Антон проснулся утром в чудеснейшем настроении. Прищурившись от ласкового утреннего солнышка, почесывая бородку, он пытался сообразить, что же такого хорошего вчера случилось?
Следующая мысль пронзила его стрелой – детей в садик! Мускулы привычно напряглись, собираясь спружинить, но тут он вспомнил, почему счастлив, почему не надо бежать в садик, и почему, пригретый солнышком, он лежит поперек двуспальной
кровати!
«Ленка с детьми уехала!» - сказал он вслух и радостно засмеялся.
Он раскинулся на кровати морской звездой и понял - вот она, свобода!
Солнце уже вовсю светило в окно, а он все зевал с повизгиванием, и хрустел костями, и колотил ногами по матрасу, напоминая дрессированного тюленя на отдыхе. Навалявшись всласть, он отправился завтракать, выпил баночку пива и мысленно показал жене язык. Так, пропылесосить можно попозже, надо сходить заплатить за квартиру…а-а-а! успеется! Во! Сяду-ка я за компьютер.
С треском открыв очередную банку пива, Антон привычно забегал пальцами по клавиатуре. Так, общие документы, ага, папка с названием: «Работа Ленина». Ишь ты, для Ленки ее литературное баловство уже стало работой?
Оценив шутку, Антон хихикнул. Смотри-ка, работа Ленина, все-таки чувство юмора у жены что надо, за это и полюбил когда-то. Всегда была красноречива и остра на язык, а уж с годами язык заточила об него не хуже бритвы.
Мелькнула мысль, что давненько он уже не слышал от жены ни шуток, ни смеха, ходит угрюмая как медведь, слова ласкового не вымолвит. Мысли о жене, прибывая, привычно довели Антона до обиды. «Все сидит, колотит по клавишам, стучит ночами, спать не дает. Чего хоть пишет-то? И почитать не даст.
Такие они, эти бабы! Пока не знают, возьмут их замуж или нет, готовы пушистой лисой на шее обвиться, сю-сю, му-сю! А как поживешь с ней пару-тройку лет, так понимаешь, что на шее-то не лиса, а удав!
А уж как родит, так вообще не подходи! Мало того, что девять месяцев носишься, как затравленный кабан, исполняя дурацкие прихоти, типа пучка зеленого лука в
три часа ночи в середине февраля, слушаешь, с тихим ужасом, про особенности строения мамы и младенца, с трудом уворачиваешься от участия в родах, и при этом работаешь, как проклятый с утра до ночи, так ведь еще становишься домашней прислугой, потому что ее то тошнит, то живот мешает, то просто взгрустнулось!
А как занес в дом верещащий сверток, все, ты попал окончательно!
Антон попал дважды. У них родилась двойня, и это оказался ужесточенный вариант.
Готовились к одному ребенку, причем, однозначно, к сыну, он так и сказал – даже не вздумай мне тут девчонок приносить, к маме отправлю, а вышли близнецы – мальчик и девочка, все-таки Ленка, угодив, и тут подсунула неприятный сюрприз.
И понеслось! Только и делаешь, что моешь, кормишь, пеленаешь, и, как там у Чуковского, - и ставишь, и ставишь им градусники.
Антон был точно уверен, что поседел из-за этого. А дальше, дети растут, а она вдруг начинает на тебя дуться, перестает встречать горячим ужином и провожать поцелуем, и наследственная мигрень набрасывается на нее каждый вечер после ее
любимого сериала.
Так, все-таки, что она там пишет? Остатки порядочности взвились в душе последний раз к потолку души и плавно опустились на дно под воздействием пива и воспоминания о том, как он когда-то давал ей читать свои стихи, а ей не понравилось.
«- Слушай, а можно я с собой сына возьму?
Я со вздохом прикинула место сзади в нашей машине, мысленно вычеркнула собственного сына и сказала:
- Ладно, бери.
А что мне оставалось делать? Когда ты многим обязан доброму человеку, приходится чем-то жертвовать.
Доброе дело состояло в том, чтобы взять Наташу с сыном в поездку в монастырь. А поскольку других дел не было, так как муж завис в безвоздушно-безработном пространстве, оставалось делать добрые.
Надо же как-то заслужить немного милости.
Нас когда надо брать? Тепленькими, как только гром грянул, тогда мы истово крестимся и обещаем невозможное, вспоминаем забытых родственников на предмет помощи, роемся в путеводителях, шумно удивляясь, надо же, святые места вокруг нас! Рукой подать! Как-то мы раньше… все больше по магазинам, по магазинам….
А как прижало, стоим в притворе храма с видом мытаря и ждем знака.
И дожидаемся, бегаем, суетимся, хлопочем, изменяемся, больше, правда, внешне, а потом...ну, как пойдет.
Знак был послан сначала через тетю Шуру с клироса, когда она сказала – работы нет, а, это вам к Матронушке надо! Да-да, покивали мы в ответ, надо-надо.
Прошло несколько дней и я будучи в гостях у далекой от церкви Наташи, пожалилась на трудности с Антоновой работой. Ее доброе круглое личико с хитроватым прищуром радостно осклабилось, и она вдруг сказала - а ведь вам к Матронушке надо!
В этот момент я поняла, что точно надо, раз уж Наташа….
А вдохновившаяся моим задумчивым видом Наташа продолжала - так помогает, так помогает, и, оглянувшись на дверь, за которой были ее сын и муж, зашептала, что, мол, говорят, и с любовниками помогает, представляешь, и любовников просили, и помогает!
Я недоверчиво уставилась на веселый прищур, машинально отметила сходство с киношной Оксаной из "Ночи перед Рождеством", и подытожила - короче, надо ехать!
Весь вечер я думала – чего буду просить. Для мужа просить надоело. Все эти годы только и прошу за него - то того, то этого, а в итоге, после всей этой колоссальной помощи, щедрого вливания души и сердца, вдыхания энергии и воли к победе, видишь вялого, вечно жующего андроида, то у телика, то у компьютера, и регресс налицо.
И тут мне стало предельно понятно – все, хана, я его больше не люблю.
Да, вот так, без лишнего пафоса, без криков, воплей, и истекающего кровью сердца, закончилась моя многолетняя борьба за звание лучшей хранительницы очага этого района.
Все вышеперечисленное кричало, и билось, и истекало кровью поэтапно, несколько лет кряду. Теперь я больше не жду чудес на этой финишной прямой.
Я жесткая, сухая, задубевшая в собственной корочке старая утка, хитрая, загубившая немало лисиц на своем жизненном пути, плотно засевшая в своем гнезде, готовая порвать всех, кто сунется: закошмарить ястреба, распатронить охотника, уконтрапупить медведя. Отчаявшаяся, одним словом. Ее уже никто не ловит, все плюнули и забыли, а она все живет, крякает, лезет в глаза, ну, нарвись, гад, еще тебя не валяла!».
Вот дура! Сначала Антон читал Ленкину писанину с полупрезрением, полуинтересом. Что может хорошего баба написать? Дойдя до любовников, Антон фыркнул, кто возьмет-то с близнецами?
Читая дальнейшие строчки, Антон аж вспотел от возмущения и обиды. Какой я тебе андроид? Вечно жующий! Ты бы столько пахала, как я! Сидит дома целыми днями, на диване валяется, книжечки почитывает! Оказывается, еще и пописывает гадости про родного мужа! Муж за порог – жена за пирог! Не лю-юбит она. Недовольная!
Не работал он какое-то время…. Да, у всех случаются трудности с работой, особенно когда нет высшего образования…. Так, на него деньги нужны, а когда все в дом, все в семью….
Но она, конечно же, недовольна, денег не даешь, то-се. Так ей дай, она очередные колготки принесет, а жрать дома нечего. Колготки на ней рвутся через неделю, так ведь, можно сразу порвать пару сотенных бумажек, и не мучиться! Не нравится ей…шла бы работать!
