Любопытно, о чём вы подумали, прочитав заголовок? О картине Федотова? О фильме Тодоровского? Искренне сожалею, но угадали ВСЕ: речь пойдет о путешествии в Камбоджу. Я не ёрничаю. Если вспомните сюжеты обоих произведений и дочитаете до конца этот текст, – убедитесь.
Однако прежде чем лезть в джунгли Ангкора, обязана вас предупредить, что моя трактовка истории, как бы это поэлегантнее выразится, несколько неожиданная. Вы не единственные, кто от этого страдает. Первыми «кардибалетное» отношение к предмету отметили учителя. Тройками в дневнике. На фоне остальной отличности и примерности. И только один университетский преподаватель, прошептав «только никому больше этого не говорите», протянул мне зачётку с пятеркой. С тех самых пор здравомыслия во мне, увы, не прибавилось.
Вот теперь, когда ваша «броня крепка», можно приступать. С чего бы начать? Ладно, – с начала. Мы прилетели Сиемреап в феврале 2015-го, а чуточку раньше, в эпоху позднего палеолита, там появились племена австроазиатов. Произошли ли они от инопланетян или от дарвиновской обезьяны, сотворил ли их Бог или мама с папой – доподлинно неизвестно. Времена на дворе стояли суровые, настроения – сложные, поэтому, пройдя через подсечно-огневое земледелие, на закате бронзового века народ будущей Камбоджи вовсю пахал металлическим плугом и ваял горшки на гончарном круге. (Для сравнения: жители Мезоамерики в середине нашей эры ещё не знали колеса, а у нас с мужем в 21-ом веке на два водительских удостоверения нет ни одной машины.) В первом столетии н. э. вокруг озера Тонлесап, из которого вытекает река Меконг, возникло первое государство кхмеров – Бапном. Его военачальники быстро сообразили, что землицы для выращивания риса всем не хватит, разбрелись с войсками на все четыре стороны, в результате чего маленький Бапном, подмяв под себя кучу вассалов, раздался почти на весь Индокитайский полуостров. Запроцветал, заколосился, стал поклоняться богу Вишну, активно торговать и пополнять свои «золотовалютные резервы» монетами и медальонами Римской империи и государств Ближнего Востока.
Особенно успешным прослыл царь Каудинья II. Он сооружал каналы, проводил дренажные работы в болотистой дельте Меконга, начал закладывать города да так уработался, что лоб взмок, отчего корона сползла на глаза, и он не заметил, как один из вассалов накачал на животе «кубики» и тихой сапой стал тянуть своё обратно. Своего, понятное дело, показалось вассалу недостаточно, и в 550 году вместо Бапнома на карте не такого уж и древнего мира появилась Ченла. И тут мы подбираемся к очень важному событию: это государство к 802-му году (вот сюрприз!) тоже распалось, а из того, что от него осталось, возникла Камбуджадеша с центром в Ангкоре. Царей (имена опустим, так как, не приняв для храбрости, их всё равно не выговорить) такое положение дел по определению устраивать не могло, и они пошли «в гости» к соседям. К кому с нижайшим пряником, к кому с разорительным кнутом, что к началу 12-го века снова раздвинуло страну «вширь и вдлинь» до границ подзабытого уже Бапнома и сделало её самым могущественным государством юго-восточной Азии. Я не стала бы исполнять здесь известную всем эпическую драму «У попа была собака», если ли не то обстоятельство, что именно в этот краткий период мира и благополучия были построены Ангкор-Тхом и Ангкор-Ват, ради которых, передав душеприказчику все необходимые распоряжения относительно нашего имущества, мы приехали в Камбоджу.
По прибытии в отель выяснилось, что местный оркестр ещё недостаточно твёрдо усвоил гимн Германии. Чтобы не висеть до двух часов над душой администрации принимающей стороны, мы поехали на озеро Тонлесап.
