Когда сидишь за роялем, то думать о чём-либо невозможно и ненужно.
Он исполнял Скрябина безошибочно, потому что знал место расположения духа этого композитора в бесконечном пространстве и легко восстанавливал с ним связь на два коротких часа, пока шёл концерт. Никто никогда не учил этого исполнителя искусству пеленгации душ ушедших людей. Но исполнитель был великим интерпретатором, поэтому, возможно, души великих композиторов сами выходили на связь с ним и руководили движениями его пальцев. Думать было не нужно и невозможно.
Исполнитель был старым человеком, он не делал за роялем театральных движений, он сидел так, как сидит хороший сапожник на своём низком стуле: немного согнувшись, опустив плечи. Старые пятнистые руки почти механически прикасались к клавишам. Скупые эмоции, скупые движения рук. От сапожника музыканта отличало только то, что он часто и надолго закрывал глаза. Но и хороший мастеровой может выполнять своё дело, закрыв глаза.
В первом ряду сидела пожилая дама со значительным умным лицом. Она смотрела, как хозяйка, на старичка, исполнявшего Скрябина. Было заметно, что музыка её интересует мало. Сидя в зале, можно думать о чём угодно. Дама смотрела на исполнителя и думала: синие мешки под глазами музыканта запудрены плохо; да и его пятнистые руки можно было бы покрыть более толстым слоем тонирующего крема; вот на висках старика появились капли пота, нижнее бельё будет наверняка мокрым после концерта, а на сцене сквозит. В зале не было случайных людей, поэтому стояла тишина, а музыка является частью тишины. Пожилой даме ничего не мешало думать. И она думала: перед концертом исполнитель выпил стакан воды, а с его слабым мочевым пузырём делать этого было не надо; один осветительный фонарь висит криво, лучи падают на лицо старичка, а это его утомляет; ступеньки за кулисами слишком крутые; лекарство для старичка находится в сумочке.
Отзвучали последние ноты, зал, аплодируя музыканту, поднялся. Талантливый старичок, глупо улыбаясь и, наклонив лысую голову с мясистыми большими ушами, стоял на сцене.
Пожилая дама, не обращая внимания на восторженные выкрики, озабоченно вышла из зала. Теперь начиналась её работа. Она была женой музыканта, хорошей женой, хотя музыка её всегда интересовала мало.