ХОДОБУ – 3.
- Подобралось, просится высказаться некое, ни доброе, ни злое, просто, - в меру наболевшее, -
Простейшего способа зрение, (да, и - осязание) оставьте нынешним «народившимся новеньким, - сверх имущим-неимущим», ибо им есть… Единственное, Великой Данностью отпущенное, - безудержная, никаким разумом не ограниченная, - жадность всевещественных обладаний!
Другим, кое каким и другого размера, (проявилось ли, всегда ли было), - оставьте то, - Удивительное, Невещественное, - что больше в ощущениях, потому не сразу видимое, да и, - слышимое иной раз не вполне, и музыкально не надлежаще отчётливо… Мне же!?
К иному, не слишком многому, всё ещё живущая во мне, затерявшаяся на малой речушке Воря, давнего детства - Тенистая, Удивительная и Таинственная Заводь!
Обширная и значительной глубины, несмотря на водяную свою ясность, - не дающая разглядеть днище, явно оберегая какую-то тайну, стесняясь разгаданности… Возможно, вообще, - не желая открыться
не в меру пристальному, не делом любопытному, недоброму,
пустосуетному, человеческому глазу…
Нынешнее же, хотя и не вовсе случайное, как бы наперёд
угаданное, - Утро ещё только обещало стать вполне солнечным, от
того всё вокруг было ещё - и росисто, и серебристо прохладно…
(Извините, читать далее не обязывающие, существенные, возможно, для меня лишь одного, - подробности), -
Место не простое, почти, - Заветное… Обильно заросшее с одной стороны по отлогому берегу, - полновзрослым, свесившим к самой воде свои роскошные гривы, густым, сизым, старым ракитником, а по другому, крутому и обрывистому, - дикостойным обильным разнотравием, обстоятельными, выше человеческого роста, порослями орешника и Лешеевой Дудки…
Именно - «Лешеевой», а не ядовитым и таким похожим на неё «американским борщевиком», который, с какой-то уже и не растительной даже яростью, - набросился на нашу сегодняшнюю, российскую землю…
Эту Лешееву Дудку мы, ещё мальчишечьими зубами, отгрызали иной раз чуть не возле самого корня и, ничем не обжигаясь, - делали из неё кто какую штуку мог, умел и хотел: кто «ружъё-плевалку», кто подзорную трубу, чтобы и в дневном небе звёзды углядеть, а кто-то и некое Нечто: при помощи «затычки» на конце и дырочек, пропиленных по бокам, что-то, - музыкально свистящее ещё и меняющие тона…
… Не борщевиком, - Лешеевой дудкой и орешником, заросшей
по всему, круто к воде сбегающему берегу, была эта Заводь … Да, иным прочим, таким обильным разнотравьем, что добраться до воды стало уж почти вовсе невозможно…
К тому (немало важное), - Ещё и, - молва какая-то…Слава…
Коли не вовсе дурная, всё же, - довольно сомнительная!
Кто-то будто бы, когда-то…
С тысячу ли, с полсотни ли назад лет, когда Заводь была ещё вполне посещаемой для купания, - то ли сам утонул, то ли рука чья-то его, неосторожно купавшегося ночью, да ещё в полное, самое яркое новолуние, ухватила, и - утащила в тёмную её глубину…
По одной версии рука мускулистая и почти чёрная, (естественно, - мужская)! По другой, - жемчужно-белая, точно шея лебединая, (уж конечно женская)…
Каюсь, - просыпался во мне, некий вопрос-сомнение: может и сам он, ни обличностью внешней, ни паспортиыми, как теперь выражаются, данными, мне неизвестный, - просто увильнуть хотел от той нашей, в непутёвое давно уж направившейся жизни… Хотел, да не сумел незаметно, да тихо, да без всякой по этому поводу осведомлённости и суеты!?
Ответом ли, - излишнее шевеление плывущих водой, серебристых, ивовых листьев… Лодочки малые, да ещё и - на строгом материнском приколе, кому вы и о ком!?..
Не знаю почему, но и певчими птицами поросли вокруг Заводинки старательно избегались, хотя и было зелёное, береговое это царство надёжным укрытием от чужого пригляда, и какой либо непогоды…
Удобная глухомань для любого, гнездовья, но - увы!
