.
Так вот, дедушка с бабушкой ушли именно на эту «нічку». Времена были строгие, религию пытались если не искоренить, то серьезно запретить. Церковь в селе давным-давно переделали в клуб, священник был один на несколько сел, а людям нужно было по укоренившейся традиции исполнять свои обряды. Будь то похороны, свадьбы или поминки. Ну, на похороны батюшка приезжал, если очень просили.
А вот на поминки, которые исполнялись по вечерам, и которых было намного больше, потому как сроки были разные, то на них уже батюшку уже не допросишься. Поэтому и собирались селяне по вечерам как бы самостоятельно, но чтобы ритуал правильно соблюсти. Чтобы это сделать без батюшки, необходимо было обязательное присутствие человека, знающего молитвы и обряды.
Таким человеком был Сашин дедушка. В молодости он даже был певчим в церковном хоре, знал и порядок, и молитв немало. Вообще-то, голосом его природа не наделила. Тихий тенорок и, пожалуй, что все. Но он был человеком сведущим. Вот так и получалось, что частенько под вечер захаживали к нему односельчане и обращались:
- Дядьку Селиверст, прийдить к нам на ничку…
И дедушка никому не отказывал. Так и случилось в тот злополучный вечер, когда Саша остался наедине с домашними «богами». Вечер, который остался у него в памяти как самый страшный. Он тогда впервые по-настоящему познакомился с двумя вещами. И не просто познакомился, а испытал своей плотью и душой. Ими стали жуткий страх и искренняя просьба, которая была не чем иным, как молитвой.
Тогда Саша не понимал, что это было. Он испытал все как наивный ребенок, а на самом деле все выглядит не так просто. Если страх - это нам наказание за дела или тайные мысли наши, то просьба - это наша защита и искупление. Главное, чтобы точно ведать, к кому обращаться.
Кто знает, что нас делает мудрее, пережитый стресс или отчаянное обращение за помощью. Наверное, и то, и другое укрепляет веру в то, что мы не беззащитны, что мы не одиноки и что за все содеянное в жизни рано или поздно надо будет отвечать.