ПАРАДОКСЫ СУДЕБ И ВРЕМЁН.
Жизнь человеческая не бесконечна. Время летит стремительно. Моё пребывание в этом мире очень быстро подошло к моменту, когда мне 69 лет, когда можно в мир иной переселиться неожиданно и моментально. Невольно приходит на ум прошлое (это то, что было до моего появления на свет), прошедшее – то, что было со мной в этой жизни много лет тому назад. Оценивается и настоящее, эдак последние лет пять.
Вспоминая эти периоды, убеждаюсь, что жизнь пронизана парадоксами,различными с общепринятым мнением и кажущимися поэтому нелогичными. Они, на первый взгляд, противоречат здравому смыслу. Парадокс поражает неожиданностью, в нём привычная истина рушится на глазах и даже высмеивается. Но, тем не менее, читатель, влияние их на наше бытие неоспоримо.
Я, поляк ( отец – поляк, мать – русская), родившийся в 1946 году в Варшаве, с 1954 года и всю оставшуюся жизнь жил сначала в СССР, а затем в РФ, в России. В 16 лет я пришёл получать паспорт. Паспортистка спрашивает:"Мальчик, какую тебе национальность писать в паспорте? "Поляк" или "русский"?". На этот вопрос я ответа не ннашёл. "Иди домой и узнай у родителей, какую тебе национальность писать в паспорте.Пришёл домой, спросил. "Поляк"- говорит отец, "русский" мать. Каждый был за свою национальность. Родители к согласию не пришли и решили назавтра ехать к деду за решением вопроса. Дед сказал:"Мой внук Змачинский Станислав Эдуардович, родился в Варшаве. Если напишете ему "русский", его все будут считать маскирующимся евреем.Так что пишите "поляк". На этом и порешили. С тех пор я ПОЛЯК. В то время, когда я учился в школе, мой дед, Владимир Михайлович Змачинский, как-то намекнул, что в нашем роду был адмирал… Было это при проклятом царизме, естественно. Ни фамилии, ни родственных связей дед не называл. Вообще-то дед и о себе много не рассказывл. Думаю, что поэтому он умер своей смертью. Много лет тому назад, просматривая газету «Вечерний Ленинград», я видел там «Ленинградский мартиролог», в котором значились тысячи фамилий людей, расстрелянных НКВД в тридцатые годы. Поляков там было множество.
После окончания ВВМУ им. Фрунзе, перед моим убытием на флот, бабушка(деда в живых уже не было)подарила мне две памятные вещицы, принадлежавшие когда-то бывшему родственнику и моряку: брелок для часов в виде компаса и флакон для одеколона в серебряной оковке.
Через несколько лет службы, когда я был в отпуске дома,отец сказал мне, что в Центральном Военно-Морском Музее есть портрет нашего родственника, царского вице-адмирала по фамилии Щенснович. Я специально пошёл в музей, бродил по его залам в поисках портрета. Они увенчались успехом: я увидел висящий в простенке портрет русского вице-адмирала. Под ним была надпись: « Вице-адмирал Щенснович Эдуард Николаевич». Внезапно возникла мысль: « Счастливчик…».С польского языка "щенсьце" перводится как «счастье», а Щенснович как «счастливчик». В памяти на много лет осталось это имя, но узнать более подробно об этом человеке у меня не было возможности. Ведь всевидящие компетентные органы могли поинтересоваться:«А зачем, тебе, капитан-лейтенанту советского флота нужны сведения о царском адмирале?». В архив никто бы меня не допустил,да и времени свободного на поиски у меня не было.
Прошла большая часть моей жизни, прогресс летел быстро, появился Интернет, с помощью которого я наконец-то сумел узнать о жизни этого неординарного человека.
Щенснович Э.Н. – муж моей двоюродной прабабушки Ядвиги Змачинской. Поженились они в 1898 году, когда ему было 46 лет. Родная сестра Ядвиги, моя прабабушка Казимера в 1902 году родила в Киеве моего деда, Владимира. В 1904 году умер её муж Михаил и она с двухлетним сыном переехала в Санкт-Петрбург. Я, сложившуюся в то время ситуацию, понимаю так, что Ядвига позвала овдовевшую сестру с маленьким ребёнком, с целью поддерживать её материально и помогать его растить.
