Вчера мороз сковал наконец-то землю в свои жёсткие и долгие объятья.
И её мягкое тело покорилось этой властной силе природы. На градуснике даже на веранде двадцать два градуса по Цельсию.
Сразу вскинулось в пронзительно синее небо ослепительное солнце.
Без тепла и уюта оно будет сверкать в эти короткие дни предзимья и всю зиму.
Белыми маковками поднялись в синее небо кружевные берёзы. Самая малая травинка расцвела холодными алмазами. Облака плыли крыльями птиц диковинных. И хотелось мне идти по скрипучему снегу. Снег скрипел уже вчера под ногами, когда шла я из баньки. Топила берёзовыми дровами не один час, час томилась она, выгоняя горький дым. Веник вскинула под потолок, в пары берёзовые. Но не хватило мне того жара, от которого расслабится и тело, и душа. И с горечью подумала, что стареет и банька.
И сразу же наступила суровая борьба за выживание. Я начала топить печь два раза в день. А на кухне вытоплю русскую. Русская печь тепло хранит дольше.
Заглянула в подполье. Надо прикрыть сверху картошку, иначе она замёрзнет или станет сладкой.
Булькает вода в кастрюльке, где варится картошка. Капли воды с шипением испаряются на горячей плите. Картошка будет вариться до первых трещин. А потом надо слить кипяток. Иначе она совсем развалится.
Горячий картофельный дух будет виться над столом.
Я приглушу звук телевизора, чтобы не слышать стрельбы. И даже не посмотрю в его сторону. Он оставил мне только два канала и требует обновления. Как не вспомнить радио?
Мне не хочется видеть кровь.
К картошке в мундирах можно достать солёных рыжиков. Они ещё лежат под гнётом. Это те рыжики, которые мы с внуком собирали, ползая на коленях под ногами большой матери- ели и её взрослых дочерей.
Можно достать ядрёные и хрустящие огурцы из рассола, пахнущие большими зонтиками укропа, широкими листами хрена, зубчиками чеснока, листьями смородины, кудрявого фенхеля и фиолетового базилика.
А чай можно пить с морошкой. В этом году она у меня в собственном соку. А бруснику я напарила в печи, а потом разложила по баночкам. Впервые попробовала бруснику со сливками на курсах в Вологде. Её подали как десерт.
Есть и малиновое и смородиновое варенье. Одарила и дочку с внуками.
Противоестественно сидеть за столом одной. Но есть необходимо, иначе можно ослабнуть. А мне предстоит бороться с морозами и ветрами, снегом и телевизором.
Как бы он не окатывал грязью и пошлостью, но там иногда звучат прежние мелодии.
Как бы он не навязывал рекламы, решая за меня, что мне нужно, но там иногда можно увидеть путешествия.
С мыслями, что услышу родные голоса и увижу лица внуков и детей, теплеет моё сердце.
Я поняла, что старшему поколению лучше жить отдельно.
Мне вдруг понадобилось моё пространство, в котором уживаются созерцание, грусть и воспоминания. Уже трудно войти в ритм молодой и кипучей жизни. Мне захотелось делать то, что не могла и не успевала делать раньше.
Тепло от печи, светло от лампы.
Что ещё надо?
На моём лице появляется лёгкая улыбка.
Окна закрыты светлыми шторами, по которым бегут палевые розы.
Зелёные цветы в горшках ждут моего внимания.
Они тоже притихли, словно прислушиваются к морозу за окнами.
фото автора