Детей ей, видите ли, оставить не с кем! Придумала бы что-нибудь! А нет, так сиди и молчи! Радуйся, что замужем! Можно подумать, голая ходит, с голоду пухнет. Вон какая стала вальяжная, ходит-колышется, как холодец!
Немного успокоившись, Антон снова прильнул к компьютеру. Понакатала-то!
«Удивительно, но до такого состояния меня довел ровесник. Ровесники – это страшные люди. Безжалостные, эгоистичные, занятые своими ощущениями, и ты им упорно кажешься старше.
И они тебя такой и делают со временем – постаревшей, с усталой складкой у губ, потому что вы на равных, вы партнеры, тебе за это никаких скидок!
Надрываться надо вместе, и при этом, ничего страшного, что ты вообще-то женщина, нет тебе никакой форы, и бесполезно объяснять, что ты слабее, что нужны ласка, любовь и внимание, надо делать подарки.
Нет, им все время кажется, что ты обойдешься, перетерпишь, перебьешься и перетопчешься. Он бы повыдергивал ноги тому гаду, который придумал женские колготки, и оторвал грудь изобретателю дорогого белья, и зачем тебе столько разных духов, и к чему эта маскировка дезодорантом такого приятного запаха, как пот? Вон, Наполеон Жозефину загодя предупреждал, не мойся – еду!
Ну, во-первых, Наполеон свое получил, а тебя ровесник, за такие речи мало подвергнуть пытке огнем, погоди, ты у меня наплачешься, когда я стану сильной и смелой, вот вырасту, выучусь.
Хотя ты конечно считаешь, что учиться мне не надо, ни к чему, и незачем, и вообще, по-твоему, я неспособна ни машину водить, ни даже гвоздик забить, и нет нужды, что тебя не дозовешься забить тот гвоздик. Короче, я тебя презираю, ровесник! А вот и пафос…».
Вытаращив глаза на монитор, Антон пытался собрать мысли хоть в какое-то подобие системы. Ах вот как?! Презирает?!
«Ой, как же у тебя хорошо получалось – вдохновлять! Это тебе я писала стихи и рассказы, красилась, одевалась в красивое, залезла на каблуки, сменила прическу, почувствовала себя худой и стройной, всем сказала «теперь так будет всегда» и светилась,и сияла, как люстра на витрине – купите! Я хорошая!
Как много я не успела тебе сказать! А сколько я всего знаю! Я же всю жизнь собирала свой сундук, копила сокровища: знания,умения и навыки, куда же мне их сейчас? Ведь это же никому не нужно! Это ж ведь так и пропадет, жалко добра-то.»
О чем это она? Какое там добро? Стерва!
«Спасибо еще раз. Теперь я способна адекватно оценивать все произошедшее. Да-а, это было здорово. Иногда как бывает? Господи, кого ж я любила, ну и далее по тексту.
Ты настоящий Мужчина, способный сделать счастливой любую женщину. Благодарю тебя, что дал наиграться во влюбленность. Вполне получилось вернуть себе то полудетское чувство – нежное, сладкое, кружащее голову.
Спасибо, что подыгрывал, терпеливо переждал всплески, подарил счастье. Я действительно чувствую себя счастливой, у меня есть все, кого я люблю, и впереди длинная, полная счастливыми событиями жизнь, насыщенная сюрпризами, делами и
приключениями. Благодарю тебя, друг мой! Хорошо, что ты есть!»
Та-ак, приплыли! Не может быть! Но она сама пишет! Значит, получается, у нее кто-то был? Пока он надрывался на работе, эта гадина водила домой мужиков и они дарили ей счастье?
Антон почувствовал, что у него задергался глаз. В доме кругом мерещились следы настоящего Мужчины, который где-то здесь дал наиграться его жене. Мысли обскакивали одна другую, обрывки воспоминаний, догадки роились в голове, борясь с хмелем. Как-то он пришел с работы, и пахло табаком. А она не курит, он это точно знает, и его все время уговаривала бросить. И, кстати, она частенько засиживается в ванной, ясно – пишет смски при включенном кране! Ах вот почему она ночами стучит по клавишам – строчит любовные послания! Ночью она лежит рядом с ним, встречаются они, видимо, днем, значит, кто-то из местных!
Перебрав всех соседей и никого не заподозрив из симпатичных малосильных пенсионеров и молоденьких пар, Антон принялся читать дальше:
«Я вся в позитиве. Очень себе нравлюсь, худею и хорошею,и думаю... о нем. Я хочу быть любимой. Я хочу, чтобы он сам мне написал. Хочу, чтоб смску прислал, позвонил. Хочу, чтоб приехал. Хочу с ним погулять по Москве. Это будет просто чудесно – масса положительных эмоций, смеха, впечатлений….
А потом в какой-нибудь ресторанчик и есть вкусное и любоваться друг другом и отмечать каждый поворот головы, вбирать каждый жест, укладывая в память скопленные за этот день сокровища.
Встретиться нужно обязательно. Интересно, что он думает обо мне? Я знаю, он думает обо мне с теплотой и нежностью, берет под крыло, относится, как к ребенку.
Между близкой и родной – так он меня определил.
Как же это было волшебно – эта ночь, блестящий асфальт, заплаканное стекло машины, тепло, исходящее от сидящего рядом мужчины. От него ничем не пахнет, вот удивительно. Веет чистотой, здоровьем, ухоженностью.
Я слушала его сердце. Могучий ровный стук . «Смотри, я умею замедлять сердцебиение» - сказал ты. Звук действительно стал тише и реже. «Эй, - сказала я, поднимая голову, - только не вздумай здесь умирать.»
Мне так хорошо с тобой. Любовь ты моя первая.
Нет, неужели опять эта физиология? Нет, я не могу, не хочу, не пойду, мне нельзя!
Может, есть параллельный мир, где мы можем любить друг друга открыто, где я успела, а ты позвал, где мои дети – и твои тоже, где счастье и гордость за любимого мужчину, высоко поднятая голова, лавровый веночек на твоей макушке?!
Но я согласна и на два дня в месяц. Приезжай. Серебристый нос машины во двор и …Шахерезада Иванна? Я готова! В Москву, на Арбат, Красную площадь, Васильевский спуск, Третьяковку, я тебе все покажу! Я такие места знаю! Только будь. Какое счастье, что ты есть. Как же мне хочется, чтобы он меня любил. Хочу услышать от него – я тебя, Леночка, люблю.»
Так-с, значит, не местный! Это где же она успела послушать стук его сердца?
И тут он снова схватился за собственное. Он же сам, дурак, своими собственными руками отпускал ее на неделю к маме! Все сходится!
Пожалел ее, идиот, у нее как раз случился нервный срыв… пришлось проучить ее маленько кулаками, чтоб в руках себя держала. Но она залегла на диван, дом превратился в мусорку, дети больше походили на бандерлогов, и Антон понял, что рискует остаться вдовцом, уж больно загнанный вид был у Ленки в то время.
Ну, взял отпуск, нанял няньку и отпустил ее к маме. Сутки туда, сутки обратно, остается пять дней на гулянки.
Когда ж она успела наладить себе любовничка? Шустра-а!
«Это так неприятно – быть отвергнутой. Хотя, чего я хочу? Чтобы он рванул на подвиги? Разрушил две семьи, где все при деле? Что ему делать в моей жизни как не помогать делать всех несчастными, играть роль незваного татарина? Этакого Батыя – пришел, увидел, наследил. Жену через плечо и в Орду, и пусть сзади тлеет хата, брошен налаженный огород и мычит недоеная коза.
Да! Да! Нельзя! Но мне от этого не легче! Он дал мне то, что мой муженек определил как «душевный костерок». Да.»