Это самый большой водоём полуострова, хотя размер его – понятие растяжимое. Причём растяжимо оно от 2700 квадратных километров «во все остальные времена года», до 16 000 в сезон дождей. Точно также и с глубиной: наша «утлая лодчонка» плавала практически в полуметровой толще жидкого ила, а попади мы сюда в августе, под нами было бы метров десять «большой свежей воды», ведь именно так переводится с кхмерского «Тонлесап». Не стану вводить вас в заблуждение рассказами о красоте неописанной. И описана, и даже того хуже, потому что в плавучих деревнях живут тысячи камбоджийцев, у которых нет денег на покупку земли, и тысячи вьетнамских беженцев, не имеющих в этой стране прав на недвижимость. Кроме того, прямо здесь же на сваях или понтонах стоят школы, кафе, магазины и буддийский храм. Всё это превращает озеро в огромный ватерклозет. К нечистотам и миазмам тутошний народ давно привык, к тому же живность в отходах человеческой жизнедеятельности «плодится и размножается» нещадно, создавая пищу населению водоёма. В мутной воде ловят рыбку все от мала до велика, при этом каждое закидывание невода завершается более или менее увесистой добычей. Правда, не золотою, а простою, что, на мой взгляд, гораздо съедобнее.
На озере нам повезло дважды: во-первых, не развели на деньги, давя на жалость, во-вторых, не рискнули показать нам «круговорот крокодилов в природе». Вместо этого гид (во избежание вывиха жизненно важного органа назовём его просто Паулем) сухо сообщил, что в этом регионе выращивают крокодилов «на кожу». Кормят их телами уже «раздетых» собратьев. Жесть, но дело не в каннибализме. Он-то и в дикой природе среди данных рептилий – явление нормальное. А вот убивать крокодилов ради симпатичной сумочки или ремня…
Чтобы отбить у наших впечатлений неприятный душок и добавить им розового оттенка, на обратном пути завернули на лотосовую ферму. Красота. Да и, припоминая Китай, вкуснота. Там чудесно тушат в кисло-сладком соусе корень лотоса, а здесь, оказывается, в дело идут ещё и семена. Из них готовят каши, их добавляют в десерты и конфеты. Обязательно попробуем в ресторане, но завтра. А сегодня, после пересадочно-бессонной ночи, единственное желание – упасть обречённой шпалой в постель и проспать до завтрака.
Однако не случилось. А всё потому, что приснился мне «не рокот космодрома» и, что ещё обиднее, не «трава у дома», а мусор вокруг озера Тонлесап. Он лежал таким же многоэтажным слоем, как и в действительности, и я пыталась протаранить его своим хлипким телом, но вовремя проснулась и задалась вопросом: почему есть чистые и ухоженные города и страны, а есть такие, куда можно ехать, только предварительно составив подробное завещание? Почему в бедном и захолустном Юкае (Перу) всё прибрано, отремонтировано и покрашено, а в богатой Хулиаке (в том же Перу) вздыбленный асфальт и грязь по шорты? Почему в США можно совершенно безопасно пить хоть из сливного бачка (утрирую, но почти незаметно), а в Египте ужом под душем извиваешься, чтобы вода на лицо не попала. Почему, съев зажаренную прямо на улице в Коломбо (Шри-Ланка) лепёшку из креветок, остаёшься румяным и счастливым, а полакомившись в Индии фруктом, вымытым под краном в фешенебельном отеле, едва не умираешь от амебной диареи? В чём причина? В экономическом положении? В удалённости от экватора? В наличии/отсутствии определённых традиций? Поездки по Китаю и Бразилии убедили нас в том, что всё дело в организации процесса. Есть только две возможности поддерживать чистоту: не разводить грязь и убирать. В Китае на каждые 100 квадратных метров – уборщик, В Бразилии за каждую брошенную на улице «мусорину» – штраф, сравнимый с наказанием за езду в пьяном виде. За окурок – штраф в пятикратном размере. Жестоко? Не знаю. Зато чисто. Я вовсе не за то, чтобы даже мухи ноги вытирали, а за то, чтобы отделять их от котлет и в ресторанах, и в принципе.
Несмотря на триллер-сновидение, утром наступило утро. Оно было совсем камбоджийским: ярким и по-зимнему знойным. Позавтракав на условно свежем воздухе, мы поняли, что льняные штаны на босу ногу и хлопковые распашонки на «босое» всё остальное – это, во всех смыслах, «наше всё» на сегодняшний день. А Пауль пообещал, что он закончится только на закате.