Разве что местный басурман-одиночка, проворный серый куличёк прошмыгнёт мимо, да ещё и низко так…
Чуть воды не касаясь косым и резким своим крылом...
Ещё и всякий раз, пропев своё - уныло-горестное, трогательное: «кьють-кьють», - а вот уж нет его…
Опять тишина… Раздумье всякому раздумью…
Разве что через час жди, бедолагу, летящего в обратную теперь уже сторону, зато, - только-только после прохлады ночной всё вокруг начнёт весело обсыхаться и травой, и листьями, от заглянувввшего в Заводину
нетерпящего ничего спящего, солнце, - какое же стрекозиное обилие прянет, засверкает, зашелестит своими крыльями в стремительных падениях, зависаниях, взлётах… В своей охоте за только ими одними видимой, обильной, мошкариною сутолокой…
Сплошное, удивительное, сверкающее движение поющих, радужных воздушных пространств…
Неприметные, ненамеренные, - чуть ли уже и не стихи…
Ну, и - Заводь…
- Странная какая-то …
Такую, поди, - теперь и не сыскать…
Ощущение, что ты что-то, кому-то очень серьёзно задолжал, да так и не удосужился «отдать»… Просто запрятал в эту свою, прозрачную,
но - такую «тёмную и глубокую водицу»!?.. Признавайся, Кому чушь эта стрекозиная, и остальное, - несусветное, никому не нужное!?
- Тому, кому действительно, - должен… Многим…
Тому же, - Лёньке Сизякову…
За одним когда-то поездом бежали, - за будущее норовили поспеть уцепиться!..
Я вот, увернулся удачно от руки, старавшейся меня спихнуть…
А его… Проводница (тогда в проводниках одни тётки были, мужики на фронте воевали), - ухватила за рукав и под откос какой-то сбросила...
Я один доехал до очередного своего пятиминутного полустанка…
До сих пор жду… А, вдруг, - догонит, да и - встретимся, да далее вместе пустимся!?
………………………………………………………
Тут, после тайной этой заводи и её тишины, которая, вполне возможно, как-то, чем-то в своё время ещё и обмолвится, - теперь уже просто обязана хоть на несколько минут появиться наша, во всю свою широкую жаркую трубу трубящая, - «Новейшая, со всеми её большими и малыми свободами, - Современность»!
Рациональная, отнюдь не музыкальная, трезвость…
Наконец-то, - поднявшее голову: частично, но всё же «частное предпринимательство»!
…………………………………………………….
Широтьё, - аж дух вон!..
Кому, - с деньгами, а кому и - как случится…
По всем Полям, да свободным проплешинам, только не Земного, Зелёного Поля Ради…
Может, чего в последствии разродится и более путного, да стоящего, - а покуда…
Пустырь, - либо пригородный, либо загородный, - какая вам разница!?..
Сарай!?.. Ну, уж!.. Крыша на столбах! Пёс на цепи, лохматый и недокормленный для более свирепого голоса, домок фанерный к собственному проживанию…Столбов, крышу на себя взгромоздивших, -четыре ли, может шесть? Не считал столбов… Да, и - на что их ему «считать», было бы, чем от дождя товару укрыться! (Рыжевато блондинистый, слегка запотелый… Грудь распахнута до второго пупка…Стрижен-брит, но загореть ещё толком не успел), - Интересуешься!?
- Любопытствую…
- Примерять пора на себя…Что ж «всухую» любопытствовать!? Жизнь, она, как теперь выражаются, - не только бурлит! Она теперь от переизбытка кислорода, - пенится!
- Ну, и - как тут с вопросом о кислороде местного торгового климата!?
- На неделю аренда… Пофартит, - можно ещё на неделю продлить, а уж там - как далее свяжется…
- «Двойная Крыша»… Про такое информирован!?
- В курсе. Пока обожду…
- Отважный! Успеешь обернуться!?
- Одна нога - здесь, другая - там…
- Рискуешь!..
Тут, недокормленный, лохматый пёс, натянувши свою цепь до отказа, от того вставши задними ногами во весь полный свой рост, - в полный свой голос выразил явное своё несогласие!..