Полагаю, что эти возможности существовали, т.к. у них с Эдуардом Николаевичем своих детей не было. Дед упоминал, что он был на похоронах Щенсновича (в то время моему деду было 8 лет). Мне не удалось выяснить, кем он мне приходится. Ответ однозначен: Щенснович Эдуард Николаевич – муж моей двоюродной прабабки.
Вот об этом человеке я считаю себя обязанным рассказать то, что мне удалось о нём узнать.
Эдуард Николаевич Щенснович ( 25 декабря 1852 года – 20 декабря 1910 года ) родился в Архангельске ( Соломбала ) в семье польского дворянина капитана Николая Войцеховича Щенсновича,сосланного в 1833 г. в Архангельск за участие в ноябрьском ( 1830 г. ) восстании против царской власти, и дочери подпоручика Петронелии Осиповны Недвялковской ( 1811 – 1896). В семье он был младшим ребёнком – был старший брат Александр (1845г.р.), так же служивший на флоте, закончивший инженерное училище в Кронштадте и Морскую Академию, и сестра Эмилия (1847г.р.).
После подавления восстания Николай Первый произнёс: « Не знаю, будет ли ещё когда-либо какая-то Польша, но уверен, что поляков не будет!».
Николай Войцехович был рабочим в Соломбале – пригороде Архангельска с расположенными там военизированными поселениям по кораблестроительной части. В 1862 году его перевели в военно-морскую базу Кронштадт.
В 1867 году ( пятнадцати лет ) Эдуард поступил воспитанником в Морской Корпус в Петербурге. В период обучения участвовал в учебных плаваниях на кораблях Балтфлота. Был принят на военную службу в 1869 году. Окончил учёбу 17 апреля 1871 г. гардемарином. В 1871 – 1873 годах участвовал в учебном плавании, длившемся два с половиной года, в Тихом океане на клипере « Жемчуг». Это плавание было привилегией для лучших гардемаринов. По возвращении из плавания ему было присвоено первичное офицерское звание – мичман ( по старшинству от 1872 года ) и он был выпущен из Морского Корпуса. В дальнейшем проходил действительную военную службу на Российском военно-морском флоте. С 1873 г. – на балтийском мониторе « Смерч» ( с 1874 г. в должности ревизора) Быстро начал специализироваться по новым видам оружия: в 1876 г. закончил годичные Минные офицерские классы с присвоением квалификации минного офицера 2 класса. Остался преподавателем в Минных классах. В том же году назначен минным офицером канонерской лодки «Чародейка». В январе 1877 г. произведён в лейтенанты, а в апреле был назначен флагманским минным офицером отделения миноносцев Чёрного моря, участвовал в Русско-Турецкой войне. Специализировался в минно-торпедном оружии, публикуя статьи в военной прессе. В 1877 году переведён на Балтийский флот на должность минного офицера при заведующем минной частью флота. В 1878 г. ему присвоена квалификация минного офицера 1 класса. В том же году, как лучший специалист, был направлен на Парижскую выставку для ознакомления с новейшими достижениями в области электротехники. Осенью того же, 1878 года, был командирован в Англию, а затем во Францию для знакомства с новыми видами минно-торпедного оружия. В 1880 г. издал учебник, окончил Минную школу учебного отряда Балтийского флота, впервые стал командиром корабля – канонерской лодки «Опыт» ( в 1883 г. переименованной в «Мина»), на которой проводились испытания торпедного оружия Канлодкой он командовал до 1885 г. За заслуги в освоении торпедного оружия в 1878г. был награждён орденом Святого Станислава третьей степени, в 1881 г. – орденом Святой Анны третьей степени, а позже, в 1890 г. – орденом Святого Станислава второй степени.
В 1885 году привёл из Великобритании в Кронштадт вновь построенный миноносец «Выборг» (первый большой миноносец, заказанный Россией).
В 1885 году в чине капитана 2 ранга был направлен в Сибирскую флотилию Тихого океана ( первоначальное название Тихоокеанского флота ). Заведовал миноносцами и их экипажами.
В 1886 году вернулся на Балтику, здесь он командовал броненосцем береговой обороны, а затем минным крейсером ( миноносцем №7 «Выборг»).