От отеля ехать сущий пустяк – 5-6 км. Даже утренний кофе не успевает проявить свои внезапные свойства, а ведь дальше-то только памятники зодчества без намека на инженерно-гуманитарную инфраструктуру. И тут на нашем пути возникает спасительная длинная очередь фотографироваться на пропуск. Потом ожидание наших «фасадов» на цветных ленточках. За это время мы дозреваем и, уф-ф-ф, с облегчённым сердцем ступаем в заповедную зону.
Уверена, вы в курсе, что кроме знаменитого Ангкор-Вата есть ещё Ангкор-Том, но ввиду того, что нас с вами пока ещё не «сослали» в дальний гарнизон, я, с вашего позволения, пожалею собачку и не стану пытаться нематериальными средствами описывать красоты материи. Тем более что в наш оцифрованный век всё можно увидеть, не отходя от гаджета (прости, Господи). Но вот о двух аспектах умолчать не смогу. Во-первых, хочу сразу же разочаровать тех, кто ждёт, что я снова начну утверждать, что без развитых технологий построить Ангкоры было бы невозможно. Наоборот, тут я увидела только признаки «хендмейда». И вот почему. Все камни небольшие и вполне подъёмные. Доставлены, правда, издалека, но в помощь кхмерам было колесо, быки (их здесь и нынче полно), слоны и реки. Песчаник, как известно, не самый твёрдый камень, к тому же тесали его металлическими инструментами, оставившими после себя характерные следы. Детали соединены раствором и заглублёнными в камень металлическими «бабочками». Металл, разумеется, уже съела коррозия, а вот треугольные ямки на разбросанных повсюду и виртуозно переплетённых могучими корнями блоках – не редкость. Попадаются и очень ровные поверхности, но при этом под шлифовкой невооружённым глазом заметны «раковинки» от зубчатки или зубила. Короче, никакой метафизики, если не считать божественной идеи это чудо построить.
Во-вторых, никак нельзя обойти стороной «Махабхарату», ибо её сюжетами Ангкоры украшены от «пяток до макушки».
Лично я с этим длинным «кашляющим» словом познакомилась лет 30 назад, когда провидение послало мне в автобусные попутчики кришнаита. Узнав, что я филолог, он подарил мне на прощанье книгу, упитанности которой мог бы позавидовать даже серый институтский том «Истории КПСС», прозванный студентами «кирпичом». Не буду врать, будто я прочла «Махабхарату» взахлёб. Увы, осилила лишь несколько страниц с цветными картинками, зевнула и, решив, что среднестатистическая жена и мать двух малюток столь бесконечным терпением не обладает, поставила книгу на самую верхнюю полку обширной домашней библиотеки. Лет 15 «Махабхарата» никак о себе не напоминала, потом при очередной уборке упала мне на ногу, была с недовольным бурчанием избавлена от пыли и водворена на прежнее, «ссыльное» место. В следующий раз книга весьма ощутимо задела моё простуженное плечо, после чего я не стала ждать, когда она продырявит мне голову и отправила её вниз. Но «Махабхарате» этого было мало, – оттуда она едва не зашибла насмерть мою любимую кошку, решившую погонять солнечного зайчика, усевшегося на глянцевый корешок книги. И только тогда до меня дошло, что «Махабхарата» из суперобложки вон лезет, чтобы обратить на себя моё внимание. Пришлось её читать. Сначала сотни заковыристых имён сплелись клубком шипящих змей, но по мере продвижения в глубины сюжета, заменились смыслами, и появилась достаточно простая и мудрая философия взаимоотношений на горизонтальном (между людьми) и вертикальном (между людьми и богами) уровнях.
