Чирей!
Так звали воробья за окном.
Чирей!
Выходили кормить его.
Он уже брал с руки.
Чирей! Чирей!
Он прыгал беспечно, уверенный в том, что есть время любить.
Он прыгал беспечно – мы радовались, что такое возможно.
Когда выпал снег, он пропал. Вылетел, видимо, где-то в открытую дверь, - позвал воробьиный Господь.
Имеющие уши – услышат. Когда воробьиная стая щебечет в кустах, они, перебивая друг друга, рассказывают прохожим о том, что к Богу не надо вернуться – он здесь. Они говорят нам взахлеб, что прыгают в нем, живут в нем светло, - и разве такое отнять? И разве бывает иначе? Они все никак не поймут, - чего ж мы желаем узнать - такого и растакого.
Я прыгаю на скакалке, воробьиный Господь – да, я помню.
Я сею и жну, но мне хочется к птицам – по образу их и подобию.
Пусть царствие твое мы сможем увидеть, - как в небе, так и на земле.
Мне кажется, падает снег – и я пропадаю.
Когда меня нет – вот и правда, - не хлебом единым...
Мне кажется, я - ледяная свистулька, - как в руки возьмешь и подуешь, - растаю...
Когда прихожу с улицы, на полу образуются лужицы от моих башмаков…
У тебя в руках.