Четырнадцать лет назад, первого июля приехала в деревню молоденькая медичка Лидочка Уткина. День был жаркий, солнечный, молодую девушку немного пугала неизвестность, но её определили на постой к доброй женщине Степаниде Михайловне, и они быстро подружились. Лидочка окончила медицинское училище и попала сюда по распределению. Родом она из деревни в Вологодской области, из простой работящей семьи. Красивая, рыжеволосая, острая на язычок, бойкая и весёлая, она быстро освоилась на новом месте жительства, навела порядок на медпункте, и уже через два дня принимала больных. Озорная Лидочка нашла общий язык с молодёжью. А ещё она замечательно пела. При небольшом росточке у неё был высокий, сильный голос. И поэтому на сцене во время концертов, которые ставила молодёжь к праздникам, ей не было равных. Подыгрывал Лидочке гармонист-самоучка, молодой тракторист Егор Вежливцев. Кроме песен, Лидочка знала много частушек, а плясала она – залюбуешься. Как выйдет в круг, да тряхнёт рыжей копной волос, да как отдробит перед гармонистом – тот и с игры сбивается.
- Ну, чисто тебе огневушка-поскакушка,- сказала доярка Матрёна Гагарина. Ишь, что вытворяет, ровно сполох рыжий пыханул.
Так и прилипло к Лидочке это прозвище. А всего-то ей восемнадцать годков в июне исполнилось. Люди в деревне удивлялись – и откуда, что берётся, мала, худа, а вот поди-ка, что вытворяет. И в работе знает толк. Со всеми Лида уважительна, к взрослым с почтением обращается по имени-отчеству, старухи у неё – бабулечки милые. На вызовы к больным ходит в любое время дня и ночи. И в дождь идёт, и в метель, и мороз её не пугает.
На Новый год молодёжь в сельском клубе устроила большое праздничное представление, и заводилой у них была опять Лидочка Уткина. Она пока ни с кем не встречалась из парней, но частенько ловила на себе взгляд Егора Вежливцева. А встретившись с ним глазами, смущалась и резко отводила глаза в сторону. Наступила весна, незаметно пролетели март и апрель. На Первое мая молодёжь ставила большой праздничный концерт для односельчан. Лида должна петь песню «Москва майская», но выйдя на сцену, она подошла к Егору, который сидел с гармошкой на стуле, собираясь сделать вступление, и шепнула:
- Играй частушки.
Тот удивлённо взглянул на неё.
- Играй, играй, - кивнула она ему. И начала выкамаривать на сцене:
Я девчонка озорная,
Пропою частушки вам.
Развесёлая такая.
Что притихли по углам?
Хлопайте, хлопайте,
И ногами топайте! У-у-ух!
Говорят я боевая,-
В девках не остануся.
Ох, и горе тому будет,
Кому я достануся.
Хлопайте, хлопайте,
И ногами топайте! У-у-ух!
Гармониста я любила,
Гармониста тешила.
Гармонисту на плечо
Сама гармошку вешала.
Хлопайте, хлопайте,
И ногами топайте! У-у-ух!
И такую дробь выдала перед Егором, что тот даже со стула встал. Она тут же подхватила его под руку:
- Я гармошку на окошко,
Гармониста на кровать.
Повалю на праву рученьку
И буду целовать.
Сделала вид, что сейчас поцелует, но отскочила и прошлась, продробила по сцене:
- Хлопайте, хлопайте,
И ногами топайте! У-у-ух!
Потом, уперев руки в бока, озорница пошла, притопывая на гармониста. Егор был вынужден отступить:
- Меня мама родила
На калиновом мосту.
Меня куры обосрали,-
Потому и не росту.
Зал грохнул от смеха. Кто-то из зала выкрикнул:
- Ну, Лидка, вот даёт девка. А она невозмутимо продолжила:
- Хлопайте, хлопайте,
И ногами топайте! У-у-ух!
И дальше запела:
- Не ругайте вы меня,
А ругайте мамку.
Зачем мамка родила
Такую хулиганку.