В 1887г. назначен старшим офицером корвета «Скобелев» и исполняющим обязанности флагманского офицера штаба начальника судов Морского Корпуса. В 1888 году назначен старшим офицером клипера «Пластун». Представил в Морское министерство свою концепцию «использования миноносцев как главного средства обороны побережья Балтийского моря ввиду угрозы со стороны немецкого флота», которая так и не была реализована.
В царском флоте существовал порядок прохождения службы офицерским составом, при котором необходимо было служить на кораблях и судах различных классов. Поэтому с сентября 1890 года командовал канонерской лодкой «Вихрь» (1890-1891), блокшивом «Богатырь» (1891-1892), транспортом «Секстант» (1892-1893), в 1893 – броненосцем береговой обороны «Колдун», в 1894 – 1895 годах – минным крейсером «Воевода». В январе 1895 года вновь направлен на Сибирскую флотилию, где принял под командование крейсер 2 ранга «Забияка» и одновременно береговую должность помощника командира экипажа порта Владивосток. С 1896 г. – заведующий миноносцами порта Владивосток. В том же году вернулся на Балтику и с мая командовал броненосцем береговой обороны «Тифон», а с июля минным крейсером «Воевода». С декабря 1897 года по май 1898 года на Средиземном море командовал канонерской лодкой «Грозящий». В 1898 г. произведён в капитаны 1 ранга. В этом же году поступил слушателем в Николаевскую Военно-Морскую Академию,женился на польке Ядвиге Змачинской.15 февраля 1899года переведён в 12-й флотский экипаж и назначен командиром строящегося броненосца «Ретвизан», а под конец года был командирован в США, в Филадельфию для руководства комиссией по надзору за строительством для России эскадренного броненосца «Ретвизан» и крейсера «Варяг».
По принятии корабля из постройки, прибыл на нём в Кронштадт, откуда, после перехода , в декабре 1902 года вошёл в новую базу Порт-Артур. Здесь корабль вошёл в состав Тихоокеанской эскадры ( позднее Первой Тихоокеанской ). Командовал броненосцем до конца русско-японской войны. В ночь с 26 на 27 января 1904 г. стоявшие на рейде корабли, в том числе и «Ретвизан», под командованием капитана 1 ранга Щенсновича, были внезапно атакованы японскими миноносцами. Началась Русско – японская война.
8 февраля 1904 года во время ночной атаки японских миноносцев в результате попадания торпеды «Ретвизан» получил серьёзное повреждение и был отведён командиром на мелководье, откуда втечение следующего месяца своей артиллерией наносил урон врагу, отбивал очередные ночные атаки. За отражение атак миноносцев и брандеров, пытавшихся заблокировать вход в порт, 14 марта 1904 г. указом царя Щенснович был награждён орденом Святого Георгия четвёртой степени первым из офицеров эскадры Порт-Артура. Был сторонником активных действий эскадры. По окончании ремонта и заделки пробоины броненосец «Ретвизан» участвует в боях с японским флотом в Жёлтом море. 28 июля 1904г, при неудачной попытке эскадры прорваться во Владивосток, в одном из боёв командир лёг на курс в направлении японских кораблей, создавая впечатление о намерении таранить флагманский корабль, отвлек на себя внимание от повреждённых кораблей эскадры , привлекая на себя весь огонь противника . В этот момент сам командир броненосца едва не был сражён разорвавшимся вражеским снарядом. Множество осколков поразили голову капитана 1 ранга, контузили брюшную полость.
После поражения и общего упадка духа защитников, Щенснович поддержал решение в дальнейшем использовать эскадру лишь для поддержки сухопутных войск. После капитуляции Порт-Артура попал в плен к японцам.
