ИЗ ЗТМ.
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
На склонах холмов натянутая колючая проволока. За ней видны фрагменты полевых укреплений, траншеи с разветвленной системой переходов, обшитые досками.
ТИТР
20 августа 1944 года
50 километров к Северо-западу от города Яссы, Румыния
ТИТР
07.39.00.
Начинается отсчет секунд, сопровождаемый глухими щелчками.
Первая линия траншей. В обзорном проеме небольшой утрамбованной насыпи две головы в касках. Солдаты настороженно вглядываются в наступающее утро. Что-то привлекает внимание одного из солдат. Он плечом толкает товарища и кивает в сторону.
СОЛДАТ 1
(говорит по-румынски)
Димитру, смотри – лисица!
СОЛДАТ 2
(сонно, говорит по-румынски)
Что ей здесь делать?
(зевает)
О! И впрямь лисица! Красавица какая!
СОЛДАТ 1
(говорит по-румынски)
Гляди, к русским побежала!
СОЛДАТ 2
(говорит по-румынски)
Вот дура!
НАТ. НА НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСЕ УТРО
Ярко-рыжая лисица, перебегая между редкими небольшими кустиками, спускается с холма в ложбинку. Затем, лавируя среди кустарников, устремляется к притихшему в утренних лучах солнца лесу.
Не добежав до леса несколько десятков метров, она замирает у сломанного деревца, и, вглядываясь в лесной сумрак, принюхивается, жадно ловя ноздрями дуновения ветерка.
НАТ. РУССКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Опушка леса. Перед ней траншея, плотно забитая солдатами. По всей длине траншеи – сплошные темно-зеленые каски.
Участок траншеи, в котором толпиться около десятка бойцов. Молодые лица тревожно вглядываются в сторону холма, на котором расположены вражеские позиции.
Один из бойцов, Никола, что-то шепчет одними губами. К нему обращается сосед, Солдат-Украинец.
СОЛДАТ-УКРАИНЕЦ
Никола, бачь, лисиця!
Никола сосредоточенно вглядывается и через мгновенье улыбается.
НИКОЛА
О-о! Лисиця! Треба сфотографувати…
Никола достает из подсумка фотоаппарат. Принюхивающаяся лисица. Почуяв людей, лисица, развернувшись, стремглав мчится обратно.
НИКОЛА
Куди вона бижить?
СОЛДАТ-УКРАИНЕЦ
До румуни повертается.
НИКОЛА
Ось дурна!
Никола убирает фотоаппарат. Отсчет секунд закончен.
ТИТР
07.40.00.
Все замирает в напряженном безмолвии: каски и лица под ними, трава и листья на деревьях.
Никола расстегивает гимнастерку, достает крестик, целует его, и, спрятав обратно, крестится и что-то шепчет.
Оглушительный грохот сотрясает воздух. Солдаты в траншее инстинктивно пригибаются. Через две секунды содрогается земля.
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Румынские полевые укрепления исчезают под вздыбившейся к небу землей. Следующий залп орудий и новая волна земли, досок и каких-то ошметков вздымается в небо. Орудийные залпы сливаются в сплошной гул. Оборонительные позиции тонут в сплошных разрывах.
Орудийная канонада стихает. Через мгновенье звенящая тишина наполняется приближающимся шипением, переходящим в пронзительный вой. Реактивные снаряды залпового огня, перелетая через лесок, устремляются в оседающую землю от орудийных разрывов.
Волна мощных разрывов стремительно катится по немецким и румынским позициям. Она сметает все на своем пути, застилая землю дымом.
Последний реактивный снаряд взрывается в дымовой завесе. Тишина после взрывов длится недолго. Снова возобновляется артиллерийская подготовка. Стена земли и огня, поднятая мощными взрывами, движется вглубь оборонительной полосы.
НАТ. РУССКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Каски в траншее приходят в движение. По всей ее линии солдаты выбираются и нестройными рядами бегут к облаку дыма и пыли, висящему над вражескими позициями.
Два бойца с автоматами за спиной, Сержант с нашивкой за ранение и пожилой Старшина с раскрасневшимся лицом, стоят на краю траншеи и за руки вытаскивают молодых солдат наверх.
СТАРШИНА
(кряхтя)
Давай… сынок… давай… винтовку не урони… Да перекинь ее за плечо… Что ты мне суешь?
Группа выбравшихся солдат топчется у траншеи, не решаясь бежать в атаку.
СЕРЖАНТ
(сердито)
Ну че встали, хлопцы? Давай вперед! Бей фашиста!
НИКОЛА
Куди? Там пекло непроглядни!
Сержант, сверкая глазами, хочет что-то ему крикнуть, набирает в грудь воздух, но видя появившегося Лейтенанта с пистолетом в руке, отворачивается и продолжает вытаскивать бойцов из траншеи.
Лейтенант стреляет в воздух, привлекая внимание испуганных солдат, и срывающимся голосом перекрикивает шум рвущихся снарядов.
ЛЕЙТЕНАНТ
Взво-о-д! За мно-о-ой! Ура-а-а-а!
Не оглядываясь, он бежит в стелющееся дымное облако.
Секунду спустя солдаты, взяв винтовки наперевес, с криком «ура» бегут за ним. Выбирающиеся из траншеи по одному – по двое бойцы устремляются следом.
НАТ. НА НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСЕ УТРО
Небольшой взрыв раскидывает трех солдат, бегущих слишком близко друг к другу.
СЕРЖАНТ
Мины! Держите дистанцию! Не жмитесь друг к другу, вашу мать!
Отовсюду слышится многоголосое ура. Никола бежит с винтовкой наперевес.
НИКОЛА
Ура-а!
Дымное облако и висящая в воздухе пыль поглощает бегущего Лейтенанта и солдат.
Оказавшись в дыму, бойцы сбавляют темп атаки и переходят на шаг. В полном молчании они приближаются к румынской оборонительной позиции.
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Внезапный порыв ветерка сносит дым в сторону. Перед бойцами открывается жуткий вид горелой перепаханной земли. Ничего не осталось от разветвленной системы траншей. Места, где они были прорыты, превратились в мелкие обсыпавшиеся канавки глубиной по колено. В приличной по размеру воронке, тлеют бревна, превратившиеся в обугленные головешки.
Бойцы медленно, осматриваясь по сторонам, идут вперед по сожженной земле. Они осторожно обходят присыпанное землей орудие с перекрученным стволом.
Никола останавливается и наводит винтовку вниз на землю. К нему подходит сержант.
Из земли торчит обгорелая кисть руки.
Сержант пинает ее сапогом, и оторванная кисть отлетает в сторону.
У побледневшего Николы начинаются рвотные позывы.
СЕРЖАНТ
(с усмешкой)
Желудок пустой? Без завтрака останешься!
Сержант, не глядя под ноги, наступает ногой в склизкую массу, отдаленно напоминающую человеческие внутренности.
Согнувшись пополам, Никола блюет себе под ноги. Остальные бойцы обходят его, стараясь держаться подальше.
ГОЛОС
(за кадром)
Здесь блиндаж!
НАТ. У БЛИНДАЖА УТРО
Несколько человек сгрудились около полузасыпанного блиндажа.
Сержант, оттолкнув кого-то, спрыгивает в небольшую ямку перед засыпанным блиндажом. Вскинув автомат и пригнувшись, он вглядывается в осыпавшийся темный проем.
ЛЕЙТЕНАНТ
Что там, Борзов?
СЕРЖАНТ
(заглядывая в проем)
А сейчас посмотрим…
Сержант достает из кармана потертых галифе зажигалку и освещает темноту блиндажа.
СЕРЖАНТ
Ё-о-ошкин кот…
Сержант, отпрянув от проема, поспешно выбирается из ямы.
СЕРЖАНТ
– Одни трупы. Много. Там все ими завалено.
СТАРШИНА
(кашляя в кулак)
Я видел такое. Это или от давления, или газы. Ишь! Спрятаться удумали в блиндаже-то! Ан нет, хлопцы! Судьбу не обманешь.
ЛЕЙТЕНАНТ
(тихо)
За мной.
Лейтенант направляется вперед, прочь от блиндажа.
Солдаты, опасливо косясь, на зловещую дырку в земле, стараются обойти ее как можно подальше.
Время замедляется. Шаги бойцов становятся вязкими и плавными, поднимая черную пыль. На предельно низких частотах нарастает медленный и тревожный инфернальный ритм.
К яме с блиндажом подходит Никола, вытирая блевотину с губ рукавом. Гимнастерка на вороте расстегнута. На шее блестит маленький крестик. Он с удивлением смотрит вниз.
В яме на пороге зловещего блиндажного проема черная плюшевая обезьянка с уродливой головой и разноцветными глазами-пуговицами.
НИКОЛА
(растирая под каской висок)
Що це таке?
Никола осторожно спускается в яму к черному проему, прислоняет винтовку к осыпавшемуся краю и присаживается на корточки.
НИКОЛА
Играшка… мавпочка…
Никола протягивает руку к игрушке.
Вспышка во тьме на доли секунды освещает трупы в блиндаже.
Никола поднимает взгляд и смотрит в темный проем блиндажа. Его зрачки расширяются.
Яркие вспышки внутри блиндажа учащаются, переходя в бешеную стробоскопическую пульсацию. Темп звучащего низкочастотного ритма нарастает.
Внутри блиндажа в пульсации света стоит ребенок, одетый в ослепительно белую одежду: рубашка с матросским воротничком, шорты с лямками, сандалии и гольфы. Мрачный пронизывающий взгляд черных глаз из-под панамки устремлен на Николу.
Рука ребенка поднимется на уровень плеч и его пальцы неестественно растопыриваются.
Никола закатывает глаза. Слюна струйкой стекает из открытого рта. Он ничком падает вперед, и, освещаемый стробоскопическими вспышками, заходится в эпилептическом припадке. Звенящий ритм переходит в шипение и свист летящих пуль.
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Идущие по сожженной земле солдаты падают, сраженные пулеметными очередями. Слышится свистящее завывание летящих мин. В рядах бойцов вырастают фонтаны земли, поднятые взрывами.
ГОЛОС
(за кадром, истошно кричит)
Ложи-и-ись!
Бойцы падают на землю, вжимаясь в нее.
К лежащему Лейтенанту подползает Сержант.
СЕРЖАНТ
Отступать надо, командир! Отползать! А то поляжем тут как…
Сержант толкает Лейтенанта в плечо – тот не откликается. Сержант рукой поворачивает его к себе лицом. Безжизненные глаза Лейтенанта застыли в немом удивлении.
Сержант исподлобья смотрит на ожившие вражеские позиции, которые занимают господствующую высотку.
СЕРЖАНТ
Как же вы уцелели, черти?
Сержант оглядывается по сторонам. Живые вперемешку с трупами лежат по всей линии атаки. Пулеметный огонь стихает. Разрывы мин становятся реже.
СЕРЖАНТ
Отхо-о-одим! Ползко-о-ом! К первой ли-и-н-и-и!
Выжившие бойцы отползают назад, таща за собой тяжелораненых. Отовсюду стоны, крики и ругательства.
Сержант ползет рядом со Старшиной.
СЕРЖАНТ
Ну чего, дядь Миша?
Старшина молчит.
СЕРЖАНТ
Чего делать-то будем, спрашиваю?
СТАРШИНА
Чего раскудахтался? Окапываться будем. Командуй. У тебя глотка луженая…
СЕРЖАНТ
Всем окопа-а-аться-а-а!
Бойцы, распластавшись на земле, откапывают засыпанные траншеи. Некоторые, перекатываясь, ныряют в многочисленные воронки.
Сержант и Старшина подползают к яме с блиндажом и скатываются вниз.
У входа в блиндаж лицом, уткнувшись в землю, лежит Никола.
СЕРЖАНТ
Ты чего тут?
Старшина наклоняется над солдатом и прикладывает руку к его шее. Несколько секунд спустя он поворачивается к Сержанту.
СТАРШИНА
Кажись жив!
СЕРЖАНТ
Что с ним?
СТАРШИНА
Да тише ты…
Старшина переворачивает солдата.
СТАРШИНА
Батеньки мой свет…
ЗТМ.
ИНТ. БЛИНДАЖ КОМАНДИРА ПОЛКА УТРА
В темноте появляется мерцающий огонек. Тьма рассеивается. Огонек, колышущийся в керосиновой лампе, набирает силу.
Слышен властный резкий голос полковника Владимирова.
ВЛАДИМИРОВ
(за кадром)
Зажги еще лампы. Черт знает что с этим генератором! Мезенцев! Когда почините?
МЕЗЕНЦЕВ
(за кадром)
Специалисты уже работают, товарищ полковник!
ВЛАДИМИРОВ
(за кадром)
Я спрашиваю, когда почините?!
МЕЗЕНЦЕВ
(за кадром)
Час-полтора, товарищ полковник!
ВЛАДИМИРОВ
(за кадром)
Час-полтора… Что ж, товарищи, будем впотьмах совещаться.
Загораются еще несколько керосинок. Свет освещает интерьер довольно просторного командирского блиндажа. Бревенчатые стены, посередине грубый стол с разложенной на нем картой, за которым сидят около десятка человек. В одном углу за незакрытой занавеской виднеется застеленный топчан. В противоположном углу на небольшом столике установлены телефонные аппараты и рация, возле которых колдует радист в наушниках.
В торце стола сидит полковник Владимиров в пехотной полевой форме с осунувшимся лицом.
ВЛАДИМИРОВ
Ну что, товарищи командиры! Ситуация нехорошая у нас с вами складывается. Соседи наши по флангам вовсю наступают, а мы топчемся на месте. Да и потери…
Он некоторое время молчит, глядя на карту.
ВЛАДИМИРОВ
Это надо же! Такая артподготовка плотная была! Как эта линия обороны могла уцелеть? Ума не приложу!
Офицер, сидящий рядом с Владимировым, откашливается.
ОФИЦЕР
По всей видимости, немецкие позиции, товарищ полковник. Установлены три пулеметные точки в ДЗОТах и примерное расположение минометной батареи. Однако, самое неприятное – танк или самоходка. Бьет откуда-то из лесочка на западной стороне высотки. И только по танкам. Танкисты потеряли три машины.
Владимиров морщится, массируя рукой затылок.
ВЛАДИМИРОВ
В общем так. Артиллерией мы сейчас не воспользуемся. Авиация сможет нас поддержать не раньше чем через два-три часа. А этого времени, товарищи, у нас нет. Придется решать задачу своими силами.
Радист в углу встает.
РАДИСТ
Товарищ полковник! Штаб дивизии на проводе!
Владимир направляется к столику Радиста, на ходу поправляя гимнастерку.
ВЛАДИМИРОВ
(в трубку)
Слушаю вас. Да. Так точно. Товарищ генерал, авиация… Понял. Три танка. Есть. Так точно. Через два часа доложу.
Владимиров медленно кладет трубку на рычаг.
ВЛАДИМИРОВ
У нас есть два часа, чтобы взять высоту. Танковый корпус уже выдвинулся и будет введен в прорыв на участке нашего полка.
Владимиров обходит стол и садится на место.
ВЛАДИМИРОВ
Поступаем следующим образом. Поднимаем в атаку пехоту - всех, кто есть. Под прикрытием минометов штурмуем высоту. Попутно выявляем расположение всех огневых точек противника. И самое главное – танковая засада. Как только немцы себя обозначают, мы пускаем танковую роту. Михайлов, ты готов?
Михайлов в танковом комбинезоне с капитанскими погонами поднимает голову.
МИХАЙЛОВ
Всегда готов!
ВЛАДИМИРОВ
С техникой все в порядке? Сюрпризов не будет?
МИХАЙЛОВ
Двенадцать танков – все исправны. Рычат и роют землю кованым копытом.
ВЛАДИМИРОВ
Три танка уже дорылись! Стоят там догорают. Причем два вместе с экипажем.
МИХАЙЛОВ
Не стоило им лезть на высоту без предварительной разведки.
ВЛАДИМИРОВ
А это, Михайлов, не твоего ума дело! Их задача была прикрыть отход пехоты из-под огня. Умник нашелся.
Владимиров с раздражением достает из кармана гимнастерки портсигар. Закуривает. С шумом выдыхает густой сизый дым.
ВЛАДИМИРОВ
Еще раз довожу задачу. В одиннадцать пятнадцать пехота под прикрытием минометов начинает штурм высоты. Атаку проводить грамотно. И чтобы не было как утром. Бежали как бараны, сбившись в кучу. Одна мина сразу несколько бойцов накрывала.
ОФИЦЕР
Товарищ полковник! Личный состав на восемьдесят процентов призывники. Без подготовки вообще. Необученные да необстрелянные. Почти все с освобожденных территорий.
ВЛАДИМИРОВ
Мне это известно. У вас есть двадцать минут, чтобы организовать их обучение, если раньше времени не хватило. И еще. Каждый командир лично отвечает за потери в своем подразделении.
(тушит окурок в банке из-под тушенки)
За неоправданные потери.
Владимиров переводит взгляд на капитана Михайлова.
ВЛАДИМИРОВ
Как только высота будет наша, все их засады и секреты мы без труда раскроем. Наступает твоя очередь действовать, Михайлов. Задача – уничтожение вражеских танков и орудий. Через два часа здесь все должно быть чисто как в ботаническом саду.
В блиндаже повисает тяжелое молчание. Табачный дым клубится вокруг коптящих керосинок.
ВЛАДИМИРОВ
Впереди на высоту должны идти призывники.
Щурясь от дыма, он обводит взглядом присутствующих. Встречается взглядом с капитаном Михайловым.
ВЛАДИМИРОВ
Бойцы, имеющие боевой опыт, идут после них. Все. Вопросы? Совещание закончено.
Все присутствующие встают и направляются к выходу.
ВЛАДИМИРОВ
Капитан Михайлов! Попрошу задержаться.
Михайлов поворачивается.
Дождавшись, когда офицеры выйдут из блиндажа, Владимиров встает, подходит к закутку Радиста и задергивает ширму.
Радист косится в сторону занавески и поправляет наушники.
Владимиров подходит к топчану и достает из-под него вещмешок.
Запустив в него руку, извлекает фляжку и две металлических стопки.
ВЛАДИМИРОВ
Присаживайся, чего стоишь?
Владимиров опускается на лавку. Михайлов садится рядом.
Владимиров неспешно разливает жидкость из фляги по стопкам. Офицеры молча чокаются и выпивают.
ВЛАДИМИРОВ
Местная дрянь какая-то.
Владимиров вытирает рот и поворачивается к Михайлову.
Некоторое время они глядят друг другу в глаза.
ВЛАДИМИРОВ
Ну что ты, Михайлов, на меня как хрен на бритву смотришь?
Михайлов отводит взгляд и медленно достает из нагрудного кармана папиросу.
МИХАЙЛОВ
Дмитрий Алексеич, вот мы с тобой сколько? Уже больше года воюем вместе? Да?
(закуривает)
Ну да! С Белгорода. Но твой приказ сегодня… это же убийство. Пацанов жалко.
ВЛАДИМИРОВ
А мне значит не жалко! Да ты сам все понимаешь. Не выполнить приказ я не могу! И весь полк положить тут тоже не могу! Иногда, Коля, приходится делать выбор! А за свой выбор, придет время, я сам отвечу!
Владимиров наливает по второй. Молча, не чокаясь, они выпивают.
ВЛАДИМИРОВ
Да уж… Расстроил ты меня, Николай.
МИХАЙЛОВ
Я тоже сделал выбор, Дмитрий Алексеич. Я пойду в атаку вместе с пехотой.
ВЛАДИМИРОВ
Такого приказа я тебе не дам.
МИХАЙЛОВ
Разрешите идти, товарищ полковник?
Михайлов встает, расправляя складки на комбинезоне.
ВЛАДИМИРОВ
(устало)
Иди.
Когда Михайлов, пригибаясь, выходит из блиндажа, Владимиров встает.
ВЛАДИМИРОВ
Сожгут ведь, Коля!
Михайлов оборачивается на пороге и улыбается.
ВЛАДИМИРОВ
Лишимся не только храброго танкиста, но и полкового переводчика.
МИХАЙЛОВ
Не сожгут. Я ведь заговоренный.
Михайлов выходит из блиндажа.
Владимиров наливает стопку. Подносит ее к носу и принюхивается. С отвращением выплескивает на пол.
НАТ. РУССКИЙ ПОЛЕВОЙ ЛАГЕРЬ УТРО
В тени невысокого деревца два солдата колдуют над дизельным генератором. Рядом с ними сидит на корточках коренастый старший сержант Федоров в шлеме, сдвинутом на затылок и в танковом комбинезоне. Широкое добродушное лицо выдает в нем простого парня из глубинки.
ФЕДОРОВ
(солдатам)
Дурилки! Соляры плесните!
Из командирского блиндажа, щурясь на яркий солнечный свет, выходит Михайлов. Он останавливается посреди полевого лагеря и оглядывается. Видит Федорова и пронзительным свистом окликает его.
ФЕДОРОВ
А вот и командир мой! Ладно, ребята! Счастливо оставаться!
Федоров быстрым шагом направляется к Михайлову.
ФЕДОРОВ
Товарищ капитан! Представляете, эти охламоны всех без света оставили! Чуть движок не запороли! Я им говорю…
МИХАЙЛОВ
Федоров!
Михайлов прикладывает палец к губам.
МИХАЙЛОВ
(шепотом)
Не кричи. Ты не в танке.
Федоров смотрит на Михайлова и широко улыбается.
МИХАЙЛОВ
Пойдем.
Михайлов и Федоров проходят через полевой лагерь, мимо опустевших палаток, блиндажей и землянок.
ФЕДОРОВ
Куда идем, командир?
МИХАЙЛОВ
А тут недалеко… прогуляемся…
ФЕДОРОВ
На передовую что ли?