Ага, все-таки ее отвергли! Дошло до мужика, с кем связался! Душевный костерок – это то, что у нее горело вместо домашнего очага. Актриса погорелого тетра! Поклонники, выступления, театральные жесты – вот что занимало эту пустую голову, вместо вкусных ужинов, здоровых развлечений, типа, просмотра матча, и регулярной отдачи супружеского долга!
Да, когда-то он клюнул на весь этот блеск и шум, но всему же есть предел! Жизнь – это тебе не сцена, милая, а я не Станиславский! Обычный мужик со средними возможностями! Звезд с неба не хватаю, так и тебя бы здесь не было, если б хватал!
«Понедельник. Ну что, продолжим? 1 марта, между прочим. Два дня уже эсхатологическое настроение. Сестра вообще плачет в обнимку с валосердином.
У меня немилосердно болят ноги. Видать, идет новый противный сезон на смену такому же. Я не могу спать уже пятый день, мне плохо.
Открываешь окно и в теплую комнату врывается марганцовочный ветер – резкий, сладкий, свежий, как мятная жвачка. Напротив моего окна над соседней крышей реет стая ворон. Пьяно кружат, мотаются черными тряпками в выстиранном небе.(прибранном к весне)
Я лежу и прислушиваюсь к боли в ногах. Ноги болят к перемене погоды. Господи, сколько можно меняться? Никогда не привыкну к этому климату! Семь пятниц на неделе, три зимы, пять весен, ни одного лета.
2 марта, вторник. Чем бы заняться? Повышивать, написать в дневник, порисовать с детьми, помыть посуду, попрыгать через скакалку – вот какой выбор у профессиональной матери. Сегодня удачно купила пачку писчей бумаги и все остальные занятия отвалились сами собой – я пишу и пишу. Нет ничего лучше, чем сочетание синего, белого и собственных мыслей синим по белому.
Я уже чувствую себя не такой несчастной, с утра заставила себя выйти из дома, пройтись до рынка. Обратно разочарованно брела, привычно надрываясь под грузом сумок – не удержалась и накупила всего.
Был выбор – оплатить очередные счета или позволить себе гору мелких радостей? Посмотрела на деньги, на белую бумажку, бездушно испечатанную циферками, и решительно сделала выбор в пользу мелких радостей. Все-таки я женщина, а не… В общем, тут даже сравнений никаких нет, женщина я, и все!
А поэтому мне нужна краска для волос, дезодорант, шампунь.
А поскольку я женщина-мать, еще гуашь, акварель, пластилин, и диск с мультфильмами. Сюда же влезла пачка писчей бумаги, вот радость-то! Пять узбекских лепешек, кило того, полкило сего, как всегда руки оттянулись до земли....
3 марта, среда. Дети болеют, и в душе звенит натянутый нерв – успеть! Выходить, вылечить, замазать, залить, обезболить, обеспечить. Три дня, и этот четвертый, – беготня, суета, мутные глазки болезных, маленький кипяточек у меня на руках.
5 марта, пятница. Не забудь это, Лена! Ты опять одна.
Помню, сынишка стоял на пороге одетый, и я на выходе, сумка, каблуки, легкий пот по спине от сборов, смотрю – что это под носом у ребенка? Провела по губам пальцем и он тут же благодарно и обильно высморкался мне в руку теплыми соплями.»
Антон невольно представил себе бредущую с рынка жену с оттянутыми сумками руками, и как она останавливается на всех углах, затравленно озираясь в поисках знакомых лиц – может помогут, и жалость шевельнулась в душе. Можно, конечно, и не ходить…. Но разве она одна такая? А что делают все остальные бабы в это время? То же самое! Да, такая у них планида, сами рвались замуж и нечего теперь причитать – ах, ах, дети заболели, сумочка у нее оказалась тяжелая! Поклонника на помощь позови!
«Вот скажите мне, разве можно влюбиться в другого, любя и уважая первого? Я считаю, что нет. Самое ужасное, что я перестала видеть перспективы нашего брака. Я не верю, что он встанет на ноги, выучится чему-то, станет специалистом, пуще уважаемым. Мне кажется, он по жизни будет бродить и шататься, мыкаться и шастать.
Никому-то он не нужен. Ведь мне жалко его стало в свое время до слез!
Бедненький! Родители развелись, а ведь была такая крепкая семья. Бросили, покинули, разбежались в разные стороны – не выучили, не вылюбили, несчастный принц в изгнании, инфант без трона.
Дай, я прижму тебя к своей пышной груди, обогрею, вознесу, выкормлю, выхолю, отправлю на хорошую работу, достойную такого прекрасного человека, как ты! Рожу тебе самых лучших детей в мире – хочешь мальчика, хочешь девочку, хочешь повторим – мальчика, девочку?! Я ж люблю тебя, ты жизнь моя, повелитель, глава, свет во мраке, каменная стена, жилетное плечо, широкая грудь, а по факту...
Который год – ау! Где ты, мой рыцарь, не дозовешься, то музыку слушает, то куда-то просто мозгами ушедши, а вообще на все готов, лишь бы подальше от меня. Это любовь? Нет, так не хочу, как по-другому, не знаю. Так что, живем, как есть. Запертые крыски в подопытной комнатке».
У Антона появилось странное чувство. Он вдруг понял, что чувствует рыба, оглушаемая взрывом. У него было ощущение, будто его выпотрошили, вывернули и вывесили на всеобщее обозрение.
Сердце билось так, что он схватился руками за грудь, будто не пуская его наружу. Господи, как больно!
Неужели это о нем? За что? – стучал вопрос.
«Неужели это состояние – насовсем? Послезавтра годовщина нашей свадьбы – неприятно вспоминать. Депрессия по полной программе.
Надоели мы друг другу ужасно. И боязно об этом говорить – вдруг денется куда-нибудь, кто меня будет кормить с близнецами-то? Хотя и так не особо-то. Чтоб не пухли с голоду и дыры не светились, вот и весь принцип.
Праздников я не жду уже давно. Они у меня как-то отменились сами. Праздник, это ведь что? Это красиво одеться, это подарок, предвкушение чего-то новенького, веселье, танцы, выпить, устать, и довольно уползти в родной угол.
А на деле? Никуда не ходим. Дорого.
Хронически нет денег. Из года в год стол упрощается. Те же повседневные блюда, и лень даже художественно нарезать огурчик и красиво раскидать по поверхностям. Да что там, спасибо картошку успела почистить, не обдираете пальцами за праздничным столом ея мундир.
На платье жалко денег из раза в раз, из года в год. В итоге осматриваешь гардероб (пышное слово, мне не подходит), находишь блузку, где на плечах нет молочных потеков, и юбочку, не вымазанную печеньем, и вперед!
Спустя годы, подарок – это уже одинокая розочка в куске целлофана, бездушно обстрелянная степлером и бабайская ленточка не в тон, распущенная и завитая в помятые кудри.
А! К букету есть правда еще подарок, это слово «потом». Хотя пора честно говорить «никогда».
Сам праздник описывать не буду. Потому как, что праздничного в жалобах свекра на свое годами шатающееся здоровье или разговорах с подружкой при муже? Все, что действительно интересно, мы потом обсудим на ее кухне.
Неужели с ним опять обсуждать, почему мы давно не испытываем друг к другу нежных чувств? Бесполезно.
А тоска знай себе грызет – любви-то хочется! Взахлеб, до дна, шальной головы, многозначительных взглядов, красноречивого молчания, упоительного заговора двоих.
И никак не получается вообразить супруга визави. Как оппонента, докучливого соседа, поднадоевшего старого друга, намозолившего глаза родственника – да. Но другой угол зрения мне пока заказан. Пока? На сколько? Зачем мне это испытание? В чем я ошиблась, где позволила себе усомниться и отвернуться?
Ведь моя влюбленность в другого была лишь следствием, а не причиной моего охлаждения.»
