Вдоль улицы, ведущей к низовью реки, выстроились пирамидальные тополя. В ночной тишине было слышно, как их набухшие клейкие почки гулко расщёлкивались, источая аромат прополиса. Тянулась кверху молодая остролистая трава, будоражащая свежестью. Возле частных домов неистово цвели жердёлы и алыча. Назар притянул к себе цветущую ветку и окунул лицо в белую душистую кипень. Удивлялся, что словно впервые почувствовал непреодолимое колдовское притяжение зарождающейся природы. Дышал и не мог надышаться. У охваченной сном реки клубился парной молочный туман, заполняя пологие берега. Весна ранняя, и оттаявшие от зимы дни и ночи, будто играли в перетягивание: днём – тепло, ночью – прохладно.
Назар любил свой небольшой тихий городок, приютившийся на юге России. Чище и ярче стал Степной. Конечно же, благодаря живущим здесь людям. Радуют жителей цветники и клумбы, аллеи и газоны, фонтаны и аквапарк. В скверах – бюсты художникам и дипломатам, барельефы – героям войн. А какой высится Дом Культуры! С чудным фасадом, восхитительной колоннадой. И спортивный комплекс есть – воистину для олимпийцев!
На центральной площади раньше стоял каменный вождь мирового пролетариата, с поднятой вверх рукой и сжатым кулаком. Он как бы потрясал им и как бы говорил: «Я вас… всех… научу!..» Но страну захлестнули новые веяния, и городское начальство в срочном порядке заменило громадину бунтующего революционера с непокрытой головой и в лёгком пиджачке, на гранитную глыбу – в зимнем пальто и кепке, с прижатыми по швам руками. Мол, неча тут!..
На соседней площади – скульптурный образ из того же бурного, жестокого времени, что и первый – белый генерал, вылитый из бронзы. Застыл в уверенном движении с шашкой наголо. На лице ни один мускул не вздулся. Хладнокровен. И как бы всем своим видом изрекал: «Ну, кто ещё?..» Местные казаки прозвали это место майданом.
Назар вспомнил, что есть ещё один «памятник»: жителю города Степного. На въезде в город со стороны областного центра, в окружении белоствольных берёз. Он – в полный человеческий рост. На постаменте стоит мужчина, улыбаясь. Может стоять и женщина, тоже улыбаясь. Может стоять и гурьба мальчишек смеющихся. Второй век подряд стоит сиротливо пьедестал. Видно, не нашлось достойной персоны… А кому же не захочется его примерить! Вот и вскарабкиваются на него желающие, фотографируясь на память. Да, замечательные и талантливые люди живут в Степном: спортсмены и музыканты, поэты и художники, мастера и предприниматели. Знают прекрасно своё дело. И даже посещают библиотеки.
А как любил Назар свой город весной! В начале мая раскинут ослепительно белый цвет черешни и вишни. Затем лёгким румянцем покроются ветви яблонь. Все одноэтажные постройки укроют цветущие деревья, да так, что не видно будет и серых шиферных крыш. И тогда покажется, что природа подарила людям огромный, словно облако, светлый букет, пахнущий пыльцой и мёдом, над которым до самого последнего луча заходящего солнца будут натружено гудеть пчёлы. А через неделю из «облака», растревоженного ветром, посыплется цветочная пурга, с грустью заметая подворотни, грядки и клумбы. Только печаль эта ненадолго. В двадцатых числах мая вновь под жарким солнцем «заварится» молочным цветом кашка акации. И дети будут объедаться сладковатыми гроздьями, позабыв про конфеты. А взрослые – подолгу стоять под гулким деревом, наслаждаясь ароматом будущего майского мёда.
В июне созревают кисло-сладкие с жёлто-красным бочком абрикосы, бордовые черешни в форме сердечка, крупными бусинами налитые алым соком вишни, лиловые медовые сливы, янтарная с кислинкой алыча, смородина, чёрным жемчугом рассыпанная по зелёным резным листьям кустарника. А яблоко «белый налив»! Сорвёшь его, потрёшь о рукав рубашки, – как в зеркале увидишь себя! Потом долго ещё будешь держать в ладони, приятно ощущая форму девичьей груди. С аппетитным хрустом кусая яблоко, почувствуешь во рту сочную сладкую мякоть – и ни капли оскомины. И только ладонью утрёшь разбрызганный сок по щекам и подбородку, да с улыбкой, щурясь, пронзительно и мечтательно посмотришь в небо.
В конце сентября во всю ивановскую спеют осенне-зимние сорта яблок, те, что до самой весенней капели лежат в закромах, как лялечки краснощёкие. Рдеют, наполнившись сладким соком и запахом дюшеса, груши, размером с кулак, которые не берёт и парша. Тяжестью изгибая лозы, виснут гроздья винограда, подёрнутые сизым налётом. Сортов солнечной ягоды сотни: от «дамского пальчика» и до «бычьего глаза», а кисти с пудовую гирю. Бабы с корзинами винограда спешат на рынок, на «хитрые» базарчики. Мужики готовят вино, утаивая от соседей секреты виноделия. А по осени, когда набегут молодые морозцы, дегустируют друг у друга, покрякивая, рубиновый хмельной напиток, с непоколебимой уверенностью зная, что самое лучшее вино – это его вино! И даже не морочьте голову.