Они спускаются в траншею, по которой идут к опушке леса. В стороне останавливается санитарный фургон, из которого на полянку высыпают молоденькие санитарки. Их около десятка и на них мужская форма – сапоги, гимнастерки с нарукавными повязками, бриджи, пилотки. Они разминают затекшие ноги. Что-то обсуждают, смеются.
Михайлов и Федоров останавливаются. Федоров присвистывает.
МИХАЙЛОВ
(Федорову)
Девчонки первый раз на передовую. Еще не знают, что их ждет.
ФЕДОРОВ
А вон та серьезная – ничего!
В стороне от других стоит серьезная девушка-санитар. Она проверяет содержимое санитарной сумки. Замечает, наблюдающих за ней Михайлова и Федорова. Смущается.
МИХАЙЛОВ
Пойдем. После боя знакомиться будем.
ФЕДОРОВ
Да уж. Только не в бою.
Федоров незаметно трижды плюет через плечо.
НАТ. В ТРАНШЕЕ НА РУССКИХ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ ПОЗИЦИЯХ УТРО
За лесным массивом траншея разветвляется и тянется вдоль границы между невысокими деревцами с густой зеленой листвой и пустынной холмистой местностью. В траншее бойцы, которые курят, о чем-то негромко переговариваются. Кто-то напряженно вглядывается в сторону вражеских позиций, затаившихся на вспаханной снарядами высотке. Слышны голоса командиров, инструктирующих молодых солдат.
Михайлов и Федоров протискиваются между солдатами к усатому Майору, разглядывающему в бинокль окрестные холмы.
МИХАЙЛОВ
Товарищ майор, разрешите воспользоваться!
Майор, скосив взгляд, замечает Михайлова и протягивает ему бинокль.
Михайлов, прильнув к окулярам, вглядывается.
МИХАЙЛОВ
Солнце в глаза. Плохо.
Майор устало вздыхает.
Михайлов через бинокль внимательно изучает окрестности.
МИХАЙЛОВ
Ёк-макарёк! Вот ты где! Ну, хитрожопый!
Михайлов поворачивается к Федорову.
МИХАЙЛОВ
Дима! На, смотри! Разглядишь? В лесочке!
ФЕДОРОВ
А ну-ка, командир!
Федоров подносит бинокль к глазам.
Через окуляры бинокля: взрытые холмы с остатками полевых укреплений. За ними холм, поросший густым кустарником и деревцами.
МИХАЙЛОВ
Видишь в лесочке? Обрати внимание… кусты, которые завяли.
Через окуляры бинокля: Лес. Между деревьями пятном виднеется нагромождение кустов, увядшие листья которых контрастируют с зеленой стеной леса.
ФЕДОРОВ
Да, похоже, танк.
МИХАЙЛОВ
Теперь понимаешь, как он наши машины сжег? Как только они вышли из-под прикрытия этого холма, он их как в тире по бортам. Дай-ка сюда.
Михайлов забирает бинокль.
Михайлов, Федоров и Майор напряженно вглядываются в сторону лесистого холма.
МИХАЙЛОВ
(задумчиво)
Значит так, Федоров. Поступаем следующим образом.
Через окуляры бинокля: поле, холмы, лес за холмами.
МИХАЙЛОВ
(за кадром)
Выскакиваем с нашей стороны, из леса, через траншеи выкатываемся на поле и прижимаемся к ближнему холму справа. Нас, естественно, замечают. Но стрелять не будут. Во-первых, далеко. Во-вторых, не успеют – мы уйдем за этот холм. На, держи бинокль, смотри!
Федоров берет в руки бинокль.
Через окуляры бинокля: холм.
МИХАЙЛОВ
(за кадром)
Мы доходим до вон того сломанного деревца у подножья. Берем вправо и поднимаемся на эту высотку. Выходим прямо на их засаду. Времени прицеливаться не будет. Бить надо сразу. Так, что прикинь.
Федоров передает бинокль Михайлову и разглядывает место предстоящих событий, шевеля про себя губами.
ФЕДОРОВ
Командир, а если одним выстрелом задачу не решим?
МИХАЙЛОВ
Тогда прижимаемся к лесу и действуем по обстановке.
ФЕДОРОВ
Наверняка эта засада чем-то прикрыта.
МИХАЙЛОВ
Наверняка прикрыта. Может орудие, может самоходка.
ФЕДОРОВ
Рискуем, командир.
МИХАЙЛОВ
Рискуем.
Михайлов возвращает бинокль майору и направляется по траншее обратно.
Федоров догоняет Михайлова.
Навстречу им по траншее идут Старшина и Никола. У Николы изможденное и бледное лицо.
Капитан Чистяков, инструктирующий бойцов, обращает внимание на Старшину.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
Старшина! Сколько человек на румынских позициях осталось?
СТАРШИНА
Живых – может, несколько десятков. Окопались в воронках, да в оставшихся блиндажах. Раненые тоже там. Есть тяжелые.
(сплевывает)
Головы не поднять – все пристреляно. Но просто так не палят – патроны, да мины берегут. Ждут атаку.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
Понятно.
СТАРШИНА
Я тут хлопчика вернул. Нельзя ему там. Падучая у него. В лазарет бы его.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
Что? Какая падучая? Руки-ноги целы. Не ранен. Какие жалобы, боец?
НИКОЛА
Нема жалоб.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
Вот так! Сейчас в атаку пойдешь!
Михайлов с Федоровым подходят к Капитану Чистякову.
МИХАЙЛОВ
Обучаете новобранцев, капитан Чистяков?
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
Михайлов, а ты тут чего? Танковая рота в пешем строю в атаку идет?
МИХАЙЛОВ
Вас не бросим!
Никола жмется к стене траншеи, пропуская Михайлова и Федорова. Михайлов бросает взгляд на изможденное лицо Николы.
МИХАЙЛОВ
(Николе)
В обиду не дадим!
НАТ. ЛЕС НЕПОДАЛЕКУ ОТ РУССКОГО ПОЛЕВОГО ЛАГЕРЯ УТРО
Михайлов и Федоров вылезают из траншеи, идут через лес мимо полевого лагеря.
ФЕДОРОВ
Товарищ капитан! Только один вопрос. А мы что? Одним экипажем пойдем?
МИХАЙЛОВ
Да. Накроем засаду, тогда остальные пойдут.
ФЕДОРОВ
Все понял. Кроме одного. Зачем этот героизм, когда можно…
МИХАЙЛОВ
Товарищ старший сержант! А вам не кажется, что вы позволяете себе слишком много рассуждать?
ФЕДОРОВ
Командир, если прикажешь помирать… Сам знаешь, весь экипаж…
МИХАЙЛОВ
Послушай, Дима. Во-первых, помирать нам рановато. Во-вторых, надо пехоту поддержать. По двум соображениям. Эта атака может захлебнуться, как и первая. А тогда придется буром переть, и будут еще потери.
ФЕДОРОВ
А второе соображение, какое?
МИХАЙЛОВ
Людей жалко.
Среди деревьев, укрытые ветками, стоящие в два ряда, притаились двенадцать танков Т-34/85. Танкисты в полной амуниции расположились возле машин. К ним подходят Михайлов и Федоров.
МИХАЙЛОВ
Экипажам построиться!
НАТ. РУССКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
По всей длине траншеи бойцы вылезают из траншеи и в молчании, в большинстве с винтовками, некоторые с автоматами, растягиваются по равнине.
Бойцы впереди вступают на распаханную снарядами землю.
ГОЛОС
(за кадром)
Впере-ед! Ура-а-а!
Солдаты подхватывают боевой клич. Мелькают ноги в кирзовых сапогах, поднимающие горелую пыль. Из осыпавшихся траншей, окопов и блиндажей поднимаются бойцы, оставшиеся здесь с первой атаки.
К громогласному крику примешивается свист летящих мин, и несколько разрывов раскидывают бегущих солдат по сторонам.
ГОЛОС
(за кадром)
Бежать быстрее-е-ей!
Ожившие пулеметы начинают косить передние ряды наступающих. Бойцы падают на землю. Плотность огня не позволяет поднять головы. Пулеметные очереди и минные разрывы находят свои жертвы среди вжавшихся в землю солдат.
ИНТ. В ТАНКЕ УТРО
Сосредоточенное лицо Федорова.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, в переговорном устройстве)
Ну, Федоров, пора! Вперед!
НАТ. РУССКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Рев мотора. Ломая кусты, танк вырывается из леса. Он набирает скорость. Перемахнув через траншею, танк выносится на простор и мчится вперед. На башне танка белой краской выведены крупные цифры 24.
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Пулеметы и минометы смолкают. Залегшие на земле бойцы осторожно оборачиваются на шум ревущих двигателей.
Капитан Чистяков пристально вглядывается в сторону мчащегося танка.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
Михайлов! Молодчага!
НАТ. НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ УТРО
Владимиров сосредоточенно наблюдает в бинокль за движущимся танком. Офицер, стоящий рядом, наклоняется к Владимирову.
ОФИЦЕР
Не погорячился ли он? Куда ж так напролом? Рановато.
ВЛАДИМИРОВ
А это, знаешь, наш, так сказать, ход конем. Знаешь, как конь в шахматах ходит?
ОФИЦЕР
Буквой гэ?
ВЛАДИМИРОВ
Так точно… Буквой гэ, мать ети.
ИНТ. В ТАНКЕ УТРО
Лицо Михайлова.
МИХАЙЛОВ
(через переговорное устройство)
Нас заметили! Правее! За холм! Внимание! Дерево! Отлично!
Танк сбрасывает скорость у сломанного деревца, поворачивает, и, рыча, быстро взбирается на холм.
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Капитан Чистяков поднимает голову.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
И куда он, а?
НАТ. НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ УТРО
Владимиров, не отрываясь от бинокля, следит за танком.
ОФИЦЕР
(за кадром)
Куда он?
ВЛАДИМИРОВ
Тихо!
НАТ. НА ХОЛМЕ УТРО
Вершина холма. Появляется орудие, а следом и передняя часть корпуса тридцатьчетверки. Танк переваливает через вершину, тяжело опускается и замирает. Орудие танка чуть поднимается.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, через переговорное устройство)
Бронебойный! Огонь!
Раздается выстрел. Тридцатьчетверка дергается от отдачи.
НАТ. НЕМЕЦКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ ОПУШКА ЛЕСА УТРО
Взрыв разбрасывает кусты, маскирующие немецкий танк. Объятая пламенем «Пантера» выкатывается из зарослей.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, через переговорное устройство)
Жми! Вперед!
НАТ. НА ХОЛМЕ УТРО
Тридцатьчетверка срывается с места и устремляется к лесу.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, через переговорное устройство)
Бронебойный!
НАТ. НЕМЕЦКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ ОПУШКА ЛЕСА УТРО
Орудие «Пантеры» поворачивается в сторону тридцатьчетверки. Останавливается. Одновременно открываются все люки. Немецкие танкисты спешно выпрыгивают из танка.
Тридцатьчетверка останавливается у опушки леса, и разворачиваются носом к горящей «Пантере».
Мощный взрыв сотрясает немецкий танк. Столбы пламени вырываются из открытых люков, и машина превращается в огненный шар.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, через переговорное устройство)
Вижу самоходку! За панцером! Бронебойный
Тридцатьчетверка медленно приближается к полыхающей «Пантере».
Спасшиеся немецкие танкисты скрываются в лесу.
Из-за объятой пламенем «Пантеры» выдвигается русский танк с бортовым номером 24.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, через переговорное устройство)
Стой! Огонь!
Выстрел.
Немецкая самоходка, замаскированная в кустах горит.
МИХАЙЛОВ
(за кадром, через переговорное устройство)
Вперед! На позиции! Принять правее!
Танк срывается с места и устремляется в обход немецких пулеметных ДЗОТов.
НАТ. НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ УТРО
Владимиров опускает бинокль и поворачивается к Офицеру.
ВЛАДИМИРОВ
Молодец Михайлов! Снайпер!
НАТ. РУМЫНСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ УТРО
Поле наполняется ревом и лязгом тридцатьчетверок, выдвинувшихся из леса и разворачивающихся веером в сторону вражеских позиций.
Капитан Чистяков поднимает залегших бойцов в атаку.
КАПИТАН ЧИСТЯКОВ
За мно-о-ой! Ура-а-а!
Солдаты поднимаются с земли и бегут следом на штурм высотки. Несколько неуверенных выстрелов со стороны неприятеля. Пехота уже на высоте. Завязывается рукопашная схватка.
Танк Михайлова заходит в тыл обороняющимся. Он медленно движется параллельно оборонительной линии.
В метрах ста перед танком несколько бойцов отделяются от остальной массы и бегом, перепрыгивая воронки, устремляются вперед.
Крышка башенного люка открывается. Из него появляется голова Михайлова в шлеме. Секунду спустя он вылезает по пояс, достает бинокль и осматривается по сторонам.
Вокруг вспаханная снарядами земля, еще дымящиеся воронки, деревянные обломки развороченных коммуникаций.
Группа солдат, перевалив через высотку, бежит вперед. Впереди, значительно оторвавшись от своих товарищей, бежит Никола.
МИХАЙЛОВ
(глядя в бинокль)
Это же куда они так?
Через окуляры бинокля: насыпь перед небольшим капониром, из-за которой видны суетящиеся немецкие каски и верхушки стволов минометов. Раздается хлопок выстрела и через несколько мгновений слышится свист приближающейся мины.
Михайлов с ругательствами поспешно ныряет в люк. Слева от танка вырастает фонтан поднятой взрывом земли. Тридцатьчетверка, взревев двигателями, набирая ход, устремляется к капониру.
Никола, прижимая к себе винтовку, стремительно приближается к насыпи перед капониром.
С другой стороны к капониру мчится тридцатьчетверка. Михайлов снова появляется из люка. В его руках автомат, направленный в сторону минометов.
НАТ. В КАПОНИРЕ УТРО
Несколько немецких солдат в капонире. Все их внимание поглощено приближающимся танком. Двое, достав гранаты, готовятся метнуть их в приближающийся танк.
Никола широкими шагами подбегает к насыпи у капонира, отталкивается от нее, и прыгает вниз на головы немцев.
Винтовка отлетает в сторону, стукнув кого-то по каске. Несколько немцев падают на дно капонира вместе со Николой. Образуется свалка.
В чей-то руке сверкает штык-нож и тянется к горлу Николы, оказавшегося прижатым к земле грязным сапогом. Никола, вцепившись в руку с ножом, из последних сил пытается отвести ее от себя. Из-под разорванного ворота гимнастерки ярко блестит нательный крестик.
НАТ. У КАПОНИРА УТРО
Тридцатьчетверка останавливается в нескольких метрах от капонира. Михайлов спрыгивает с борта и с автоматом наперевес в два прыжка оказывается на краю у насыпи.
Михайлов наводит автомат на копошащиеся внизу тела.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Солдаты и унтер-офицеры! Вы храбро сражались и заслуживаете уважения! Теперь прошу проявить храбрость и благородство и сдать личное оружие!
НАТ. В КАПОНИРЕ УТРО
Замершие солдаты на дне капонира поднимают головы и с удивлением таращатся на Михайлова. Унтер-офицер медленно опускает руку с зажатым в ней ножом.
УНТЕР-ОФИЦЕР
(по-немецки, растеряно)
Кто вы?
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Я – капитан советской армии!
Никола выкарабкивается из-под навалившихся на него тел и вытаскивает свою винтовку.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Прошу сложить оружие, выйти из капонира и построиться!
Никола проворно выбирается наверх и с винтовкой наперевес встречает поднимающихся растерянных немцев.
НАТ. У КАПОНИРА УТРО
Подбегают запыхавшиеся пехотинцы.
МИХАЙЛОВ
(пехотинцам)
Соберите оружие!
Из люков танка с любопытством выглядывают члены экипажа.
Михайлов обходит капонир.
МИХАЙЛОВ
(Николе)
Ну, привет, герой! Как звать?
НИКОЛА
Никола.
МИХАЙЛОВ
Молодец, тезка! Лихо ты немцам на головы сиганул!
Никола смущенно улыбается, поправляет разорванный ворот гимнастерки и прячет под ней крестик.
НИКОЛА
Товариш капитан, а шо вы им такое сказали?
МИХАЙЛОВ
А сказал, чтоб дурака не валяли.
Михайлов стоит перед шеренгой пленных немцев.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Война для вас окончена! С этого момента вы - военнопленные. Сейчас вас отведут в лагерь и накормят.
Михайлов поворачивается к Николе.
МИХАЙЛОВ
Значит так, Никола, отведешь этих тевтонцев в лагерь. Скажи Иванычу-повару, пусть покормит. Как понял?
НИКОЛА
Зразумив, товариш капитан.
Немецкий Унтер-офицер снимает каску и устало улыбается.
УНТЕР-ОФИЦЕР
(по-немецки)
К сожалению, господин капитан, эта война никогда не закончится ни для нас, ни для вас.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Ты ошибаешься, солдат.
УНТЕР-ОФИЦЕР
(по-немецки)
Время покажет, капитан.
Никола подталкивает дулом винтовки немца.
НИКОЛА
Пойдем… шнель… шнель…
Немецкие солдаты шеренгой по одному проходят, с ледяным презрением окидывая взглядами маленького щуплого Николу. Внезапно их внимание привлекает что-то на севере. С изумленными лицами они останавливаются и неподвижно застывают.
Нарастает мощный машинный гул. С севера сквозь лесок колоннами выходят танки.
Пленные немцы, русские пехотинцы и танкисты у капонира, солдаты у захваченных ДЗОТов смотрят на приближающиеся колонны танков.
Первые машины уже переваливают через отвоеванную высотку, а из леса продолжают и продолжают выдвигаться новые танки. Грохот железа и клубы пыли.
НАТ. РУМЫНСКИЙ ГОРОД ХУШИ
Утренние лучи раннего красного солнца освещают сонные улочки румынского городка. Торжественно и тихо звучит музыка Чайковского.
ТИТР
22 августа 1944 года
город Хуши, северо-восточная Румыния
Вдоль центра улицы, справа и слева, медленно проплывают нарядные разноцветные двух и трехэтажные домики, вплотную прижавшись, друг к другу, покрытые одинаковой красной черепицей. Появляется небольшая городская площадь с храмом и высокой башней часовни. Поворот вправо и улочка круто поднимается вверх. С пригорка открывается вид на притихший в утреннем свете городок. Вдали покрытые зеленью горы застыли в туманной дымке.
Двухэтажный домик, стоящий в конце улочки особняком от других зданий. На крыльце по обеим сторонам повисли в неподвижном воздухе два флага: с красным крестом и с черной свастикой. У крыльца санитарная крытая грузовая автомашина с красными крестами на бортах. Над крыльцом разместилась белая табличка, на которой большими красными буквами по-немецки аккуратно выведено: полевой госпиталь. Слева от крыльца свален в кучу всевозможный больничный мусор. Окна на первом этаже почти все открыты. Госпиталь покинут пациентами и персоналом.
Музыка звучит громче. На втором этаже открытое окно, за которым видна центральная часть помещения. Массивный деревянный стол, на котором установлен патефон.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ. КАБИНЕТ ГЛАВНОГО ВРАЧА УТРО
Звучащая музыка Чайковского трансформируется из насыщенной и звучащей в широком частотном диапазоне в шипящую – выбивающуюся из-под вращающейся пластинки и скребущей по ней иглы.
Патефон с играющей пластинкой. Рядом немецкая офицерская фуражка. Музыка заканчивается, и игла безжалостно царапает пластинку.
Ухоженные мужские руки бережно достают пластинку и поднимают ее.
В центре кабинета, рассматривая пластинку, стоит полковник медицинской службы вермахта Нойманн, пожилой мужчина аристократической внешности.
Щурясь, Нойманн придирчиво разглядывает пластинку, сдувая с нее пылинки. Затем аккуратно ставит пластинку, заводит патефон и опускает иглу. Звучит музыка Чайковского. Нойманн делает шаг назад и садится в кресло напротив стола с патефоном.
Лицо Нойманна сосредоточено, взгляд направлен в открытое окно. Он зачарован льющейся музыкой, не замечая шипенья и скрипа иглы.
ИНТ. КАБИНЕТ В ДОМЕ НОЙМАННА ДЕНЬ
ТИТР
22 августа 1939 год
Звучит та же музыка. Играет граммофон. Нойманн, выглядящий значительно моложе, в гражданском костюме сидит за рабочим столом, делает записи в журнале. В кабинет входит его сын Карл в форме обер-лейтенанта сухопутных войск.
КАРЛ
Папа…
НОЙМАНН
Карл? Я даже не слышал, как ты вошел, сынок!
Нойманн вскакивает из-за стола, обнимает Карла.
НОЙМАНН
Ты в отпуск? Надолго?
КАРЛ
У меня есть пять минут, папа. На улице ждет машина. Я зашел только попрощаться.
НОЙМАНН
Мама огорчится, что не застала тебя. Она будет только вечером. Куда тебя отправляют, Карл?
КАРЛ
На польскую границу.
НОЙМАНН
Понятно. Значит, скоро начнется.
КАРЛ
Также скоро все и закончится, папа.
НОЙМАНН
Очень хотелось бы в это верить. Что же это я стою? Надо тебе собрать что-нибудь с собой…
КАРЛ
(рукой останавливает Нойманна)
Не надо, папа. Мне ничего не нужно.
Нойманн крепко обнимает Карла. Слышен гудок автомашины.
КАРЛ
Мне пора.
НОЙМАНН
Помнишь, когда ты был маленький, я говорил тебе, не бойся тьмы…
КАРЛ
…во тьме всегда найдешь свет.