В зале хлопали, топали, что-то кричали. Казалось, старый клуб заходил ходуном
- А я любила по пяти,
Любила по пятнадцати.
А я любила целоваться
Раз по девятнадцати.
- Хлопайте, хлопайте,
И ногами топайте! У-у-ух!
Ой,жёночки,гармошка
ваша,
Гармонист-то дроля мой.
Забираю гармониста,
Отправляюся домой.
Она бесцеремонно схватила гамониста под руку, шепнув ему: «Играй!», и под аплодисменты потащила со сцены. Потом оглянулась и бросила в зал:
- Хлопайте, хлопайте, и ногами топайте! У-у-ух!
Народ в зале был в восторге. Сканировали:
- Лида! Лида! Лида!
Лида с Егором вышли. Зал потихоньку успокоился.
- А теперь мою любимую, играй, Егор:
- Стою под тополем, грызу травиночку.
Зачем протопала сюда тропиночку?
С этого вечера Егор, напрочь прилип к Лиде, да так прилип, что и не оторвёшь его никак. На танцах он приглашал только её, а после танцев тихонечко шёл следом, не решаясь подойти. Пока Лида, наконец, не крикнула в темноту августовской ночи:
- Егор, ты тут?
- Тут, Лида.
- Ну, так чего сзади плетёшься, догоняй!
И понесло, закрутило, завертело. Влюбились оба по уши друг в друга. Казалось, что они и минутки не могут прожить порознь. Часами расставались у Лидиной калитки, прощались, расходились, а потом, как по уговору, возвращались, и опять стояли обнявшись, и целовались. Сентябрь полыхал позолотой берёз, пламенели на ветру осины, багровели, склоняясь к земле, созревающие грозди рябин.
- Егор, ты только посмотри, красота какая вокруг, и тепло стоит, как летом, даже не верится, что скоро дожди и зима.
- Это бабье лето, Лидочка. Такое же золотое, как твои волосы и веснушки.
- Так веснушки весной были. Сейчас они под загаром спрятались, - засмеялась девушка.
И, наконец, решившись, Егор честь по чести сделал Лидочке предложение. Для этого он оборвал все флоксы с клумбы, любимые материны цветы, запах которых обожала Лида. И в половине сентября, вечером, при костюме и с огромным букетом флоксов, он заявился в дом Степаниды Михайловны Рухловой. Та всё поняла, и, сказав, что ей надо по делам, ушла из дому. Волнуясь и краснея, Егор позвал любимую девушку замуж.
- Пойдёшь, Лидочка?
- Пойду, Егорушка. А флоксы у тебя, откуда? - спросила она, пряча покрасневшее от волнения лицо, в цветы.
- Да я клумбу у мамы оборвал.
- Так ведь попадёт тебе за них.
- Ну и пускай попадёт. Главное, что ты согласна.
За цветы, конечно, попало. Мать грозно встретила Егора на пороге, вопросом:
- Где?
- Что, мама, где?
- Где мои флоксы, я спрашиваю?
- Лиде подарил.
- По какому такому праву ты их сорвал? Не ты сажал, не тебе и рвать.
- Мама, я Лиде предложение сделал.
- Какое-такое предложение?
- Мы завтра в сельсовет идём заявление подавать. Женимся мы, мама.
Анна Ивановна опустилась на стул, и утёрла фартуком, набежавшие невесть откуда слёзы.
- Ну, слава Богу, за ум взялся. А не то одни гулянки на уме. Гармонь подмышку – и пошёл куролесить. А Лидка, девка ничего, бойкящая, хорошая будет жёночка. Когда свадьбу играть надумали?
- Да на Покров, как раньше в деревне играли.
- То и хорошо, сынок, что на Покров…
Снегу на Покров не выпало, но 14 октября слегка подморозило, и грязи на дороге почти не было. День хотя и был пасмурный, но настроение у Егора и Лиды было прекрасное. Молодые расписываться отправились пешком. Несколько раз им односельчане и вездесущие мальчишки перегораживали дорогу, требуя выкуп. Свидетели откупались вином и конфетами.