Каждый год урожай на фрукты и ягоды невиданный! Хозяева подворий не успевают собирать. И лежат они, скучая, под деревьями и кустарниками. Любой житель города, да пусть даже приезжий, иди и собирай витаминные сокровища – никто против не скажет. В это время дворики превращаются в консервные мини-заводы. Бабы, девки варят варенье, закатывают компоты. А плоды не заканчиваются. Все погреба забиты закрутками. Ставить некуда. Народ принимается сушить плоды на солнце, да в печах запекать и в мешки складывать. Затем принимают эстафету морозильные камеры. Благо в город пришла цивилизация: холодильники в каждом доме.
И с овощами та же песня: помидоров, огурцов, картошки, моркови, укропа, петрушки – валом! Ешь – не хочу!
А бахча за рекою – лежбище арбузов! Невероятных размеров пузатые, полосатые ягоды, как морские котики в тельняшках, греются под ласковым синим небом. А рядом рассыпаны, словно тысячу солнц, ярко-жёлтые шары дынь. Возьмёшь в руки чудо-солнце, поднесёшь к лицу, вдохнёшь глубоко, с наслаждением, дынный аромат и… забудешь выдохнуть.
В разгаре июля в необозримых полях зреет золотая пшеница, радуя народ полновесным колосом.
Прекрасна наша земля! Это она поражает яркостью природных красок, сочностью плодов, без конца одаривает несметными богатствами. Такое вот расскажешь о нашем изобилии северному жителю – не верит. Райская сказка, говорит, не может быть! И кому же такой край не понравится, не полюбится?! И не нужны степнякам никакие вычурные моря и горы!
И не только за красоту и богатство любил Назар свой Степной. Он здесь родился, здесь его родители, друзья, подруги. Здесь ему тепло и уютно. И скучает он по своему краю, если случается куда-то уехать. А когда, разделавшись с сессией, едет в автобусе домой – душа поёт! И кажется, так медленно движется «дилижанс». Вот и солнце горящим колесом закатилось за бугор, и звёзды вывесили синее полотно сумерек, и месяц, высунув язык, белым псом неотвязно бежит сбоку, мелькая за деревьями лесополос. А Степного не видать, и так невыносимо долго ждать! Автобус гудит бормашиной зубного техника. И вот резко среди непроглядной ночи, на самом высоком подъёме дороги, он будто взлетает, и внизу вспыхивает яркое степное озеро огней! Вот он, желанный город юности!
Необычный был в Степном молодёжный ритуал гуляний. Выходили вечерами на главную улицу парни и девчонки, становились в шеренги человека по три-четыре-пять плечом к плечу, взявшись под ручки. И расхаживали так не спеша, нарядные, счастливые, шеренга за шеренгой, а навстречу им – другие, весёлые и влюбчивые. Ходят-бродят, приглядываются друг к другу. Такие вот масштабные смотрины. Потом, будто по команде заворачивали в парк, на танцплощадку. Общение – до самой полночи! И весенний ливень им нипочём! А потом расходились парами. И под цветущей, головокружительно пахнущей сиренью, целовались робко, торопливо, неумело, токари и учительницы, доярки и шофёры, штукатурщицы и поэты… Среди лёгких ночных облаков чётко вырисовывался абрис луны, похожий на свадебный шарообразный бокал, на донышке которого, будто плескалось белое игристое вино.
Самое трепетно-щемящее место в Степном, дарящее и радость, и грусть, – это поездная станция. Узел железных дорог. Узел людских судеб. А какой вокзал! Шикарное архитектурное строение с античными колонами, высокими расписными сводами, огромными витражными окнами, просторным асфальтированным перроном. Жители любят это место вечного ожидания, место встреч и расставаний. Тихих и шумных. Так сложилось расписание поездов, что они в основном прибывают и отправляются по ночам, и от этого встречающие и провожающие становятся ещё более сентиментальней. Взрослые без умолку гомонят, сонные дети пищат, а молодёжь надрывно поёт песни:
А колёса стучат, и бегут поезда,
И я уезжаю надолго…
Бывало, ещё не отъедешь от города, а уже по нему заскучаешь. Мчится поезд. И впереди – прекрасное будущее! Назар в этом уверен.
- Эй, ты! А ну, подошёл сюда. Быстро! – раздался вдруг резкий хрипловатый голос из неожиданно подкатившей машины.
- Что надо? – спокойно спросил парень, снимая с плеча пиджак и прикрываясь ладонью от бьющего в упор света.
Фары пригасили. В полумраке показались автомобиль «УАЗ», фигура в милицейской форме и две в камуфляжной. Подошли ближе.
- Куда идёшь? – спросил напирающе милиционер.
- А тебе-то что?
- Ты отвечай, когда спрашивают.
- От женщины – домой. А что?
- Да то! Крест ты поджёг?
- Я тушил…
- Расскажешь кому-нибудь другому. Садись, поехали.
- Не поеду.
- Садись.
Двое в камуфляжной форме выразительно постукивали резиновыми дубинками о свои ладони.