Музыка из грамофона стихает. Слышится неприятный скрипящий звук граммофонной иглы. Нойман поворачивается в сторону граммофона.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ. КАБИНЕТ ГЛАВНОГО ВРАЧА УТРО
Нойманн смотрит на скрипящий граммофон. Дверь в кабинет бесшумно открывается. На пороге стоит моложавый и подтянутый майор медицинской службы Ройбер в очках без оправы. Ройбер медленно снимает фуражку и поправляет рукой ровный пробор в аккуратно уложенных светлых волосах. Некоторое время он выжидающе смотрит на Нойманна, затем видя, что тот не замечает его, деликатно кашляет в кулак.
Нойманн встает, понимает иглу патефона и поворачивается к Ройберу.
НОЙМАНН
Это Чайковский, Пауль. Это гармония. Что вы думаете?
РОЙБЕР
По-моему, прекрасно. Он поляк?
НОЙМАНН
Кто?
РОЙБЕР
Чайковский… По-моему, вы так его назвали?
Нойманн смеется.
НОЙМАНН
Петр Чайковский – русский композитор, Пауль!
РОЙБЕР
Хм.. Я думал, русские играют только на балалайках.
НОЙМАНН
Вы знаете, Пауль, я в России с сорок первого года, и не видел ни одного русского играющего на балалайке. Зато я видел русских, которые играют на фортепиано. Играют Шопена. Причем их мастерству позавидовал бы сам Шопен.
Нойманн отворачивается и подходит к окну.
НОЙМАНН
Эвакуированы все?
РОЙБЕР
Так точно, господин оберст-артц. Остался не решенным вопрос с койками. Не хватило транспорта. Стационарное оборудование и полевая аптека вывезены.
НОЙМАНН
Что с документами?
РОЙБЕР
Архив вывезен. Остальное ваш водитель сжег на заднем дворе.
НОЙМАНН
Замечательно.
РОЙБЕР
Господин оберст-артц, могу я задать вам один вопрос?
Нойманн оборачивается и с интересом смотрит на Ройбер.
РОЙБЕР
Наша легковая машина ушла с колонной. Мы поедем на санитарном фургоне?
НОЙМАНН
Да. Видите ли, Пауль… Русская авиация хозяйничает в небе. А так… санитарная машина, возможно, не привлечет особого внимания. Ну что же. Нам пора выезжать. Русские здесь могут быть с минуты на минуту.
Нойманн берет со стола фуражку и направляется к выходу. Ройбер бросает взгляд на патефон и идет следом.
РОЙБЕР
А пластинку вы оставляете русским?
НОЙМАНН
Да. Пусть слушают. В моей коллекции, дома в Кельне, собрана практически полная коллекция классической музыки. После войны сяду в кресло и буду слушать целыми днями.
Они спускаются по лестнице и выходят на крыльцо.
НАТ. НА УЛИЦЕ У ГОСПИТАЛЯ УТРО
Нойманн и Ройбер стоят на крыльце госпиталя, наслаждаясь тихим и теплым утром. Слышится приближающийся надрывный вой двигателя. Офицеры встревожено переглядываются.
Из-за холма появляется полугусеничный бронетранспортер «Ханомаг», который на предельной скорости мчится к госпиталю. Он с лязгом подъезжает к крыльцу и останавливается рядом с санитарной машиной. Из бронетранспортера выпрыгивает фельдфебель Вернер в запыленной форме и в каске, с автоматом на груди. Ему около сорока лет. Черное от копоти, суровое лицо, прорезанное глубокими морщинами, делает похожим его на древнее языческое божество войны.
Вернер поворачивается к машине и командует охрипшим голосом.
ВЕРНЕР
Шевелитесь! Поднимайте аккуратно! Солдат, что ты застыл? Помоги товарищам!
Трое солдат в бронетранспортере поднимают через борт раненого в плащ-палатке и опускают вниз. Вернер подхватывает снизу. Двое солдат спрыгивают с борта и перехватывают импровизированные носилки.
Вернер направляется к военным медикам, стоящим на крыльце. За ним двое солдат несут раненого. Подойдя к крыльцу, он останавливается и смотрит на Нойманна.
ВЕРНЕР
Господин полковник! Я фельдфебель Вернер. 580-й полк 306-й дивизии. У нас тяжело ранен лейтенант. Сквозное ранение груди. Ему срочно нужна медицинская помощь.
Нойманн смотрит мимо фельдфебеля на раненого Лейтенанта в плащ-палатке, который кряхтя, пытается принять сидячее положение.
Ройбер, хмурится и поправляет очки.
РОЙБЕР
Фельдфебель! Госпиталь эвакуирован час назад. Персонал, оборудование и медикаменты – все эвакуировано.
ВЕРНЕР
Что же нам делать?
РОЙБЕР
Полагаю, вам надо грузиться на «Ханомаг» и догонять госпиталь. Если догоните, то вашему лейтенанту найдут возможность оказать необходимую помощь.
ВЕРНЕР
Эта машина не исправна. Она не проедет и пятьсот метров. Мы еле дотянули до города.
Ройбер пожимает плечами.
РОЙБЕР
Боюсь, что в таком случае вряд ли сможем чем-нибудь помочь.
Вернер едва сдерживается от ярости.
ВЕРНЕР
Вы же врачи! И ничем не можете помочь?!
Ройбер нервно поправляет очки. Нойманн, не отрываясь, смотрит на раненого.
Вернер достает из нагрудного кармана удостоверение личности офицера, разворачивает его и протягивает его Ройберу.
ВЕРНЕР
Вам о чем-нибудь говорит его фамилия?
Ройбер вглядывается в документ.
ВЕРНЕР
Я думаю, его отцу будет сложно объяснить, почему врачи отказались выполнить свой долг.
НОЙМАНН
А мы не отказываемся. И мне все равно, какая фамилия у этого молодого человека. Несите его за мной внутрь.
Открыв дверь, Нойманн останавливается.
НОЙМАНН
Пауль, возьмите из машины все необходимое и поднимайтесь в операционную.
РОЙБЕР
Но, доктор… Русские в любой момент…
НОЙМАНН
Ничего. Кругом полно наших войск. Да и фельдфебель со своими людьми…
Нойманн, не договаривая, шагает в дверной проем.
Вернер достает из кобуры Лейтенанта пистолет и кладет его к себе в карман бриджей. Двое солдат заносят раненого Лейтенанта в госпиталь.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ ОПЕРАЦИОННАЯ УТРО
В операционной пусто. Практически все вывезено. Большой стол посреди помещения. В операционную входит Нойманн, следом солдаты заносят раненого лейтенанта.
НОЙМАНН
(солдатам)
Раненого на операционный стол.
Солдаты аккуратно кладут Лейтенанта на стол и выходят из операционной. Нойманн внимательно изучает бледное лицо Лейтенанта. Лейтенант открывает глаза и пытается что-то сказать.
НОЙМАНН
Лежите, молодой человек. Не надо. Все будет хорошо.
Открывается дверь и входит Ройбер. Он приносит внушительных размеров чемодан и сумку. Врачи достают из сумки и надевают белые халаты, марлевые повязки.
Вдвоем они проворно снимают с раненого китель.
Окровавленный китель падает на пол. Рядом падает красная от крови сорочка.
НОЙМАНН
Раствор… скальпель… раствор…
Из-за спин врачей, скрывающих раненого, слышны тихие стоны.
НОЙМАНН
Так… ну что у нас, коллега? Пулевое сквозное проникающее ранение правой половины груди… с переломом четвертого и пятого ребер… с повреждением правого легкого.
РОЙБЕР
Напряженный пневмоторакс, доктор.
НОЙМАНН
Да. Готовьте новокаин, иглу, дренаж, коллега.
НАТ. НА УЛИЦЕ У ГОСПИТАЛЯ УТРО
На улице у крыльца командует фельдфебель Вернер. Его команды лаконичны и точны.
ВЕРНЕР
Водитель! Отгоните санитарную машину за угол здания. Клаус! Отгони «Ханомаг» к холму и разверни поперек дороги.
Двое солдат выходят из госпиталя.
ВЕРНЕР
Ну что?
СОЛДАТ
Положили лейтенанта на операционный стол, господин фельдфебель.
ВЕРНЕР
Отлично. Заминируйте «Ханомаг» и обочины. Мины на месте, в ящике.
Оставшись один, Вернер пристально смотрит на флаги, начинающие колыхаться в дуновениях утреннего ветерка. Он поднимается по ступеням на крыльцо и срывает оба флага. Не отрывая взгляда от солдат, устанавливающих мины около бронетранспортера, он сворачивает полотнища флагов в небольшой сверток и бросает под крыльцо.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ ОПЕРАЦИОННАЯ УТРО
Врачи колдуют, склонившись над раненым.
НОЙМАНН
Ну, вот и все. Сейчас наложим швы. Пауль, приготовьте, пожалуйста, салфетки.
Отдаленно слышатся звуки разрывов и выстрелов.
РОЙБЕР
Надо спешить доктор! Русские идут!
НОЙМАНН
(нараспев)
Русские идут…
НАТ. НА УЛИЦЕ У ГОСПИТАЛЯ УТРО
Фельдфебель Вернер и три солдата устанавливают пулемет, снятый с бронетранспортера, на краю обочины на противоположной стороне дороги от госпиталя. Выстрелы и разрывы смолкают. Нарастает звук приближающихся рычащих двигателей.
Ствол пулемета, направленный в сторону заминированного бронетранспортера. За ним сосредоточенные лица солдат и унтер-офицера.
На крыльце госпиталя появляется Ройбер в белом халате, накинутом поверх мундира. Он оглядывается вокруг и близоруко щурится в поисках санитарной машины и солдат.
Вернер замечает врача, выбирается из придорожной канавы, и, пригибаясь, бежит к нему. Звук рычащего двигателя совсем близко, но самой машины не видно из-за перекрывающего дорогу бронетранспортера.
Двигатель невидимой машины заходится истошным ревом. Из-за «Ханомага» появляется орудие, а затем и нос русского танка, пытающегося объехать препятствие вдоль обочины. Раздается мощный взрыв. Яркая вспышка взрыва поглощает бронетранспортер, а вместе с ним и русский танк.
Вернер еще ниже пригибается к земле, подбегая к крыльцу.
Ройбер отступает внутрь здания. Он растерян и испуган. Слышится звон разбитого оконного стекла.
РОЙБЕР
Что это?!
ВЕРНЕР
Небольшой фейерверк, господин майор! Запасной выход из здания есть?
Ройбер неопределенно машет рукой в сторону.
РОЙБЕР
Да. Там.
ВЕРНЕР
Где лейтенант? Надо срочно сматываться отсюда!
РОЙБЕР
Наверху…
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ НА ЛЕСТНИЦЕ УТРО
Вернер устремляется по лестнице наверх.
РОЙБЕР
Фельдфебель! Носилки! Они в машине!
Вернер останавливается посередине лестничного пролета и наклоняется к Ройберу.
ВЕРНЕР
Я еще раз спрашиваю, где запасной выход?
РОЙБЕР
По коридору до конца.
Вернер, одарив Ройбера презрительным взглядом, бежит по коридору к выходу.
Ройбер, судорожно цепляясь за перила, поднимается наверх.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ ОПЕРАЦИОННАЯ УТРО
Нойманн заканчивает подготовку раненого к транспортировке, затем снимает перчатки, повязку и халат. В операционную входит Ройбер.
РОЙБЕР
Господин оберст-артц, русские уже здесь!
НОЙМАНН
Надо же! Как быстро. А три дня назад – этот городок был в глубоком тылу. А почему вы без носилок, Пауль?
РОЙБЕР
Я послал за ними фельдфебеля в машину.
НОЙМАНН
Замечательно.
Нойманн прислушивается. Выстрелы за окном смолкли.
НОЙМАНН
Что-то тихо, Пауль, вы не находите?
Слышатся бегущие шаги по коридору. Ройбер выглядывает в коридор.
РОЙБЕР
Фельдфебель, сюда!
За окном грохочет пулемет. К этому грохоту добавляются звуки выстрелов и близких разрывов.
ВЕРНЕР
Мои солдаты задержат их на несколько минут, не больше. Надо торопиться.
Вернер и Ройбер аккуратно перекладывают раненого на носилки и выносят из операционной. Нойманн, подхватив чемодан с хирургическим инструментом, выходит за ними.
НАТ. ВО ДВОРЕ У ГОСПИТАЛЯ УТРО
Вернер и Ройбер с носилками выходят из госпиталя через запасной выход, возле которого с заведенным двигателем стоит санитарный автомобиль. Нойманн выходит за ними, направляется к машине и открывает дверь кузова; ждет пока загружают носилки внутрь и забирается следом.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Нойманн присаживается в изголовье носилок.
НОЙМАНН
Фельдфебель! Как ваше имя?
ВЕРНЕР
Вернер, господин полковник! Луц Вернер.
НОЙМАНН
Луц, садитесь в кабину к водителю. Мы присмотрим за лейтенантом.
ВЕРНЕР
Господин полковник, мне надо пять минут, чтобы привести сюда моих солдат.
НОЙМАНН
Да, конечно. Мы вас ждем.
Вернер выпрыгивает из машины и исчезает в дверях госпиталя.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ КОРИДОР УТРО
Вернер бежит по коридору к центральному входу.
Остановившись напротив дверей, он прислушивается. Тишина. Не слышно выстрелов и разрывов. С улицы доносится приглушенный стон и чье-то несвязное бормотание. Вернер вскидывает автомат и осторожно приоткрывает дверь на улицу.
НАТ. УЛИЦА ПЕРЕД ГОСПИТАЛЕМ УТРО
Посреди дороги, перегородив въезд на улицу, горят немецкий бронетранспортер и русский танк. Около десятка русских солдат с автоматами наперевес обходят горящие машины. Они медленно приближаются к яме на обочине, где был установлен пулемет.
Ствол пулемета задран кверху и торчит из канавы. Дым поднимается из ямы и стелется над дорогой. Опять слышится стон.
ИНТ. ГОСПИТАЛЬ КОРИДОР УТРО
Вернер отходит от двери и бежит по коридору к запасному выходу.
НАТ. ВО ДВОРЕ У ГОСПИТАЛЯ УТРО
Выскочив из здания, Вернер запрыгивает на пассажирское место рядом с водителем.
ВЕРНЕР
Гони! Быстро! Только не через улицу!
Водитель поворачивается. Это Готлиб Вальтер. Ему около 25 лет, у него простодушное и доброе лицо. Он смотрит в глаза фельдфебелю и понимающе кивает.
Машина с ревом срывается с места и задним ходом вылетает на улицу.
ВЕРНЕР
Я же сказал тебе, тупица, черт бы тебя побрал, не через улицу!
НАТ. УЛИЦА ПЕРЕД ГОСПИТАЛЕМ УТРО
Санитарная машина застыла напротив горящего бронетранспортера и танка, перед русскими солдатами.
Вальтер спокойно переключает рычаг коробки передач.
ВАЛЬТЕР
Там нет проезда.
Один из Солдат (1) направляет ствол автомата в сторону машины. Стоящий неподалеку Солдат (2) с рыжими от табака густыми усами поднимает руку.
СОЛДАТ 2
Тимоха, не надо. Это санитарная машина.
СОЛДАТ 1
Ну и что? Они же по нашим стреляют.
Солдат (1) в раздумье смотрит на санитарный автомобиль, не опуская автомат.
Машина с пробуксовкой срывается с места, и, поднимая клубы пыли, устремляется вперед по улице прочь от госпиталя, солдат и горящих машин.
Солдат (1) с автоматом, оскалившись, поливает автоматными очередями уносящуюся вверх по улице автомашину.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Вальтер невозмутимо крутит руль, выписывая восьмерки. Вернер вцепился в дверную ручку и напряженно смотрит в зеркало заднего вида.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Носилки с раненым закреплены на кушетке. Нойманн и Ройбер сидят напротив. Резкий маневр и Лейтенанта кидает в сторону. Доктора кидаются к нему, укладывают на место и поправляют дренаж. Он стонет и широко открывает глаза. Пытаясь сесть и что-то сказать, Лейтенант пальцем указывает на дверь. Из перекошенного рта пузырится кровь. Военные врачи с трудом укладывают его на место.
Дверь салона санитарной машины с маленьким окошечком. Окошечко приближается и увеличивается в размерах.
НАТ. УЛИЦА ПЕРЕД ГОСПИТАЛЕМ УТРО
Группа русских солдат смотрит в след удаляющейся машине. Несколько человек осматривают перевернутый немецкий пулемет и изуродованные взрывом тела немецких солдат рядом с ним. Группа бойцов направляется к госпиталю.
Из пламени горящего «Ханомага» выходит ребенок в белой одежде. В руке у него игрушечная обезьяна. Мрачный взгляд черных глаз из-под панамы устремлен вслед удаляющейся машине. Он делает несколько шагов и останавливается посреди улицы.
Вновь прибывающие русские солдаты группами продвигаются вперед, подсознательно обходя, но, не замечая стоящего ребенка.
Фигуры солдат и ребенка уменьшаются и исчезают в пыли, поднятой машиной.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА В ХОЛМАХ ДЕНЬ
Солнце в зените. Пыльная дорога, петляющая между холмов. Санитарная автомашина останавливается у неприметного съезда, уходящего в заросший овраг. Спустя несколько секунд, автомобиль трогается, сворачивает и исчезает в овраге.
НАТ. В ОВРАГЕ ДЕНЬ
В прохладной тени деревьев и высоких кустов, скрывающих овраг, журчит ручеек. Пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи вспыхивают яркими бликами в прозрачной воде.
Санитарная машина подъезжает по еле заметной колее к самому ручью. Из кабины вылезают Вальтер и Вернер. Вернер снимает каску. Почти черное в копоти лицо контрастирует со светлой кожей на лбу и рыжими волосами. Он присаживается на корточки у ручья, умывается и пьет воду.
Вальтер стоит рядом и, задрав голову, рассматривает кроны деревьев.
Из фургона выходят Нойманн и Ройбер. Оба без фуражек, верхние пуговицы кителей расстегнуты.
НОЙМАНН
Что это значит, Вальтер? Где мы?
ВАЛЬТЕР
Здесь тихое, хорошее место, господин оберст-артц, отсидимся до темноты. А потом будем пробиваться к горам.
РОЙБЕР
(Вальтеру)
А тебе не кажется, что мы попросту теряем время? Пока мы тут будем отсиживаться, русские отрежут нам все пути спасения.
ВАЛЬТЕР
Я так не думаю, господин оберштабс-артц. Русские двигаются слишком быстро. Их авиация повсюду. Следует дождаться темноты и будем пробираться к Карпатам. Все местные дороги мне известны. К утру остановимся в таком же овраге, день отсидимся, а ночью опять на запад.
РОЙБЕР
Вопрос только в одном. Как перенесет эти странствия наш раненый лейтенант.
ВАЛЬТЕР
И все же передвигаться днем на открытой местности опасно. Мы слишком поздно эвакуировались.
Словно в подтверждение его словам над оврагом, совсем не высоко, пролетают три штурмовика с красными звездами на нижней части крыльев.
Нойманн и Ройбер переглядываются.
ВЕРНЕР
(за кадром)
Как себя чувствует лейтенант?
Офицеры озадаченно смотрят на него. Умытый, с раскрасневшимися щеками и всклокоченными рыжими волосами, Вернер разительно отличается от того пса войны, которого они видели у госпиталя.
НОЙМАНН
Не могу сказать, что замечательно. Но в целом в пределах нормы.
ВЕРНЕР
Господин полковник, мы с водителем будем по очереди нести караул.
(переводит взгляд на Вальтера)
По два часа.
Вальтер кивает.
НОЙМАНН
(Ройберу)
Отдохните, Пауль. Нам предстоит тяжелая дорога. Перед выездом перевяжем лейтенанта.
Ройбер открывает дверь фургона и присаживается на металлическую лестницу. Вернер, одевает шлем и исчезает в кустах на склоне оврага. Вальтер открывает крышку капота автомашины и закатывает рукава.
Нойманн медленно спускается к ручью, садится на траву, расстегивает верхнюю пуговицу кителя и откидывается спиной к стволу небольшого деревца. Он отстраненно глядит на шумящий у его ног ручей.
Струящаяся вода, играя солнечными бликами, плещет о камни. Возникает сгущающаяся белая пелена, постепенно скрывающая ручей.
ТИТР
22 августа 1941 года
20 километров к западу от города Великие Луки, Россия
НАТ. БЕРЕГ РУЧЬЯ ДЕНЬ
В небольшом овражке журчит ручей. Кристальные струйки ключевой воды стекают по каменистому склону.
Майор медицинской службы Нойманн быстро спускается к ручью, хватаясь за кусты, чтобы удержать равновесие. Спустившись, он достает флягу и подставляет ее под струю ключевой воды. Наполнив флягу до краев, он карабкается вверх по склону.
НАТ. ОКРАИНА ДЕРЕВНИ ДЕНЬ
Нойманн выбирается из оврага и направляется в сторону убогих покосившихся домиков. Неподалеку от них идет погрузка раненых немецких солдат в санитарные машины. Среди них как легкораненые, так и тяжелые, которых санитары на носилках грузят в фургоны. Из-за деревни доносятся звуки недалеких выстрелов и разрывов.
Нойманн проходит мимо санитарных машин и останавливается возле грузовика, в кузове которого, из-под брезентовой ткани с большим красным крестом выделяются массивные ящики.
Со стороны деревни к немецким санитарным машинам бежит пожилая женщина с раскрасневшимся лицом. Позади, пытаясь ее остановить и что-то крича, спотыкается девушка, одетая в мужской поношенный серый пиджак.
Женщины привлекают внимание Нойманна. Он смотрит на них.