Свадьба шумела, гудела, плясала. Веселье лилось через край. Невеста было ослепительно красива, под стать ей был и жених, высокий, красивый, при чёрном костюме с белой нейлоновой рубашкой и галстуком. Два дня гуляла деревня, угощали каждого пришедшего посмотреть на молодых. Кто-то и по два раза заворачивался – отказу не было.
После свадьбы Лида перешла жить к мужу в дом. Анна Ивановна приняла её, как родную дочь. И всё бы хорошо, да только молодых частенько приглашали в гости – на свадьбы, праздники, дни рождения, новоселья. Он хороший гармонист, а она замечательная певунья и плясунья. А где праздник, там и выпивка. Анна Ивановна не одобряла частых гулянок молодых. А месяца через четыре после свадьбы, Лида сообщила мужу, что быть ему отцом и что надо бы перестать ходить по гостям, и счастливый Егор был согласен на всё. В положенное время на свет появился сын, которого назвали Валентином. Егор был на седьмом небе от радости. Неуклюже брал с рук Лиды малыша. И бережно прижимая к груди, расхаживал с ним по комнате.
- Лидочка, а он на меня похож! Ой, Лида, а он мне улыбнулся.
- Да это он пока сам себе улыбается, Егорушка.
Через два года в молодой семье появилась дочка – Светланка. И только оправилась Лида от родов, стало ей чего-то не хватать в жизни. И, когда дочке было пол-годика, собрались в гости к друзьям на новоселье. И пошло тут опять у Егора с Лидой веселье да гулянки. Детей оставят на Анну Ивановну, а сами нет-нет, да и в гости вечером отправятся. Жизнь идёт своим чередом, детки потихоньку растут, а Анна Ивановна, оставаясь вечерами с детьми, в сердцах ворчала:
- И что же творится такое на белом свете. Один выигрывает рюмки, а другая выплясывает. Но гулянки, гулянками, а хозяйство Лида вела исправно, и на работе её хвалили, да и Егор был не последний человек в совхозе. Ещё через два года родился у них Вова – слабенький, недоношенный мальчик. Лида родила его семимесячным. Она на вызове помогала погрузить на носилки тяжелобольную соседку Наталью Ивановну, и совсем забыла о беременности. А через два часа начались схватки. Мальчик долго выкарабкивался, тянулся слабеньким росточком к жизни и, наконец, к году он уже мало отличался от своих сверстников. Лида выходила малыша, и теперь не могла нарадоваться, глядя, как он пытается сделать первый шажок, как тянет ручки к ней, как улыбается, смеётся. Егор детей любил, старался помочь жене, но он стал иногда приходить с работы, выпивши. Лиде это страшно не нравилось, но муж отшучивался, что выпили с мужиками после работы с устатку. И заваливался спать, поужинав и покурив.
Лида снова забеременела. Она хотела сделать аборт, но Егор не согласился. Его поддержала и Анна Ивановна.
- Всё верно, Лида, Егор говорит, рожай. Господь даёт робёнка, даст и на робёнка.
Так в семье появился Антошка. Отсидев в декрете, Лида вышла на работу. С детьми оставалась водиться Анна Ивановна. Но она очень уставала за день с ними, и поэтому, как только Лида возвращалась домой с работы, Анна Ивановна находила предлог, чтобы уйти из дому. Лида недовольно жаловалась мужу:
- Егор, мать опять по гостям ушла, а у меня и вызова к больным могут быть, и отдохнуть бы мне надо.
- Лида, так ведь её тоже надо отдохнуть. Целый день с такой оравой, шутка ли в деле, пронянчиться.
- А мне когда отдыхать?
- После Нового года, говорят, садик откроют. А на будущий год и Валя в школу пойдёт.
- Егор, Катерина завтра в гости звала. У неё день рождения. Пойдём?
- Пойдём.
