Так сегодня получилось – не принесла из кухни вместе с джезвой пиалу. Пью кофе из чашки счастливого сервиза и думаю: правда – счастливые! Уж я-то знаю, как короток век кофейных чашек, сколько их неумышленно у/раз!/бито в моём доме. А эти, счастливые, в третью квартиру со мной переехали, и все живы-здоровы – вместе с блюдцами, сахарницей и кофейником. Не написать ли их историю «от Адама»?
Первые кофейные чашки появились на Фрунзе – белые, фарфоровые, широкоротые, с позолоченной монограммой, напоминающей что-то общепитовское – все там и погибли. Вместо них появились розничные керамические, одна за другой переезжавшие из Симфера ко мне в Одессу. Из них выжила до нынешних времён одна (лишь потому, что долго служила стаканом для простых карандашей и пряталась в глубинах книжного шкафа). В К-граде, ещё во времена неприкаянной жизни в пошивочном цехе театра, появились ширпотребовские скромняги с ободочком, которые часто позировали мне в натюрмортах, часто бились, но выбывшие из строя легко заменялись подобными, - прям, как в песне: «отряд не заметил потери бойца»...
Счастливые появились следом, как только нам разрешили занять квартиру с видом на вытрезвитель. Наверное, они были первой покупкой в К-градском салоне Художественного фонда – традиционная керамика (тогда ещё не знали иных технологий), волнующая, стремящаяся к цилиндру, форма, поверхность охристая внутри, жухлая зелень снаружи. Сервиз выглядит мужественно, таков и характером оказался. Он стал чуть ли не первым украшением комнаты и символом, отличающим в нашем доме гостей от случайных людей. Эта функция, в общем-то, сохранилась за счастливыми до нынешних безрадостных времён. Нюансы – периодически дорогие гости засиживались на кухне и, естественно, пили кофе из повседневных чашек. Зато, когда в доме отопление ещё не включено или уже отключено, а хочется тепла и уюта, варится кофе по-турецки – в песочке, посреди комнаты, в порционных джезвах. Тут уж без вариантов – только счастливые чашки – размер совпадает идеально.
О смене повседневных писать не хочется, разве что об их связи с концом исторического периода застоя. Голгофой для повседневных стал пошивочный цех – сколько чашек ни приношу, требуются новые жертвы. Настал момент, когда чашки исчезли с полок магазинов и кончились дома. Я запаниковала. Первыми откликнулись Таня Медуха и Люда Деревянко – одна оторвала от сердца недавнее приобретение, другая поделилась своими остатками. Жизнь вернулась в своё русло, но народ запомнил моё пристрастие к кофейным чашкам и с тех пор время от времени происходит в дому наводнение чашками.
Голгофы нет, чашки почти не бьются. Поголовье их растёт. Иногда, во избежание перенаселения, передариваю подаренное, но только в том случае, когда чувствую – эти чашки подходят по характеру этому человеку. Весь кофейный сброд занимает одну спецполку в кухне (пиалы отдельно), а счастливые хитрецы прячутся в буфете. Мало этого, они выставили авангардом Лукьяновскую чашечку «нескафе», и я волей-неволей беру её, когда забываю вместе с джезвой принести из кухни пиалу. Сегодня счастливые удивлены не меньше меня: почему выбрала одну из них? Ради этих «исторических» заметок?