И вот теперь сцены «Махабхараты» предстали пред моим взором, причём всё было вполне узнаваемо (выразительные книжные картинки тому поспособствовали). На всём, что изображено в Ангкоре, подробно останавливаться не будем, но кое на что внимание обратим. Скажем, на «Пахтанье Молочного океана». Необычное это слово – пахтанье. Всё, тем не менее, гораздо банальнее – сбивание масла, а пахта – побочный продукт при этом процессе. Конструкции маслобоек бывают разными. В «Махабхарате» (и на барельефе Ангкор-Тома) она состоит из гигантской горы-мутовки, приводимой в движение длиннющим змеем, которого за хвост с одной стороны и за голову с другой поочередно тянули дэвы и асуры. Вообще-то старались они не ради масла, а чтобы получить горшок небесного нектара бессмертия. Но, желая как лучше, получилось как всегда – горшок яда, способного отравить всё живое на Земле. Выручил Вишну. Он же Бог! Выпил яд. Потом, понятное дело, и нектар удалось-таки добыть, но из-за него между дэвами и асурами разгорелась жуткая война. И те и другие хотели безраздельно владеть напитком. Чаша весов победы склонялась то в одну, то в другую сторону. Пришлось снова призвать на помощь Вишну. Уж как он старался, но и у него ничего путного не вышло. Это вам не яд, который выпил – и проблема решена. Бессмертие – оно пострашнее яда. Вы думаете, почему наступают лунные и солнечные затмения? А потому, что одна отрубленная, но успевшая перед этим набрать напитка в рот и потому бессмертная голова превратилась в планету Раху, периодически проглатывающую Луну и Солнце. Зачем? Да там свои какие-то разборки.
Мораль «сей басни» придумайте сами, а я пойду почаёвничаю.
Вы, подражая Дмитрию Крылову, пьете чай Акбар? А вот я – Апсару. И не потому, что нравится, а чтобы рассказать вам о неземной красоты барышнях, по сравнению с которыми самые «глянцевые» дивы – «бесхвостые и безухие обезьяны» (цитата из «Махабхараты», все претензии, пожалуйста, к ней). В Ангкоре рельефным и скульптурным изображениям этих красавиц несть числа. Зовут их апсарами, и появились они при пахтанье океана. Как побочный продукт. А может и как бонус. Но вот в жёны их ни дэвы, ни асуры брать не захотели. В наложницы – с превеликим удовольствием (кто б сомневался). Почему жениться не решились? Да кто ж этих мужиков, хотя и вполне божественных, поймёт… Из-за этого несчастные девицы превратились в небесных танцовщиц и куртизанок – жить ведь как-то надо. Некоторые пошли в ФБР и ЦРУ: соблазняют там отшельников, чтобы те путем аскезы в богов не превратились. Другие – в ритуальные агентства. Ублажают в раю Индры павших в боях героев. Этим голубушкам особенно тяжко приходится. Одна только битва при Курукшетре, высеченная на стене Ангкор-Вата, чего стоит! 18 дней и ночей она продолжалась. Несколько тысяч храбрых воинов там честно сложили головы и все навечно попали в рай. Четверть «Махабхараты» этому посвящена: бои, дипломатические встречи, дискуссии полководцев «в ставке главнокомандующего». На громадном барельефе, конечно, всего, что в книге написано, нет. Там только решающее сражение, но и его за полдня не изучить.
Было ли такое событие в действительности? Учёные спорят. Индологи утверждают, что в «Махабхарате» описана имевшая место в истории битва десяти царей. Археологи по черепкам серой керамики относят её к периоду между 1400 и 1000 годом до н.э. Астрономы и исследователи эпоса отсылают нас аж к шестому тысячелетию до н.э., а скептики ещё куда подальше. Но мы туда не пошли, а влезли на высокую гору и, встретив тихий закат среди ликов сострадания храма Байон, завершили второй камбоджийский день.
Следующим утром случилась задержка на пропускном пункте Ангкор-Вата. Чтобы мы могли качественно снимать по солнцу (а не против), Пауль решил провести нас через северные ворота. Забыл при этом, что сначала нужно прокомпостировать наши пропуска на южных. У охраны характер оказался, как в данном месте и положено, нордическим, на территорию достопримечательности она нас не пустила. Продырявить бумажки на месте тоже отказалась, заявив, что «дырки должны соответствовать нашим лицам». Хорошо хоть Паулю удалось уговорить одного стража порядка отвезти пропуска на южные ворота. Тот сел на мотоцикл и умчался, мы же уютно расположились под развесистым деревом у воды и стали слушать Пауля. А поскольку рассказывал он нам историю Камбоджи, продолжу её и я (прости, пёсик). А вы, господа, крепитесь, всего-то восемь-девять веков остались. Мы ведь, помнится, на начале 12-го остановились?