Назавтра они поставили Анну Ивановну в известность об этом и ушли. На этой гулянке они в первый раз крепко поссорились. Подвыпившая Лида приревновала мужа к Гальке-разведёнке, и вцепилась той в волосы. Та в долгу не осталась, и запустила обе руки в её рыжую копну густых волос, которые Лида старательно уложила, закрепив шпильками на затылке. Егор насилу их разнял. А жена, изловчившись, влепила ему звонкую пощёчину. Егор, недолго думая, так двинул ей кулаком в лицо, что та упала на пол.
Домой они шли, не разговаривая друг с другом.
Утром Лида долго замазывала кремом с пудрой синяк под глазом, а Егор виновато топтался около и просил прощения.
Отработав день, Лидия почувствовала непреодолимое желание выпить. «Надо же, - подумала она. С чего бы это?» Но желание не проходило, и она плеснула на дно мензурки немного спирта, сверху долила воды и залпом выпила. Приятное тепло разлилось по всему телу, а хмель ударил в голову. Обида на мужа в сознании стушевалась, а настроение поднялось. «Вот это да, - подумала она. Не зря видно говорят, что клин клином вышибают».
С той поры она стала припрятывать дома бутылку портвейна, чтобы, когда муж придёт пьяный с работы, или они поругаются, выпить и успокоиться. Анна Ивановна увещевала их, ругала, пыталась поговорить по душам, что пьянки-гулянки до добра не доведут. Но все её слова были, как об стенку горох. Егору с женой – хоть кол на голове теши, а от рюмки и похода в гости не отстанут. Когда Светка пошла в первый класс, Анна Ивановна купила маленькую избушку на краю села и ушла из дому, поселившись в ней.
- Хватит, - сказала она сыну с женой. – Надоели мне ваши пьянки-гулянки. Ни какого спокою нету. Старшие робёнки в школу ходят, малые – в садик. Живите типериче, как хотите. Я спокою хочу, да и годики-то у меня уже не малые.
Приглашения в гости поступали, и Егор с Лидией, оставив детей одних, уходили. Веселились, не вспоминая о детях. А дальше – больше. Егор стал пить запоями. Если раньше ему хватало на выпивку 2-3 дня, то теперь пьянка стала затягиваться на неделю и более. А Лида в это время успокаивала нервы содержимым из припрятанной бутылки «бормотухи» - так называли в деревне большие бутылки с вермутом, или иначе – «бомбы». И она тоже втянулась, а как случилось это, вроде и не заметила. «Как только захочу, брошу пить, - говорила она себе». Но это были только слова. Егор всё чаще стал поднимать руку на жену. Он с горечью понимал, что она тоже пристрастилась к спиртному.
- Лида, не пей, не втягивайся, женщин труднее вылечить, - уговаривал он жену.
- Не буду, Егор, но и ты не пей.
Но увидев вечером пьяного мужа, она дожидалась, когда он уснёт, и наливала себе гранёный стакан «бормотухи». И потихоньку, за вечер допивала всю бутылку. А потом проспавшийся Егор видел, что жена пьяна, пытался допытаться, где пила.
- Не пила, ни граммушки в рот не брала, Егор, - неизменно отвечала Лидия.
Вот тут и шли в ход мужнины кулаки. Испуганные ребятишки, как горох, обступали родителей, с криками: «Папа, не бей маму», и Егор отпускал жену. Та уползала к себе на кровать и тихонечко там скулила. Но дом и работу она не запускала, да и за детьми какой-ни-какой уход всё же был.
Вот и сегодня, с самого утра та же картина. Лидия проснулась ближе к обеду. Под правым глазом опять расплылся багрово-фиолетовый синяк. Взглянув в зеркало, она только рукой махнула. Отпуск заканчивается через неделю, глядишь синяк и отцветёт, пройдёт сам по себе. На крыльце послышались детские голоса. Свекровь привела детей. Увидев Лидию, она только руками всплеснула:
- Лидка, опять с Егором дрались? Опять тайком от него пила?
- Да не пила я, - буркнула та.
Дети подбежали к матери. Света, прижалась к ней, и спросила:
- Больно, мамочка?
- Да нет, Светочка, теперь уже не больно.
- Лида, перестань глотить, отберут робёнков.
- Ладно, не учи меня, как жить, учёная уже. Иди домой, сами разберёмся.