Господи, ведь она меня ненавидит! Нет. Этого просто быть не может! За что?!
Все это время она прикидывалась? Подавая мне хлеб за столом, рассказывая об успехах детей, лежа со мной в одной постели, она точила нож, чтобы в один прекрасный день сунуть мне под ребро?
Антон схватился за голову. Картинка выглядела вполне реально – почему-то нож для сыра, длинный, тонкий, наточенный им же, сверху подушка и вот, все готово к выносу тела.
«Двое недолюбленных детей выросли и попытались найти друг в друге папу и маму. Я пыталась обрести в муже никогда не виденного отца, он упорно лепил из меня хорошую мать. Матерью я стала, но не ему, а двоим нашим детям. Он разочаровался, поискал маму на стороне, но сторона не баловала,и с трудом вернувшись обратно, в безуспешных попытках найти уже просто себя, довел нас всех до нищенского состояния.
Не знаю, что делала его мать, чтобы выбить из него счастливчика, и заменить на инфантильного, надеющегося на удачу неудачника.
Но я, сказав ей поначалу спасибо за доброту, нежность и услужливость ее сына,
потом это спасибо молча взяла назад, поскольку, пока он меня любил, эти качества проявлялись, а когда все пропало, положиться на него не удавалось никак".
Ах вот как? Мама моя ей виновата??
"И превратилась я в какого-то заматерелого надзирателя с минимумом человеческих слабостей и максимумом подозрительности и недоверия к человечеству, особенно к сильной его половине.
Забывал он все и всегда. Прямо хроник какой-то. Он никогда не закрывал дверь окончательно – стучал через минуту и просил дать ему телефон, после брякал в домофон и просил сбросить ему ключи, часы и платок с балкона, потом звонил по телефону переспросить, а куда он, собственно говоря, пошел?
Все это бесило чрезвычайно, аж начинало звенеть в голове от злости, мушки летали пред глазами, ком вставал в горле и руки чесались... в буквальном смысле чесались, от нейродермита.
А ему было хоть бы хны. Он только моргал и молчал, и еще надо было доказать ему, что он не прав, и должен попросить прощения. «Да за что? Вечно я у тебя во всем виноват!» - вот две хитовых фразы в ответ на мои вопли.
В общем, надоели мы друг другу до нервного почесывания, до испепеляющих взглядов, до тихого жгучего желания сбежать куда-нибудь, где никого нет.
И все это при двух детях, маленьких девочке и мальчике, хороших милых детях, которые, конечно, не подозревали, что родители друг друга видеть уже не могут, а ждали свою законную порцию любви и развлечений.
Постыдный эпизод – дошли до битья посуды. Причем, вот она, женская рациональность, я выхватывала из общего ряда старые тарелки, а он бил все подряд, и весь мамин чешский сервиз разлетелся вдребезги на том полу.
Опять только он получил удовольствие.
Вдобавок, опомнившись, ужаснулись – малыш стоял в дверях и огромными глазами смотрел на все это и только вздрагивал и жался, когда очередная позолоченная тарелка со звоном разлеталась на куски.»
Он почувствовал, как жуткая смесь гнева, стыда, страха разрывает ему мозг. Хотелось отбросить от себя все это, перестать читать, но жуткое, мазохистское, темное любопытство толкали читать дальше.
«Первый раз он ударил меня за неделю до свадьбы.
Он где-то бегал с друзьями заполночь, и, явившись подвыпившим, мрачно жевал бутерброд на кухне. И, когда я возмущенно уперла руки в боки и задала любимый женский вопрос: «Где ты был?», он встал подошел ко мне и наклонившись, дыша перегаром, прошипел: «Не сметь задавать мне этот вопрос. Ты мне не мама, ясно?». Немного опешив, я, на свою беду выпалила: «Да, я тебе не мама, я – будущая жена!» После этого, даже не поняв, что произошло, я ослепла.
Так мне показалось, когда коротко и резко он воткнул свой кулак в мою переносицу. На мои лебединые крики и рыдания прибежал папа жениха: «Ты чего орешь? Ночь на дворе! Соседи что подумают?!».
А эта скотина обнял меня и только приговаривал: «Ничего-ничего, мы сами разберемся…».
Замуж я выходила, наложив пять слоев тонального крема, но синева все равно просвечивала. Почему, спрашивается, выходила? Во-первых, любила, во-вторых, в ногах валялся всю неделю, в-третьих, перед приглашенными неудобно, и свекор потратился, и платье дорогущее – не пропадать добру?! В-четвертых, замуж уж очень хотелось (смотри пункт первый).
Свекор поучал потом на кухне: «Не лезь к пьяному, видишь мужик устал? Мама Антоши умная была – видит, что пьяный, сразу шмыг в комнатку. Знает, что нечего нарываться, мужика пилить. Подожди до утра, и пили, сколько влезет!».
Вот так".
Мало тебе, тварь!!! Надо было гнать ее в шею тогда!
"Второй раз случился после рождения близнецов. После трех месяцев отсидки возле кроваток, ношения на руках, бесконечных кормлений, и прочей возни, ужасно захотелось выбраться в люди.
И выбрались мы в маленький барчик выпить по бутылочке пива, а там старые знакомые, пошли к ним в гости, эх, юность разудалая, когда у нас в гостях по семнадцать человек сиживало!
А теперь я ловила себя на мысли, до чего же у людей большие лица, это после моих-то крошечных мосек с малипусенькими копиями человеческих носов.
В гостях Антон выпил буквально пару рюмочек, и я настояла на возвращении в гнездо. Он неохотно вышел на улицу и чего-то сзади замешкался, пока я с подругой ушла вперед. Зачем я возвратилась посмотреть, чего он там застрял?
Я озвучила ему эту свою мысль, а когда увидела его лицо, обомлела. На положенном для зрачков месте были только белые страшные слепые шары.
«Ну вот я до тебя и добрался!» - прохрипел он чужим грубым голосом, и тут я поняла, что нужно бежать.
Он догнал и ударом кулака свалил меня с ног и начал пинать ногами, а я извиваясь, кричала: «Это же я, твоя жена! Я тебе детей родила!» и уползала под машину, а он пинал и пинал, стараясь попасть в грудь и в живот.
Наверное, забил бы меня до смерти своими жилистыми конячьими ногами, но тут вмешалась подруга, которая принялась колотить его по башке моим зонтиком.
Еще мелькнула мысль, что зонтик жалко, дорогой, его редкий подарок, как зонтик лишился ручки, а Антон, залитый кровью, рыча, убежал куда-то.
Подруга довела меня до дома, где мы выпили с ней бутылку коньяку и не опьянели.
В это время папа с другом ловили озверевшего мужа по улицам.
Поймав, привели, и он выл, и бился на кухне, и собирался меня убивать.
Папин друг, врач по профессии, сказал потом только одно – патологическое опьянение. Бедная ты баба!
А потом его положили спать и утром все ушли на работу, оставив меня с ним, и я принялась звонить его маме, плакать в трубку, так, мол, и так….
Появившийся страшила, в котором с трудом определялся Антон, вырвал из телефона провод, разбил телефон и занес надо мной кулак....
Дальше был провал... и помню только, как я прижимаю к себе близнецов, а он гонит меня кулаками взашей по коридору, и, как я сижу с детьми на диване, а он заносит над нами пеленальный столик...
В тот момент близнецы страшно заверещали и, опомнившись, он бросил на пол столик, сорвал куртку с вешалки и убежал.
Ну, конечно же, я простила его и на этот раз.
Во-первых, я его любила, и во-вторых, не лишать же детей отца, и в-третьих, куда мне идти с малютками, и, в-четвертых, он обещал меня больше пальцем не трогать, скорей себе этот палец откусить или сломать.
В итоге, он сломал мою жизнь, дура я была, что не уходила от него, когда он фактически меня гнал. А теперь вот его не выгонишь.