По возвращении из плена был назначен на Балтийский флот, где за отличия по службе был произведён в контр-адмиралы. Позднее им был составлен обширный рапорт о процессе обороны и ошибках, допущенных в организации и управлении эскадрой. («Плавание эскадренного броненосца «Ретвизан» в 1902-1904г.г.»)Занимался вопросами подводного плавания на Балтике, зарекомендовал себя глубоко вникающим в развитие нового многообещающего вида оружия и внёс большой вклад в организацию Российского подводного флота. Указом Императора Николая Второго от 19 марта 1906 года назначен заведующим подводным плаванием и первым командиром Отряда подводного плавания. Это было первое подводное формирование, включавшее все имеющиеся подводные лодки Балтийского флота. Щенснович стал первым Заведующим подводным плаванием на русском флоте(1906 – 1908г.) По его инициативе в России была построена первая база для подводных сил.Всего за два года в Порту Александра (военной гавани Либавы) построили специальный бассейн на 20 подводных лодок, оборудованный всем необходимым для субмарин и их команд – от пирсов до учебных лабораторий. Либавский учебный отряд, в советское время Учебный Краснознамённый отряд подводного плавания имени С.М. Кирова существует и ныне. Сам талантливый и деятельный офицер, он считал, что «… подводник должен быть высоконравственным, не пьющим, бравым, смелым, отважным, не подверженным морской болезни, находчивым, спокойным, жизнерадостным и отлично знающим своё дело». Эта идея легла в основу разрабатываемых в то время «Правил плавания в подводном флоте и отбора людей для службы на подводных лодках». Офицер подводного плавания по первому списку (1907). В конце 1907 г. стал младшим флагманом Балтийского флота. В 1909 году, по присвоении звания «вице- адмирал», был назначен членом Адмиралтейств - совета. Будучи в совете, руководил комиссией по пересмотру «Положения о кондукторах русского флота», опубликовал целый ряд трудов по военно- морской тематике, известных и в наше время, напечатал ряд статей в журнале «Морской сборник».
20 декабря 1910 года Эдуард Николаевич почувствовал сильное недомогание, вызвал домой на набережную Фонтанки 127, квартира №1 делопроизводителя Адмиралтейств - совета и передал ему запечатанный портфель с документами, бывшими у него дома. На словах отдал необходимые распоряжения .
Через три часа Эдуард Николаевич Щенснович скончался …
В этот декабрьский день стоял лютый мороз к дому адмирала съезжались экипажи, подходили офицеры в морской форме. Траурная процессия двинулась по набережной Фонтанки к католической церкви Успения Пресвятой Девы Марии. После отпевания гроб с телом покойного из церкви выносили Морской министр вице–адмирал Воеводский С.А. его заместитель вице – адмирал Григорович И.К., Начальник Главного Морского Штаба контр – адмирал Яковлев Н.М., Командующий Балтийским флотом вице – адмирал Эссен Н.О. и некоторые члены Адмиралтейств - совета. В сопровождении батальона от Гвардейского флотского экипажа с положенными знамёнами, оркестром, артиллерийской батареей траурная процессия вновь по набережной Фонтанки двинулась к Выборгскому римско – католическому кладбищу. Там под грохот орудийного салюта гроб с телом вице–адмирала Эдуарда Николаевича Щенсновича, закончившего свой путь чести и славы, был предан земле.
Могила адмирала, как и само кладбище, не сохранилась. Его закрыли и сровняли с землёй в 1939 году.Дом на набережной Фонтанки № 127 был разбомблен гитлеровской авиацией в ноябре 1941 года.
П Р И М Е Ч А Н И Я.
Присвоение воинских званий.
Гардемарин 1871 год.
Мичман 1872 год.
Лейтенант 1877 год.
Капитан 2 ранга 1885 год.
Капитан 1 ранга 1898 год.
Контр-адмирал 1905 год.
Вице-адмирал 1908 год.
Отличия.
1. Орден Святого Станислава третьей степени – 1878 г.
2. Орден Святой Анны третьей степени – 1881 г.
3. Орден Святого Станислава второй степени – 1890 г.
4. Орден Князя Даниила первой степени ( Черногория ) – 1899 г.
5. Орден Красного Орла второй степени ( Пруссия ) – 1902 г.
6. Орден Святого Владимира второй степени – 1902 г.
7. Командорский крест Ордена Спасителя ( Греция ) – 1903 г.
8. Орден Святого Георгия четвёртой степени - 14.03.1904 г.
9. Памятная медаль русско-японской войны – 1906 г.
10. Золотая сабля «За храбрость» - 1907 г.
11. Орден Святого Станислава первой степени – 1907г.
12. Орден Святой Анны первой степени – 18.12.1910 г.
