Каждое утро с упрямым постоянством нас, жителей мегаполисов, поглощают эскалаторы станций метро одного конца города, чтобы через час выплюнуть наружу на другом его конце и отдать в «ежовые рукавицы» производств и офисов, а вечером таким же манером возвратить в лоно родного домашнего очага.
Никто из нас, подвергаемых этой экзекуции, а то и по нескольку раз в день, не задумывается о том, что такое метро — своих забот по горло. Ну, возит себе и возит… Спасибо ему за это! Однако метрополитен — это целое государство в государстве со своим укладом, писанными и неписанными законами и традициями.
Государство это напичкано всякими сложнейшими устройствами автоматики, механики, электроники, за которыми, конечно же, стоит человек — тысячи людей.
В отличие от нас, трудящихся на поверхности матушки Земли, работники метрополитена копошатся в своем хозяйстве денно и нощно, чтобы потом с утра и до позднего вечера развозить нас под землей в разные концы города и постараться при этом не задавить, не помять и даже не испачкать. Поезда и станции метро утром нас встречают всегда чисто вымытыми, ухоженными и исправными, а дело это сложное и многотрудное.
Вы только представьте себе, друзья, сколько в Питере нарыто ходов и нор, по которым бегают и в которых прячутся на ночь почти живые существа — поезда.
Представить себе это трудно, но вы попробуйте, хотя бы поглядев из окна голубого экспресса на тоннельные и станционные устройства.
Волею случая пришлось мне это всё познать, будучи приставленным по роду службы к пуско-наладке трёх станций фрунзенского радиуса питерского метрополитена — это «Звенигородская», «Обводный канал» и «Волковская».
Служба моя началась в недрах питерской подземки как раз на этапе монтажа рельсового полотна, прокладки коммуникаций автоматики, установки и наладки электроники для управления всем этим хозяйством.
Частенько приходилось «гулять» по тоннелям со всякого рода проверками установленных устройств и агрегатов, наматывая по 10-12 километров за выход в условиях большой вероятности расквасить собственный нос о различную брошенную арматуру и прочую дребедень, ещё не убранную после каких-либо работ. Однако это считается на стройках нормальным и, наверное, справедливо при таких объёмах работ, хотя собственный нос, конечно же, дороже.
Время шло, и понемногу тоннели и станции начинали принимать свой рабочий вид, обрастая светофорами и стрелками, кабельными прокладками — всем тем, что вы можете видеть из окон поезда. Станции украшали отделочными материалами, а подстанционные помещения насыщались различной аппаратурой управления.
Особую красоту после всех облицовочных работ, по-моему, приобрела «Звенигродская». Её архитектура, выбор отделки, её тонов и узлов крепления делали станцию нарядной и красивой. Тема проекта была посвящена Лейб-гвардии Семёновскому полку, казармы которого когда-то находились вблизи выхода эскалаторов на поверхность.
Пол станции выполнен из зелёного индийского гранита с цветными вставками и окантовкой из красного гранита. Стены облицованы мрамором «Коелга», гранитом «Кашина гора» и тёмно-зелёным индийским мрамором Indiana Green. В один из торцов станции установлено мозаичное панно из смальты с изображением самых первых семёновцев Петра Великого, выполненное в мастерской Российской академии художеств.
Всё это вместе взятое придает станции дворцовый вид, погружая посетителя в парадную историческую действительность XVIII века.
Отделочные работы подходили к концу, отлаживалась автоматика и была, вскорости, готова к сдаче в эксплуатацию, начали свою обкатку поездные составы…
Конечно, не всё бывает безоблачно гладко и безукоризненно. Крупные стройки не проходят без сучков и задоринок, всегда что-то приходится дорабатывать, переделывать, иногда авралить, штурмуя Эвересты работ и времени.
Как всегда, большим трудам сопутствуют и курьёзы или как их ещё называют «генеральские эффекты» — это когда внезапно случается какая-то непредвиденная поломка перед самым прибытием большого начальства или во время его визита, а все причастные к этому, кроме, конечно, руководства, выглядят нерадивыми и виноватыми неумехами.
Не обошёл «генеральский эффект» и нас на моей любимице «Звенигородской».
Утром в назначенный день на «Звенигородскую» должен был прибыть мэр города со свитой для ознакомления с завершением работ на фрунзенском радиусе питерского метро.
К этому времени за сутки все монтажные и отладочные работы были завершены. Аппаратура автоматики работала без нареканий — ничего не предвещало никаких неприятностей перед придирчивым взором его Величества мэра Питера, который возжелал величайше взглянуть на результаты многотрудных забот метростроя и самолично убедиться в том, что средства потрачены не зря, а во благо жителей вверенного города.