Один раз он убегал на трое суток, это когда звезданул меня телефонной трубкой по голове – дался ему этот телефон!
Он опять рвал куртку с вешалки и бежал куда-то, а на третьи сутки начал слать смски в стихах, люблю, прости, дескать. Но меня стихами уже не проймешь, и я ответила, что, мол, помыться хочется?
Сил уже нет на эту говенную романтику, полголовы опухло от удара. Такой ценой читать его свежие вирши я не согласна.
Это был третий раз. И последний, так я сказала себе.
Все, хватит, наигралась в идеальную семью. Не хочет по-хорошему – не надо вообще ничего».
Сидя у компьютера, глядя на ровные равнодушные строчки букв, которые, будучи прочитанными, минными осколками застревали в его мозгу, Антон стал понимать, что все, что он сейчас узнал, подвело черную черту под его предыдущей жизнью.
Так как было раньше, не будет больше никогда.
Никогда он больше не сможет посмотреть в Ленкины глаза с удовольствием и одобрением, никогда не доверит ей ни одной своей сокровенной мысли.
Она просто расстреляла его своими погаными буковками, своей гаденькой местью измазала ворота его души, а в самую душу прыгнула с размаху бесколготочными ногами в грязных сапогах и проскакала взад-вперед, хрустя каблуками по драгоценным россыпям непонятых мыслей, ненаписанных стихов, несказанных признаний.
Разбуженное воображение подсунуло реалистичную картинку произошедшего в Антоновой душе и он вздрогнул.
Господи, что же это такое? И за что ему это?
«Серый свет в окнах, надоевший пейзаж. Тихо тикает моя жизнь. Каждый миг можно было бы наполнить событиями, да лень. Нет сил, нет желания нет… хотя умный человек ищет возможности, а глупый – оправдания.
Сегодня начался Великий пост – время покаяния и осмысления своей жизни.
Душа моя еще вчера была в обломках, а сегодня мир, покой и вялое согласие с последовательностью событий. Что с нами творится? Это и есть кризис среднего возраста – 34 года, переоценка ценностей, отвержение надоевшего, неприятие неизбежного, какой-то костер взметнувшихся надежд.
Ну, и толку? Это в юности взметнешься безоглядно, выстрелишь наугад, авось попала, а там посмотрим! Полна обойма и не дрогнет рука – вокруг полно дичи.
А сейчас не то: стреляешь с прицелом, долго ищешь в траве раненую добычу и, перед ней вдруг задумываешься, – а надо ли? Еще и встать поможешь, и ранку перевяжешь. Это я о любви, если непонятны мои метафоры.
Может, дело в несвободе? Может, в ответственности. Может, чужие примеры ложных выстрелов с печальными последствиями отпугивают.
Хотя, конечно, хочется думать, что это ростки нравственности пробили себе дорогу. Но увы.
Просто детская боязнь наказания плюс опасение, что дело не выгорит, и смазанный финал обесценит все приключение.
Вялые мы, вялые. Оранжерейные цветочки, простоявшие зиму в ведре с формалином. И бессовестно вянущие в вазе со свежей водой под разочарованными взглядами новых хозяев.
Белый снег на улице – много-много снега.
Все бегут, сутулятся, так и надо – бегать.
Я сижу за окнами, рядом батарея,
И руками теплыми сердце свое грею.
Что грустишь-печалишься, сердце мое бедное?
«Ленка, зря стараешься, у него есть первая.
Ты как опоздавшая у него там числишься.
Ничего не давшая, никакой и мыслишься.»
Белый снег все падает, скоро все покроет.
Сердце меня радует, доброе такое…"
Тоже стихи? Ну-ну!
"Чего я ждала от этой встречи? Что он ахнет, забьется в истерике – «Ах где я был все эти годы!», не оторвет восхищенного взора от моих к лучшему изменившихся черт. Чего я хотела? Ведь он жил все это время в социуме, а не как Крузо, и не как воспитанник Руссо.
Так вот вопрос – зачем я ему нужна? И он мне?
Я сама не знаю. Знаю, что без него я рискую превратиться в толстую старую серую мышь, безликую тень себя самой.
Или я задумана так, что все способности расцветают в экстремальных ситуациях?
Быт, рутина, однообразие – вот три страшных слова для меня. И еще – коллектив.
Меня сильно угнетает тоскливое однообразие скудости.
Я запуталась.
Мне необходимо уехать, чтобы подумать, только некуда.
Вера в Бога – мое единственное сокровище. Спасибо, Господи за этот подарок.
Нищ есмь аз. Наверное, когда я успокоюсь, я смогу писать о чем-то еще. Но пока нет. Пока только боль. И никто мне не поможет. Только Господь может мне помочь, но я боюсь его просить. О чем? Я сама точно не знаю.
Отказаться, стать бесстрастной и равнодушной? Знаем, было. К чему привело, тоже известно. Продолжать пребывать в тумане, вдыхая ядовитые пары? Тоже не сладко.
Когда я была влюблена в шестом классе в своего одноклассника, то часто в подробностях представляла, как я дам ему пощечину. За что? Ах, да. Ну, за то, что он меня поцелует. В щечку, конечно, этак, клюнет быстренько, а я – ах, ты гад, и пощечину! Только никто не шел. Чуял, наверное.»
Все ясно. С кем он связался! Угораздило же! И еще верующей себя считает! Чудовище! Нет, нужно срочно отвлечься, иначе мозг не выдержит такого штурма – взорвется.
Дрожащими руками он набрал номер закадычного дружка, с которым время от времени ходил по бабам. Алё? Какие планы на вечер? Ага, давай встряхнемся!
Ночью, основательно выпивший, Антон вполз в гнездо. С бабами сегодня не выходило. Глядя на этих мерзких сук, думалось только о том, какой бедолага поджидает их ночью у окошка. А потом, какая-то пышная крашеная блондинка у стойки уставилась на него мутным взором, а когда он вопросительно-натужно улыбнулся в ответ, внезапно протянула руку, погладила его по голове и сказала: «Бедненький!»
Ну нет, это уже ни в какие ворота не лезет!
Самое ужасное, что, еще поддав, он рыдал у этой блондинки на плече и жаловался на жену. И, что никто его не любит. И, конечно же, ничего не смог. Не сумел порадовать девушку.
Вот что наделала эта змеища Ленка! Да она просто растоптала в нем мужика! Надо будет потом перепроверить на трезвую голову, кажись, блондинкин телефончик у него остался….
На следующий день, отпившись магазинным рассолом прямо из кулька с огурцами, Антон поплелся к компьютеру, самому себе напоминая протухшую свиную тушу.
Может не надо дальше читать? – пискнул предупреждающий детский голос, но бас, похожий на мамин, ответил: «Антон, ты должен знать все!»
«Если человек начинает писать, значит, что-то у него случилось. Что-то, с чем он не может справиться. Уже не помогают ни разговоры с приятелями с выворотом души наизнанку, ни красивое позирование перед собой - «я все сумею, я все смогу», ни уход с головой в какую-нибудь деятельность.
И, порывшись в классике, перелопатив современных авторов на тему схожих симптомов, человек понимает, что если сейчас не опишет на бумаге свои переживания, то прямо-таки лопнет от переполняющего душу содержимого.
Как выглядит разочарование? И какого оно цвета? Наверное, художник Марк Ротко справился бы, выразил бы цветом это чувство. Мне представляется нечто фиолетово-оранжево-терракотовое, а поскольку надежда есть, несмотря ни на что, то и белые сполохи вниз-вверх были бы кстати.
Так вот и писатели, пишут, пишут, кони, люди, пейзажи, прикрываются другими именами и событиями, а на самом деле – жена бросила, ребенок родился, любовь пришла-ушла или умер кто, не дай Бог, конечно, или еще чего, вроде арзамасского кошмара у Толстого….