«Любопытствовавший», - подчёркнуто неторопливо-медленно, полной кого-то скрытого внутреннего достоинства походкой, правда, пару раз всё же оглянувшись, удалился…
Тут уже другой… Некий и, нечто другое, вовсе конкретное, -
- Что продаёшь!?
- Что дёшево поимел, то слегка дороже продаю…
(Когда-то это клеймилось недостойным словом «спекуляция», теперь гордое, - почитаемое всеми, «бизнес»)
- Которое дёшево поимел, почём продаёшь!?
- Цену первую назови, тогда и разговаривать далее будем!
- Там у тебя и кастрюли, и мешки какие-то… Цемент что ли!?
- И, цемент имеется, и побелка! И, многое, - ещё кое чего…А, коли и не найдётся чего, а очень надобно, - только свисни «по мобиле»: тут же и обеспечу…
- Мне бы кота чёрного, но только обязательно в чистом и белом мешке… А, эта крупногабаритная железина под чехлом из дорожной пыли, - танк что ли всамделешний!?
- Он самый… Вчера из части…Разумей живым мозгом, - своим собственным ходом, а какой красавец прибыл…
- На башне флаг украинский нарисован, ты бы, для приличия, хоть сокоблил бы его что ли!
- Кто купил, пускай и соскабливает! Он уже продан! Грузины купили… Дело за водителем… У них с водителями нехватка вышла: шеволэ, - да! А, вот - танк: нэт!.. Как найдут водителя, так и последуют
на собственное место проживания! «Передислокация» называется…
- Не очень хорошо как бы… Танк-то этот всегда и во всю свою суть только что Общим был, - «Общероссийский»…Общероссийским совместным трудом и упорством укомплектованный, - сперва лично украинским объявился, а теперь уже и лично «грузинским» сделался!?
- Грузинским… Извини, - Бизнес!..
- Демократия и свободное предпринимательство, как во всём подлунном Мире… Свободная Коммерция… А, о том подумал ли, что они, грузины, такие вконец угнетённые и обиженные Россией, пока просто обильно плевались в Её сторону, а вот теперь россиян «мочить» этим танком будет уже полная у них возможность!?
- Кипетенишься впустую… Грузины!? Они ведь есть и были, - всегда и со всех сторон своих, - грузины… Возбуждаются…
На час-два, собственным своим характером. Потом чем-то, откуда-то вовремя подкормятся, тогда отпускает их на год или больше… Но,
и те, которые в тот же Багдад подзаработать у американов заезжали, - коли и стреляли когда, так всё мимо, да мимо… Может у них задача такая, а они, вовсе ни кому и не враги… Они - Заблудившиеся Друзья нашим и вашим!?
- А, «заблудившиеся», да и блудящие с любым, нашим-вашим, - хоть кому-то разве ли друзья!?..
- Остынь… Придёт время… Подотрутся, если найдётся чем, да выспятся, но и то - не в досыт. На американском-то сене даром ещё никто не валялся… Это сперва как бы тепло, да мягко, после - до того накладно и не уютно…
- Сказал не шёпотом… А, если кто-то из них, героев, тех ли этих, возьмёт, да и - обидится!?
- Пусть их!.. «Бабки» в кармане!
- А, если он всё же… Я про танк этот, - а вдруг, да стрелять по нашим ребятам начнёт!?
- Не начнёт… Вы же сами ещё до его первого выстрела, - башню его ему же и снесёте…
Похоже - правда.
Надпись вспомнилась… Кем-то из наших солдат нарисованная!
Аэрогрофом!.. Буквы аршинного размера на стене казармы, сбежавшего, бросившего весь свой натовский «прикид», отдельного Героического, Горийского батальона: «Грузины! Учитесь воевать. Приедем, - проверим»…
Значится: если что, - ждите в гости!? …
……………………………………………
Что ж… Если что… Деваться-то ведь нам, россиянам, действительно, - теперь уже вовсе некуда!
Разве что - Очередная, притоптанная ради каких новых, Олимпийских Увеселений, - другая, ещё не освоенная, Лесная Поляна!?
…………………………………………….
Поляна!?..
Как это тебе так вовремя вспомнилось, да обозначилось про «поляну»… Без потасовки, надеюсь, на той, прежней, - обошлось!?
- Мирно, но и - вовсе ничего положительного.