Пожилая женщина останавливается в нескольких метрах от Нойманна и пытается отдышаться.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА
Ох… боже мой… товарищ… господин офицер… Вы доктор? Я красный крест-то увидела… так и подумала…
Девушка подбегает сзади и пытается утянуть пожилую женщину к домам.
ДЕВУШКА
Тетя Клава, пойдем домой скорее! Ты что удумала? А? Нельзя я тебе говорю!
НОЙМАНН
(по-немецки, обращаясь к одному из солдат-санитаров)
Солдат! Приведите сюда переводчика!
Солдат исчезает за фургоном санитарной машины.
НОЙМАНН
(по-немецки, обращаясь к женщинам)
Прошу немного подождать. Сейчас подойдет переводчик.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА
Ага…
Пожилая женщина завороженно смотрит на Нойманна.
ДЕВУШКА
Пойдем, пойдем, тетя Клава! Нельзя к ним! Ты разве не понимаешь?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА
Что ты говоришь, Сашка? Парень-то не выживет у нас! Жалко парня-то!
Из-за санитарной машины появляется переводчик, худой пожилой мужчина, одетый в немецкую форменную одежду без знаков различия.
ПЕРЕВОДЧИК
(по-немецки)
Чем могу служить, господин майор?
НОЙМАНН
Что хотят эти женщины?
Переводчик некоторое время внимательно разглядывает женщин.
ПЕРЕВОДЧИК
Ну? Что у вас случилось, бабы?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА
Ох, как ты по-нашему шпаришь! Из русских что ли?
ПЕРЕВОДЧИК
Давай ближе к делу! Господин офицер ждет.
ДЕВУШКА
(пытаясь оттащить пожилую женщину)
Да никакого дела! Так… пустяки… Не слушайте вы ее!
ПЕРЕВОДЧИК
А ты, девка, помолчи лучше! Ну-ка выкладывай, бабуля, что там у тебя!
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА
Раненый у нас в сарае… солдат… Я вот увидела машину санитарную, так подумала, что… Не выживет он у нас…
ДЕВУШКА
Тетя Клава!
ПЕРЕВОДЧИК
Цыц! Так что за солдат?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА
Говорю же – раненый. Разорвало беднягу совсем.
Переводчик поворачивается к Нойманну, который внимательно прислушивается к его разговору с женщинами.
ПЕРЕВОДЧИК
(по-немецки)
Господин майор, женщина говорит, что в ее надворной постройке находится тяжелораненый солдат…
НОЙМАНН
(перебивая, кричит санитарам)
Два санитара с носилками ко мне! В доме этой русской женщины находится тяжелораненый солдат. Принесите его сюда! Быстро!
Санитары, подгоняя пожилую женщину, устремляются к окраине деревни. Девушка бежит сзади.
Нойманн с удовольствием пьет из фляги родниковую воду. Аккуратно завернув крышку фляги, он крепит ее на ремне.
К Нойманну подходит Врач в белом халате, перепачканном кровью. Нойманн поворачивается к Врачу.
НОЙМАНН
Как только мы развернем полевой госпиталь, мы примемся за работу, и необходимость в этих утомительных рейсах отпадет…
Санитары с носилками приближаются к машинам.
Нойман поворачивает голову в их сторону и замирает на полуслове.
На носилках молодой раненый красноармеец. Его гимнастерка на груди и животе пропитана кровью. На белом как полотно лице голубые глаза с ужасом глядят на Нойманна.
НОЙМАНН
Мой бог, это русский!
Санитары опускают носилки. Нойманн опускается на колени рядом и прощупывает у красноармейца пульс.
Красноармеец, глядя на Нойманна, пытается что-то сказать. Нойманн с тревогой осматривает его рану.
Врач в белом халате подходит к носилкам.
ВРАЧ
Оберштабс-арцт, этот русский безнадежен. Его ранения не совместимы с жизнью.
Нойманн потрясенно оборачивается к Врачу, и какое-то время смотрит на него.
НОЙМАНН
Медицинскую сумку мне! Быстро! И обезболивающее!
Врач исчезает. Нойманн поворачивается к раненому и проводит рукой по его лбу.
К санитарным машинам с ревом подъезжает и останавливается бронемашина. На землю в запыленных сапогах спрыгивает полковник в эсэсовской полевой форме.
Он осматривает санитарные машины, видит Нойманна, склонившегося над раненым красноармейцем. Полковник направляется к Нойманну.
К Нойманну подбегает врач с медицинской сумкой и небольшим металлическим ящиком для шприцов.
Нойманн достает из сумки ножницы и вспарывает раненому окровавленные лохмотья гимнастерки. Обнажаются жуткие осколочные раны.
Полковник подходит к Нойманну сзади и, заложив руки за спину, внимательно наблюдает за его действиями. Стоящие рядом санитары и врач молча вытянулись в присутствии старшего офицера.
ПОЛКОВНИК
Господин майор, почему стоит санитарная колонна? И когда будет развернут полевой госпиталь?
Нойманн встает и поворачивается к полковнику.
НОЙМАНН
Прошу прощения, господин полковник. Здесь раненый солдат… русский солдат. Мне необходимо пять минут подготовить его к транспортировке. И я отправлю колонну.
ПОЛКОВНИК
Русский солдат? Я не вижу смысла возиться с ним. Занимайтесь своим делом.
НОЙМАНН
Я не могу оставить раненого, не оказав ему необходимой помощи.
ПОЛКОВНИК
В вашей помощи нуждаются наши солдаты! Мы несем большие потери, ввязавшись в уличные бои! А вы до сих пор не развернули полевой госпиталь! Раненых везут, черт знает куда! А ваш гуманизм просто необъясним!
Полковник замолкает и смотрит на раненого красноармейца. Красноармеец беспокойно оглядывает стоявших рядом с ним немцев.
НОЙМАНН
Господин полковник…
ПОЛКОВНИК
(переводит взгляд на Нойманна)
Я решу вашу проблему и освобожу вас от дальнейших терзаний.
Полковник молниеносно достает из кобуры пистолет, и, не отрывая глаз от лица Нойманна, стреляет в красноармейца. Нойманн вздрагивает и закрывает глаза. Полковник разворачивается и направляется к своей бронемашине, на ходу убирая пистолет.
Мертвый красноармеец с пулевым отверстием в центре лба.
Нойманн склоняется над красноармейцем, его рука автоматически опускаются на шею, нащупывая пульс.
ПОЛКОВНИК
(голос за кадром)
По машинам!
Заводятся двигатели санитарных машин. Рука врача в белом халате осторожно ложится на плечо Нойманна.
НАТ. В ОВРАГЕ ВЕЧЕР
Нойманн спит на берегу ручья, откинувшись спиной к стволу дерева. Рука Ройбера осторожно трясет его за плечо. Нойманн просыпается.
РОЙБЕР
Господин оберст-арцт, прошу прощения.
Нойманн быстро встает, разминаясь.
РОЙБЕР
Скоро стемнеет. Надо немного подкрепиться и ехать дальше.
НОЙМАНН
Как наш лейтенант?
РОЙБЕР
С ним все в порядке. Я сделал ему перевязку. Сейчас отдыхает.
Нойманн и Ройбер направляются к санитарной машине. Около машины Вернер штыком открывает банку консервов.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ. ВЕЧЕР
На кушетке лежит перевязанный бинтами лейтенант с закрытыми глазами. Внезапно его глаза широко открываются.
ЗТМ
НАТ. ОКРАИНА РУМЫНСКОЙ ДЕРЕВНИ. ВЕЧЕР
Маленькая румынская деревушка, расположенная в живописном месте. С окраины деревни открывается вид на засеянные поля, чередующиеся с холмистой местностью испещренной глубокими оврагами, поросшими густой растительностью.
На окраине деревни разбит небольшой полевой лагерь советского мотострелкового полка. В центре лагеря под тентом из ящиков сооружен импровизированный стол, на котором разложена карта. Над картой склонились офицеры, которые внимательно слушают полковника Владимирова. Владимиров проводит по карте карандашом, что-то объясняя подчиненным. Из группы офицеров отделяется капитан Михайлов, который направляется через лагерь к танкам.
Несколько танков с открытыми люками стоит под большими яблонями, густо усыпанными спелыми плодами.
Танкисты сидят на земле полукругом. Напротив них восседает Федоров с большим надкушенным яблоком, рассказывая очередную байку.
ФЕДОРОВ
Ну, короче, он выскакивает с автоматом…
(откусывает яблоко)
Фрицы вылупились, значит, а он им по-немецки, че вылупились, козлы! А у тех – челюсти до колен… а офицер их аж напрудил со страху!
Один из танкистов хитро щурится, пуская тонкой струйкой папиросный дым.
ТАНКИСТ
Прямо уж и напрудил!
ФЕДОРОВ
Я тебе говорю! Штаны все мокрые были!
ТАНКИСТ
А ты щупал?
Танкисты смеются. Федоров обижено доедает яблоко.
Михайлов подходит к танкистам.
МИХАЙЛОВ
Ну что, бойцы невидимого фронта? Хорош расслабляться!
Федоров, достань ящик какой-нибудь, карту расстелить.
Михайлов открывает планшетную сумку, достает карту. Слышен приближающийся шум двигателя автомашины.
Со стороны деревни к лагерю приближается открытый джип, поднимая облака густой пыли. В машине пять человек, вооруженных автоматами. Джип лихо вкатывает на территорию лагеря и останавливается у тента, под которым совещаются командиры. Офицеры под тентом поворачиваются к машине, из которой не спеша выходят два офицера. Офицеры направляются в сторону импровизированного штаба.
ФЕДОРОВ
Особисты пожаловали! Вишь какие важные!
МИХАЙЛОВ
Федоров, где ящик?
ФЕДОРОВ
Один момент, товарищ капитан!
Федоров исчезает за танком. Два особиста и Владимиров выходят из-под навеса и о чем-то разговаривают. Владимиров указывает рукой на танк Михайлова и делает шаг в его сторону. Один из особистов останавливает Владимирова и что-то объясняет ему. Особисты не спеша направляются к танку Михайлова. Владимиров растеряно смотрит им вслед, потом возвращается под тент к остальным офицерам.
Михайлов, доставая из пачки папиросу, щурясь, смотрит на приближающихся офицеров. За его спиной появляется Федоров с ящиком.
ФЕДОРОВ
А товарищи-то, никак по нашу душу идут?
МИХАЙЛОВ
(не оборачиваясь)
Нужен ты им… Иди машину готовь!
ФЕДОРОВ
Так товарищ капитан…
МИХАЙЛОВ
Иди!
(остальным танкистам)
Разойтись!
Два офицера подходят к Михайлову. Один из них – майор Галкин. Он широко улыбается Михайлову, раскинув руки, намереваясь заключить его в объятия. Второй офицер в чине майора, Иванов, с интересом осматривает лагерь. За плечом у него полупустой вещмешок. Увидев Михайлова, он приветливо улыбается.
ГАЛКИН
Николай! Вот это встреча!
МИХАЙЛОВ
Ага! Скажи еще что неожиданная!
ГАЛКИН
Да нет, брат! Устали тебя искать! Ну, дай-ка обниму героя!
Галкин обнимает Михайлова, потом отстраняется, как бы рассматривая его сто стороны.
ГАЛКИН
Герой! Ну, герой! Наслышаны. И фронт прорвал и супостатов в плен взял!
(поворачивается к своему спутнику)
Два минометных расчета фрицев пленил!
МИХАЙЛОВ
Да ну! Это не я!
ГАЛКИН
А кто?
МИХАЙЛОВ
Солдатик. Молодой такой. Из пополнения. Николой зовут.
ГАЛКИН
Николой говоришь? Ну вот, и здесь меня дезинформировали! Ну как верить людям! Скажи!
МИХАЙЛОВ
Не знаю.
Галкин весело смеется и хлопает Михайлова по плечу. Внезапно лицо Галкина становится серьезным.
ГАЛКИН
Пойдем, капитан Михайлов, воздухом подышим. Пейзажем полюбуемся.
(Иванову)
Кстати, капитан Михайлов большой знаток немецкого языка и наш квалифицированный переводчик по совместительству.
(Михайлову по-немецки)
А ваша мать случайно не немка?
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Нет. Она русская.
(по-русски)
Учитель немецкого. А перед самой войной ей присвоили звание заслуженного учителя РСФСР.
Втроем они отходят от танков и направляются прочь от лагеря. Галкин оглядывается по сторонам, убеждаясь, что поблизости никого нет.
ГАЛКИН
Николай, позволь представить тебе моего товарища. Майор Иванов.
Иванов, улыбаясь, протягивает руку.
ИВАНОВ
Иванов.
МИХАЙЛОВ
Редкая фамилия. Михайлов.
ГАЛКИН
Верно подмечено. Значит так, Михайлов! Командование доверяет тебе проведение особо сложной и особо секретной операции. Повторяю, особо сложной и особо секретной.
Офицеры останавливаются. Галкин пристально смотрит на Михайлова.
ГАЛКИН
Твои полковые командиры в детали не посвящены. Все задачи тебе будет ставить майор Иванов. Теперь – суть предстоящего мероприятия. Сегодня в 22.00. наш танковый корпус выходит в прорыв. Ты со своим танком пристраиваешься в хвосте колонны. С тобой в танке поедет майор Иванов. А ты поступаешь к нему во временное оперативное подчинение на срок проведения мероприятия. Вопросы?
МИХАЙЛОВ
Куда же мне посадить товарища майора? Мой экипаж…
ГАЛКИН
Значит экипаж! Из экипажа с тобой остается механик-водитель.
МИХАЙЛОВ
Не понял.
ГАЛКИН
А тут и понимать нечего! Механик-водитель поведет машину. Ты - командир танка. Майор Иванов – руководитель операции.
МИХАЙЛОВ
А заряжающий? А радист? Или что…
ГАЛКИН
Стрелять вам не придется. А рацией пользоваться и подавно.
МИХАЙЛОВ
Так, значит! Покататься просто! А то, что здесь повсюду немцы, румыны…
ГАЛКИН
Поэтому и на танке! А вот столкновение с противником без необходимости полностью исключено!
МИХАЙЛОВ
А если необходимость возникнет?
ИВАНОВ
Я уверен – не возникнет. Думаю к утру мы все закончим, и вы вернетесь в свой полк.
Галкин достает из планшета карту.
ГАЛКИН
Смотри, Михайлов. Вот здесь ты со своим танком должен быть через два часа. Там предупреждены, будут ждать. Поставят в хвост колонны. Ну а дальше – в соответствии с указаниями майора Иванова. Вопросы?
МИХАЙЛОВ
Понятно.
Михайлов, Галкин и Иванов подходят к танку Михайлова. На башне танка номер 24. Около танка группа танкистов молча курит.
ГАЛКИН
(обращаясь к танкистам)
Вопрос: О чем шумим? потерял смысл. Надо спрашивать: О чем помалкиваем?
Растерянные от такого внимания танкисты вытягиваются в положение «смирно».
ГАЛКИН
(нарочито громким голосом)
Так что, товарищ капитан, не теряйте бдительности. Местное население настроено не дружелюбно. Зафиксированы факты, когда в коньячный спирт да в вино подмешивают отраву. Уже несколько несознательных бойцов смертельно отравилось.
Танкисты у танков с интересом прислушиваются.
МИХАЙЛОВ
Будем проводить разъяснительную работу, товарищ майор.
ГАЛКИН
Ну что же, товарищи офицеры. Не могу больше задерживать. Счастливо оставаться.
Пожав руки Михайлову и Иванову, Галкин идет к джипу. Михайлов и Иванов смотрят ему вслед.
МИХАЙЛОВ
Пора выдвигаться. Вам только переодеться нужно.
ИВАНОВ
Это зачем?
МИХАЙЛОВ
Да грязновато в машине. А поедем, так пыль столбом. Замараете кителек-то. Сейчас комбез какой-нибудь подыщем.
ИВАНОВ
Нет-нет! Комбез не надо. Так… если сверху что накинуть.
Михайлов запрыгивает на танк и наполовину исчезает в открытом башенном люке. Иванов отворачивается от танка, осматривая лагерь. Михайлов достает свернутую и перетянутую ремнем кожаную куртку и кидает Иванову. Иванов хватает сверток рукой.
НАТ. В ОВРАГЕ НОЧЬ
Санитарная машина с выключенными фарами плавно трогается с места и в кромешной тьме ползет по едва виднеющейся колее, цепляя бортами кусты и ветки деревьев.
НАТ. У ГРУНТОВОЙ ДОРОГИ НОЧЬ
Подъехав ближе к грунтовой дороге фургон останавливается. Двигатель замолкает. Водительская дверь открывается.
Из кабины осторожно вылезает Вальтер. Он подходит к дороге, останавливается и смотрит в звездное небо. Слышен звук открывающейся дверцы кабины. К нему бесшумно подходит Вернер.
ВАЛЬТЕР
Сколько звезд… Вы видели такое когда-нибудь?
ВЕРНЕР
(оглядываясь по сторонам)
Что дальше? Ты точно знаешь местные дороги?
ВАЛЬТЕР
(прикладывая палец к губам)
Тс-с-с…
Вальтер поворачивает голову в сторону и замирает.
ВЕРНЕР
Что там? Что ты…
Вальтер предостерегающе поднимает руку. Через некоторое время воздух наполняет низкое глухое рычанье. Звук, состоящий из рева сотни танковых двигателей и лязга гусениц, набирает силу. Вальтер показывает рукой в сторону, и Вернер вглядывается во тьму.
ВЕРНЕР
Танки… без фар?
ВАЛЬТЕР
Отходим.
Солдаты ретируются в кусты к машине.
Первая тридцатьчетверка с выключенными огнями черной тенью проносится мимо, поднимая облако густой пыли. За ней с небольшим интервалом проносятся остальные танки. Во всех открыты башенные люки, в которых на фоне звездного неба застыли силуэты танкистов. Бесконечная темная танковая колонна громыхает по дороге.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
В кромешной темноте видны очертания встревоженных лиц военных врачей, которые вслушиваются в железный грохот.
НАТ. У ГРУНТОВОЙ ДОРОГИ НОЧЬ
Замыкающая тридцатьчетверка чуть отстает от основной колонны. На башне в свете звезд белеет номер 24. Силуэт танкиста поворачивается в сторону кустов. Танк с грохотом проносится мимо притаившихся немецких солдат.
ВАЛЬТЕР
(тащит Вернера к машине)
Пора.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Темная пыль, поднятая танками, висит над дорогой. Из кустов на дорогу осторожно выезжает санитарный фургон с выключенными фарами. Машина устремляется вслед танковой колонне.
ИНТ. КАБИНА САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вальтер сосредоточенно вглядывается в ветровое стекло. Пыль клубится во тьме за стеклом.
Вернер одевает каску, застегивает ремешок под подбородком, перекладывает автомат с плеча на колени.
ВАЛЬТЕР
(не отрывая взгляд от стекла)
Господин фельдфебель, смотрите на часы. За полчаса до рассвета предупредите меня. Где-то в три сорок пять. Нам нужно будет съехать с дороги. А пока пристроимся в хвост колонны.
Вернер, щурясь, смотрит на циферблат наручных часов.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Капитан Михайлов в шлеме по пояс возвышается из башенного люка своего танка. Он вглядывается в пыльную тьму. Впереди, в метрах двадцати, едва виднеется корма предпоследнего танка. Танк Михайлова с номером 24 на башне исчезает во мгле. Спустя некоторое время из тьмы появляются очертания санитарной автомашины, которая растворяется вслед за танком.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Нойманн и Ройбер сидят на скамейке. В темноте видны только их силуэты. Ройбер на ощупь роется в сумке и достает карманный фонарик. Слабым лучом фонарика он освещает лицо раненого лейтенанта и повязку на его груди, затем выключает фонарик.
РОЙБЕР
Состояние раненого пока стабильное. Но если завтра мы не доставим его в госпиталь, оберст-артц, возможно инфекционное осложнение.
НОЙМАНН
Ваши опасения, Пауль, не беспочвенны. Вся надежда на Вальтера. Полагаю, он найдет путь из этой тьмы.
Нойманн устало откидывается спиной к стенке фургона и расстегивает китель на груди. Его взгляд сосредотачивается на очертаниях раненого лейтенанта.
Лицо раненого белеет в окружающей тьме фургона. Монотонный звук работающего двигателя возрастает, в нем слышится гулкий ритм бьющегося сердца. Белая вспышка ослепляет.
НАТ. ОКРАИНА ДЕРЕВНИ 1941 ГОД ДЕНЬ
Лицо раненого лейтенанта трансформируется в лицо раненого красноармейца. Его глаза закрыты, он тяжело дышит. Слышен равномерный шум работающего двигателя. Красноармеец резко открывает глаза.
Склонившийся над раненым Нойманн от неожиданности подается назад. Красноармеец пытается что-то сказать Нойманну, но тот переводит взгляд на развороченные осколочными ранениями грудь и живот.
Врач в белом халате подходит к носилкам.
ВРАЧ
Оберштабс-арцт, этот русский безнадежен. Его ранения не совместимы с жизнью.
Нойманн оборачивается на голос Врача и застывает в изумлении.
Рядом с Нойманном стоит ребенок, одетый в ослепительно белую одежду: рубашка с матросским воротничком, шорты с лямками, сандалии и гольфы. Мрачный пронизывающий взгляд черных глаз из-под панамки уставлен на красноармейца.
НОЙМАНН
Что…
Рука красноармейца судорожно вцепляется в рукав кителя Нойманна. Нойманн переводит взгляд на раненого.
Вместо красноармейца перед ним лежит немецкий лейтенант с расплывшимся кровавым пятном на груди.