Иногда самое судьбоносное приходит под маской банального. Что может быть банальнее встречи двух когда-то знавших в детстве друг друга людей?
Ну что их может связывать? С трудом припомненные подробности совместной отсидки за партой или проказы? И, если они разнополые, и в свое время их накрыло чувство очарованности непохожестью другого, то воспоминания приобретают клубнично-сливочный оттенок первых проб и ошибок".
Ах, вот оно что! Одноклассник! Интересно, кто?
"Так о чем это я? О непохожести женщин и мужчин, о их несовпадении в главном – что первично, а что второстепенно в жизни.
Ну, и что главное для женщины? Правильно, любовь. И не верьте некоторым особям, относящим себя к женскому полу, что они не нуждаются в мужчине.
Я не говорю о клинических случаях или дезориентированных бедолагах, я говорю о нормальных бабах, загнанных в угол обстоятельствами – либо отсутствием внимания со стороны мужчин либо его переизбытком (бывает и такое).
Только вот любовь мы все понимаем по-разному.
А что я считаю любовью? Буквально недавно мне казалось, что это обоюдное непрестанное самопожертвование, но потом я обнаружила, что такое соревнование приводит к печальным последствиям – неизбежно одному покажется, что с его стороны жертв не в пример больше и держись, отставший!
Конечно, жертвовать надо бескорыстно, без надежды на отдачу, но во-первых приедается, во-вторых жертвуешь чем?
Чем может пожертвовать женщина большим, чем своей привлекательностью?
И, разоружаясь, сознательно куя из себя бесполую уродину, дабы не привлечь внимания чужака, женщина начинает одеваться в удобное, перестает себя украшать, не следит за осанкой, вырабатывает скромность движений, которые со стороны выглядят как неуклюжесть, и при этом, вся эта демонстрация покорности сопровождается особым выражением глаз – смиренное с усилием, и ясно, что блеск в глазах притушен до поры до времени.
И вот беда, как только женщина начинает удаляться от своего естества, думая, что к нему приближается, она неизбежно движется к естеству мужскому и со стороны такая измененная особь начинает выглядеть в лучшем случае как подросток, а в худшем как мужик-недотепа.
А самое ужасное, на мой взгляд, в том, что тот, ради которого приносились все эти жертвы, ради кого обезличивалась и отказывалась от своей привлекательности верная подруга жизни, в конце концов отворачивается от поблекшего существа, слегка напоминающего женщину юбкой до пят.
Нет, если у тебя есть муж в наше непростое время, и ты хочешь, чтобы он был и дальше, приходится работать над собой.
И пусть они твердят, что будут любить тебя любой – толстой, больной, не накрашенной, - попробуйте!
Растолстейте, заболейте, не накрасьтесь и всячески доказывайте ему свою преданность – посмотрим, что у вас получится.
У меня есть фотография, которую я одно время держала на холодильнике – очень отпугивало от еды, там, я, только что подарившая мужу сына и дочь, и чрезвычайно гордая собой, позабыв про прическу, макияж и стильные вещи, отрастив себе попу, похожую на раскрытый чемодан, стою, прижимая к себе маленькие дорогие существа и мои лоснящиеся румяные щеки, кажется, вот-вот лопнут от самодовольства.
То-то он срулил от меня куда подальше и не появлялся семь месяцев, еле выцарапала обратно угрозами.
И после у него начался такой кризис, что мне оставалось только терпеть и плакать. Глаза у меня не высыхали.
Как-то взглянув на себя в зеркало, я внезапно увидела пожилую растрепанную женщину с горестным лицом и вспухшими слезящимися глазами.
Вид этот мне крайне не понравился. Выглядеть, как намокший мешок сена, кому это надо? Превратиться в рядовую бабищу – тоже не мечта детства. Эге! Надо что-то делать! Для начала, перестать брать в руки муженька и просто заняться собой.
Теперь на все провокации я реагировала спокойным молчанием. А он упорно выводил меня из себя, изощренно и злобно мстя за прерванную карьеру.
Отревевшись в ванной, я делала себе масочку и ложилась в одинокую постель. А засыпая, повторяла себе: «Ничего, наступит время, когда он страшно пожалеет о своем поведении… но будет поздно».
Голова разболелась ни на шутку. Порывшись в наборе фармацевтических чудес в аптечке и отметив, что почти все закончилось, Антон выловил-таки таблеточку от закономерных последствий чрезмерных возлияний и снова приник к компьютеру. Ему стало по-настоящему интересно. Что же она такое задумала?
«Не жалея себя физически, я получала больше поводов жалеть себя морально. Недобаловали, недолюбили девочку.
И, хотя муженек на днях недобро подколол насчет недолюбленности – что ж, что есть, то есть – я несчастный моральный урод с перекосившейся душой.
Крен в сторону доброго отношения – туда все силы души, симпатии, напряженное поблескивание ума, обаяние, желание угодить и понравиться. Остальным остаточки и суровая правда – собственно я, ленивая, грубая, жестокая, самолюбивая и не прощающая огрехи провинившимся. Могу забыть, отвлечься, но стоит вспомнить – взмывает все заново.
По-моему, я сама себя поставила в положение жертвы в этих отношениях. То, что я не рассчитала досадных препятствий, типа немалого расстояния между нами, для меня-то это тьфу, растереть, бешеной собаке сто верст – не крюк.
А вот неумолимого влияния со стороны находящихся в зоне доступа к телу я не учла. Хотя, то, что я не рассчитывала на успех, было сразу понятно. План был блестящим, но слабость его крылась в самом исполнителе – не на все была готова. Вот здесь да и здесь, а вот тут, ой, извините, я не готова.
И не думала тогда о другой, а теперь думаю и ужасаюсь – а ей каково? Что у нее есть кроме этого вредного мужика, бросающего ее по любому поводу?
У меня хоть родненькие человечки вокруг, а у его жены кот и пес (и длинный нос).
Все равно, сижу, курю и плачу.»
Ба, глазам своим не верю! – вскричал обманутый супруг. – Курит???
Иззудела меня по поводу курева, вставала на колени, возникала на пороге и предлагала сходить покурить через ее труп, а также идти и не возвращаться, умоляла бросить гадость ради нее, детей, собственного здоровья, объясняла про ангелов и демонов, кого что привлекает, изображая, как вокруг него собираются темные силы, рвала пачки, и подсылала к нему детей с глазами кота из Шрека просить папочку бросить эту ужасную привычку… курю и плачу???!
«Свершилось, и мне пришлось-таки стать унылой дурой-домохозяйкой, отсматривающей бесконечную череду сериалов, следящей за перепитиями судьбы главных героев, всяких Жозе и Хосе.
Вот к чему привели прогулки по ночному городу, обледеневшие дорожки и падение в руки юноше,моему будущему мужу, объятия в подъезде и его крик на всю околицу «Я люблю тебя!».
Где он?
Нежный рыцарь Печального образа, тонкий мальчик с пепельным вьющимся чубом надо лбом, с мягкими карими глазами, с радостной белозубой улыбкой навстречу миру, хороший как Гагарин? Ведь я любила его, удивлялась ему, благоговела перед его душевной чистотой… Неужели это я его испортила?
Поплачь о нем, пока он живой. Люби его, таким, какой он есть.
Он был мне очень нужен. Я пила его, как родниковую воду. Я дышала им, как росистым цветком. Доверчиво, открыто и благодарно.
Я хотела рожать ему детей. Много, пока сил хватит. Я верила ему. А теперь мое сердце сухо и холодно. Нет этого распирающего теплого чувства, этого единения душ, нет доверчивой открытости навстречу. Боюсь я с ним сливаться.
Он все берет и ничего не возвращает. А я жадина, мне надо, чтобы возврат был с процентами. А он все себе и на сторону.