Как и многое остальное, теперешнее, - нынешнее наше общение на той поляне, как бы и нужное, в чём-то разумное, хотя и не вовсе обычное и понятное, закончилось вполне обычно, - опять чуть не в полусне…
Кое кого, в самом конце, даже вовсе и, не слегка, - пошатывало, (нашёлся ведь, кто-то, что вовремя подсуетился, и что-то вовремя подвёз, а кто-то, - вволю уже и «отметился»!)…
И, опять ведь, - как и ранее уже бывало, на иных росстанях: только почесались… Кто, - в меру, а кто - до кровей и, уж конечно, ни о чём даже и слегка не призадумавшись.
… Так-то вот и покидали мы ту нашу, пусть и чудаковатую, слегка
и необычную, несколько удивительную, ту - «поляну»…
Поляну, как бы неожиданно свалившуюся на нас, в чём-то и занятную, и разумную даже - под разноголосое освещёние, по дороге к не вовсе позабытому, привычному, пахнущему издавна чем-то
мило-сермяжно-знакомым и, удивительно надёжным, - Ночлежию
а, - коли вовсе современным уже языком, - к своему давнему, «Спальному Бытию».
Кто бересту берёзовую, которую в темноте, уже вполне наступившей, - находил всё же, и как-то ещё добывал, да и - зажигал каким-то европейским, изысканным способом, кто-то, - скрученным в жгут пучком зажжённой соломы светил себе под ноги, но солома светила не долго и - довольно плохо… Больше обжигала руки и палила бороды…
…Прощу прощения, - а вот бороды к тому времени всё ещё, да - имелись ли!?..
Есть свидетельства самых разных источников, - шерсти, вообще, никакой и тогда уже, в подавляющем большинстве, - на головах интеллигентной, мужской половины вовсе не имелось, зато вот женщины… Как же, чем только, до чего только, - себя не разрисовали,
да не оголили…
………………………………………………………………………
Да, и - по жизни, что вокруг…
Чуть не настоятельная уже откуда-то, какая-то, кому-то, необходимость, - разлаживать духовное, человеческое естество…
Не сразу… Постепенно, но теперь уже неотвратимо, - ибо…
Сперва, вот и мне, - Всякую, чуть слегка ненастную, ночь, - после уже и в любую другую, - что-то и другим многим спать не даёт… Шарит… Сначала по дальней стене… После, ближе и ближе, а вот… Уже, по испуганно-насторожившейся, плотно и наглухо, запертой, - чуть не каждой, ожелезненной даже, двери…
Другие, - мало понятные…
Новые, какие-то, беспокойства, хотя и, явно, по расстоянию, -
много более далёкие…
В конце ли, -
Деревни, Посёлка…
Каждого, вполне современного городского дома ли, благополучного существующего города, ближнего ли, дальнего, самого распрекрасного - иностранного государства…
Вообще - в иных пределах иного, вовсе мало известного какого-то естества, - Сонное (сонное ли!?) дыхание иных каких-то, дыханий, - вовсе не родственных с нашими прежними, - Дыханиями…
Вовсе странное, - Недоброе Дыхание…
Дыхание уже без всякого, действительно живого, мирного человеческого дыхания… Не в сарае, где сталось как бы временное, сиюминутное наше размещение, - всюду и везде Некое Нечто, со своим неумолимым, враждебным дыханием, овладевшее всем, до чего только коснулось оно…
Властное, Неминучее, - не отпускает и тогда, когда даже Ему и Вслух Молчится…
Не то ли это самое, -
Нынешнее, слишком, а где и, вовсе чересчур, - Свободное Волеизъявление общечеловеческой, пустой, рациональной,
хищнически жадной души, а по сути, - безумный, оголтелый, чудовищный танец, который кончится уничтожением всего, что упорно отказывается вертеться в этом переплясе, стало быть - не имеет личного охранного ярлыка!?
- Уничтожится всё, что не пляшет!? Так - пострелять, тех, кто заказывает эту плясовую, и - дело с концом…
- Что вы, что вы! Бороться следует разумно…(голос изысканно праведный, из какой-то щели ли, подворотни, ласковый и с хитринкой)… Осторожно и Постепенно…Главное -Толерантно!.. Каким ни будь, тонким, щадящим, французским способом, бережно охраняемым Конституционно и - Законодательно… Да, здравствует Правосудие! Справедливое и сострадательное ко всем и всему!..