Вспоминая жизненный путь вице-адмирала Щенсновича, я иногда с недоумением, иногда с удивлением пытаюсь сравнить и сопоставить его и мои собственные жизненные коллизии. Ни в коей мере я не сравниваю себя с ним по уму, героизму, отваге, жизненному и служебному опыту. Жизнь не предоставила мне возможностей быть в обстоятельствах, в каких побывал он.В этом я с ним равняться не могу. Я сравниваю себя с ним по факту, что оба мы поляки и оба служили на флоте, оба закончили одно учебное заведение. Он – Морской Корпус и я – его же, только в моё время он назывался ВВМУ им. Фрунзе. Сейчас это учебное заведение, основанное в 1701 году Петром Первым, называется Морской Корпус Петра Великого – Санкт-Петербургский Военно- Морской Институт.
Разница между нами в том,что он служил Российской Империи,а я Советскому Союзу
Вот тут и проявляются жизненные парадоксы. Он-сын государственного преступника, был принят в привилегированное учебное заведение и успешно закончил его. Было это при «проклятом», «кровавом» царизме. Начинаю задумываться над характеристиками царизма: что-то тут не совпадает и не клеится... Вспоминается, что и брат его закончил инженерное училище, что впоследствии они оба закончили Императорскую Морскую Академию. Значит, Николай Первый погорячился насчёт поляков? Эдуард родился за три года до его кончины, но вся его семья, мать с отцом, брат и сестра жили при этом царе и жили, в общем, благополучно. Далее их жизнь проходила ещё при трёх царях. Можно сделать вывод, что личность царя особой роли не играла, важна была система самодержавия. Во всяком случае, при советской власти братьям Щенсновичам, имея папу преступника, о поступлении в вуз и подумать-то было бы страшно, где бы они коротали свой век трудно представить.
При царизме они же были, наравне с остальными, допущены к высшему образованию, по службе им никаких препятствий не чинилось. Национальность препятствием не являлась, да и в повседневной жизни не упоминалась.
Эдуард в двадцатишестилетнем возрасте был командирован на Парижскую Всемирную выставку для знакомства с новейшими достижениями в области эл/техники. В том же году побывал в Великобритании и во Франции, где знакомился с новинками минно-торпедного оружия,позже привел из Англии в Кронштадт, построенный там, один из первых больших миноносцев (1885 г.). Ручаюсь, на советском ВМФ об этом и речи быть не могло, КГБ не допустил бы этих командировок по многим причинам: " во-первых, почему поляк, а может уже ненадёжен ?; во-вторых, почему неженатый, а вдруг сбежит ?; в-третьих, может быть, вместо изучения иностранного опыта он будет выдавать отечественный иностранцам?" К счастью КГБ в те годы ещё не существовал и цари-батюшки доверяли своим офицерам, в отличие от советской власти рабочих и крестьян, позже появившейся на развалинах их империи. Я даже не могу представить себе, чтобы флотский офицер с такой лёгкостью и частотой разъезжал по заграницам,посещая Всемирные!!! Выставки.
В конце 1899 года капитан 1 ранга Щенснович Э.Н. прибыл в США,в Филадельфию,где контролировал постройку эскадренного броненосца «Ретвизан»,будучи его командиром, и крейсера «Варяг». Тут бы КГБ его в США, пожалуй, отпустил бы: Эдуард Николаевич перед отъездом женился и теперь в России у него оставалась в заложницах жена. Но не всё складывалось так просто.За время постройки корабля изэкипажа дезертировало в поисках лучшей и счастливой заморской жизни семнадцать нижних чинов. Страшно подумать, что сделали бы с командиром в советское время! Военный трибунал – это, как минимум, приговор, какой, гадать не буду, но на карьере был бы поставлен крест.Царь же,как я понял из изучения исторических документов, побегу матросов значительного внимания не придал, Щенснович привёл броненосец в Кронштадт, затем перешёл в Порт-Артур и остался в должности командира до конца русско-японской войны. Поразительная разница в подходе к людям царя и родной савецкой власти.
Знаменательно, что в результате войны Эдуард Николаевич попал в плен к японцам. Как бы с ним поступила в этом случае рабоче-крестьянская власть, известно: клеймо изменника родины, отсидка в ГУЛАГЕ, поражение в правах родственников и детей, никакой жизненной перспективы. А царь Николай Второй, получивший прозвище «кровавый», по возвращении из плена произвёл его в контр-адмиралы (1905г.), наградил золотой саблей «За храбрость» в 1907 году, в 1906 году он был, вместе со всеми вернувшимися из плена, награждён памятной медалью русско-японской войны. В дальнейшем его служба складывалась нормально.