Алмазики солененькие катятся по щекам – холодят кожу. Больно оттого, что утрата велика – доверия нет. Серьезная потеря.»
Вот этого Антон не выдержал. Вот здесь он заплакал, второй раз после вчерашнего за последние десять лет.
Вот кого она в нем любила. Нежного мальчика.
А заматеревшего мужика, с загнанными жизнью глазами, узко материальными мыслями, где бы чего раздобыть, чтобы заткнуть эти жадно разинутые клювы… нет.
Единственный отдых, который он себе позволял, это музыка. Он устал от претензий, все от него чего-то ждали, хотели и брали, и только музыка давала ему отдых, принимала его таким, как есть и ничего не просила взамен.
Ленка и тут встревала, ехидничала, вот, мол, опять свою загробную музычку слушаешь, вместо того, чтобы… и следовал список полезных дел по дому.
Все дела, дела, а жить-то когда?
Утерев следы своей слабости со щек, Антон задумался над одним очень важным вопросом. Он прямо-таки недоумевал – зачем он женился?!
Работал бы себе спокойно – одному всегда хватит, музыку бы слушал, ездил, куда пожелает душа, и был бы самым счастливым мужиком на свете.
Если что, бабу захотелось, этого добра всегда вокруг полно. Дети…а что - дети? Кстати, и полно желающих родить тебе просто так, особенно, если ей за тридцать, а ты высокий, здоровый, красивый мужчина с широкими плечами, белозубой улыбкой и… да что теперь говорить, все равно уже не его вариант, в наличии жена-стерва и два отпрыска, уже сэконд-хэнд. Ни жилья своего, ни работы стабильной….
А сейчас баба такая пошла, ей только деньги подавай и никаких тебе гарантий.
Вот так пашешь, стараешься, живешь с ней, как лебедь с подрезанным крылом (хорошая метафора, надо вставить в следующий стих), а в ответ ушат помоев на твою голову из-под угла…
А все-таки кто же этот избранничек, по которому она сохнет?
«Ну и что дальше? Будешь следовать указаниям милейшего Михаила Ефимовича Литвака, психолога со стажем?
Меня это волнует, и я буду об этом говорить. Я люблю его. Он мне нужен. Я не знаю, что будет, и когда, и будет ли вообще, но то, что это происходит со мной наяву, я не сомневаюсь. И это моя жизнь – единственная и неповторимая. И что же? Она проходит в бесплодных попытках обратить на себя внимание того, кто и не собирался обращать на меня внимание? Получается, он счастлив? Нет, меня не должно это волновать. Меня должен волновать вопрос – счастлива ли я. И я не могу уже дать четкого ответа.
Буквально несколько недель назад я была несчастнейшей из женщин. Утратившая смысл жизни, чувство реальности, жизненный ориентир, потерявшая успокаивающий свет маяка впереди, ради чего я жила эти годы?
Почему меня грызет чувство своей ненужности и невостребованности? Потому что муж не оценил моих усилий по его перевоспитанию?
Неблагодарный? А ты благодарна своей бабушке, которая вместо слова «воспитывать» вообще употребляла термин «бороться»? И боролась… пока не напоролась. Пока сиротка не пристрастилась к куреву, водке и мату и это в четвертом поколении учителей! Позорище! Она нас позорит, Толя!
Да! Позорю! И делаю это с удовольствием! И не прекращу этого безобразного занятия, пока из моей души не вылезут все драконы, которые туда влезли с вашей же, легкой руки, дорогие мои родственнички.
Я всем вам мешала, всегда и везде. Обуза, препона, преграда, противная маленькая дрянь, я всегда буду рядом с вами, ни за что вас не покину, как вы не оставляли меня ни на минуту одну! Месть! Месть! Слово-то какое страшненькое…
Да, и вам, кстати, спасибо за то, что я совершенно не умею обращаться с мужчинами, потому что вы меня этому не научили.
Наверное это потому, что рядом с вами и мужчин-то не было, а так, - тряпки, рохли, тюфяки и по нарастающей – предатели, жеребцы, сволочи, гады, идиоты, недоноски и т.д. и т.п. а также выродки и козлы. Не забыть еще придурков и дебилов.
И вот эту братию мне предлагалось впоследствии полюбить и построить с ними тщательно убранный семейный очаг. А вот как – это заслуживает особого рассмотрения!
«Не расслабляйся! Проверяй! Делай все лучше сама! Следи за ним, куда пошел! Не размякай, когда по жопе погладит! Ему трусы – себе сапоги!»
Слава Богу, все не запомнилось, но вот общее полупрезрительное, полужалостливое отношение, снисходительное терпеливое выслушивание неразумного клекота недалеких мужланов, никакой демонстрации своих чувств к ним и, тем более, привязанности, этого было сколько влезет, вернее в этом случае – сколько вылезет.
Да, мы воспитываем своих девочек как амазонок – в духе мужененавистничества. Недоверчиво, презрительно, с ожиданием подвоха смотрим мы на этих несчастных кобелей, которым лишь бы только …, и никакой ответственности.
Мрак! Позор! Уродство! Да. И это только в среднестатистической семье интеллигентной наружности.
Что уж и в каких выражениях преподносится в семьях попроще, можно только догадываться по лихому виду выходцев из этих семей - полудевочек-полумальчиков, метко плюющих на асфальт. И что? Что мне теперь делать?
Страшное я, наверное, производила впечатление – девочка-подросток с ангельским личиком, нежной и веселой улыбкой, дыбом стоящими кудрями и нецензурной бранью, охотно вылетающей из накрашенных уст вместе со струйкой сигаретного дыма.
И зачем я опять себя полосую, мучительно перед ним оправдываюсь, за воспитание, неудачный социоген, неподходящие компании и т.д.?
А он? Он рос там же, при этом вырос здоровой личностью, а я больной. И он упорно не желает меня лечить. А я бы с удовольствием у него полечилась, мне только дай поныть.
Вот опять он не отвечает, хотя я битый час валялась в ванной, пытаясь составить психологически грамотный текст.
Сначала был щенячий всплеск радости на тему: "Сердечный друг! Хочу поделиться с тобой своей радостью! Мой рассказ взяли в сборник, представляешь?"
На что последовало молчание.
Тогда я зашла с другого конца: "Издательство напечатает мой рассказ. Честно говоря хочется сделать красивый русский поклон или просто тебя расцеловать, потому что, если б не ты… Спасибо тебе, вдохновитель мой золотой, поддержал широким плечом в трудную минуту, вдохновил, научил быть счастливой! Спасибо, дорогой друг, что ты есть. Мне очень тепло от этой мысли. Не затрудняй себя ответом, ведь я понимаю, как мало у тебя свободного времени. Целую, Лена."
И в ответ все то же молчание. ..
Жалко себя, да? Да, врать не буду – жалко. А чего хочется? Хочется искренних и теплых слов в ответ, типа: «Да ладно, Ленка, я всегда знал, что ты талант, и верил, что рано или поздно это случится, ведь ты очень умная и добрая, и мне доставляет удовольствие с тобой переписываться, потому что: красивый русский язык, умение правильно излагать свои мысли и незаурядная душа! Счастлив тот, кто владеет таким сокровищем, как ты! А я просто боюсь».
Нет, так не надо, а то я сразу перестану его уважать. А как? А я был бы счастлив составить счастье...эээ...
«Если бы мы могли видеться чаще, мне так интересно поговорить с тобой.»
Блин. Это получается, мне от него нужны одни разговоры? А ему интересно, что нужно? Разговоров мог бы иметь – хоть объешься, и все на правильном русском языке. Эгей, не в разговорах тут дело. А надо тебе, чтобы он сказал: «О! Если бы я мог сжать тебя в объятиях!» Так и сколько раз в месяц он будет жать меня в объятиях? Два раза максимум, больше не получится!
Стоит овчинка выделки? Наверное, нет."
