Если получается участвовать в воскресной Святой Мессе, я считаю особенно счастливой прожитую неделю и неделю предстоящую. К сожалению, нередко службу пропускаю, даже если на то нет веских причин…
Но всякий раз, слушая Чтение или проповедь, ловлю себя на мысли, что не все понятно в словах священника, могли бы быть более убедительными и слова, произносимые чтецом… Иногда даже появляется желание попробовать самому написать что-то в форме проповеди. Кое-что даже написал. Но срабатывает какой-то внутренний тормоз. Не сочли бы ересью...
И вот читаю в случайно попавшейся в руки католической газете, что одной из установок Папы Франциска в осуществлении евангелизации является требование «говорить людям своего времени о Боге более понятным способом». Я это понимаю и так, что для людей даже одного времени способы «разговоров о Боге» должны различаться в зависимости от возраста, пола, социального положения и т.д. аудитории.
Вижу, как наш отец Марио умело применяет эти принципы в повседневном общении с прихожанами, проводя занятия с детьми в воскресной школе, размышляя вместе с нами о Священном Писании в процессе вторничных Lectio Divina. И все это очень способствует не только объединению каждого из нас с пастором, но и объединению всех нас, пришедших в храм, к Богу.
Объединение, единение - это наиболее важный, как мне представляется, результат, которого все мы ждем от веры, от церкви, особенно, в наши непростые дни.
И в этой связи хотел бы сказать о двух взволновавших меня наблюдениях, сделанных при посещении своей малой родины - Казахстана.
Не знаю, почему, но в некоторые моменты Мессы испытываю особое волнение и радость. Неоднократно ловил себя на мысли, что и на Мессу иду, во многом, ради наступления и переживания этих моментов.
Прежде всего, говорю о жертвовании. У нас принято жертвовать во время службы. Сестра-монахиня тихонько обходит ряды молящихся и каждый опускает в шкатулку деньги. Кто сколько может. Вижу, как темнокожий студент положил несколько монет. Очевидно, до следующей стипендии или перевода из дому немного осталось. Вот бабушка из тоненького кошелька извлекает несколько десяток… Не от избытка своего кладут, правда, и не от скудости, как та библейская вдова, хотелось бы думать. Жертвуют, кто сколько может.
- Молитесь, братья и сестры, дабы моя и ваша жертва была угодна Богу Отцу Всемогущему, - поддерживает нас отец Марио.
- Да примет Господь эту жертву…, - надеемся мы.
Мама учила (примером своим) не жалеть «на жертву», не экономить. И я пока могу позволить себе и тысячу и больше положить в «сокровищницу».
А когда придется вдруг опускать в нее только несколько копеек, буду вспоминать библейские две вдовьи лепты. И будет, надеюсь, не менее радостно. Радостно от причастности, от единения с другими жертвующими, верующими.
И вот этот процесс единения из службы, совершаемой в костеле в моем родном казахстанском селе, практически исключен. В дальнем углу стоит сиротливо на тумбочке небольшая стеклянная вазочка и можно опустить в нее свою жертву. А можно и забыть, увлекшись службой или отвлекшись по ее окончании на приветствие бывших односельчан. Да мало ли может быть причин?
Моя старенькая мама всегда готовила к приезду ксендза конверт с доброй долей своей пенсии. В селе своего ксендза тогда не было. Он приезжал раз в неделю из райцентра.
– На цукерки, - говорила она, протягивая ему конверт при прощании, когда он уже выходил к машине. Она так долго ждала возможности прикоснуться к священнику – многие десятилетия! С тех далеких тридцатых годов, когда вынуждена была покинуть обжитый украинский край, родную Волицу. Там в костеле она бывала каждое воскресенье.
Сейчас моей мамы уже нет на этом свете. Слава Богу, она успела дожить до желанных перемен. И жертвуя Богу, она, уверен, получала тем самым подарок себе. Разве это плохо?
Убежден, что принесение жертвы должно быть более публичным. Как это описано Святым Марком в Евангелие.
И второй момент.
Этим летом, будучи после многолетнего перерыва снова в родном селе, пошел в воскресенье, естественно, в костел, который уже несколько лет как обрел настоящее храмовое здание, постоянного ксендза, сестер-монахинь. Ксендз - традиционно из Польши, службу ведет на русском языке, весьма внятном, но как-то не всегда понятном.
Вспомнил отца Марио, у которого тоже с русским не совсем благополучно, сильный итальянский акцент никак не проходит. Естественно, проповеди от этого не становятся доходчивее. Но… русских католических священников еще очень мало. Не только в Казахстане, но и у нас в России.
- Но они обязательно будут, - думаю я, любуясь на сынишку своего племянника Костю, исполняющего обязанности министранта во время службы.
Месса благополучно подошла к обряду причащения.
- Мир Господа нашего да будет всегда с вами.
-Приветствуйте друг друга с миром и любовью, - предлагает ксендз.
Я радостно протягиваю руку к стоящей рядом со мной женщине: «Мир Вам!». Но она почему-то отпрянула от меня. Недоуменно смотрю на нее, повернулся к племяннику, с которым пришел в костел…
- Извините, - тронула за плечо та же соседка. – У нас сейчас не пожимают рук, епископ запретил (?!).
Потом, после службы,племянник, который выполнял в костеле функции как бы старосты, объяснил, что, действительно, от епископа поступило указание отменить рукопожатия во время приветствия, так как «бабушки при этом ходят по помещению друг к другу, лезут к ксендзу, вносят сумятицу, шумят» (?!). Я ничего не понял. И к ксендзу за разъяснением решил не подходить.
У нас ведь не так, слава Богу. А ситуацию ту никак позабыть не могу.
Папа Франциск говорит, что наступил новый этап постоянной евангелизации, появились новые обязательства для всех христиан, чтобы с большим энтузиазмом и убежденностью свидетельствовать о своей вере. Проявлению энтузиазма этого нужно не только не мешать, но помогать ему всячески. И для этого, повторюсь, нужно, прежде всего, «говорить о Боге более понятным способом; более мощно предлагать присутствие и близость Бога»!
А я вот не все понимаю, о чем и решил поделиться с вами.
Нижний Новгород - Астана, 2015