Недолго покоился прах Эдуарда Николаевича на Выборгском римско-католическом кладбище Санкт – Петербурга. Не прошло и трёх десятков лет, как кладбище снесли, а могилы сровняли с землёй. Шёл 1939 год.Новые власти решили,что кладбище мешает, да и кто там захоронен? Какие-то римляне с католиками. Убрать с глаз долой, чтоб не мешало! Несколько парадоксально,что старое Смоленское кладбище на Васильевском острове стоит. Погосту не одна сотня лет, множество могил пришло в упадок, оно фактически полузаброшено, но всё советское время на участке, где захоронены родственники бывшего Председателя Совета Министров СССР Косыгина А.Н. был установлен постоянный милицейский пост. Круглосуточным он был или нет, сказать не могу – ночью там не бывал, но днём из окна троллейбуса всегда была видна маячившая в углу кладбища фигура постового. Впрочем, если подумать, ничего в этом парадоксального нет – наша власть, что хотим, то и творим, а остальным – молчать!
Через девяносто восемь лет, я, как и Эдуард Николаевич, поступил в тот же Морской Корпус, называвшийся теперь Высшее Военно – Морское ордена Ленина Краснознамённое ордена Ушакова первой степени Училище имени М.В.Фрунзе. Нас с ним разделял целый век, вместивший в себя две мировых войны, разделённых Великой Октябрьской Социалистической Революцией. Остальные события двадцатого века я умышленно не упоминаю, дабы не изменять тему моих размышлений. Уважаемому читателю эти события и без меня известны.
Это была эпоха построения коммунизма в нашей многострадальной социалистической стране, а я, пламенный комсомолец, окончивший среднюю школу с серебряной медалью, вступивший в КПСС на третьем курсе, искренне преданный всем официальным идеалам, провозглашаемым родной КПСС и Советским Правительством,твёрдо усваивал преподаваемые науки. Биография моя была безупречна – мои родители и деды были коммунистами и фронтовиками, отец был офицером, а его отец – генералом. То, что у меня всё – таки имеется значительный недостаток,я в то время не знал и даже не мог догадываться.Он был замечен соответствующими органами намного позже.
На нашем курсе собрались замечательные ребята, конкурс при поступлении был 9 человек на место. Мы были первыми, кто до училища не служили на флоте. До нас существовал порядок: принятые в училище на один год отправлялись на флот для прохождения срочной службы, после чего возвращались в училище и зачислялись курсантами первого курса. Этот порядок был отменён по той причине, что был большой процент отказавшихся учиться и оставшихся дослуживать срочную службу, а служили в то время на флоте четыре года. Борясь с недобором в училище, нас уберегли от получения отрицательных эмоций о будущей службе на флоте. В училище учёба скорее была службой Курсант ежемесячно нёс пять – шесть суточных нарядов. Сдача пропущенного материала целиком зависела от его смекалки и разворотливости. В увольнение в город, если есть «хвосты», не попадёшь. Жизнь заставляла вырабатывать качества, дающие преимущества над встречающимися препятствиями. По пятницам нам перед строем зачитывали приказы начальника училища об отчислении на флот попавшихся недостойных. Пребывание в училище в срок службы не засчитывалось, поэтому, в самом отрицательном варианте, можно было «зазря» провести на флоте до девяти лет…
Полегчало в 1968 году – срок действительной срочной службы снизили до трёх лет и, через 6 месяцев службы после отчисления от училища, стало возможно засчитывать срок обучения в нём в срок действительной военной службы. После этого приказа в училище состоялся бум отчислений, с которым командование быстро покончило. Не буду больше останавливаться на деталях курсантской жизни и уклоняться от темы. Буду стараться быть кратким, останавливаясь на главном.