Итак, храмы Ангкор-Тома и Ангкор-Вата возведены, тут бы стране и зажить припеваючи. Ан нет! Столь масштабное строительство истощило казну, чем не преминули воспользоваться тайские племена, да так разгулялись, что к 14-му веку от Камбоджадеши остались только рожки на ножки. Столица Ангкор несколько раз переходила из рук в руки и в конце концов была захвачена. Кхмерская империя прекратила своё существование, а её «свято место» заняло тайское государство Аютайя, и завоевательная война тут же сменилась освободительной. Династии следуют одна за другой, столица кочует с места на место, кхмеры просят помощи то у Испании, то у Португалии. Времена подъёма чередуются с временами упадка. Наконец в 17-ом веке туда приплывает французская христианская миссия. Но и это не приносит мгновенного «вегетарианства». Хуже того, в 1777-ом году восставшие крестьяне вырезают всю родовая знать. Епископу Адранскому чудом удается спасти Фук Аня – одного единственного пятнадцатилетнего отпрыска рода Нгуенов.
Через семь лет, созрев и оперившись, Фук Ань просит епископа о посредничестве в деле получения военной помощи от Франции. Результатом трехлетней дипломатии стал знаменитый Версальский договор, по которому Нгуен Фук Ань уступал французам ряд территорий, даровал им монополию в торговле во всей стране и обязывался поставлять Франции солдат и провиант в случае ведения ею войны в юго-восточном регионе. За всё это сюзерен обещал передать Фук Аню военный отряд в 1650 человек и эскадру из 4 кораблей. Грабёж? Не то слово! Но и этого Фук Ань не получил, потому что в конце 18-века Францию сотрясла Великая революция, потом к власти пришёл воевавший налево и направо Наполеон Бонапарт. А Сиам (который был Аютайей) тем временем не дремал, хозяйничал на всём полуострове. В 1863 году король Нородом был вынужден подписать тайный договор о французском протекторате над Камбоджей, попавшей таким образом из огня да в полымя: политические реформы практически уничтожили власть короля, а юрисдикция Верховного суда распространялась только на кхмеров, никак не ущемляя интересы европейцев, бесчинствовавших ещё похлеще тайцев. Прямо как у Симонова: «от него, ревнивого, заперевшись в комнате, вы меня, ленивого, добрым словом вспомните». «Вспоминать» пришлось долго, аж до Второй мировой войны, когда, воспользовавшись слабостью оккупированной Гитлером Франции, Япония науськала Таиланд (который был Сиамом) захватить Камбоджу, тут же превратила её в военную базу, к началу 1945-го года разогнала французскую администрацию и даже успела создать националистическое правительство, просуществовавшее всего несколько месяцев. До поражения Японии во Второй мировой войне. И французские войска опять заняли территорию Камбоджи.
В/на этом «историческом» месте я чуть было не взвыла от политической безальтернативности, но тут к власти пришёл король Нородом Сианук, а к нам вернулись пропуска со свежими дырками, и мы двинулись вглубь Ангкор-Вата, нацелив объективы на его стены и башни.
Сооружение воистину гигантское – 200 гектаров, включая водяной ров по периметру. Архитекторы подсчитали, что на строительство храмов ушло 5 миллионов тонн песчаника (как на пирамиду Хефрена в Гизе). Причём все поверхности, колонны, перемычки и даже крыши покрыты резьбой. Две тысячи фигур небесных танцовщиц, 1200 квадратных метров барельефов. С фотоаппаратов уже дым валит, а всё одно: снимать – не переснимать. А мы и не станем пытаться объять необъятное, посмотрим лучше ещё разок на «Битву при Курукшетре», коль уж настроение у нас нынче такое «военное». Из-за чего, говорите, она началась? Из-за женщины? (Древние греки закивали. Гомер икнул.) Из-за царицы Драупади? Как же, помню, читала о ней в «Махабхарате».
Чудесным образом появилась она на свет из жертвенного огня, а небесного отца её звали Агни (санскрит – прадедушка языков наших). Выросла она красивой-красивой. От поклонников топором не отмахаться. Пять братьев из рода Пандавов тоже влюбились в неё. Во время ритуала выбора жениха (вишь как у них!), Драупади приглянулся старший. К счастью он оказался ещё и мудрым: чтобы избежать раздора между братьями, предложил Драупади стать супругою для всех них сразу. Сказано – сделано. Сыграли свадебку, зажили счастливым коллективом, родили пятерых сыновей.