Как и - Солнце, и - Дождь, что всегда одинаково питают плохих и хороших, добрых, и - злых…
Позвольте! А, разве ли неизвестно, что именно - сорняково-отвратительное, от чего-то, всегда более устойчиво и - лучше защищено, чем доброе… Да, - и плодится оно в тысячи раз проворнее, чем всё остальное, человеческое, - существующее стыдом, честью и совестью…
Случилась, видимо, - какая-то Эпидемия!?
Эпидемия, - всегда ЭПИДЕМИЯ! С ней можно бороться только по Её же собственным правилам, при чём тут на какие-то законы…
…………………………………………………………..
Несколько спустя, и уже в другом, тоже не совсем обычном месте…
Дом, - деревянный, с пристройками, не очень ладный, всё же вполне приличный но, - как бы и чем-то слегка набекрень, потому что в волю и вокруг понагнало несусветного, чёрно-серого, грозового потемнения…
Внутри дома, - по причине той же наружной круговерти, освещения не полагалось из простой осторожности и - «на всякий неожиданный случай»…
Мимо одного оконца, которое не успело завеситься занавескою, - шаровая молния, хотя и самого среднего размера, но от того не менее опасная, проплыла мимо каким-то своим собственным, явно обдуманным путём, - ни на что не натыкаясь, ибо, видимо, имела какое-то своё собственное, персональное задание ли, назначение…
Темнота к тому времени сделалась - полновесно-полнозвучная, - крыша выла ветром на самые разные голоса, а - что творилось наружи, нельзя было ухватить ни чьим, даже и привычным к серьёзным теменям глазом!..
Ничего не оставалось другого, как, внутренне поджавшись, - далее
и, во весь собственный всеохват, терпеливо и без лишнего движения ждать Свыше Ниспосланного…
Как бы уже и ночь… Настоящая, полная, а времени по часам, -
что-то около полудня!
Сгрудились в каком-то углу, - сколько кого было… Окна-двери плотно и надёжно заперты, печной трубы заслонка намертво задвинута, - никаких сквозняков! А, вдруг - да и другая шаровая объявится!? Как бы, ненароком, - не залетела!
- Дождём зашуршало, значит не объявится… В дождь они не летают.
- Кто знает, может и что почище объявится, а мы, как всегда,
ни к чему не готовые.
- Что правда, то правда. Дела и без этой грозы не больно весёлые… До последнего предела всё вокруг нас это самое - Хищное Окаянство уже одолело… Ни земли, ни леса, ни дела хоть какого-то, только чтобы ему, - в карман ему хорошей, да обстоятельной доли…
Тут, в это, чисто мужское, скупое бормотание, женским осторожным голосом, - Землю-то отобрали… Не можно нам без Земли…Может, как сговориться, с тем, - Хищным… Так мол, и так, - Вполне весело живёшь!? Так и живи, - оставь только нам небольшое наше, бери от толстого куска, нам оставь наше малое!?..
Может, - тогда и начнём жить всё же хоть как-то, да чуть-чуть
с ним по совести…
- Какая у хищника совесть!?.. (Заворчалось опять беспокойно, не громко и по мужски, кем-то в темноте)… - У него рот, да когти…
Тот же женский, осторожный, но уже более уверенный в своей надежде, голос, - Если живёт не по совести, тогда набраться духу, - стрельнуть, да и - дело с концом… А, что там от него останется, - между всеми поделить, как тот Маркс когда ещё миру заказывал…Это ведь главного сатану рогатого можно только серебряной пулей кончить, с обыкновенным нашим Хищником, как бы, и попроще станется…
На этот раз ответилось суровым, полным и самым мрачным, мужским молчанием… Гроза же, тем временем, вовсе развеселилась, - чем уже только не полыхало, чем только не поливало…
Стучалось даже…
Вполне основательно но, скорее всего, - не этим, терпеливо ждущим окончания навалившейся на них стихии… Иному кому-то, которого всё ещё здесь не было, но должен был хоть когда ни будь появиться…
………………………………………………………..