ЛЕЙТЕНАНТ
(с хрипом по-немецки)
Не дай… ему… это сделать…
Белая вспышка ослепляет. Наступает тьма.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
От резкого торможения Нойманна кидает, он вскрикивает и просыпается. Ройбер хватает его за плечо. Раненый лейтенант стонет.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Санитарная автомашина тормозит и останавливается в десяти метрах перед кормой танка Михайлова, затем медленно сдает назад. Отъехав около десяти метров останавливается.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вальтер глушит двигатель, опускает боковое стекло и прислушивается. Темное пыльное облако заполняет кабину.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Темные силуэты тридцатьчетверок выстроились перед небольшим мостом. По одному они пересекают мост и исчезают в ночи.
Рядом с мостом расположился импровизированный блокпост, состоящий из двух танков развернутых навстречу движущейся колонне. На броне одного из них расположилось несколько бойцов в камуфляжных мосхалатах. Они курят и наблюдают за колонной. Один боец-регулировщик организует переправу через мост. Зажав в руке свернутые флажки, бесполезные в этой мгле, он, давясь от пыли и кашляя, срывающимся голосом выкрикивает команды танкистам, высунувшимся из люков, и подает световые сигналы маленьким фонариком.
ИНТ. В ТАНКЕ НОЧЬ
Михайлов спускается в кабину. Федоров открывает люк механика-водителя и кабину танка заполняет пыль. Рядом с ним майор Иванов, как заправский танкист, в шлеме и кожаной куртке, лицо покрыто слоем темной пыли. Подсвечивая фонариком, он рассматривает карту.
ИВАНОВ
(поворачиваясь к Михайлову)
Переправа?
МИХАЙЛОВ
Да.
ИВАНОВ
Как думаешь, сколько простоим?
МИХАЙЛОВ
Не знаю. Может и не долго, если все слаженно пойдет. Дима! Заглуши машину!
Федоров глушит двигатель.
ИВАНОВ
(отворачиваясь)
Хотелось бы побыстрее.
МИХАЙЛОВ
Куда-то торопимся?
ИВАНОВ
Торопимся, торопимся…
ФЕДОРОВ
(усмехаясь)
Так, товарищ капитан… может без очереди? Это я мигом!
ИВАНОВ
(испуганно)
Нет-нет! Пойдем как и шли – в хвосте колонны.
Иванов убирает карту в рюкзак и достает пачку папирос. Протягивает папиросы Михайлову.
ИВАНОВ
Покурим? Можно здесь курить?
МИХАЙЛОВ
(берет папиросу)
Ну если, вон, Федоров разрешит…
Иванов протягивает пачку Федорову, тот вытягивает папиросу. Все закуривают. Густое облако папиросного дыма окутывает сидящих в танке.
МИХАЙЛОВ
(Иванову)
Так куда же мы все-таки торопимся, товарищ майор?
ИВАНОВ
Через двадцать километров от переправы будет деревенька. В этой деревеньке есть развилка. Колонна пойдет дальше на юго-запад. А мы… Мы повернем на запад к Карпатам. К рассвету мы должны быть в предгорье. Там я вас ненадолго оставлю, а потом, когда вернусь, мы развернемся и поедем обратно. Вот, в общем-то, и вся миссия.
МИХАЙЛОВ
А как же немцы? Румыны? С боями пробиваться мы не сможем. Ввиду отсутствия экипажа.
ИВАНОВ
(улыбается)
Боев не будет. Обещаю.
МИХАЙЛОВ
(выкидывая окурок в люк)
Вы нас очень успокоили, товарищ майор. Очень сильно успокоили.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вальтер и Вернер напряженно вглядываются и вслушиваются в ночь.
ВЕРНЕР
(шепотом)
Ужасно хочется курить.
Вальтер медленно поворачивает голову и пристально смотрит на Вернера. Вернер уже достал пачку сигарет и разминает ее пальцами.
ВАЛЬТЕР
(шепотом)
Как только переедем мост.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Нойманн и Ройбер замерли в тишине. Раненый успокоился.
РОЙБЕР
(ни к кому не обращаясь)
Почему мы стоим?
Раненый лейтенант открывает глаза. В темноте они кажутся черными.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Предпоследний танк подъезжает к мосту и останавливается в ожидании команды регулировщика.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Из башенного люка танка с бортовым номером 24 появляется голова Михайлова.
МИХАЙЛОВ
(в кабину)
Заводи! Вперед!
Михайлов оглядывается назад и всматривается в темноту.
В темноте едва виднеется силуэт грузовой автомашины.
МИХАЙЛОВ
(в кабину)
Товарищ майор, а кто может ехать за нами?
Вопрос Михайлова заглушается взревевшим двигателем. Танк страгивается с места. Михайлов, беззвучно ругнувшись, сосредотачивается на наблюдении за дорогой.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Танк Михайлова подъезжает к мосту.
ИНТ. КАБИНА ТАНКА НОЧЬ
Нога Михайлова, обутая в сапог, толкает Федорова в спину.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Танк останавливается перед мостом.
Боец-регулировщик, моргнув фонариком, машет рукой.
БОЕЦ-РЕГУЛИРОВЩИК
(кричит Михайлову)
Проезжай!
ИНТ. КАБИНА ТАНКА НОЧЬ
Нога Михайлова два раза толкает Федорова в спину.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Танк срывается с места и въезжает на мост.
Боец-регулировщик направляется к танкам охранения переправы. К мосту, прокладывая путь в пыльном облаке, приближается санитарная машина. Боец-регулировщик оборачивается и кидается ей наперерез, моргая фонариком.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вернер с наслаждением закуривает и видит бегущего бойца-регулировщика.
ВАЛЬТЕР
Сними шлем! Живо!
Вернер судорожно сдергивает каску, задевая сигарету во рту. Сигарета падает на пол, и Вернер наклоняется за ней. Машина останавливается.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Боец-регулировщик подходит к пассажирской двери и пытается фонариком осветить кабину. Фонарик не включается. Он стучит в стекло.
БОЕЦ-РЕГУЛИРОВЩИК
Эй, медицина! Выручайте куревом!
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
ВАЛЬТЕР
(шепотом)
Дайте ему закурить.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У МОСТА НОЧЬ
Из окна пассажирской двери снизу появляется лицо Вернера с сигаретой во рту и с растрепанными волосами. Стекло опускается и рука через окно протягивает пачку сигарет. Вернер широко улыбается.
ВЕРНЕР
(по-русски с сильным акцентом)
На… на… Бери, товарищ…
Боец-регулировщик смеется и берет пачку сигарет.
Машина срывается с места и устремляется к мосту. Из фургона слышится пронзительный крик раненого.
РАНЕНЫЙ ЛЕЙТЕНАНТ
(за кадром, по-немецки)
Оно здесь! Бог мой!
Смех бойца-регулировщика обрывается. Он пытается включить фонарик. Фонарь загорается, но луч упирается в облако пыли, поднятой машиной. Он освещает пачку сигарет и видит изображенного на ней орла со свастикой и немецкую надпись.
Боец-регулировщик, освещая фонариком дорогу, бежит к своим товарищам. Бойцы сидят на траве за танками и о чем-то тихо переговариваются.
БОЕЦ-РЕГУЛИРОВЩИК
Товарищ старший лейтенант! Немцы!
Бойцы вскакивают.
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ
Где?!
БОЕЦ-РЕГУЛИРОВЩИК
На санитарной машине! За колонной ушли!
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ
На какой машине?! Ты чего Рудаков?
БОЕЦ-РЕГУЛИРОВЩИК
Товарищ старший лейтенант! Да точно я говорю! Вот и сигареты они оставили!
Под дружный смех товарищей боец-регулировщик предъявляет немецкую пачку сигарет, подсвечивая ее фонариком. Чья-то рука вытаскивает из пачки сигарету.
КТО-ТО ИЗ БОЙЦОВ
(голос за кадром)
Я вчера такие курил. Трофейные. Говно фашистское.
Несколько рук тянутся к пачке за сигаретами.
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ
Так тебя немцы сигаретами угостили что ли?
БОЕЦ-РЕГУЛИРОВЩИК
Да наверное показалось… Пошутили медики…
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Нойманн и Ройбер вдвоем прижимают раненого лейтенанта к установленным на полке носилкам. Раненый в бреду пытается вырваться.
НОЙМАНН
У него жар, Пауль. Ваши опасения подтверждаются. Необходима вторичная хирургическая обработка.
РОЙБЕР
Необходимы условия, господин оберст-артц.
НОЙМАНН
Их нет. Так что утром при свете дня займемся нашим раненым. Введите успокоительное, Пауль.
Ройбер, порывшись в саквояже, делает укол раненому и через некоторое время тот затихает.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА У РУМЫНСКОЙ ДЕРЕВНИ НОЧЬ
Танк Михайлова останавливается на окраине небольшой деревни. Под звездным светом белеют силуэты маленьких домиков, окутанные пылью от прошедшей танковой колонны. Из башенного люка выбираются Михайлов и Иванов. Они что-то обсуждают. Однако из-за работающего танкового двигателя их слов не разобрать. Михайлов наполовину забирается в открытый люк и танк медленно трогается. Иванов остается на броне, вглядываясь во тьму.
НАТ. В РУМЫНСКОЙ ДЕРЕВНЕ НОЧЬ.
Танк доезжает до развилки дороги и останавливается. Пылевое облако тянется влево. Танк Михайлова поворачивает вправо и исчезает поднятой им пыли.
К развилке подъезжает санитарная машина и останавливается.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
ВЕРНЕР
Послушай, Вальтер, как у тебя не устают глаза? Я чувствую себя слепым кротом. А ты наощупь ориентируешься в кромешной тьме.
ВАЛЬТЕР
Я знаю эту дорогу, господин фельдфебель. Последних пару месяцев мне приходилось часто по ней ездить и ночью и днем.
Вальтер осматривает развилку.
ВАЛЬТЕР
Русские танки пошли в двух направлениях. Нам направо. Приблизительно через двадцать километров будет балка с родником. Там и переждем сегодняшний день. Завтра к утру выедем к горам. А там будем в безопасности.
ВЕРНЕР
По мне, так лучше догнать какую-нибудь нашу часть и присоединиться к ней.
ВАЛЬТЕР
Тогда, скорей всего, мы не выйдем из окружения. Большинство наших частей осталось на востоке. А наш госпиталь утром догонят русские танки.
НАТ. В РУМЫНСКОЙ ДЕРЕВНЕ НОЧЬ
Санитарная машина поворачивает направо следом за танком Михайлова и исчезает во мгле.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Нойманн и Ройбер сидят рядом, откинувшись к борту фургона. В темноте смутными очертаниями виднеются их лица.
НОЙМАНН
Пауль, вы не спите?
РОЙБЕР
(снимая и протирая очки)
Нет, доктор.
НОЙМАНН
Скажите, чем вы займетесь, когда все это закончится?
РОЙБЕР
Первым делом тщательно помоюсь.
НОЙМАНН
Хм… Это понятно. А после войны?
РОЙБЕР
После войны? А что будет после войны? В любом случае у меня есть профессия врача. Без работы не останусь. Буду лечить. Кстати, доктор, как вы думаете, когда все это кончится?
НОЙМАНН
Скоро, Пауль. Очень скоро. Я думаю в следующем году. Германия уже наполовину лежит в руинах.
РОЙБЕР
Однако много немцев по-прежнему верит в гений фюрера, в чудо-оружие…
НОЙМАНН
Гитлер – великий мистификатор! Нет ничего, Пауль. Конец иллюзиям. Можете снять розовые очки.
Ройбер вертит в руках свои очки, потом решительно надевает их.
РОЙБЕР
А как же идея? Она сплотила народ!
НОЙМАНН
Недостаточная образованность, доверие к власти и к старшим, отсутствие привычки думать – гранитный фундамент любой идеологии. А сейчас этот гранит трещит по всем швам. Эти сказанные мною слова после двадцатого июля – высшая степень доверия к вам, Пауль.
РОЙБЕР
Спасибо за доверие, доктор. Но во что верите вы?
НОЙМАНН
Я верю в то, что вижу. А сейчас я могу видеть только беспросветную мглу. Мы все во тьме, Пауль. И если мы выберемся, то это будет чудо.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
ВАЛЬТЕР
Это должно быть где-то здесь.
Вальтер глушит мотор и вылезает из кабины. Немного погодя Вернер следует за ним.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Вальтер и Вернер медленно идут вдоль обочины. Пыль, поднятая танком Михайлова, оседает. Звук работающего двигателя становится все тише.
ВАЛЬТЕР
Странно. Я слышу только один танк.
ВЕРНЕР
Значит и мне не показалось. Как ты думаешь, почему один?
ВАЛЬТЕР
Могу предположить, господин фельдфебель, что у этого танка своя миссия.
ВЕРНЕР
Надеюсь, что наши с ним миссии не пересекутся.
ВАЛЬТЕР
На все воля божья.
Вальтер и Вернер останавливаются и смотрят в кусты на обочине. Вальтер достает фонарик и освещает едва угадываемый двухколейный след, уходящий в заросли.
НАТ. В БАЛКЕ НОЧЬ
Санитарная машина с включенными фарами спускается в балку по каменистому склону и останавливается в зарослях кустарника, изрядно их примяв. Двигатель глохнет. Фары гаснут.
НАТ. ЛЕСНАЯ ДОРОГА УТРО
Танк Михайлова сворачивает с грунтовой дороги на неширокую лесную просеку. В предутреннем свете выступают очертания деревьев и кустарников. Михайлов по грудь, высунувшись из башенного люка, следит за дорогой. Иванов, сидящий на броне, внимательно осматривается по сторонам.
ИВАНОВ
(кричит, толкая Михайлова)
Сейчас слева будет небольшая полянка! Там остановимся!
Слева открывается поляна, густо окаймленная деревьями и кустами. Танк поворачивает на поляну.
ИВАНОВ
Ты водителю всегда приказы ногами отдаешь?
МИХАЙЛОВ
(смеется)
А как? Если он по-другому не понимает!
НАТ. ЛЕСНАЯ ПОЛЯНА УТРО
Танк въезжает на поляну и останавливается. Двигатель глохнет. Звенящая тишина повисает над лесом. Из люка механика-водителя появляется голова Федорова с черным от пыли и копоти лицом. Все трое как завороженные молча вслушиваются в тишину. Спустя некоторое время послышалось щебетание какой-то птицы. К ней постепенно присоединяются остальные, и через минуту лес наполняется птичьим многоголосьем.
Иванов и Михайлов стоят на лесной поляне. Иванов без кожаной куртки с небольшим рюкзаком через плечо.
МИХАЙЛОВ
Ну что? Закурим на дорожку, товарищ майор?
ИВАНОВ
Закурим, товарищ капитан.
Иванов достает пачку папирос и угощает Михайлова. Оба закуривают. Михайлов вглядывается в папиросную пачку, которую Иванов убирает в карман бриджей.
МИХАЙЛОВ
Откуда у вас, товарищ майор, такие папиросы?
ИВАНОВ
(настороженно)
А что?
МИХАЙЛОВ
Да вот сам такие же курю. А у ваших вкус совсем другой.
ИВАНОВ
А-а… Так то по спецзаказу.
Ладно, давай к делу. Меня не будет около трех часов.
Иванов смотрит на часы.
ИВАНОВ
В одиннадцать ноль-ноль, если я не вернусь, выдвигаетесь в место своего расположения. Доклад только майору Галкину. Никому больше, понятно?
МИХАЙЛОВ
Так точно.
ИВАНОВ
Ну, все тогда. Счастливо оставаться.
Иванов направляется по лесной дороге и скрывается за деревьями.
К Михайлову подходит Федоров, вытирая лицо ветошью.
ФЕДОРОВ
Ждем?
МИХАЙЛОВ
Ждем.
ФЕДОРОВ
Странный какой-то товарищ.
МИХАЙЛОВ
Кто?
ФЕДОРОВ
Пассажир-то наш.
МИХАЙЛОВ
Почему?
ФЕДОРОВ
Ну, не знаю… Во-первых, майор, а какой-то… ну… как не от мира сего.
МИХАЙЛОВ
Да у тебя чутье! Вот уж точно пришелец!
НАТ. СТАРАЯ УСАДЬБА УТРО
Иванов выходит к старой усадьбе – двухэтажному дому с пристройками. Здание имеет следы запустения. Штукатурка на стенах местами осыпалась. Разросшиеся кусты вдоль фасада. Темные окна неприветливо взирают на неухоженную лужайку. Иванов останавливается на лужайке напротив здания, поднимает голову и смотрит вверх.
Над его головой пикирует ласточка и устремляется вверх, к крыше здания.
Ласточка поднимается. Иванов остается внизу. Открывается в вид на поляну и лес за ней. Появляется прохудившаяся крыша усадьбы. Ласточка перелетает крышу и исчезает в гнезде под кранизом. Открывается вид на внутренний двор усадьбы.
НАТ. ВНУТРЕННИЙ ДВОР УСАДЬБЫ УТРО
Посередине двора стоит автомашина «Кюбельваген» желто-коричневого цвета с открытым верхом. Возле машины, переговариваясь в полголоса, стоят три румынских солдата вооруженных автоматами.
ЗТМ.
НАТ. В БАЛКЕ УТРО
Нойманн и Ройбер снимают белые халаты и протирают руки спиртом. На носилках в примятой траве лежит раненый лейтенант. У него на груди свежая повязка, рядом сложены окровавленные бинты. Бледное лицо лейтенанта спокойно, голубые глаза смотрят в небо. Поодаль замерла санитарная автомашина. За ней Вальтер и Вернер разжигают небольшой костерок.
НОЙМАНН
Что ж, Пауль, в этих условиях мы сделали все что могли. Если завтра мы выберемся отсюда, то за судьбу этого молодого человека можно не волноваться.
РОЙБЕР
Да, конечно. Молодой организм… Вы знаете, оберст-артц, что я нахожу странным? После этих последних дней, наполненных суетой? Эта тишина!
Ротман поднимает голову вверх и глубоко вдыхает свежий утренний воздух.
РОЙБЕР
После всех операций, ампутаций, смертей… Это как сон!
НОЙМАНН
Это не сон, Пауль. Это не сон. Наш раненый тому подтверждение. Кстати, как его имя?
РОЙБЕР
Фельдфебель показывал его офицерское удостоверение, но я не рассмотрел. Сейчас спрошу…
НОЙМАНН
Не надо. В этом нет нужды.
Нойманн медленно направляется прочь от машины. Он проходит мимо Вальтера и Вернера, которые при виде его, привстают над костерком, затем опять присаживаются, когда он проходит мимо. Ройбер следует за ним, кидая взгляд на нижних чинов у костра, которые сидят, делая вид, что не замечают его.
Нойманн останавливается и поворачивается к Ройберу.
НОЙМАНН
Вы знаете, Пауль, три года назад, когда я был начальником полевого госпиталя, наша часть столкнулась с серьезным сопротивлением русских в районе Великих Лук. Тогда я впервые окунулся в ад, о котором вы сейчас упомянули. Конвейер операций, ампутаций, смертей на операционном столе. Наш госпиталь двигался к передовой. И в одной деревне мы нашли раненого русского солдата. Когда я его увидел, то почувствовал, что потерял дар речи. Иначе и не скажешь.
Нойманн выжидающе смотрит на Ройбера. Ройбер поправляет очки.
НОЙМАНН
Этот русский был удивительно похож на Карла – моего сына. Карл погиб в Польше осенью тридцать девятого. Огнестрельное ранение брюшной полости.
Нойманн умолкает. Ройбер деликатно хранит молчание.
НОЙМАНН
А я не смог оказать ему помощь. Ни сыну, ни русскому солдату. С того дня как погиб русский солдат… Я даже и не знаю его имя… Я за два года постоянно видел его в лицах тяжелораненых солдат и офицеров, которым я не смог помочь. Все они скончались практически у меня на руках. Все имели определенное сходство с моим сыном. Только прошу вас, Пауль, не сочтите это за случай психического расстройства.
РОЙБЕР
Что вы, доктор! Ваш сын, должно быть, погиб как герой!
НОЙМАНН
Дело не в этом, Пауль! Я просто думаю… полагаю… что эти случаи… Они как предупреждения, некие знаки для меня… Не знаю как это можно рационально объяснить. Этих людей я должен был и мог спасти. Они должны были жить, но каждый раз, во всех случаях вмешивалась какая-то сила, независящая от меня и приводила их к гибели. Каждый раз!
Нойманн умолкает и достает из нагрудного кармана помятую записную книжку в кожаном переплете.
НОЙМАНН
(читает)
Обер-лейтенант Лунц. Пулевое слепое ранение таза с дырчатым переломом правой подвздошной кости…
(поднимает глаза на Ройбера)
Это было на прошлой неделе. Помните?
РОЙБЕР
Да, помню. Мы его прооперировали и направили в тыл.
НОЙМАНН
Три дня назад колонну разбомбили. Лунц погиб.
РОЙБЕР
Но послушайте, доктор, это ведь все …
НОЙМАНН
Тихо!
Нойманн настороженно вглядывается в густую листву на склоне балки.
Со склона балки сквозь ветки и листья видны Нойманн и Ройбер, за ними санитарная машина. Появляется рука, которая осторожно опускает ветки.
На склоне балки шевелящиеся ветки.
НОЙМАНН
Видели? Там в кустах что-то.
Ройбер быстро снимает и протирает о китель очки, вновь их надевает. Близоруко щурится.
НОЙМАНН
Ничего не заметили, Пауль?
РОЙБЕР
Нет, оберст-артц.
НОЙМАНН
Хм… Должно быть мне показалось.
НАТ. СТАРАЯ УСАДЬБА УТРО
Иванов подходит к обшарпанным дверям особняка. Прислушивается. Тяжелым чугунным кольцом стучит в двери. Слышатся приближающиеся шаги. Дверь открывается. На пороге стоит средних лет мужчина в форме Полковника румынской армии. Иванов и Полковник разговаривают по-румынски.