Предвижу вопрос о «технической» стороне дела. «Махабхарата» -- книга хоть и толстая, но инструкциями не изобилует. Из устных же источников знаю, что в Тибете и сейчас ещё встречается полиандрия, но там так поступают не во избежание раздора, а во избежание раздела имущества между братьями. Общей жене отводят отдельную комнату в доме, вечером она приглашает к себе того, который споёт ей перед сном колыбельную песенку. Остальные не ревнуют, с нотами и камертоном вперед не лезут, а терпеливо дожидаются своей сольной партии. Случается, что один из братьев жене ну совсем не нравится, и она месяцами его игнорирует. Тогда остальные стараются отвергнутого подбодрить, а жену пытаются склонить на его сторону. Ежели и это не помогает, в ход идёт «тяжелая артиллерия» -- свекровь. Она (все выдохнули) падает невестке в ноги и умоляет её дать сыну ещё один шанс. Если и тут жена ни в какую, мужика выгоняют из дому. Не знаю как вам, а по мне так это совершенно бесчеловечно.
Вернемся, тем не менее, к нашей Драупади, мужья которой решили сыграть в кости со своими кузенами Кауравами и проиграли им своё царство, себя самих и свою жену. Кауравам по-хорошему возрадоваться бы, что одной женщиной в их хозяйстве больше стало, приласкать бы бедняжку. Вместо этого при всём честном народе они обозвали её рабыней, чего Пандавы простить им, уж конечно, не смогли. И разгорелась битва. Сначала между двумя царствами, потом подтянулись восемь остальных, и апсарам (вы помните ещё об этих красавицах?) привалило работы. За 18 суток Драупади потеряла своего отца, братьев и всех сыновей, но Кауравы были повержены. 36 лет царствовала она вместе со своими мужьями в наследственной столице Кауравов, потом все они дружно отреклись от престола и отправились паломниками в Гималаи. Не снеся тягот пути, Драупади умерла.
Смахните слёзы. «Птичку» и мне жалко, но солнце уже перевалило за полдень и настало время пообедать. Двухдневная акклиматизация прошла успешно, пора позволить себе что-нибудь воистину национальное. Ну почему сразу пауков с чесноком или внутренности змеи? В Камбодже вполне можно и не столь экстремально поесть. Заказать, например, амок – куриное жаркое в горшочке с кокосовым молоком. Мне лично кушанье понравилось: мясо нежное, в меру острое, сочное. К нему подали рис и тушёные овощи, прекрасно гармонировавшие с основным блюдом. Отведавшие рыбного супа с лапшой тоже на еду не жаловались. И заказавшие свинину с имбирём уплетали за обе щёки. В общем, все остались довольны и, порадовав официантов щедрыми чаевыми, отправились в центр, где молодежь обучается народным ремеслам. А чтобы храп сытых туристов не отвлекал водителя от дороги, Пауль в микрофон напомнил нам о короле по имени Нородом Сианук.
Если не забыли, он пришёл к власти вместе с нашими пропусками. Пришёл и заключил с французами временный договор об автономии Камбоджи в рамках Индокитайской федерации. Потом в результате десятилетней многоходовки автономию Сианук превратил в независимость. Но если вам кажется, что вот теперь-то все кхмеры остались довольны, значит я должна порадоваться вашей юности и целомудрию. Те кто постарше по горькому опыту знают, что при любом раскладе одновременно всем хорошо не бывает. Как, впрочем, и всем плохо. И именно в промежуток между этими «хорошо» и «плохо» засунута пружина вечной борьбы.
Ограничивая ростовщичество и иностранный капитал, вводя в обращение национальную валюту, Нородом Сианук, конечно же, принес блага своему народу, но при этом кой-кому чувствительно ударил по карману. «Обиженные» объединились под руководством генерала Лон Нола и в 1966-ом году выиграли выборы в Национальное собрание. В ответ оппозиция, возглавляемая коммунистами, начала формировать вооружённые отряды Красных кхмеров. И снова разгорается война. На сей раз гражданская. Проамериканский Лон Нол совершает (в 1970-ом) государственный переворот, смещает Сианука, с помощью войск Южного Вьетнама и частей вооружённых сил США пять лет воюет с Красными кхмерами во главе с Пол Потом и проигрывает.