Тут-то и подоспело несколько слов о той самой, будто бы вовсе бесцельно накануне появившейся и обставившейся всякими живописными легендами и подробностями, - Заводи…
Необходимое, неизбежно-предстоящее, постепенно и, само по себе, - вырисовывалось настолько непростым и ответственным, потому требовало особой подготовки и сосредоточенности, с непременным привлечением внутренней, в том числе энергетической, - зоркости и чисто человеческого, многослойного умения и умного терпения…
Теперь, не совсем от меня зависяще, и - уж, конечно, не славы ради,
сталось вдруг непременным, - моё личное вмешательство и участие
во всём постепенно вокруг определявшимся…
При обстоятельном обдумывании мною взятого на себя действия, - внутреннее наитие настойчиво и упрямо подсказывало одно непременное условие: к приближающемуся, необходимому всем нам «моменту истины», - Заводь посетить надлежало ночью и, непременно, - во время одного из ближайших полнолуний, что мною и было в точности исполнено…
Всеобычная ночная темнота никогда меня не пугала…Скорее, подвигала даже к более активному существованию, настраивала на внутреннее проживание и себя самого, и времени, много значительнее, чем дневное наше, извечно - скандально-базарное, общечеловеческое состояние. Нынешнюю же Темноту, да ещё и при этом, её идеальном Полнолунии, - и темнотой назвать было просто невозможно…
Тишина!? Да! Какая-то звеняще-напряжённая, света же лунного, вполне хватило бы даже и для чтения самого паршивого газетного петита, а тени, к этому времени напитавшиеся ночной росы и почти изнутри сами по себе чуть не светившиеся, - ничего не сумели бы спрятать и при очень большом своём желании…
……………………………………………………..
Первая половина рокового бдения прошла спокойно и ничем не примечательно… Разве что дважды, - необычное какое-то шевеление береговой травы ли, близкой к воде листвы старого, уснувшего ракитника, - заставили всё же на несколько минут замереть и прислушаться, тая собственное присутствие, - незаметно оглядеться,
но всё было в прежнем, вполне спокойном, погружённом внутрь
самого себя, состоянии…
Изобильные лунности, полные таинственной необычности и печальной красоты, позволяли хоть не на долго забывать о настоящих причинах и цели собственного моего здесь присутствия.
Постепенно тишина сделалась такой, что я отчётливо стал слышать, как идут мои наручные часы и мне пришлось, сняв их с руки и, завернув в носовой платок, - спрятать во внутренний нагрудный карман куртки, тут опять…
…Трава, ещё раз с каким-то непонятным мне испугом, шевельнулась совсем уже где-то поблизости, но и - снова вовсе ничего не произошло…
Сколько ни напрягался я и слухом, и зрением, - всё оставалось
в прежней своёй завороженности непривычно ярким лунным сиянием
Тут, - с противоположного берега неожиданно потянуло, поползло,
а вот и многослойно застелилось уже и над самой Заводью каким-то серебристо-светлым, туманным наваждением, хотя очень и очень медленно, но - явно в мою сторону перемещающимся…
Шевелящимся почти неуловимо, но и, явно всё же, - шевелящимся…
…Так протянулось почти полчаса и ещё несколько минут томительного, натянутого звенящей струной, ожидания…
В меня начало даже закрадываться что-то наподобие, - Сомнения В Правильности Отсчёта Выбора Места, Времени и Пространства…
Начало работать что-то обратное всему взвешенному, продуманному и тщательно подготовленному, - тогда-то…
По тому, как всё кругом неожиданно предельно замерло и даже ветер, до того мало приметный, - вовсе остановился, я понял: наступает тот самый Момент Истины, ради которого здесь сегодня и нахожусь… ВОТ ОНО… ВОТ ОНО… ВОТ ОНО…
Руки стали холодны, сердце почти вовсе - остановилось…
Минута… Ещё одна… И, - Теперь уже…
Всей Своей огромной тенью сперва…
После и, - Сам…
Во всём своём. - невероятном и грозном великолепии…
Распахнувши чуть ли не в пол неба широченные, мощные крылья
и только слегка подрагивая самыми крайними кончиками их перьев,
Он, Великий из Великих, - начал делать над моей Заводью свой неторопливый, первый, осматривающийся, осваивающий новое охотничье пространство, - круг…
Он даже не летел, - Плыл…
Плыл низко, как мне и хотелось, и очень было нужно…
Плыл пока ещё несколько стороной, но уже, и - явно, ко мне постепенно приближаясь…
С каждым следующим, неторопливым, облётным кругом, в своём, чуть ли не нарочито замедленном и плавном полёте спускаясь ниже и ниже, - Он приближался по какой-то Всевышней Заданности к тому месту, где я так долго и тщательно таился…
Бдиже… Ближе и ближе…
Вот оно, вот оно, вот оно…
Руки холодны. Сердце… Ты-то Сомневаешься… Ждёшь чего-то!?