Я успешно закончил училище в 1970 году и был назначен на Черноморский Флот, на эскадренный миноносец «Находчивый». На нём отнёс первую на флоте боевую службу длительностью 180 суток, правда, не всю, т.к. догонял корабль, находящийся в море. Заходил в Оран (Алжир), Дакар (Сенегал), Конакри (Гвинея). Это было время, когда рушилась колониальная империя Португалии и её диктатора Салазара. После выхода из Сенегала мы легли на линию дозора вдоль побережья Гвинеи и ждали приказа на заход в Конакри. Вместо него получили приказ сформировать десантный взвод – пикантно! Самое пикантое, что командиром этого взвода командир назначил меня. Я, в предыдущей жизни два раза стрелявший из АК-47 ( в последний раз – на втором курсе ) понятия о сухопутной тактике не имел никакого, но сразу же взялся за формирование взвода.Командир разрешил мне отбирать людей по своему усмотрению. Я отобрал таких, что замполит стал возмущаться. Пришлось объяснить, что людей я отбираю не на комсомольскую конференцию, а для боя. Командир меня поддержал. Взвод даже пострелял один раз с юта по выброшенным в море ящикам из-под картошки. Но, не суждено нам было «покрошить» португальских угнетателей гвинейского народа. Когда мы через несколько дней вошли в столицу, Конакри, там уже были кубинские братья на танках Т-34. Описывая этот эпизод, вспоминаю декабрь 1979 года, когда я уже был на пути ухода с флота, зарабатывая взыскание за взысканием, объявили о вступлении нашей армии в Афганистан. Политработники как бесноватые забегали, задёргались, собирая с личного состава рапорта о желании пойти добровольцами на эту войну. Считая полнейшим бредом ведение боевых действий моряками в горах, я на эту «патриотическую» инициативу комиссаров «забил».Вызвавшему меня по этому поводу «замуле» я с наслаждением объяснил, что рапорт писать не буду, но, чур, я буду первым командиром крейсерской 152,4 мм башни МК-5бис,как только её установят на одном из перевалов в горах Афганистана.
По возвращении в Севастополь меня перевели на крейсер «Жданов», командиром башни главного калибра, упомянутой мною ранее МК – 5 бис.Обстоятельства так совпали,что я был единственным командиром башни. В подчинении у меня были три башни главного калибра,вместо одной, личного состава 150 человек, вместо 50, объектов приборки - вся палуба бака и юта, вместо палубы бака от диаметрали по правому борту,т.е. 4 раза больше, в заведовании 3 кубрика вместо одного... Короче, была не служба, а ад кромешный, издевательство. Это было самое тяжёлое время моей службы. Я фанатически исполнял свои обязанности,успешно отстрелял все стрельбы, даже на приз Главнокомандующего ВМФ. Там я прослужил два года и за отличные показатели в службе был назначен помощником начальника штаба дивизии кораблей. Карьера по тем временам завидно крутая!Через год службы в штабе, откуда ни возьмись, вербовщик из Военной Академии Советской Армии. Я соглашаюсь и через год, в 1975, еду в Москву поступать в академию. На мандатной комиссии, после успешной сдачи экзаменов, в приёме мне отказали по причине того, что я бывал в иностранных портах, где супостаты меня могли сфотографировать и теперь они знают, что я – офицер ВМФ. Я даже возражать не стал – настолько наивен был отказ, тем более, что через год со «Жданова» в академию был принят другой офицер.Академия была больно хитрой - дипломатической
Мне несказанно повезло, что совершенно случайно, на следующий год, мне выпала возможность поступать в Военную Академию Тыла и Транспорта. Здесь после экзаменов меня на мандатную комиссию даже не вызвали. На мой недоумённый вопрос как-то туманно ответили, что меня планируют для обучения в адъюнктуре, чтобы потом сделать преподавателем. Неделю я оформлял на кафедре наглядную агитацию, а потом – командировочное предписание в зубы и на флот. Моё "невезение" при поступлении во второй раз в академию вызывало у меня недоумение: отвечал я на экзаменах не хуже других, а иногда даже лучше и баллов набирал больше многих. В чём дело? Тут мои сомнения, подозрения и туманные догадки стали превращаться в убеждённость, которую подтвердили знающие люди, которым я доверял. Меня «тормозили» по службе по «пятому» пункту, т.е. по национальности, потому, что я поляк. Это «открытие» в то время стало для меня настоящей трагедией, я понял, что слова социалистического учения большая ложь, что меня обманули в самом главном. Все принципы соц. учения ложь и блеф. Пребывание на флоте потеряло для меня всякий смысл. Ещё два года, служа в штабе, я готовился к практическим действиям. Обида была нестерпимой, она и сейчас, спустя сорок лет, даёт о себе знать. В 1978 году меня, прослужившего пять лет в штабе сняли с должности,как не справляющегося со своими обязанностями и назначили командиром башни главного калибра на крейсер «Михаил Кутузов»,потом вновь на «Жданов».
