Так сложилось, что проведя в Ленинграде всю юность, не была в нём со времён перестройки...
Приехала несколько лет назад, на незнакомом мне Сапсане в другой город-- Санкт-Петербург, почти такой же уютный и красивый, каким недавно показалась мне маленькая, ровненькая, изящная Ницца…
Нет в нём безобразных разновеликих Лужковских башенок наверху Собороподобных узкоглазых и узкогрудых вертикалей Москвы, и глаз благодарно отдыхал на старинных особняках и на прекрасно сохранившихся старых домах.
Итак, забег –почти по Радищеву, но в обратную сторону начался с изумления от поезда...
Сапсанчик тронулся....И начались смешные неожиданности!..
Я взглянула окрест себя -- и поразилась дикому количеству испанцев на русской земле, здесь, в вагончике…(Да ещё и их испано-говорящий кашель — безостановочный, набирающий ритм и скорость по ходу движения, как принято в их национальном фламенко….)
А дальше начинает изумлять окружающий меня мир вагона, и, прежде всего—его изумительный туалет: как только тебе удаётся протиснуться в узюсенькое отверстие-- на тебя со всех сторон набрасывается толпа твоего изображения: так и хочется крикнуть: «Вы куда?! Давайте по одному!...»
Смирившись с тем, что видеть тебе придётся теперь не другие сооружения, а лишь себя-- начинаешь осваивать пространство ( точнее- ту малость, которую так назвать можно с трудом!): проявив некоторую изобретательность, обнаруживаешь раковинку и над ней штырёк без всяких крантиков, так же, как и странные значки над унитазом, совершенно ничего не напоминающие.
И здесь, конечно, главное—никуда не торопиться, а постоять в этом всём, подумать о смысле твоей никчемной жизни и поездки в Питер—и тогда отовсюду, где это возможно и нужно-- вода сама польётся…
УЛИЦЫ
Умеете ли вы перебежать Лиговский проспект в том случае, если вы - не козёл?
Вот мне не повезло, нет во мне былой козлиной прыгучести: до половины проспекта я ещё проскакиваю, но ровно в момент преодоления второй половины врубается красный свет-- и ты вынужден стоять на крошечной проталинке между двух потоков машин, ожидая, когда проспект разрешит добрести до конца пути…А ветер свищет по центру, а зелёный загорается гораздо реже красного-- и вот так стоишь и хочешь выбросить вперёд руку ленинским жестом: Приветствую тебя, гнусный пролетарий (в смысле-- пролетающие мимо поганцы)!
А в метро свои прибамбасы: в дни его хорошего настроения оно открывает тебе нараспашку створки при вбросе жетона за 31 р., но чаще тебе приходится телом расталкивать крест заслона, и делать это следует мгновенно после заброса шайбы в щель…
Если же ты опять задумаешься о смысле и стоимости жизни-- крест окаменевает, и ты рискуешь повредить куски тела, а Сезам не только не откроется, но ещё и глумливо захохочет, представляя, что сейчас сделают с тобой напирающие сзади…
СТУПЕНИ
Ступени в магазины---это нечто: когда входишь-- не сразу замечаешь, что все они –разной высоты-- одна отстоит от другой на высоту собственной питерской гордости; и когда пытаешься цивилизованно спуститься с них—то просто спрыгиваешь в темпе пнутой сзади лошади…
И такой же примерно сход с тротуара: высокий поребрик, а в середине, без всякого предупреждения--- узенькая низенькая талия—для карликов, привыкших семенить…Но нам, москвичам, привыкшим к гордому широкому шагу-- пятка ещё стоит на высоком поребрике, а носок уже соскользнул в ложбинку, ломая любимую лодыжку…
Ну и, конечно, местные ТРОЛЛЕЙБУСЫ: хорошо, если внутрь забрался кондуктор и караулит тебя с мешком для подати…Но если внутри автомат-- то он приспособлен брать только точно отмеренные 28 р. Если кинешь больше- он сделает вид, что тебя здесь и не стояло-- ни сдачи, ни билета, но деньги при этом сглотнёт. А если бросишь до ровного счёта монеты по 50 копеек---- он их сразу же раздражённо сплёвывает на пол…
И стоишь ты без денег и без билета-- и понимаешь, что где-то внутри у автомата есть кнопка, и в эту минуту он вызывает контролёра: хорошо, если попадутся честные и охочие до этого дела свидетели…
ДЕТИ И весёлые девы.
Попадая в музей, получаешь массу удовольствия не только от живописи, но и от тех, кому оно тоже доступно: на полу в залах рассыпаны бусинки мелких школяров-- штук по 20-30-- не визжащих, не щипающих друг друга, а в восторженном ужасе вперившие распахнутые очи в говорящих тёток; и нет никакой уверенности, что они переведут глаза на картины: тётки своими убеждающими членораздельными голосами просто прилепляют их намертво к полу…
А в эти дни в город пришла весна, и молодые наглые листочки повылезли на всех тумбах: «Ксюша тебя полюбит!», «Мы научим тебя счастью! Недорого и быстро!», «Дёшево и качественно отлюбим!»…Веры, Надежды, Любови…мать их…
Город распахнутых рук, ног и всего, что ещё пока распахивается.
И никакого страха, что могут прийти некоторые-- и запахнуть!..
Безумный, дивный город!