- Нет ни рук, ни головы, ни сердца…И, - когда всё так же, спокойно, величественно-плавно, он начал проделывать свой, четвёртый ли, пятый круг и оказался теперь уже совсем вовсе над самой моей головой, - я выстрелил…
Выстрелил, почти не целясь, - до того был совершенно уверен, что не промахнусь…
Его встряхнуло и даже передёрнуло, но он, как истинный хищник, не подал вида, что поражён!..
Настоящий хищник, даже и пернатый, - умирает, как и полагается умирать хищнику: молча и не выказывая никакого страдания или досады даже от смертельного ранения…
Снижаясь последним кругом больше и больше, он спокойно и плавно, уже не подрагивая крыльями, но заметно ускоряясь движением, заканчивал последний свой круг и, уже полностью сложивши их, прорвав и обломав повстречавшиеся на пути заросли лешеевой дудки
и ракитника, - ткнулся в густую прибрежную траву, всей огромной
своей массой буквально пропахав её, - и Головою Своей оказался возле самой моей ноги…
Бархатистые, коричнево-тёмные, полностью теперь сложенные, крылья, словно шикарным пледом, - покрыли его непомерно огромное, мускулистое тело, чёрная крупная голова с желтоватым в прозелень, хищно загнутым на конце клювом… Клювом, - способным не только раздирать на куски пойманную добычу, но и перемалывать все её даже самые основательные кости, - Всё Лежало Чудовищной, Неподвижной, Величавой Горо… Замерло и не шевелилось…
Ничего страшного!?..
Возможно, - ничего страшного, и всё же, - Что-то, помимо здесь и только что случившегося, - вокруг и поодали, тоже, совершенно определённо, - Произошло!
Нечто Неприметное ни уху, ни глазу, но внутренне ощущаемое и мною, и всем другим, что окружало ослеплённую нынешней полной луной, - Заводь…
Да, и Заводь сама, тоже вдруг, начала вести себя совершенно неожиданно… Более, чем странно… Живая и такая неспокойная, полупрозрачная туманность, недавно лишь чуть шевелясь, стелившаяся над ней, - вдруг стала заметно густеть и вытягиваться конусообразной вертикалью… На вполне спокойной только что воде возникли какие-то круги и спиралевидные завихрения…
Почти тут же, - эти завихрения обратились в воронкообразное, самостоятельное, широкое кружение, которое, - делаясь полнее и значительнее, - постепенно втягивало в себя явно не желавшую добровольно смиряться, подчиняться этой водоверти, - плясавшую
над ней, сопротивлявшуюся ей, эту, - полупрозрачную, живую
лунную туманность…
После уже Заплясали и отдельные ветви ракитника, трава, каким-то, непонятным образом взметнувшись и, брызгая росой, - достала до моего лица, хлёстко прошлась по щеке… Что-то, негромко, но уныло и жалобно, не единожды – протрубило… Неужто, какая-то, сама по себе вдруг переиначившаяся во что-то музыкальное, - лешеева дудка!?..
- Это ничего… Это только кажется… Кажется, кажется… - Твердил я сам себе, не в силах остановить, внутреннюю дрожь, которая уже перебиралась на плечи и овладевала пальцами рук… - Дело сделано. Дело, всё же, - сделано… Нужно уходить…
Нужно было немедленно уходить, чтобы, -
Сперва…
Ну, хотя бы, - выспаться…
После, - обдумать и осознать всё произошедшее, после…
После, возможно, хотя бы ещё раз - Выспаться…
Теперь уже по настоящему и, как следует: выспаться, а вот выспаться, - никак, тем более По Настоящему, оказалось совершенно невозможным, - этого же утра - чуть к полудню, подскочивши совершенно неожиданно от какого-то внутреннего толчка, - я, не умываясь, только наскоро одевшись, - бросился бегом, не разбирая дороги, к Заводи…
В голове стучало вместе с кровью короткими фразами: «Нужно срочно закопать Хищника! Нужно срочно навсегда его как-то похоронить!»
