Когда ты начинаешь писать, а читатель читать твои, пока еще не великие произведения, до публики вдруг доходит, что рядом с ними диковина - живой писатель. А после, обязательно,каждый выскажет свое мнение типа - ты дружище не обижайся, ничего личного конечно, но ты должен теперь быть голодным и одиноким, этаким страдальцем в потасканном пальто, коль хочешь называться писателем. И непременно владеть глубинными знаниями, и культурно обращаться с нами, твоими читателями, уважительно обходя острые углы без мата и всяких там словечек, чтобы не подавать плохого примера.
Потом тебя не будут брать на работу, когда узнают что придет писатель, объясняя что, дескать, в нашем-то пространстве офисном заведется живой писатель, а вдруг пропесочит нас всех в своих произведениях, пройдется по интригам, тайным уголкам и отношениям? Это ведь его, как художника может обидеть каждый, зато он сразу всех, одним махом и как захочет.
Еще издатель начнет издеваться: ты брат круто пишешь, ну просто всем издательствам оторваться не можем, прямо проглатываем листы во время обеда, но прости, не в формате. Ты переделай под формат фантастики свою драму и тогда все окей – тиражи ждут, а мы - сто лет такой талант искали.
И вот ты, похваленный, одухотворенный своей нужностью, пыхтишь: как же, тебя ждут тиражи, да еще какие, недаром помнит вся Россия про…(пардон, это не отсюда!) А время идет, есть как-то хочется и мир посмотреть не мешало бы для вдохновения, да и пальто заменить пора… Как у издательства меняется направление и оно звонит тебе и кричит в трубку: не переделывай под фантастику, мы теперь выпускаем детективы, народ уж очень хочет про убийство и измену, так что давай, переписывай скорее под новое веяние, а не то мы, не дай бог, в любовный роман переквалифицируемся.
Ты работаешь над заданием, дрожью прошибает, нереальные картинки в голове, вау! Взрыв! Какое там пальто?... Ты поглощён, мать твою, а ведь как хорошо идет, а! Ну прямо слюни текут от сосредоточенности и погружения.
Написал. Выпил воды, на другой напиток просто нет денег, не заработал. Голодный и одинокий, усталый счастливый ты уже на пороге того, кто ловко издевается над тобой… ой, обещал издавать тебя.
Как вдруг тебя говорят,- прости брат, времена теперь очень уж быстро меняются. Теперь ты сам себя издай у нас, а мы тебе за твои деньги и корректора, и редактора, и даже типографию, все для тебя, ты только пиши и самовыражайся. Ничего личного, пойми, у нас ведь дети и семьи есть хотят, а ты же творец, тебе голодному даже очень круто пишется, вон муза шепчет на ухо, везучий ты, талантливый, посмотри, как Бог одарил тебя, нам бы так! Ты же сам знаешь, даже Пушкин помер в долгах за квартиру и платья, а чем ты лучше? Прощения просим, но это тенденция, времена диктуют, мы ни при чем, а мы тебе конечно и грамоту дадим, и там звание присудим, а хочешь - писателем года или всей вселенной сделаем?! Союз для тебя организуем, площадку для выступления за твой счет, не вопрос!
А еще лучше, знаешь, давай-ка ты квартиру свою или комнатку продай, и мы тебя уж продвинем так..., потом наверстаешь, гонорары рекой потекут. На выставку в Париж полетишь, а еще лучше - в Лондон, там наших полно, оценят, не сомневайся, ты же за душу берешь… Эх, на языки переведем, мир покоришь!
И вот идешь ты домой, и есть тебе уже точно не хочется. И муза твоя крылья опустила, взлететь не может, как ни уговаривай. И долг твой перед даром твоим бредет рядом, подтирая сопли от влажности. И чувство ответственности перед человечеством тащится сзади, шаркая ногами. И думаешь ты, а на хрена все это мне, а? Может лучше в дворники, или там в менеджеры по продажам, чтоб уж совсем не зря небо коптить, или в риелторы... там всех берут.
Творческий не покой так и сверлит изнутри, так и вытаскивает породу наружу, так и подбрасывает сомнения в нужности твоего таланта и жизни вообще.
Как вдруг муза твоя спотыкается и немного подпрыгивает, а совесть поскальзывается на мокром осеннем листе, набивает шишку, матерится и орет на весь Лиговский: «Врешь, мать вашу, не возьмешь меня, писателя, рупора эпохи, да вот так запросто, да голыми руками! Я же нерв человечества, я как провод оголенный – не подходи, убью, я же это… могу в вас во всех пробудиться, что вы и землю засорять перестанете, и стариков своих полюбите, и оружие в воду побросаете, вот так захочется вам брататься и понимать друг друга!»
И побежишь ты новую повесть писать, голодный и одинокий. И ветер не угонится за твоими мыслями, а пальцы будут деревенеть от напряжения и стука по клавиатуре старенького компа. Зато после… стройный, удовлетворенный и почти святой, ты выложишь в интернет произведение честное, истинное... И полетят лайки со всего белого света, в виде сердец или звездочек. Потому как писатель ты живой, а живое слово оно даже через интернет сердца трогает.
И пусть разбирают его, и пусть идеи твои разлетаются в чужие головы, ведь ты уже знаешь, что только потомки в состоянии оценить истинную ценность писателя. А ты - подари миру свои мысли, принеси ему свой дар, обернутый золотой лентой в красочной коробке, и скажи:
«Бери человек, мне не жалко, а тебе очень нужно, и пусть живется тебе легче и радостней… потому как ты сам есть творение и другое творение способно сделать твою жизнь яркой!
Твой не форматный писатель»