Анна Ивановна, сокрушённо покачала головой:
- Ох, Лидка, с огнём играешь. Ну, живите, как хотите.
И ушла к себе домой, очень расстроеная, не зная чем пособить сыну и снохе. Она понимала, что те спиваются, и ночами молилась, чтобы Господь вразумил их и направил на путь истинный. Ходила в местную церковь, ставила свечки об их здравии, заказывала молебны.
Егор явился вечером с работы пьяный, да ещё с бутылкой.
- Давай, жена, накрывай на стол, мировую будем пить.
Лидия засуетилась. Принесла огурцов с помидорами, нарезала хлеба, достала из печи суп, который правда изрядно подвыкипел пока она спала. Детей выпроводила на улицу:
- Идите, побегайте на улке, нечего взрослые разговоры слушать.
- Мама, мы есть хотим.
- Нате, вон по ломтю хлеба.
Дети ушли. Пятилетний Антоша плакал, просился к маме, но Лидия была неумолима. Егор разлил вино по стаканам.
- Ну, жена, давай выпьем что ли?
- Давай, Егорушка.
Стакан за стаканом и бутылка быстро опустела. Егор уснул прямо за столом. А Лидия мучительно думала: «Где бы взять ещё?» Магазин на деревне закрыт, спрашивать по людям – если и есть, то не дадут, а на медпункте она остатки спирта допила ещё перед отпуском. Лидия вышла из дому. Ноги сами куда-то вели, а в голове одна мысль: «Надо ещё». Она не заметила, как дошла до угора. На угоре мужики выпивали и о чём-то спорили. Лидия подошла к ним.
- Что, Лидка, выпить хочешь? – спросил Андрюха Задорнов.
- Да, маленько бы выпила.
- Наливайте, мужики, нам говна не жалко.
Ей плеснули в мутный стакан всё той же «бормотухи». Лидия с наслаждением выпила, опустилась рядом на землю и потянулась за куском хлеба, чтобы занюхать. Закусить.
- Лидка, а чем платить будешь?
- Нет у меня ничего с собой.
- А мы с неё натурой возьмём, - заржал Андрюха Егоров.
Лидия смущённо улыбнулась, но не ушла. И неизвестно, чем закончилось это сборище на угоре, если бы не жена Андрюхи. Зная похождения своего мужа, она всегда разыскивала его по вечерам, если тот во время не появлялся домой с работы. А тут ещё и баба с ними. Подойдя поближе, она узнала Лидию:
- Лидия Васильевна, вы, что тут с мужиками сидите, да ещё и пьёте?
- Да, нет, я только подошла, - засмущалась Лидия, вставая.
- Ты, кобелина, долго шляться будешь? – закричала Андрюхина жена на него.
- Заткни своё хайло, сейчас иду.
Лидия направилась к дому. Из-за поворота выскочили ей навстречу Валька, Светка и Вовка.
- Мама, мама, - кричали они испуганно. - Наш Антошка в колодец упал.
Хмель с Лидии, как рукой сняло:
- В какой колодец?
- За нашим домом, в старый. Мамочка, мы не виноваты, он сам упал.
- Живой ли он?
- Мы не знаем. Кричали ему, а он лежит и не отвечает.
Подбежав к колодцу, Лидия увидела распростёртое тельце сына на самом дне. Воды в колодце не было. Туда ещё с прошлого года кидали всякий ненужный хлам, но глубина метра полтора будет. Как его достать его, и жив ли ребёнок? Лидия побежала будить мужа, но тот только мычал, что-то нечленораздельное. Тогда он метнулась по соседям, созывая мужиков на помощь. Наконец, мальчика достали. Он слабо дышал, и был весь в ссадинах и синяках. Лидия принесла ребёнка домой, нагрела воды и обмыла его ссадины и раны. Антошка был без сознания, дыхание его, то прерывалось, то выравнивалось. Проснулся Егор. Увидев неподвижное тельце сынишки, он разом протрезвел. Встал на колени у кровати, гладил его тоненькие ручонки и горько плакал. Наконец, он поднял мокрое от слёз лицо и обратился к жене:
- Лида, Лида, куда же мы с тобой скатились, что с нами стало? Он хоть будет жить?