ИВАНОВ
Доброе утро, господин полковник!
ПОЛКОВНИК
Доброе утро! А вас, я вижу, понизили до майора!
ИВАНОВ
Вам не отказать в проницательности!
Иванов и Полковник смеются.
ИВАНОВ
Что же вы не пускаете гостя?
Полковник пропускает Иванов в дом, и перед тем как закрыть дверь, внимательно оглядывает поляну.
ИНТ. ЛЕСТНИЦА В ОСОБНЯКЕ УТРО
Иванов и Полковник поднимаются по лестнице на второй этаж.
ПОЛКОВНИК
Когда последний раз мы встречались в Стамбуле, вы были одеты в шикарный английский костюм.
ИВАНОВ
В следующий раз, когда мы встретимся в Бухаресте, обязательно его одену.
Полковник смеется, открывая дверь в зал и пропуская Иванова.
ИНТ. ЗАЛ В ОСОБНЯКЕ УТРО
Зал особняка обставлен старинной мебелью, на окнах тяжелые шторы. На стенах портреты, исполненные в мрачных тонах. Повсюду пыль и следы запустения.
Полковник подходит к массивному столу. На столе стоит винная бутыль и два бокала.
ПОЛКОВНИК
Как вы добрались? Надеюсь, без происшествий?
ИВАНОВ
Да. Все тихо.
ПОЛКОВНИК
К западу от поместья все дороги перекрыты моими людьми. А с востока все пусто.
ИВАНОВ
Совсем пусто?
ПОЛКОВНИК
Возможно, какие-то германские подразделения и пробились из окружения… Но это вам должно быть лучше известно.
(берет в руки бутыль)
Сегодня король подпишет приказ об аресте Антонеску и некоторых прогермански настроенных генералов. Так что, мой друг, наша с вами кропотливая работа не прошла даром.
ИВАНОВ
Согласитесь, полковник, что самую трудную часть работы проделал обычный советский солдат.
Полковник наполняет бокалы. Хмурится.
ПОЛКОВНИК
Простите, мой друг, на данный момент наши государства пока находятся в состоянии войны… Боюсь, что тост за советского солдата можно будет поднять после заключения мирного договора.
ИВАНОВ
Что ж! Тогда предлагаю тост за новую Румынию!
Иванов и Полковник чокаются и делают по глотку вина.
ИВАНОВ
Замечательное вино!
ПОЛКОВНИК
Из моих старых запасов.
Иванов ставит бокал на стол.
ИВАНОВ
Хотелось бы услышать ваш прогноз на ближайшие сутки, господин полковник.
ПОЛКОВНИК
Что ж… Извольте! Во главе нового коалиционного правительства будет назначен Константин Сэнэтеску. Вечером правительство объявит о выходе страны из войны на стороне Германии и принятии условий мира, предлагаемых союзниками. Немцам будет предъявлено требование о выводе войск из Румынии. А их реакция весьма предсказуема! Так что в самое ближайшее время, мой друг, мы станем братьями по оружию.
ИВАНОВ
Полагаю, уже завтра утром немцы будут бомбить Бухарест.
Лицо Полковника мрачнеет, он ставит бокал на стол.
ИВАНОВ
К счастью, для люфтваффе лучшие времена прошли.
Полковник вновь наполняет бокалы. Иванов достает из своего рюкзака кожаную папку.
ИВАНОВ
На территории дислокации подчиненных вам подразделений, господин полковник, расположены некоторые немецкие части. В этой папке списки лиц, представляющих для нас особый интерес.
Полковник достает из папки документы и внимательно их изучает.
ИВАНОВ
Вопросы по их передаче нашей стороне мы согласуем позже. Я думаю, это будет хорошим продолжением нашего дальнейшего сотрудничества.
ПОЛКОВНИК
(изучая список)
Хм… Здесь даже младшие офицеры… Это военные преступники?
ИВАНОВ
Здесь могут быть разные люди.
Полковник откладывает документы, вновь наполняет бокалы. Он задумчиво разглядывает вино в бокале.
ПОЛКОВНИК
Скажите, друг мой! Вы ведь уже все знаете! Я думал, что сообщаю вам экстренную новость, а вы… Вы даете мне эти списки, зная все наперед. Это другой источник или способность заглядывать в будущее?
ИВАНОВ
Проще простого узнать будущее. Надо только подождать.
Иванов и Полковник чокаются бокалами.
НАТ. В БАЛКЕ ДЕНЬ
Нойманн и Ройбер подходят к костру. Вальтер и Вернер встают.
НОЙМАНН
Мне показалось, что из тех кустов на склоне кто-то за нами наблюдал.
(обращаясь к Вернеру)
Луц, осмотрите склон. Только не привлекайте к нам внимания.
ВЕРНЕР
Я понял.
Вернер берет автомат и бесшумно исчезает в кустах на склоне холма. Пригибаясь, он перемещается по склону среди деревьев и зарослей кустов.
В стороне слышен треск сломанной ветки. Вернер замирает. Держа автомат наизготовку, он осторожно приближается к месту, откуда донесся звук.
Вернер добирается до края балки и выглядывает из кустов на поверхность. Перед ним открывается равнина. В метрах сорока от балки видна удаляющаяся фигура. Вернер достает из чехла бинокль, подносит к глазам и пальцем вращает колесико.
Вид через окуляры бинокля. Удаляющаяся фигура мужчины в крестьянской одежде. Мужчина оглядывается. Пожилое лицо Крестьянина-старика. Он с тревогой смотрит прямо в окуляры бинокля.
Вернер убирает бинокль и спускается вниз к санитарной машине.
НАТ. ЛЕСНАЯ ПОЛЯНА ДЕНЬ
Михайлов и Федоров сидят на броне танка. Михайлов смотрит на часы.
ФЕДОРОВ
Время?
МИХАЙЛОВ
Полчаса еще.
ФЕДОРОВ
Командир, а ты ведь прав был на все сто.
МИХАЙЛОВ
Командир всегда прав.
ФЕДОРОВ
Ну да. Я про наш прорыв, когда мы «пантеру» и самоходку подожгли. Я-то ведь сомневался сначала.
МИХАЙЛОВ
А ты, Дима, когда добрые дела делаешь, не сомневайся. Только не торопись их делать, а то завтра нечем будет заняться.
Давай-ка лучше покурим.
Михайлов и Федоров закуривают.
МИХАЙЛОВ
(задумчиво)
Все-таки странный наш пассажир какой-то…
ИНТ. ЗАЛ В ОСОБНЯКЕ ДЕНЬ
Иванов и Полковник стоят у стола.
ИВАНОВ
Я рад, что мы друг друга понимаем. И еще один вопрос. Вам удалось найти, то, что я просил?
ПОЛКОВНИК
Да. Вы не представляете, каких трудов это стоило.
Полковник подходит к шкафу, извлекает из него кожаный портфель. С портфелем он возвращается к столу. Поставив портфель на стол, он открывает его и достает сверток, формой напоминающий завернутую книгу. Он кладет сверток на стол.
ПОЛКОВНИК
Будьте осторожны, друг мой! Эти документы страшнее бомбы. Слишком много желающих заполучить их, которые не остановятся ни перед чем.
Иванов берет в руки сверток, разворачивает его. Внимательно изучает несколько листов.
ПОЛКОВНИК
Здесь все.
ИВАНОВ
Спасибо! Эта документация представляет особую важность в свете предстоящих политических событий.
Иванов засовывает сверток в свой рюкзак. Полковник кладет документы в кожаный портфель.
ИВАНОВ
До скорой встречи, господин полковник!
ПОЛКОВНИК
До встречи, мой друг!
Вот вам пароли на ближайшие трое суток. На тот случай если нарветесь на румынский караул. По инструкции вам обеспечат безопасность и свяжутся со мной.
Полковник передает Иванову небольшой листок. Офицеры пожимают друг другу руки и выходят из зала.
НАТ. ВНУТРЕННИЙ ДВОР ОСОБНЯКА ДЕНЬ
Вид через оптический прицел. В прицеле автомобиль «кюбельваген», в котором сидят трое румынских военных, вооруженных автоматами. Открывается дверь. Из нее выходит Полковник, в его руке кожаный портфель. Он направляется к автомобилю. Прицел перемещается на Полковника. Бесшумный выстрел. Полковник падает, пораженный выстрелом в голову. Три бесшумных выстрела подряд. Военные в машине застывают на сидениях пораженные снайперскими выстрелами.
НАТ. КУСТАРНИК ЗА ВНУТРЕННИМ ДВОРОМ ОСОБНЯКА ДЕНЬ
Из кустарника отделяется фигура снайпера, на ней камуфляж из веток, листьев и травы. Лица не видно. Снайперская винтовка также покрыта камуфляжем. Фигура быстро передвигается по направлению к внутреннему двору особняка.
НАТ. ВНУТРЕННИЙ ДВОР ОСОБНЯКА ДЕНЬ
Снайпер проходит мимо «кюбельвагена» с мертвыми военными и подходит к полковнику.
Руки в камуфляжных перчатках поднимают портфель и открывают его. Портфель пуст, если не считать нескольких листов, положенных в него Полковником. Руки откидывают портфель в сторону.
Снайпер открывает дверь и исчезает в доме.
ИНТ. ВНУТРИ ОСОБНЯКА ДЕНЬ
Снайпер бесшумно перемещается внутри здания и оказывается у окна, выходящего на противоположную сторону – на поляну. Он поднимает винтовку и в оптический прицел видит фигуру Иванова с рюкзаком на плече, который пересек поляну перед домом и исчезает в зарослях кустарника.
НАТ. ЛЕСНАЯ ПОЛЯНА ДЕНЬ
Михайлов стоит у танка. Докурив, бросает папиросу в траву. Сапогом вдавливает окурок в дерн. Смотрит на часы. Федоров выглядывает из люка механика-водителя.
ФЕДОРОВ
Не пора ли, товарищ капитан?
МИХАЙЛОВ
Ждем.
ФЕДОРОВ
Опаздывает что-то наш…
МИХАЙЛОВ
Тихо!
Михайлов прислушивается. Едва слышен звук приближающихся шагов, и вскоре из кустарника появляется Иванов с рюкзаком на плече.
МИХАЙЛОВ
(Федорову)
Заводи мотор!
Двигатель оживает, струи дизельной копоти вырываются из моторного отсека. Михайлов вскакивает на броню. Иванов подходит к танку.
Оптический прицел упирается в спину Иванова и поднимается на уровень затылка.
Михайлов протягивает руку Иванову. Тот хватает протянутую руку и запрыгивает на броню. Внезапно ноги Иванова подкашиваются. Он морщится от боли и оседает на броню. Михайлов подхватывает обмякшего Иванова. На бедре Иванова, вокруг маленькой дырочки пулевого отверстия расплывается кровавое пятно.
МИХАЙЛОВ
Твою мать! Снайпер!
(кричит в открытый люк)
Принять влево! Быстро! И вперед!
Танк срывается с места и разворачивается левым бортом к кустам, откуда стрелял снайпер. Михайлов кидает на броню Иванова, прикрывая его собой. Пули с визгом отскакивают от брони. Танк выскакивает на проселочную дорогу и исчезает за поворотом.
Снайпер в кустах делает шаг назад и растворяется в зеленой листве и ветках.
НАТ. ЛЕСНАЯ ДОРОГА ДЕНЬ
Танк на полном ходу мчится по извилистой лесной дороге, поднимая клубы пыли. Михайлов перетаскивает раненого на корму танка. Из нагрудного кармана гимнастерки Иванов достает коробочку, напоминающую портсигар и достает из нее шприц с каким-то раствором. Сам себе делает укол в руку через гимнастерку. Пустой шприц кидает в облако пыли.
Михайлов ныряет в люк танка и через некоторое время появляется оттуда с аптечкой. На полном ходу танка на броне Михайлов из бинтов делает тампон, и пытается помочь Иванову остановить кровотечение.
НАТ. ГРУНТОВАЯ ДОРОГА ДЕНЬ
Танк вылетает из леса и устремляется по грунтовке. Вдали виднеются домики небольшой деревушки, через которую танк проезжал ночью. На дороге появляется человеческая фигура. При приближении к ней танка становиться видно, что это Крестьянин-старик.
Крестьянин-старик, увидев мчащийся в его направлении танк, убегает с дороги и через поле ковыляет к деревне.
Танк сворачивает с грунтовки и через поле устремляется к Крестьянину-старику.
НАТ. ПОЛЕ У ДЕРЕВНИ ДЕНЬ
Крестьянин-старик, понимая, что ему не убежать от танка, останавливается. Танк подъезжает и замирает в метре от Крестьянина-старика. Михайлов встает на броне танка.
МИХАЙЛОВ
(перекрикивая шум двигателя)
Отец, скажи, врач где-нибудь неподалеку есть?
Крестьянин-старик недоуменно разводит руками.
МИХАЙЛОВ
Доктор! Я спрашиваю, доктор поблизости живет? Доктор! Врач! Больница!
Крестьянин-старин качает головой.
МИХАЙЛОВ
Ты в этой деревне живешь?
Михайлов показывает рукой на виднеющиеся дома. Крестьянин-старик пожимает плечами.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
У нас раненый.
Указывает на Иванова, примостившегося на броне танка.
МИХАЙЛОВ
(продолжает по-немецки)
Ему необходима перевязка. Ты знаешь, где можно достать бинты, спирт? Где поблизости живет доктор?
Крестьянин-старик кивает головой.
КРЕСТЬЯНИН-СТАРИК
(по-румынски)
Я понимаю… Вам нужна ваша медицинская машина. Она там. В балке.
(указывает в сторону балки)
Там ваши люди.
МИХАЙЛОВ
Что?! Я ни хрена не понял!
Иванов дергает Михайлова за штанину. Тот наклоняется к раненому.
ИВАНОВ
Он говорит о санитарной машине в овраге. Вроде как наши там.
Михайлов вскакивает на башню танка и ныряет в люк.
Танк мчится через поле к кустам, к балке.
НАТ. У БАЛКИ ДЕНЬ
Танк останавливается у кустов. Двигатель глохнет. Федоров вылезает из танка. Вместе с Михайловым они опускают на землю Иванова.
МИХАЙЛОВ
(Иванову)
Ну как ты? Сейчас… Потерпи…
Федоров кидается в кусты и сразу выбегает обратно.
ФЕДОРОВ
Командир! Санитарный фургон внизу! Прямо здесь!
МИХАЙЛОВ
Дима! Задрай люки на всякий случай и поможешь майора спустить!
Федоров вскакивает на танк, возится с люками.
ИВАНОВ
Михайлов, я сам. Только поможете мне встать.
МИХАЙЛОВ
Ты не разговаривай…
ИВАНОВ
(перебивает)
Слушай внимательно. Вы меня здесь не оставляете. Сделают перевязку, и сразу едем обратно.
МИХАЙЛОВ
Может лучше…
ИВАНОВ
Я решаю, что лучше!
Федоров спрыгивает с танка, и они вдвоем с Михайловым помогают Иванову слезть с брони.
ИВАНОВ
Мешок!
Михайлов снимает с танка мешок и вешает к себе на плечо. Подхватив Иванова под руки, все трое исчезают в кустах.
НАТ. В БАЛКЕ ДЕНЬ
Михайлов с Федоровым, держа под руки спотыкающегося Иванова, выбираются из кустов и направляются к санитарному фургону.
МИХАЙЛОВ
Я смотрю, ты, товарищ майор, прямо двужильный какой-то… У самого пуля в ноге застряла, а вышагиваешь как на параде!
Иванов кривится и закусывает губу.
ФЕДОРОВ
А что! У нас в деревне помниться случай один был…
Немного не доходя до фургона, они внезапно останавливаются и удивленно смотрят вперед.
ФЕДОРОВ
… случай, значит, один был…
У фургона с автоматом, нацеленным на них, стоит Вернер.
ИВАНОВ
Ну и куда ж вы меня?
МИХАЙЛОВ
(по-немецки Вернеру)
Спокойно солдат! Если ты даже случайно нажмешь на курок, вас в этой балке всех похоронят.
ВЕРНЕР
Поднимите руки и опуститесь на колени!
МИХАЙЛОВ
У нас раненый. Он не может стоять на коленях.
ВЕРНЕР
Положите раненого на землю.
МИХАЙЛОВ
(по-русски Иванову)
Сейчас мы тебя, товарищ майор, на травку аккуратненько положим… А там придумаем что-нибудь…
Михайлов и Федоров кладут на землю Иванова. В это время Иванов, незаметно для Вернера, расстегивает кобуру.
Михайлов и Федоров под дулом автомата медленно поднимают руки.
ВЕРНЕР
Снимите ремни и положите перед собой.
(в сторону)
Вальтер забери оружие.
Федоров снимает ремень без кобуры и бросает себе под ноги. Михайлов, не сводя глаз с Вернера, ковыряется с пряжкой ремня. Справа на ремне застегнутая кобура.
Из-за фургона с автоматом наперевес выходит Вальтер. Он нерешительно направляется к танкистам.
Вальтер подходит к танкистам и становится на линии огня Вернера, закрывая ему обзор.
Михайлов расстегивает ремень, косится вниз на Иванова. В руке Иванова пистолет, прижатый к бедру. Михайлов аккуратно и медленно кладет ремень с кобурой на траву перед Ивановым.
Вальтер наклоняется к ремню. Иванов молниеносным движением хватает Вальтера за руку и тянет к себе, одновременно упирает пистолет ему в шею. Михайлов выхватывает у Вальтера автомат и направляет его на Вернера.
ВЕРНЕР
(тихо)
Вот дерьмо!
Вальтер стоит на одном колене перед Ивановым, подняв одну руку вверх. Другую руку крепко сжимает Иванов. Ствол пистолета Иванова упирается Вальтеру в шею, его голова неестественно вывернута. Федоров замер, опустив руки по швам. Некоторое время Михайлов и Вернер смотрят друг на друга.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки Вернеру)
Господин унтер-офицер играет в шахматы?
ВЕРНЕР
Какие шахматы?
Из фургона по ступенькам медленно спускается Нойманн. Останавливается. Оценивает ситуацию.
НОЙМАНН
Я играю в шахматы. И вижу патовую ситуацию. Вернер, опустите автомат.
Вернер убирает палец с пускового крючка, но автомат не опускает.
НОЙМАНН
Вернер! Это приказ!
Вернер опускает ствол автомата.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Положи автомат на землю!
Вернер с ненавистью смотрит на Михайлова.
НОЙМАНН
Луц, положи автомат.
Вернер нехотя кладет оружие перед собой. Михайлов держит на прицеле Вернера.
МИХАЙЛОВ
Федоров! Автомат!
Федоров подходит сбоку к Вернеру, проворно поднимает автомат и делает шаг назад, направляет автомат на Вернера.
ФЕДОРОВ
Ремень с кобурой отстегни, Фриц!
МИХАЙЛОВ
(по-немецки Вернеру)
Отстегни ремень! Положи перед собой! И три шага назад!
Вернер выполняет команду. Федоров поднимает оружие.
НОЙМАНН
(Михайлову)
Молодой человек… Простите, не знаю вашего звания, вы, я вижу, неплохо говорите по-немецки.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Я - капитан. По-немецки, как видите, говорю и понимаю.
НОЙМАНН
Тогда может, вы тоже опустите оружие и заберете его у вашего раненого товарища. Он может в любое время… перестать контролировать обстановку.
Иванов продолжает удерживать Вальтера. Его рука с пистолетом заметно дрожит, на лице крупные капли пота. Михайлов медленно опускается на одно колено, не выпуская с прицела Вернера, осторожно забирает пистолет из руки Иванова. Вальтер неуклюже поднимается и отходит к Вернеру и Нойманну. Иванов со стоном опускает голову на землю. Михайлов и Нойманн разговаривают по-немецки.
МИХАЙЛОВ
Кто вы такие?
НОЙМАНН
Я начальник медицинской части, доктор Нойманн. Мое звание полковник.
(кивает в сторону санитарной машины)
НОЙМАНН
(продолжает)
Со мной здесь мой заместитель – майор Ройбер, фельдфебель, водитель и тяжелораненый офицер. Мы выбираемся из окружения. И если завтра к утру мы не доберемся до госпиталя, раненый может не выжить.
МИХАЙЛОВ
У нас тоже раненый.
НОЙМАНН
Я заметил. Разрешите осмотреть его?
МИХАЙЛОВ
Да, конечно.
Нойманн подходит к Иванову и присаживается на корточки. Убрав тампон, осматривает рану.
НОЙМАНН
Его надо срочно оперировать, пока не начало темнеть.
Нойманн поднимается.
НОЙМАНН
Мы с моим ассистентом прооперируем раненого. Извлечем пулю. Судя по всему, она засела неглубоко. Надеюсь, кость не задета. А потом и решим, что нам делать дальше.
ИНТ. В ФУРГОНЕ ДЕНЬ
Вальтер подносит флягу ко рту раненого лейтенанта. Лейтенант делает несколько жадных глотков.
НАТ. В БАЛКЕ ДЕНЬ
У санитарного фургона на траве расположились Михайлов и Федоров. Рядом с ними лежат два немецких автомата. Федоров берет один из них, рассматривает его, клацает затвором, прикладывает к плечу, шутливо прицеливается в сторону сидящего неподалеку Вернера.
ФЕДОРОВ
Пух-х-х!
Вернер злобно смотрит на Федорова, смачно сплевывает. Достает из кармана пачку сигарет закуривает.
МИХАЙЛОВ
Хорош его дразнить!
ФЕДОРОВ
(добродушно)
Пусть позлится фашист!
МИХАЙЛОВ
Отставить, я сказал!
Федоров нехотя откладывает автомат.
ФЕДОРОВ
Что делать-то дальше будем, командир?
МИХАЙЛОВ
Ждать.