Втечение трёх последующих лет я постоянно писал рапорта об увольнении в запас. Сначала их у меня не принимали, потом, смяв начали бросать в лицо. А в это время я стал злостным нарушителем воинской дисциплины. Перед увольнением со службы нужно было, чтобы меня осудил суд чести офицерского состава. Чтобы моё дело попало на этот суд, я должен был быть подвергнут всем видам взысканий, бывших в дисциплинарном уставе. Взысканий в уставе было десять видов. За этим надо было следить самому. Надо, чтобы одинаковых не было – постоянно по возрастающей строгости. После первого суда первый зам.Командующего ЧФ вице – адмирал Самойлов наложил на его решении резолюцию: «Воспитывать». Сразу же пришлось начинать всё сначала. Заняло это около полугода, но документы ушли всё-таки в Москву. Лишь моя обида на власть помогала мне преодолеть все препятствия на избранном пути. «Поллитрработники» издевались, как могли. На первом рапорте, пущенном в ход, нач.политотдела в своей резолюции решил направить меня на лечение в госпиталь."В случае, если он болен, то продолжить лечение,(естественно в психиатрии), а если здоров, то предать суду военного трибунала за уклонение от воинской службы." На втором суде замполит, фамилии его не помню, помню только, что звали его, чем он очень гордился,- Владимир Ильич, в пылу выступления назвал меня своим классовым врагом.Пришлось объяснить придурку отдельные моменты классовой теории и доказать, что он происходит от служителей культа (попы – так на флоте за глаза называли политработников). Гомерический хохот долго не стихал в кают-компании .
Весной 1981 года я вышел из КПСС, что было не легче, чем уйти с флота, даже немногие друзья смотрели на меня с состраданием. Летом меня уволили в запас по «волчьей статье», номер которой я уже не помню. С этой статьёй меня не приняли в представительства заводов по ремонту артиллерийского вооружения, пришлось идти в докеры-механизаторы в рыбный порт. На «гражданке» я после порта последовательно работал шофёром грузовика, матросом на буксире, последние двадцать четыре года шофёром автобуса в Санкт – Петербурге. Самое примечательное, что за эти годы никто, никогда, не проявил интереса к моей национальности.
Я написал эту новеллу с одной целью – чтобы осталась светлая память о вице-адмирале Щенсновиче Эдуарде Николаевиче, зачинателе подводного плавания в России, которого советская власть знать не хотела, а при нынешней власти (как и назвать её – не знаю)- о нём знают лишь редки ветераны-подводники. Именами вице – адмиралов Григоровича И.К. и Эссена Н.О., нёсших гроб с телом вице – адмирала Щенсновича Э.Н., названы новые корабли. В 2005 году прах адмирала Григоровича из Франции кораблями ЧФ был доставлен в Россию и погребён в Санкт – Петербурге, может на этот жест нашего правительства повлияло то обстоятельство, что он был женат на Марии Николаевне Шемякиной, троюродной сестре В.И. Ленина?
Прах же моего героя растерзан, уничтожен большевиками, подводную лодку его именем не назовут,вспоминать не будут. Получается, что только при царском режиме выходцы из различных слоёв, представители разных национальностей верой и правдой
могли служить царю и отечеству. Никто им в этом не мешал, отовсюду была поддержка
При советской же власти с её лживыми высокими целями и призывами существовал бесчеловечный национализм и шовинизм, делающий невозможными жизненные пути, подобные судьбе и достижениям вице-адмирала Щенсновича Эдуарда Николаевича, светлая ему память! В этом утверждении я имел честь убедиться на своей продублённой и просоленной шкуре.
Грустно видеть настоящее в стране воровства и извращений исторической действительности. Ушли коммунисты с их научным коммунизмом и марксистско-ленинской философией, а пришли, не знаю, как и назвать, то ли либералы, то ли демократы, то ли олигархи… Непонятные и смутные, словом.
Никто из них не помнит героев прошлых дней, хотя служили они не только царю, но и отечеству!
Господи, успел,кажется, теперь и помирать будет не обидно…