- Не знаю, Егор. Доживём до утра, а там поедем в район, в больницу.
В это время пришла Анна Ивановна. Ей уже донесли про случившуюся беду.
- Ну, што, допили, доиграли с огнём, - начала с порога она. –
Лидка, молись, молись страмная твоя рожа. Батько в семье пьёт, то пол-беды, а коли матка запила, то тут уж полная беда.
И успокоившись немного, свекровь погладила Лидию по рыжей голове:
- Молись, Лидушка. Материнская молитва завсегда Богу в уши.
- Да я не умею, мама.
- А ты своими словами молись, падай на колени, и молись. Господь милостив, пособит твоему горю. Молись, всю ноченьку молись, покуль Антошеньке не полегчает.
Всю ночь простояла Лидия на коленях возле кровати сына. Всю ночь молила Господа не забирать его у неё, и под утро, обессиленная она уснула прямо на полу.
- Мама, я пить хочу. Дай попить, мама. – Сквозь сон услышала она тоненький голосок. Лидия открыла глаза. Её сынок, её Антошенька, приподнявшись на локотках, звал её.
- Антошенька, сыночек, живой! Слава тебе, Господи, за всё.- Она истово перекрестилась, прежде, чем подойти к сыну:
- Господи! Прости меня грешную, грамма больше спиртного в рот не возьму. Сейчас, сейчас, Антошенька, принесу водички. Егор, - обратилась она к мужу, - вставай, сыночек очнулся. Господи, Егорушка, да с тобой-то что случилось? Голова-та белёхонька за одну ночь стала.
Егор сел на кровать подле сына, и пока Лидия поила того водой, гладил ребёнка по ножкам, а слёзы, как крупные капли дождевые беспрестанно катились по его небритым щекам.
Проснулись старшие дети, наперебой спрашивают из-за дверей, боясь войти в комнату:
- Мама, а Антошка не умер?
- Не умер, не умер, заходите в комнату, - позвала детей Лидия.
- Фигуськи я вам умлу, - ответил Антошка. Лидия и Егор счастливо рассмеялись.
Забегая вперёд, хочу сказать, что ни Егор, ни Лидия, больше к бутылке не прикасались. В семье наступили лад и покой.
В это время в окно на кухне постучали. Сначала тихонько, а потом всё настойчивей и настойчивей.
- Кого это с утра пораньше принесло?
Лидия подошла к окну. За окном стояла Марфа Ивановна Крюкова.
- Марфа Ивановна, вы заходите в дом, у нас не заперто.
Та вошла и прежде чем что-то сказать, испуганно застыла у порога.
- Лидушка, прости ты меня, ты кабыть не пьяная, Лидушка, знаю, што отпуск у тебя законный, не кого не касаемо, коли ты и выпила маленько, дома ведь, не на работе. Вечор жёнки говорили, што парнишко малой у тебя розбился, дак живой он хоть у тебя?
- Всё в порядке Марфа Ивановна. Живой Антошенька, я сама медик, сама буду лечить. Завтра, повезём его в район к хирургу, надо бы сегодня, да автобус ходит только три раза в неделю - понедельник, среда и пятница. А сегодня – вторник.
Марфа Ивановна вспомнила о цели своего прихода и запричитала:
- Ой, Лидушка, пойдём скоряе к нам. Дедко у меня помирает, спаси него, как я одна жить-то буду.
Старуха горько заплакала, то и дело, утирая дрожащей рукой старческие слёзы, бежавшие по её морщинистым щекам.
- Сейчас, Марфа Ивановна, оденусь только, да чемоданчик свой возьму.
Уже собравшаяся, Лидия обратилась к мужу:
- Егор, смотри за Антошей, детей завтраком накорми, да подой пожалуйста корову, если вдруг я задержусь, а Валю;шка её в стадо выгонит. Ну, пошли, Марфа Ивановна.
Продолжение сл.