Михайлов поворачивает голову в сторону. В метрах десяти от фургона на импровизированном хирургическом столе под открытым небом немецкие военные врачи готовят к операции Иванова.
НОЙМАНН
Пауль, приготовьте обезболивающее.
Ройбер держит в руке шприц и готовится сделать укол. Иванов перехватывает руку со шприцем.
ИВАНОВ
(по-русски)
Не надо.
НОЙМАНН
Что? Что он сказал?
РОЙБЕР
Очевидно, возражает против анестезии.
НОЙМАНН
(Михайлову)
Господин капитан, можно вас на минутку.
Михайлов встает и направляется к врачам.
МИХАЙЛОВ
(Федорову, кивая в сторону Вернера)
С этого глаз не спускай.
НОЙМАНН
(подошедшему Михайлову)
Господин капитан, объясните вашему товарищу, что мы хотим ввести ему обезболивающее.
РОЙБЕР
Он отказывается. А зря. Может быть очень больно.
МИХАЙЛОВ
(по-русски Иванову)
Немецкие Айболиты хотят тебе обезболивающее вколоть.
ИВАНОВ
Не надо. Обойдусь.
МИХАЙЛОВ
А кричать не будешь? Сам понимаешь, в нашей ситуации это не желательно.
ИВАНОВ
Не боись, Михайлов. Не закричу. Иди за мешком следи. И за немцем этим… рыжим.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки, врачам)
Мой товарищ не нуждается в обезболивании. Делайте свое дело, доктор.
Михайлов возвращается к фургону. Нойманн и Ройбер переглядываются.
РОЙБЕР
Я не понимаю, почему он хочет терпеть боль.
Нойманн пожимает плечами.
НОЙМАНН
Обработайте рану. Начинаем.
Михайлов и Федоров сидят около фургона. Неподалеку от них Вернер стругает ножом деревяшку, то и дело придирчиво оглядывая ее со всех сторон и сдувая стружку. Федоров мрачно смотрит на Вернера.
Из фургона выходит Вальтер.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки, Вальтеру)
Как состояние вашего раненого?
ВАЛЬТЕР
Тяжелое. Его необходимо доставить срочно в госпиталь.
МИХАЙЛОВ
В какой госпиталь?
ВАЛЬТЕР
Ближайший румынский госпиталь находится в 50 километрах к западу. Бензина как раз хватит.
Вальтер присаживается рядом с Вернером и пристально смотрит на Михайлова. Михайлов и Вальтер разговаривают по-немецки.
МИХАЙЛОВ
Что ты уставился?
ВАЛЬТЕР
Мне ваше лицо кажется знакомым. Вы похожи на Отто Киттеля.
МИХАЙЛОВ
Кто это?
ВАЛЬТЕР
Это асс люфтваффе.
МИХАЙЛОВ
А ты похож на пленного немецкого водителя.
Вальтер невесело усмехается.
ВАЛЬТЕР
До контузии я служил в танковых войсках. Механиком-водителем.
МИХАЙЛОВ
(по-русски Федорову)
Видал? Твой коллега!
(кивает на Вальтера)
Механик-водитель бывший!
ФЕДОРОВ
Какой он мне на хрен коллега!
Вернер исподлобья глядит на Вальтера.
ВЕРНЕР
Ты еще ему свою биографию расскажи!
(сплевывает)
Это по твоей милости мы лишились оружия!
Иванов тихо стонет и скрипит зубами. Его лицо мокрое от пота. Нойманн достает из раны пинцетом пулю и рассматривает ее, затем подходит к фургону. Нойманн и Михайлов разговаривают по-немецки.
НОЙМАНН
(Михайлову)
Ваш товарищ удивительно сильный человек. И ему очень повезло.
Нойманн протягивает Михайлову пулю.
НОЙМАНН
Пуля все-таки немного повредила кость. Рана достаточно глубокая. Необходима госпитализация. Сейчас мой ассистент закончит с перевязкой, и раненый будет готов к транспортировке.
МИХАЙЛОВ
Спасибо, доктор.
НОЙМАНН
Какие наши дальнейшие действия?
Михайлов поднимается, вешает трофейный автомат на плечо. Федоров поднимается следом и тоже вешает на плечо автомат.
МИХАЙЛОВ
Сейчас решим.
Ройбер заканчивает перевязку. С помощью Ройбера Иванов встает и, немного пошатываясь, подходит к Михайлову и Нойманну.
МИХАЙЛОВ
(по-русски, Иванову)
Как самочувствие, товарищ майор?
ИВАНОВ
Бывало и лучше.
МИХАЙЛОВ
Что с немцами делать будем?
ИВАНОВ
Скажем спасибо и поедем дальше.
НОЙМАНН
(Михайлову)
Вашему товарищу необходима госпитализация.
Михайлов кивает.
МИХАЙЛОВ
(Иванову)
Говорит, надо тебя в госпиталь везти.
ИВАНОВ
Это я понял. Давай! Поднимаемся к танку.
Слышится гул ревущих двигателей. Звук нарастает. Все находящиеся у фургона с тревогой глядят вверх.
ФЕДОРОВ
Это танки!
МИХАЙЛОВ
Танки! Да не наши!
Раздаются хлопки выстрелов танковых орудий, один за другим следуют гулкие разрывы снарядов. Канонада наверху поднимает темное облако птиц с деревьев и кустарников в балке, которое быстро уносится прочь.
ВАЛЬТЕР
Это со стороны деревни!
ФЕДОРОВ
Там же наша машина!
Федоров кидается к склону оврага. Страшный силы взрыв наверху заставляет всех пригнуться.
МИХАЙЛОВ
(выпрямляясь)
Нет больше нашей машины.
(Нойманну)
Так!
(по-немецки)
Всем быстро в фургон!
(по-русски, Иванову)
Товарищ майор! Немцы в фургон! А мы в кустики!
(Федорову)
Федоров! Осмотрись наверху и сразу сюда!
Ройберг с медицинской сумкой и Нойманн поспешно забираются в фургон. Вернер и Вальтер садятся в кабину.
Михайлов с Ивановым укрываются в зарослях неподалеку. Иванов устало ложится на землю.
ИВАНОВ
Немцы-то не дернут?
МИХАЙЛОВ
Куда они дернут? Подобьют сразу! В бою никто на их красный крест смотреть не будет.
Федоров спускается обратно к фургону.
МИХАЙЛОВ
Сюда, Дима!
Федоров забирается в заросли, устраивается рядом с Михайловым и Ивановым.
ФЕДОРОВ
Ну что! От танка нашего ничего не осталось! Груда железа горящего… Боезапас детонировал… Башню сорвало… Напрочь!
МИХАЙЛОВ
Это все понятно. Что там за ситуация наверху?
ФЕДОРОВ
Значит так! Три «пантеры» атакуют деревню с нашей стороны. Кто-то из них нашу машину расстрелял… Судя по канонаде, с той стороны деревни идет настоящий бой. Техники там значительно больше. Пехоты не видел.
МИХАЙЛОВ
Понятно. Пробиваются из окружения.
(закуривает)
Ночью все равно пробьются. Обойдут деревню и все. Сюда лишь бы не сунулись.
ФЕДОРОВ
На танках не сунутся.
МИХАЙЛОВ
Могут и спешиться. Если наши подойдут, с фланга ударят, куда немцу деваться? Правильно! В кусты да по балкам! Прямо к нам сюда. Короче! Как стемнеет выбираться надо. Как думаете, товарищ майор?
ИВАНОВ
Думаю надо выбираться отсюда, как стемнеет.
ФЕДОРОВ
На фургоне что ли?
МИХАЙЛОВ
А на чем?
ФЕДОРОВ
А немцы?
ИВАНОВ
А немцы с нами.
МИХАЙЛОВ
Зачем они нам?
ИВАНОВ
На всякий случай. Как прикрытие, понимаешь? Вдруг на немцев нарвемся?
ФЕДОРОВ
Их четверо, не считая раненого.
ИВАНОВ
Ничего. Врачи и водитель не опасны. Но вот за рыжим… За рыжим нужно присматривать.
МИХАЙЛОВ
(Федорову)
Рыжий за тобой. Понял?
ФЕДОРОВ
Так точно. Товарищи командиры… Один вопрос. Если возвращаться обратно, то как раз в самое пекло… А там никто разбираться не будет красный у нас крест или не красный…
ИВАНОВ
А мы не будем возвращаться. Уходить будем на запад в сторону Карпат.
МИХАЙЛОВ
А там что?
ИВАНОВ
Там румыны.
МИХАЙЛОВ
Не понял. Мы что? Румынам сдадимся?
ИВАНОВ
Нет. Сдаваться не будем. Сегодня в Бухаресте свержен Антонеску, а с завтрашнего дня Румыния – наш союзник.
ФЕДОРОВ
Во дела!
МИХАЙЛОВ
Да уж!
ИВАНОВ
Ну, думайте, товарищи танкисты! Возвращаться обратно, где немцы повсюду из мешка рвутся, или ночью добраться до румынских позиций. А товарищ Михайлов прав. Немцев стиснут – они побегут по балкам да по канавам прятаться. Прямо к нам сюда и придут. Кстати, Михайлов, пистолет мой верни.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ ВЕЧЕР
Раненый лейтенант забылся беспокойным сном. Нойманн и Ройбер сидят напротив на скамейке. Слышны орудийные выстрелы и раскаты взрывов.
РОЙБЕР
Я понял, что русские потеряли свой транспорт. Не захотят ли они забрать нашу машину?
НОЙМАНН
Если они заберут фургон, наш раненый скорее всего не выживет.
РОЙБЕР
А мы?
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ ВЕЧЕР
Вальтер, положив руки на руль, отстранено глядит прямо перед собой. Вернер курит, выпуская дым в приоткрытое окно.
ВЕРНЕР
Ты идиот, солдат, а не танкист. Ты не можешь даже у пленных оружие забрать. Кто и чему тебя учил?
Вальтер молчит.
ВЕРНЕР
Если ты сейчас вылезешь из кабины, задушишь своих русских друзей голыми руками и принесешь сюда наше оружие, это спасет тебя от штрафной роты, а нас от русского плена.
Вальтер не реагирует.
ВЕРНЕР
Благодаря тебе и твоему полковнику мы сидим здесь без оружия как пленные. Ждем непонятно чего…
НАТ. НАД БАЛКОЙ ВЕЧЕР
Небольшая деревенька на дороге перед балкой затянута дымом, часть домов охвачена пламенем. Полукругом охватив деревню, немецкие танки и самоходные орудия ведут по ней огонь. Из деревни им отвечают огнем несколько советских танков и орудий. Около балки догорает остов подбитого танка Михайлова. В глубине балки замерла санитарная автомашина с красным крестом на крыше. Темнеет.
НАТ. В БАЛКЕ НОЧЬ
Осветительные ракеты освещают ночное небо. Канонада усиливается.
ИВАНОВ
(Федорову)
Сержант, ты кусты осмотри с той стороны фургона. Мало ли что там…
Федоров вопросительно смотрит на Михайлова.
МИХАЙЛОВ
Посмотри аккуратненько…
Федоров поднимается и исчезает в темноте.
ИВАНОВ
Слушай, капитан… Надо бы мой мешочек прикопать здесь. Не в службу, а в дружбу. Я бы и сам мог, да…
МИХАЙЛОВ
Понимаю. В фургоне у немцев наверняка лопатка есть, но…
ИВАНОВ
Не надо.
МИХАЙЛОВ
Значит, будем копать руками. Где?
ИВАНОВ
Да вот под тем кустом можно. Найдем, если что, быстро.
Михайлов забирается под куст и роет руками землю.
Из кустов к фургону выходят Михайлов и Иванов. Иванов опирается на плечо Михайлова. Михайлов коротко свистит. Из-за фургона появляется Федоров.
Федоров открывает дверь в фургоне.
ФЕДОРОВ
Ну и вонь! Этот раненый немец уже гниет!
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ АВТОМАШИНЫ НОЧЬ
Нойманн и Ройбер привстают со скамейки.
НАТ. В БАЛКЕ У САНИТАРНОЙ АВТОМАШИНЫ НОЧЬ
Михайлов вглядывается внутрь фургона.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Господин полковник! Можно вас? Необходимо кое-что обсудить.
Нойманн спускается вниз, шумно вдыхает воздух.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Здесь оставаться опасно. Мы должны покинуть балку. Я полагаю, в темноте будет возможно незаметно выскочить и обойти стороной опасные участки.
НОЙМАНН
Я понимаю. Но куда мы поедем?
ИВАНОВ
(Михайлову)
Переведи ему, что поедем по направлению к румынским позициям в сторону Карпат.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки, Нойманну)
Мы едем в направлении Карпат.
НОЙМАНН
К румынам?
Михайлов пожимает плечами.
НОЙМАНН
Ну что ж! Я думаю, нам хватит места в фургоне.
МИХАЙЛОВ
(Иванову)
Товарищ майор! Располагайтесь в фургоне.
(Федорову)
Помоги товарищу майору!
Нойманн вылезает из фургона, помогает Федорову и Иванову забраться внутрь.
НОЙМАНН
(Михайлову)
Господин капитан, мне кажется необходимым определить наш статус. Я не совсем понимаю… Вы же не собираетесь сдаться румынам?
МИХАЙЛОВ
Сдаваться мы никому не будем. А ваш статус… Давайте сначала выберемся отсюда. А там решим.
НОЙМАНН
Я ничего не понимаю. Мы просто попутчики?
МИХАЙЛОВ
Господин полковник! Мы собирались уехать отсюда на нашей машине, оставив вас здесь. Но ваши товарищи сожгли наш танк. Ситуация изменилась и мы используем ваш транспорт. Оставить вас здесь мы не можем.
НОЙМАНН
А что будет, когда мы доберемся до румынских позиций?
МИХАЙЛОВ
Там наши пути разойдутся, и мы расстанемся.
НОЙМАНН
Что ж! Не вижу причин сомневаться в слове офицера! Хочу, чтобы вы понимали: я не боюсь ни смерти, ни плена. Но я несу ответственность за своих людей и за раненого.
МИХАЙЛОВ
Мы не причиним им вреда. К вам одна просьба. Присмотрите за унтер-офицером. Я вижу, что он только и ждет момента, чтобы доставить всем неприятности.
НОЙМАНН
Хорошо.
Нойманн и Михайлов направляются к фургону.
МИХАЙЛОВ
Доктор, у вас найдется три белых халата?
Михайлов в накинутом на комбинезон белом халате и с автоматом на плече подходит к пассажирской двери кабины и открывает ее. Нойманн подходит к кабине со стороны дверцы водителя.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки, Вернеру)
Иди, садись в фургон! И без фокусов! Будешь хорошо себя вести – через несколько часов благополучно расстанемся.
Вернер вылезает из кабины и направляется к фургону.
НОЙМАНН
(Вальтеру)
Вальтер, мы выдвигаемся к румынским позициям. Сколько километров до ближайшего румынского госпиталя?
ВАЛЬТЕР
Поскольку прямая дорога перекрыта, как я понимаю, нам надо ехать в объезд. Сначала через лес, потом по грунтовке до реки. До Бакау будет около 70 километров, господин оберст-арцт.
НОЙМАНН
Значит Бакау… Русский офицер поедет с тобой в кабине. Выполняй все его указания.
Грохот канонады усиливается. Медицинский фургон медленно вылезает из балки по пологому склону.
НАТ. В ПОЛЕ У БАЛКИ НОЧЬ
Ночное небо освещено осветительными ракетами. Пунктиры трассирующих очередей и вспышки орудийных выстрелов. Объятая пламенем деревушка. Медицинский фургон с выключенными фарами ползет вдоль кустов, окаймляющих балку, объезжая поле боя.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вальтер и Михайлов напряженно вглядываются через лобовое стекло, выискивая дорогу.
НАТ. В ПОЛЕ У БАЛКИ НОЧЬ
Санитарная машина, подпрыгивая на ухабах, огибает догорающий остов танка Т-34.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Михайлов провожает взглядом догорающие останки.
МИХАЙЛОВ
Прощай, машина боевая…
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вернер сидит спиной к кабине у изголовья раненого Лейтенанта. Остальные: Ройбер, Нойманн, Федоров, Иванов сидят на скамейке вдоль борта. Все молчат. Слышно урчание двигателя и скрип подвески. Раненый лейтенант неожиданно громко стонет.
ЛЕЙТЕНАНТ
(отчетливо по-немецки)
Он рядом… Ждет нас…
Иванов достает из рюкзака сигнальный фонарик, освещает бледное лицо Лейтенанта. Луч фонарика поднимается выше и освещает лицо Вернера. Вернер отворачивается. Нойманн и Ройбер разговаривают по-немецки.
НОЙМАНН
У бедняги сильный жар… Пауль, проверьте дренаж и приготовьте новокаин.
Ройбер достает из-под скамейки фонарик. Подсвечивая им, проверяет повязку и дренаж у раненого. Роется в медицинском чемоданчике.
ФЕДОРОВ
(Иванову)
Товарищ майор, как вы?
ИВАНОВ
Терпимо.
ФЕДОРОВ
Не пальнули б по нам…
НАТ. В ПОЛЕ У ЛЕСА НОЧЬ
Санитарная машина, освещаемая отблесками вспышек и осветительными ракетами, подпрыгивая на ухабах, приближается к темной стене леса. В двадцати метах от машины раздается мощный взрыв.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вальтер инстинктивно пригибается к рулю.
ВАЛЬТЕР
(по-немецки)
Нас, кажется, заметили.
МИХАЙЛОВ
(по-русски)
Давай-давай! Жми к лесу!
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Слышен стук падающей на крышу земли, поднятой взрывом.
ФЕДОРОВ
Ну, так и знал, что засекут!
ИВАНОВ
Накаркал.
Немцы в фургоне замерли, прижавшись к стенам в фургоне. Раненый умолкает.
НАТ. ЛЕСНАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Санитарная автомашина въезжает в лес и снижает скорость.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ НОЧЬ
Вальтер опускает стекло дверцы водителя. Высунув голову в окно, он вглядывается в темноту, осторожно поворачивая руль.
ВАЛЬТЕР
(по-немецки)
Очень плохая видимость.
Михайлов тоже выглядывает в окно.
МИХАЙЛОВ
(по-русски)
Тьма египетская… мать ети!
НАТ. ЛЕСНАЯ ДОРОГА НОЧЬ
Санитарная машина осторожно крадется по лесу, петляя между деревьями и кустами.
НАТ. ОПУШКА ЛЕСА УТРО
Светает. Солнце еще не взошло. В лесу беспокойно шумят птицы. Слышатся глухие раскаты орудийных выстрелов и взрывов. Из леса появляется санитарная автомашина. Останавливается. Начинает движение через поле по еле заметной колее.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Вальтер и Михайлов удивленно смотрят вперед через лобовое стекло.
НАТ. МОСТ ЧЕРЕЗ РЕКУ УТРО
Колея, пересекающая поле выходит на широкую грунтовую дорогу у самого моста через реку. Там же, на другой стороне, высоко возвышаясь над кустами, установлен флагшток, на котором под слабым ветерком колышется большой румынский флаг.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Михайлов, хлопает по рулевому колесу.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Стой!
ВАЛЬТЕР
Зачем они подняли флаг?
Санитарная машина останавливается в нескольких десятках метрах от моста.
НАТ. У САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Михайлов открывает дверь фургона.
МИХАЙЛОВ
Приехали!
Из фургона медленно спускается Иванов за ним Федоров.
МИХАЙЛОВ
(по-немецки)
Господин полковник! Прошу вас на выход.
Нойманн вылезает из фургона, щурясь на солнце.
НОЙМАНН
(по-немецки Иванову)
Как вы себя чувствуете?
(показывает на повязку)
Хорошо?
ИВАНОВ
Гут, гут…
Иванов смотрит в сторону моста.
ИВАНОВ
Значит так, капитан… Сейчас я, ты, полковник и этот рыжий… немец, идем на мост. Халат сними. В руке понесешь.
МИХАЙЛОВ
(заглядывая в фургон)
Унтер-офицер! Прошу выйти из автомашины!
Вернер пробирается к выходу. Раненый лейтенант в сознании, его глаза открыты. Вернер склоняется над ним.
ВЕРНЕР
Все будет хорошо, господин лейтенант. Мы вырвались из этого ада.
Вернер спускается из фургона. Незаметным движением похлопывает по карману бриджей. Карман немного оттопырен.
МИХАЙЛОВ
(Федорову)
Остаешься за старшего. Смотри за немцами. Доктор и раненый в фургоне. Водитель в кабине.
Вчетвером: Иванов, Михайлов с белым халатом в руке, Нойманн и Вернер направляются к мосту. Слышатся раскаты выстрелов и разрывов.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Дойдя до середины моста, группа останавливается. Иванов берет у Михайлова белый халат.
ИВАНОВ
Стойте здесь. Дальше я сам.
Иванов доходит до конца моста. Навстречу ему из кустов выходит Румынский Капитан. Иванов и Румынский Капитан говорят по-румынски.
ИВАНОВ
Здравствуйте, капитан. Я майор красной армии Иванов.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
Здравствуйте. Я капитан румынской армии Йорга.
ИВАНОВ
Дунай шесть восемь восемь.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
Простите?
ИВАНОВ
Дунай шесть восемь восемь.
Румынский капитан пристально смотрит на Иванова. Затем протягивает руку для рукопожатия. Иванов жмет руку.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
Я понял. С сегодняшнего дня мы союзники.
(кивает на немцев)
Какая нужна помощь?
До Михайлова и стоящих рядом с ним немцев доносятся обрывки фраз Иванова и Румынского Офицера. Немцы вопросительно смотрят на Михайлова. Михайлов многозначительно кивает головой.