Загодя, перед тем, как представить пред ясные очи начальства результаты наших многомесячных бдений, через тоннельные перегоны были пропущены специальные поезда, которые должны были навести марафет в тоннелях — пропылесосить остатки бетонной пыли и отмыть грязь, которую оставили после себя нерадивые работники. Вроде бы всё вылизали, вымыли, пропылесосили, и наша «Звенигородская» сверкала своей девственной чистотой, которая должна была покорить своей неотразимой красотой сердце высокого начальства.
В эту злополучную ночь перед визитом выпало мне дежурить в подстанционных помещениях АТДП (автоматика телеуправления движением поездов) «Звенигородской» и следить за работой аппаратуры, которая на удивление работала нормально, что позволяло мне иногда подниматься на перрон станции покурить, подышать более свежим воздухом и полюбоваться на нашу красотку.
Пока я нёс вахту у своих шкафов с электроникой и напрягал зрения в мерцающий экран монитора, отражающий зону ответственности станции, начальство решило, что неплохо было бы перед утренним показом во всём блеске нашего детища, прогнать один состав по перегону с максимально допустимой скоростью.
Сказано — сделано! Новенький, с иголочки поезд запустили в тоннель. По своему монитору вижу, что всё проходит штатно и без всяких неприятностей. Поезд проследовал по перегону, как ему и положено, и встал на перроне станции как вкопанный — можно подняться на перрон и перекурить.
Проходя мимо комнаты диспетчеров, вижу, что дамочки непринужденно и раскованно о чём-то щебечут, — значит, все хорошо, а иначе тут стоял бы ор на весь фрунзенский радиус. Открываю дверь на перрон и …
Первым моим впечатлением было ощущение человека, попавшего на мукомольню… Вся наша малахитово-пригожая станция: и перрон, и потолок, и стены, и семёновцы с Петром I вместе взятые, превратились в единую серо-пегого цвета массу, причём, из одного конца перрона почти не было видно другого его конца, от «мучной» завесы першило в горле и щипало глаза, а одежда медленно покрывалась ровным серым налетом. Поезд, стоящий на станции, из небесно-голубого превратился в нечто такое, которое только что осыпали от крыши до колёс мукой третьего, а может, и четвертого сорта. Голубые сиденья поезда покрывал толстый ровный слой серой пыли, а машинист превратился в мукомола, месяц не выходившего с мельницы и уж точно не умывавшегося всё это время!
Да, что называется, прокатились на вороных!!! Вот тебе, бабушка и юрьев день!!!
А случилось, видимо, следующее: доселе обкаточные поезда двигались на достаточно малых скоростях и не могли поднять всю скопившуюся в тоннелях бетонную муть да к тому же мытье перегона не обеспечило должной «уборки», но вот когда новенький сверкающий краской поезд рванул со скоростью в 70-80 километров, — он как поршень взбаламутил и выдавил всю эту грязь из тоннеля на станцию…
Физика дела ясна, а делать-то что? Остаётся 5-6 часов, ну, может, чуть больше, до приезда владыки города, а показывать, кроме осевшей пыли, нечего!
Не трудно себе представить лица высокопоставленных гостей, увидевших бы эту «мукомольную» картину и последствия, нас ожидающие… Надо ж было догадаться запустить состав на такой скорости за несколько часов до встречи мэра!!! Сделали бы это загодя — за двое-трое суток до встречи! И что нам всем теперь делать? Получается из праздничной ПЫЛЬНАЯ ВСТРЕЧА…. Подручными средствами и наличным войском в составе машинистов, дежурных диспетчеров и меня за оставшееся время с проблемой не справиться ни в жизнь даже под страхом расстрела!
Однако, слава Богу и развалу Союза за то, что они сотворили на свет гастарбайтеров, которые ещё и при строительстве, как муравьи, копошились в тоннелях и на станциях по принципу «два таджика — экскаватор».
Не знаю, уж по чьему распоряжению, каким образом и в каком количестве удалось их поднять и собрать в три часа ночи, чтобы бросить в образовавшийся прорыв.
Не видел я, какими пылесосами, тряпками, вениками или ещё чем, работали эти ребята, но к десяти часам утра, когда я вышел из своего подземелья на перрон, семёновцы во главе с Петром Великим бойко шагали во времени и пространстве, моя любимица «Звенигородская» снова сияла своей малахитово-мраморной красотой, а на перроне стоял чисто умытый поезд.
УСПЕЛИ.................!!!
С-Петербург,
2015г.