Воодушевленный победой над американцами и их марионетками Пол Пот начинает воплощать свои идеи – объявляет о начале программы построения «стопроцентного коммунистического общества». Отныне всё население поголовно должно жить в деревне, возделывать землю. Деньги отменяются, медицина и образование – тоже. Дети обобществляются, изолируются от родителей и воспитываются в духе преданности Пол Поту. Неспособные перевоспитаться взрослые, каковых глава государства насчитал около трёх миллионов, подлежат физическому уничтожению. Такими действиями Пол Пот за три года полностью истощил экономику страны и ввязался в войну с Вьетнамом. Недовольные репрессиями Красные кхмеры стали массово переходить на сторону врага, и через несколько месяцев вьетнамские войска заняли Пномпень и оккупировали большую часть Камбоджи, превратив её в непризнанную Народную республику Кампучию. Но несмотря на то, что Пол Пот был частично устранен от руководства, место в ООН по-прежнему занимали Красные кхмеры.
Долгие восемь лет продолжались переговоры, гражданская война и перманентная война с Вьетнамом. Наконец в 1987-ом году под контролем ООН вьетнамские войска покинули Кампучию, и в ней прошли свободные выборы. Через четыре года Конституционное собрание приняло новую конституцию, по которой Кампучия становилась королевством Камбоджа. Нородом Сианук снова вернулся к власти. Но Красные кхмеры не со всеми статьями основного закона согласились и опять затеяли гражданскую войну. 1998 год стал поворотным: партия Красных кхмеров раскололась, её новые лидеры приговорили Пол Пота к пожизненному заключению, боевики сложили оружие. Наступил долгожданный мир. В 2004 году на 82-ом году жизни Нородом Сианук отрёкся от престола в пользу своего младшего сына Нородома Сиамони, который правит королевством и сегодня. Алилуйя! Аплодисменты. Занавес. Мы припарковываемся возле центра традиционного изобразительного искусства.
Хорошо у них там: кондиционеры дуют, пахнет свежей стружкой и лаком, все сосредоточенно творят. Резьбу по дереву – от рисунка на куске чурбака до готового слона – показали вживую. У разных мастеров, на разных станках, легко и быстро. А вот красавец-змей рождался из камня в муках. На чёрных лакированных «досках» небесные танцовщицы апсары, могучие дэвы и аскуры, лики Ангкор-Тома, пранги Ангкор-Вата. Кхмерское искусство достигло своего пика именно в период Ангкора и серьёзно пострадало, когда власти Красных кхмеров устроили гонения на художников. Сегодня, при поддержке правительства, «Ангкор» снова набирает силу. Выжившие в лихую годину мастера обучают молодежь. Та старательно впитывает в себя секреты древних ремёсел. А мы не станем бубнить парням и девушкам под руку и заглядывать через плечо, пожелаем им успехов и тихо удалимся из центра, из Сиемреапа, из Камбоджи.
Сегодня мы улетаем. Сдав багаж и получив посадочный талон, прощаемся с Паулем, нашим гидом, родившимся при режиме Пол Пота, обобществлённом, воспитанном в преданности Пол Поту и всею душою ненавидящем его. За убитых родителей, за украденное детство в солдатах, за то, что не знает точную дату своего рождения. За разорённую страну. За три миллиона загубленных жизней.
Мы обнимаем Пауля, бодро хлопаем его по плечу и уходим в зону контроля. Потом сидим в зале ожидания. До посадки ещё больше часа. Открываю книгу, раз десять читаю одно и то же предложение, но не могу вникнуть в смысл. О чём я думаю? О Камбодже. О планете Земля и её жителях – о нас с вами. О том, что «история человечества – это история войн». Захватнических, освободительных, гражданских, террористических, холодных, информационных, гибридных. И миллионы сложивших головы на этой чудовищной ниве нас ничему не научили. Что толку, что вместо каменного топора у нас компьютер, а вместо дубинок – баллистические ракеты? Мы-то всё те же. Мы меняем только уровень технического оснащения, не покидая при этом первобытного уровня мышления. Веками. Эпохами. Эрами. Как та собачка: она раз за разом берёт высоту, оставаясь при этом на прежнем месте. Encore, ещё, encore…