Вот уже, и чуть не вовсе задохнувшись от бега, - продирался я зарослями ракитника, лешеевой дудки, обильного, вязкого разнотравья, к месту моего ночного бдения… Место, где накануне лежал убитый Хищник, - пустовало…
Порванные, обломанные его полётом-падением ветви ракитника, почти вспаханная, не оправившаяся от его падения земля со всем своим мятым разнотравьем, - всё оставалось на месте… Но, - Его самого…
Его не было - ни тут, ни - где либо поблизости…
Тело моё неожиданно оказалось вдруг беспредельно усталым
и я вынужден был присесть туда, где просидел почти целиком
всю эту предыдущую, невероятную, удивительную, ночь…
Ещё раз, внимательно, самым тщательным образом осмотрев всё вокруг, я окончательно убедился в том, что кроме меня, - ни вчера, ни сегодня здесь никого больше не было!..
Тем более удивительным и вовсе непонятным делалось для меня это его таинственное, бесследное исчезновение, - и тут…
Как бы ответом моёму удивлению…
Откуда-то сверху…
Совершенно явственно послышался победный и весёлый, взахлёб, - его давно знакомый, голодный клёкот, а поднявши глаза…
Уже и увидел, - высоко над собой, чуть ли не под самыми высокими облаками, в Просторном, таком ясном и далёком Небе, всё то же, то же, - Его неутомимое, хищное кружение…
Тот же, неудержимый в поиске очередной добычи, уверенный
в себе, - спокойно-горделивый, его величаво-плавный полёт…
………………………………………………..
.………………………………………………………..
День, и без того, - щемящее невесёлый, тут ещё, - ни с того,
ни с сего, чуть спустя, принялось заволакивать Небо каким-то странным, неожиданно откуда-то пожаловавшим, - пыльным облаком…
Запредельная высота обитания Многоопытному Хищнику, -
не единственный, видимо, способ защиты, - Надобна и Маскировка!?
Так вот и ведётся, -
Кто-то - когти и крылья растит, кто-то пускает корни, кто-то роет подземные норы, а кто-то - дополнительную занавесь искусственную
в виде пылящего облака удумывает!?
Тут ещё, - чуть не вечное и, где-то поблизости…
Другого, иного существования…
Какая-то одинокая, смущённая душа отыскивает другую смущённую. Одна: злою волей оставленная жена, другая - обыкновенный вдовец, - оба нуждаются друг в друге, потому что всякому человеческому естеству для прожития, - нужно хоть какое-то внутреннее соответствие для растворения в другом человеческом естестве, и - ещё…
Где-то в вовсе далёком и тёмном поле, несмотря ни на что, - появился какой-то свет…
Не то костёр, не то - керосиновая лампа, поставленная на подоконник малым маяком на пути к потерянному в темноте, милому
и уютному дому…
А, какому-то, давно окончательно одинокому и уставшему, -
Снилось вовсе странное: Мучительно Тлело явно Остывающее Солнце!..
Оно едва пробивалось сквозь несусветные, определённо, - Враждебные ему, Заоблачья…
Солнечный Свет и Заоблачья боролись друг с другом. Не виделось конца борению Пустошей Небесных с Небесным Оком…
Боролось То, что было Жизненно Необходимо существованию
всего сущего на Земле, - с другим, которое ненавидело Свет и его Жизненное, Животворное Тепло… Ближе к ночи противостояние прекратилось, - наступила темнота…
Погас и Дальний Свет (не то костёр, не то керосиновая лампа-маяк). Действительность приостановилась…
Некоторое время Она пыталась остаться хоть неким воспоминанием о ней… После не стало и воспоминания…
Одно Пустое Просторное Поле…
И, такое же, - Пустое Просторное Небо…
То, и другое, - одинаково Холодные и Неуютные…
……………………………………………………….
……………………………………………………….