НАТ. У САНИТАРНОЙ АВТОМАШИНЫ УТРО
Федоров вылезает из фургона и, закинув за спину автомат, потягивается. Раскаты орудийных выстрелов становятся громче.
ФЕДОРОВ
(напевает)
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
В танковой бригаде не приходится тужить!
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ АВТОМАШИНЫ УТРО
Солнечный свет в проеме двери освещает папку, лежащую на коленях Ройбера. Ройбер открывает папку, извлекает из нее рисунок. На рисунке, исполненном простым карандашом, изображена Божия Матерь на фоне развалин. Ройбер поправляет очки, достает из кармана кителя карандаш и штрихует тени на рисунке.
Раненый Лейтенант смотрит в потолок фургона. Он в сознании.
РАНЕНЫЙ ЛЕЙТЕНАНТ
Скоро все кончится.
РОЙБЕР
Что вы сказали?
Федоров оборачивается и настороженно глядит внутрь фургона. Слышится нарастающий гул моторов.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ АВТОМАШИНЫ
Вальтер сидит неподвижно, глядя на мост. Затем переводит взгляд в зеркало заднего вида. В зеркале видна колея, уходящая в лес. Из леса выезжает бронетранспортер, чуть погодя немецкий танк «Т-4» и несколько грузовых автомобилей.
НАТ. У САНИТАРНОЙ АВТОМАШИНЫ УТРО
Федоров поворачивается к лесу и видит немецкую колонну, приближающуюся к санитарной автомашине. Некоторое время он растеряно смотрит на вывалившуюся из леса технику. Потом пытается метнуться в сторону моста. Бронетранспортер упреждает его и, натужно ревя двигателем, отрезает ему путь к бегству. Несколько немецких автоматчиков, выпрыгнув из машины, направляются к Федорову, держа его на прицеле.
Танк «Т-4» подъезжает ближе к санитарной машине и останавливается. Башенный люк танка открывается, из него выглядывает голова офицера в наушниках, одетых поверх кепи. Из машин, остановившихся за танком выпрыгивают солдаты. Обходя танк с двух сторон, они выходят к санитарной машине. Видя Федорова, они берут его на прицел.
Федоров выпускает автомат из рук. Автомат падает ему под ноги.
Из фургона санитарной машины, держа в руке папку с незаконченным рисунком, спускается Ройбер.
РОЙБЕР
(солдатам)
Не стреляйте! Я майор медицинской службы Ройбер! Дивизионный мобильный госпиталь! Этот русский танкист с нами!
К санитарной машине выходит Офицер в порванной грязной форме с биноклем на груди.
ОФИЦЕР
Какого черта?! Что здесь происходит, майор?
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Михайлов, Нойманн, Вернер, Иванов и Румынский Капитан смотрят в сторону выехавшей из леса немецкой колонны. Румынский Капитан кричит в сторону кустов.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
Орудия к бою! Приготовиться прямой наводкой!
(Иванову)
Уходим с моста! Быстро! За мной!
Румынский Капитан спрыгивает вниз с обочины. В кустах заметны стволы артиллерийских орудий, замаскированные ветками.
Вернер опускает руку в карман бриджей. Снаружи отчетливо проступает контур пистолета, зажатый в его руке.
Нойманн с беспокойством оглядывается.
НОЙМАНН
Что происходит?
МИХАЙЛОВ
Полковник, сейчас румыны расстреляют вашу колонну.
НОЙМАНН
Почему?!
МИХАЙЛОВ
Сегодня Румыния объявила войну Германии.
НОЙМАНН
Но там же раненый, Пауль, Вальтер и ваш танкист.
МИХАЙЛОВ
Идите к своим. Пусть отпустят нашего танкиста. А мы будем решать с румынами.
НОЙМАНН
Да-да… вы правы, капитан.
Нойманн направляется к колонне.
НОЙМАНН
(Вернеру)
Фельдфебель, следуйте за мной!
Вернер, не вынимая руки из кармана, направляется вслед Нойманну. Иванов подходит к Михайлову.
МИХАЙЛОВ
Ты можешь сказать румынам, чтобы не стреляли?
ИВАНОВ
Могу. Давай уйдем с моста.
НАТ. У САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Немецкий Офицер подносит бинокль к глазам и наводит его в сторону моста.
В окуляры бинокля он видит Нойманна и Вернера, направляющихся в сторону колонны. За ними Иванова и Михайлова, стоящих на мосту. Шевелящиеся кусты за мостом и стволы орудий, направленные прямо на колонну.
ИНТ. В ФУРГОНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЕ УТРО
Раненый Лейтенант пытается выбраться из носилок. Привычные звуки исчезают. Наступает полная тишина. Стук сердца Раненого Лейтенанта. В тишине появляется треск радиопомех.
НАТ. У САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Немецкий Офицер опускает бинокль и смотрит на приближающихся Нойманна и Вернера. Треск радиопомех усиливается. Немецкий Офицер беззвучно открывает рот, что-то говоря рядом стоящему солдату. Федоров переводит взгляд на стоящего рядом Ройбера, который что-то говорит Немецкому Офицеру, и опускает глаза на рисунок, который Ройбер держит в руке. Божья Матерь с рисунка грустно смотрит на Федорова. Сквозь шум радиопомех отчетливо слышится бесстрастный голос на русском языке.
ГОЛОС 1
Семнадцатый, цель - броник.
ГОЛОС 2
Цель вижу.
ГОЛОС 1
Двадцатый, цель – танк.
ГОЛОС 3
Цель вижу.
ГОЛОС 1
Доложить о готовности.
ГОЛОС 2
Семнадцатый готов.
ГОЛОС 3
Двадцатый готов.
ГОЛОС 1
Огонь.
Нойманн и Вернер подходят к санитарной автомашине. Немецкий Офицер делает шаг навстречу.
Несколько взрывов сливаются в оглушительный грохот. Бронетранспортер в огненном шаре переворачивается на бок. Боекомплект танка детонирует. Мощным взрывом с него срывает башню. Ближайшая к танку грузовая машина исчезает в вспышке пламени.
Нойманн, Ройбер, Вернер, Немецкий Офицер, Федоров и несколько стоявших рядом солдат лежат на земле, закрывая руками головы.
В колонне возникает паника. Солдаты выпрыгивают из уцелевших автомашин и бегут в сторону в леса.
Со стороны грунтовой дороги, сминая кусты, выползают три тяжелые советские самоходные артиллерийские установки.
Из кабины санитарной машины выглядывает Вальтер.
ВАЛЬТЕР
Господин оберст-артц! Быстрее в машину! Прорвемся через мост!
Нойманн поднимает голову.
НОЙМАНН
Туда нельзя! Там румыны! Они будут стрелять!
ВАЛЬТЕР
Мы прорвемся! Быстрее!
Нойманн, Ройбер и Вернер поднимаются. Нойманн и Ройбер залезают в фургон. Вернер кидается к кабине автомашины и запрыгивает внутрь. Санитарная автомашина срывается с места и мчится к мосту.
Немецкий Офицер и несколько солдат вскакивают и бегут вслед за санитарной машиной.
Федоров хватает лежащий неподалеку на земле автомат и пускает очередь в спины бегущим за машиной немцам. В дверном проеме санитарного фургона испуганное лицо Ройбера. Федоров опускает автомат.
НАТ. У МОСТА УТРО
Одна из советских САУ, взревев двигателями, устремляется к мосту наперерез санитарной автомашине.
Михайлов бежит от моста навстречу САУ, размахивая руками.
МИХАЙЛОВ
Не стреля-а-ать!
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Иванов поворачивается в сторону румынских позиций и кричит по-румынски.
ИВАНОВ
По санитарной машине не стрелять!
НАТ. У МОСТА УТРО
Самоходка останавливается за несколько метров перед Михайловым. Из откинувшегося люка показывается чумазое лицо Артиллериста в шлеме.
АРТИЛЛЕРИСТ
Ты чо, родной? Чо под машину кидаешься?
Из другого люка появляется Командир САУ.
КОМАНДИР САУ
Кто такой? Как здесь оказался?
Михайлов проворно вскакивает на борт САУ.
МИХАЙЛОВ
Командир танковой роты Михайлов! У немцев в фургоне может быть наш боец!
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Санитарная машина влетает на мост и резко тормозит перед стоящим на мосту Ивановым.
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Вальтер высовывает голову из кабины, смотрит на Иванова. Вернер опускает руку в карман бриджей и достает пистолет.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Иванов, прихрамывая, делает шаг к машине.
ИВАНОВ
(по-немецки)
Где русский танкист?
ВАЛЬТЕР
Он был в фургоне… А потом…
ИНТ. В КАБИНЕ САНИТАРНОЙ МАШИНЫ УТРО
Вернер высовывается из кабины и дважды стреляет в грудь Иванову.
ВЕРНЕР
(Вальтеру)
Давай! Гони!
ВАЛЬТЕР
Что ты наделал?
Вальтер глушит двигатель. Вернер направляет пистолет на Вальтера.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Иванов держится за грудь, отходит к перилам моста, хватается за перила рукой и медленно оседает.
НАТ. НА РУМЫНСКИХ ПОЗИЦИЯХ ЗА МОСТОМ УТРО
Румынский капитан наблюдает за происходящим на мосту, поднимает руку.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
Капрал! По машине… Огонь!
Оглушительно громко стучит пулемет. Ветровое стекло санитарной машины разлетается вдребезги.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Санитарная машина застыла, капот усеян битым окровавленным стеклом. Вернер и Вальтер мертвы.
НАТ. У МОСТА УТРО
Самоходка неспешно движется к мосту. На броне Михайлов. Рядом с ним по пояс, высунувшись из люка, с ручным пулеметом наизготовку Командир САУ. Михайлов и Командир САУ перекрикивают рев двигателя.
МИХАЙЛОВ
(показывает на санитарную машину)
Встали! Румыны не пускают!
КОМАНДИР САУ
Не пустят! Союзнички с сегодняшнего дня! Как бы по нам не шмальнули с перепугу!
Внезапно Командир САУ дергается, направляя пулемет в сторону.
С земли встает Федоров и махая руками бежит к самоходке.
Михайлов быстро перехватывает пулемет у Командира САУ.
МИХАЙЛОВ
Это наш! Федоров! Водитель-механик мой!
САУ останавливается. Федоров подбегает и запрыгивает на броню.
ФЕДОРОВ
Здорово, отцы-командиры! Два раза чудом жив остался! Сначала немчура чуть в расход не пустила! Потом боги войны
(кивает на ствол орудия САУ)
так шмальнули… Вон у панцера башню сорвало! Орудия главного калибра… блин!
Мимо стоящей самоходки в сторону оставленной немцами колонны бегут пехотинцы.
КОМАНДИР САУ
Во… трофейная команда! Куда прешь, пехота?!
Самоходка, взревев двигателем, устремляется к оставленной немцами колонне.
К брошенным грузовым автомашинам подъезжают САУ и подбегают пехотинцы. Самоходки делают пару выстрелов в сторону леса, в котором исчезают немцы, пехотинцы приступают к осмотру автомашин.
К санитарной автомашине на мосту, направляются несколько пехотинцев-азиатов.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Из фургона санитарной автомашины вылезает Нойманн и принимает носилки с раненым лейтенантом. Придерживая носилки, зажав под мышкой папку и незаконченный рисунок Божьей Матери спускается Ройбер.
НАТ. У МОСТА УТРО
Пехотинцы-азиаты, увидев вылезающих из фургона немцев, останавливаются.
Михайлов, стоящий на борту самоходки также видит, вылезающих из фургона немецких врачей с носилками. Он толкает в плечо командира САУ.
МИХАЙЛОВ
Давай к мосту!
Один из пехотинцев-азиатов прицеливается в сторону санитарной автомашины и пускает автоматную очередь. Остальные пехотинцы, глядя на своего товарища, открывают огонь по фургону.
МИХАЙЛОВ
(пехотинцам)
Не стреля-а-ать!
Его крик тонет в грохоте и лязге железа.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
Пули свистят и стучат, впиваясь в обшивку фургона. Нойманн с носилками скрывается за фургоном. Несколько пуль бьют в спину Ройбера. Он останавливается, роняя носилки. Его глаза удивленно смотрят на раненого. Раненый громко стонет. Нойманн опускает носилки, поворачивается. Ройбер поднимает взгляд на Нойманна.
РОЙБЕР
(хрипло)
Это… всё…
(с трудом делает вдох)
Бегите…
Ройбер разворачивается и, пытаясь расстегнуть кобуру, шатаясь, направляется на пехотинцев-азиатов.
Пехотинцы открывают шквальный огонь. Расстрелянный, Ройбер делает несколько шагов назад и, медленно оседая, падает. Папка выскальзывает, и лист с неоконченным рисунком Божьей Матери, опускаясь, скользит в воздухе.
Нойманн хватает носилки с раненым и тащит их по мосту между автомашиной и перилами моста. Нойманн оглядывается и видит труп Иванова, откинувшийся спиной к перилам. Нойманн устало опускается на колени перед носилками.
Пехотинцы-азиаты с автоматами наизготовку осторожно приближаются к санитарной автомашине. Один из них достает из сумки гранату. Не доходя двадцати метров до автомашины, они останавливаются. Пехотинец-ефрейтор, ближе остальных стоящий к автомашине, приседает, смотрит под днище, вскакивает.
ПЕХОТИНЕЦ-ЕФРЕЙТОР
Там фрицы!
Пехотинец с гранатой реагирует мгновенно и кидает ее через машину. Пехотинец-ефрейтор оборачивается на метнувшего гранату.
ПЕХОТИНЕЦ-ЕФРЕЙТОР
Э-э… зачем?!
(кидается вниз)
Ложись!
Пехотинцы падают на землю.
Граната, перелетев через автомашину, падает недалеко от носилок. Нойманн отстраненно глядит на гранату. Раненый лейтенант с мокрым от пота лицом широко открывает глаза и хватает Нойманна за рукав.
РАНЕНЫЙ ЛЕЙТЕНАНТ
Он здесь!
Нойманн вздрагивает, срываясь с места, вскакивает и устремляется к лежащей на мосту гранате. Его движения замедляются и становятся вязкими. Подхватив гранату, он пытается отбросить ее, но спотыкается и падает с ней на мост. Лежа, Нойманн изумленно глядит на гранату в своей руке, затем убирает руку с гранатой под грудь. Закрывает глаза.
НАТ. ОКРАИНА ДЕРЕВНИ 1941 ГОД ДЕНЬ
Нойманн открывает глаза. Перед ним раненый красноармеец. Его глаза закрыты, он тяжело дышит. Слышен равномерный шум работающего двигателя. Красноармеец резко открывает глаза.
Склонившийся над раненым Нойманн от неожиданности подается назад. Красноармеец пытается что-то сказать Нойманну, но тот переводит взгляд на развороченные осколочными ранениями грудь и живот.
Врач в белом халате подходит к носилкам.
ВРАЧ
Оберштабс-арцт, этот русский безнадежен. Его ранения не совместимы с жизнью.
Нойманн оборачивается на голос Врача и застывает в изумлении.
Рядом с Нойманном стоит ребенок, одетый в ослепительно белую одежду: рубашка с матросским воротничком, шорты с лямками, сандалии и гольфы. Мрачный пронизывающий взгляд черных глаз из-под панамки уставлен на красноармейца.
НОЙМАНН
Что…
Рука красноармейца судорожно вцепляется в рукав кителя Нойманна. Нойманн переводит взгляд на раненого.
Вместо красноармейца перед ним лежит его сын – Гельмут. Он смотрит в глаза Нойманну и слабо улыбается.
ГЕЛЬМУТ
Папа… Все правильно. Здесь свет.
Белая вспышка ослепляет.
НАТ. НА МОСТУ УТРО
С подъехавшей самоходки спрыгивает Михайлов. Перепрыгивая через прижавшихся к земле пехотинцев, он подбегает к месту взрыва. Останки Нойманна. Раненый лейтенант в носилках забрызганный кровью. Михайлов видит перед машиной труп Иванова и устремляется к нему. Присаживается перед ним и сокрушенно качает головой.
МИХАЙЛОВ
Эх-х… ек-макарек!
К Михайлову подходит Румынский Капитан.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
(по-румынски)
Так нелепо погибнуть!
Кинулся прямо под пули.
МИХАЙЛОВ
Там раненый. Немец-офицер.
Михайлов встает, подходит к носилкам и показывает на Раненого Лейтенанта Румынскому Капитану.
РУМЫНСКИЙ КАПИТАН
(кричит в сторону
румынских позиций)
Капрал! Здесь раненый! Двух
солдат сюда!
Румынские солдаты уносят носилки с Раненым Лейтенантом. Пехотинцы азиаты осматривают санитарный фургон, вытаскивают трупы из кабины. Михайлов видит рядом с трупом Ройбера рисунок Божьей Матери, поднимает его.
НАТ. У МОСТА ДЕНЬ
Через мост проходит колонна советской техники. В противоположном направлении двигаются небольшие группы пленных немцев.
Михайлов и Федоров сидят, привалившись к оттащенной от моста санитарной автомашине.
Поднимая клубы пыли рядом с санитарной машиной останавливается тридцатьчетверка. Из люка вылезает Галкин в танкистском шлеме.
ГАЛКИН
Где майор?
Михайлов показывает в сторону. Сложенные в ряд трупы. Галкин спрыгивает с танка, подходит, склоняется над телом Иванова, обыскивает его, кладет в свой карман документы убитого.
ГАЛКИН
(Михайлову)
Где его вещи?
МИХАЙЛОВ
Спрятаны. В надежном месте.
Галкин подходит к Михайлову, достает из планшета карту.
ГАЛКИН
Где?
МИХАЙЛОВ
(показывает на карте)
Здесь. В балке прикопаны.
НАТ. В БАЛКЕ ДЕНЬ
Михайлов вытаскивает прикопанный вещмещок, отряхивает с него землю и листья, подает Галкину. Галкин развязывает его, отворачивается от Михайлова, достает из мешка несколько бумаг. Некоторое время Галкин стоит не шелохнувшись. Затем торопливо убирает бумаги в мешок.
ГАЛКИН
Вот что, Михайлов. Про вчерашний день забудь, как будто его не было. Ты с экипажем участвовал в прорыве танкового корпуса. Вас подбили. И все. Понял?
МИХАЙЛОВ
Понял.
ГАЛКИН
Это, так сказать, общая версия. А сейчас мы поедем в контору, и там вы мне все расскажете по порядку. Что. Зачем. И почему.
НАТ. НЕБОЛЬШОЙ РУМЫНСКИЙ ГОРОДОК ДЕНЬ
На улице городка много советских солдат. Повсюду военная техника. Играет музыка. Местные обыватели с удивлением разглядывают технику, общаются с военными.
Вход в небольшое двухэтажное административное здание охраняет автоматчик. Напротив здания на скамейке в черном комбинезоне сидит Федоров. У него в руках корзинка с виноградом. Он отрывает по одной ягоде и неторопливо отправляет в рот.
Из здания выходит Михайлов. Осматривается, закуривает. Федоров встает и направляется к Михайлову.
МИХАЙЛОВ
Дима! Ты еще здесь?
ФЕДОРОВ
А где мне еще быть? Слава Богу, все обошлось! А то я уже думал, все, штрафбат как минимум!
МИХАЙЛОВ
Все нормально! Повоюем еще! Только по-отдельности теперь, Дима. Наш экипаж расформируют. По разным частям.
ФЕДОРОВ
Вот черт! Жаль!
МИХАЙЛОВ
Ну, пойдем, прошвырнемся! Красоты местные оценим! А то у меня через час транспорт уходит! Кстати, ты подписку о неразглашении писал?
ФЕДОРОВ
Так точно.
МИХАЙЛОВ
То-то… Так что помалкивай.
Михайлов и Федоров идут по улице. Музыка становится громче. В конце улице на площади на кузовах грузовиков организована импровизированная сцена, на которой играют музыканты. Среди зрителей преимущественно военные, но есть и гражданские.
ФЕДОРОВ
Командир! Смотри! Сестрички наши! Нарядные-то какие! А вон и серьезная и с ними!
На площади чуть поодаль от большинства зрителей стоят девушки-санитарки, одетые в форменные платья и береты.
Михайлов забирает у Федорова корзинку с виноградом.
МИХАЙЛОВ
А ну-ка…
С корзинкой винограда Михайлов направляется к девушкам-санитаркам. Девушки поворачиваются к Михайлову.
МИХАЙЛОВ
Здравствуйте, девушки! Разрешите представиться…
Самая бойкая девушка-санитар делает шаг к Михайлову.
ДЕВУШКА-САНИТАР
А мы вас знаем! Вы капитан Михайлов!
Михайлов смущается.
МИХАЙЛОВ
Ну, тогда это вам. Угощайтесь.
Михайлов протягивает корзинку. Девушка-санитар принимает угощенье.
ДЕВУШКА-САНИТАР
Спасибо, товарищ капитан!
Девушки обступают Михайлова, пробуют виноград.
НИКОЛА
(голос за кадром)
Бажаю здоровья, товарищ капитан!
Михайлов разворачивается. Никола с фотоаппаратом на шее стоит перед Михайловым.
НИКОЛА
Товарищ капитан, можно вас сфотографувати с красивими дивчатами?
ДЕВУШКА-САНИТАР
Конечно можно! Девчата становись ближе к товарищу капитану!
МИХАЙЛОВ
Так ты, тезка, значит еще и фотограф?
НИКОЛА
Да я фотограф. До вийны фотографом був. Увага!
Щелчок фотоаппарата. На черно-белом снимке замерли Михайлов и санитарки. Снимок стареет, желтеет, покрывается трещинами и осыпается, обнажая тьму. Во тьме ребенок в белых одеждах. Его черные глаза пристально в упор.
КОНЕЦ