Наконец-то здравые мысли!!!
"20 марта. Сегодня я встала совершенно в разобранном состоянии. Он не ответил.
Правильно, я же сама его об этом попросила. И тут я начала размышлять.
Мне сначала стало очень горько от собственной ненужности, а потом я вдруг подумала – а надо ли мне быть ему нужной? Главное, чтобы я стала нужна сама себе! Если этого не произойдет, кому я буду нужна?
Я – эмоционально незрелая личность. Я никого в своей жизни не любила. Я просто не умею это делать. Я мечтаю о каком-то счастье и любви, а ведь я даже не знаю, что это такое! Я привыкла бить себя по рукам и запрещать себе радость и удовольствие, а тот, кто пытается меня раскрепостить, вызывает у меня бурю возмущенного недоумения.
А теперь я попробую ему написать.
"Сердечный друг, ты первый счастливый человек, который повстречался мне на жизненном пути. Ты доволен тем, что у тебя есть, умеешь находить радость в простых вещах. А находить счастье только в детях глупо. Как я смогу научить их быть счастливыми, если сама несчастна? Мне стало очень завидно и я захотела приобщиться к этому счастью. А ты это понял и быстренько свинтил. Я поняла, почему я мню тебя прекрасным принцем, ведь ты первый, кто меня разбудил. Раньше я думала, что люблю, но это были невротические попытки стать кому-то нужной. Ведь я была убеждена, что любить меня не за что."
22 марта, День Озарения. Муж мой такой же ребенок, с которым мы встретились в одной песочнице. Только мне так жить стало невыносимо. Жмут короткие штанишки, и огромный неизведанный прекрасный мир лежит за пределами моего кругозора. Кругозор хомячка, считающего, что за пределами его банки только смутные тени, только призраки неудачников.
И вместо того, чтобы развиваться самой, я пыталась спрятаться за чью-нибудь благополучную спину, укрыться от необходимости что-то в себе менять.
"Роль твоя в моей жизни неоценима. Причем, достаточно, что ты просто есть. Мне доставляет великую радость, что я лично знаю счастливого и благополучного человека, а это значит, мои усилия не напрасны, я, значит, тоже смогу развиться в счастливую личность с гармоничным внутренним миром". Такая смс.
Раньше я не понимала смысла любви и зачем она нужна вообще. Мучить друг друга придирками и ревностью в тщетных попытках перевоспитать избранника? Рваться на простор, выскальзывая из удерживающих пут.
Жалкое и недостойное времяпровождение! А теперь, благодаря тебе, я поняла, что наслаждаться красотой души, не смея приблизиться, желать только того, чтобы ты был счастлив и спокоен. Вот счастье любви, вот удерживающий фактор от мерзости, вот путеводная звезда, возможность выпустить энергию в созидающее русло.
Творчество, свобода и построение себя самой, благодаря живительной силе любви, вот что такое идеальная любовь. Конечно, поначалу я в тебя вцепилась в ответ на твою доброту ко мне. Ты всегда был ко мне очень добр.
Так что, можно сказать - пала жертвой твоей доброты."
Написав это, я разозлилась.
Я пала жертвой доброты и даже не на поле брани,
Забыв, что мелкие коты так любят нам казаться львами..."
5 марта. Зря я злюсь. Попробую еще разок.
"Я поняла, что мне вообще по жизни везет. Всегда обстоятельства складываются самой благоприятной для меня стороной. В любой ситуации есть чему поучиться. Мне везет на людей и на события.
Такое счастье, что мне в жизни встречаются только самые интересные и необыкновенные люди. Вот и с тобой мне просто сказочно повезло. Мне есть чему у тебя поучиться. Ты – удивительный человек. Любое твое слово имеет для меня безусловную ценность. У каждого человека есть своя миссия на земле. Ты очень мудрый, друг мой. В Древней Греции ты был бы уважаемым философом, учителем для стремящихся к развитию людей.
Сейчас же у тебя особый дар – помогать уставшим, поднимать упавших и вдохновлять заблудших.
Своим умением взвешивать слова, говорить кратко и емко ты заслуживаешь безусловное уважение. Да, это счастье – общаться с умным и добрым человеком, таким, как ты. И я сейчас очень сожалею, что своим неразумным и капризным поведением лишила себя такого счастья, как твоя дружба.
Понимаю, что шансов у меня больше нет и не имею права претендовать на твое внимание, но все же прошу тебя меня простить. Я понимаю, что глупо испытывала границы твой доброты и мне нет оправдания. Если ты больше не хочешь со мной общаться, я пойму и не обижусь. Поделом. Спасибо, что ты указал мне путь к счастью – творчество и работа над собой творят чудеса.
И когда-нибудь моя половинка действительно встретится мне на пути – человек подходящий мне по всем параметрам, умный, добрый и душевно здоровый, который сможет разделить со мной радость любви и взаимного развития".
И отправила".
Ни фига себе, дифирамбы! Да кто он, черт подери???
"19 апреля. О-о! Я совсем перестала молиться. Правда сегодня утром вдруг, соскучившись по молитве, с усилием вызвала из памяти утреннее правило и вдруг стало так сладко-сладко! Тихо, хорошо, как бывало подмышкой у матери.
Оказывается, он не получил мои смс! Я неправильно забила его номер в мобилу! Наша общая одноклассница дала мне его номер.
Интересно, кто получал их до этого?))
Я помудрила и накатала ему смску, типа, какой ты хороший, и почти весь текст выше. Он ответил, что я его удивила(Я старалась) и он рад, что я начала получать радость от того, что мы ходим, дышим, встречаем закаты или провожаем? С приятной тоской оставляем следы на первом снегу(Поэт!) и ко всему этому добавляем работу, детей и т.д а это и есть наш путь, наша жизнь.
Очень глубокая мысль, я так ему и написала и еще разлилась в похвалах на тему его ума, доброты, и несомненной пользы, которую я получаю от его смс. Он умолк.
Вчера я предложила выслать ему мой новый рассказ, типа, хочешь почитать? Мне интересно твое мнение! Он тут же ответил: «Конечно да!» и я ему выслала. Вечером от него пришла пустая смска. Я спросила – что, мол, случилось?
Молчит, как рыба об лед.
25 апреля. Когда я смотрела «Адмирала» про судьбу Колчака и его верной возлюбленной, меня не покидало ощущение, что это очень похоже на нашу историю.»
Так, значит смс-роман, идеальная любовь, едрить их за ногу. Значит некий гад, именуемый ею «сердечный друг», получает стихи и комплименты, в то время как родной муж имеет фигу без масла. Вот куда уходят все силы ее души! Чтоб этот друг был счастлив и спокоен! Да чтоб вы все были здоровы!
Значит, раз ты далеко, в тебе бездны ума и доброты, а если ты имеешь несчастье содержать эту неблагодарную змею, то ты глупый мальчик. Люди добрые, да что же это деется!
Судя по силе Ленкиного напора, избранник ходит с круглосуточно вытаращенными глазами. Выдержать такой поток признаний! Ни за что, ни про что!
Да он не знает, куда деться от этого потока! А эта дуреха еще на что-то надеется!
«Что же мне делать, если не получается разлюбить? Не писать ему, не думать о нем и о том, что наступит момент, когда я ему пригожусь, дорасту, дотянусь. И он поймет, что я ему подхожу лучше, чем она, чем все женщины мира, вместе взятые. Поэтому я буду работать над собой, я буду поддерживать себя в форме, следить за собой, я стану богатой, знаменитой, прекрасной, мудрой собеседницей, желанным призом для любого состоявшегося, психически здорового мужчины.
Господи, как я хочу быть счастлива! Как я хочу любить и быть любимой!
Узнать, что это такое, когда тебя обожают и балуют, как малое дитя, все тебе покупают, помнят твои желания, высказанные накануне, мечтают тебя поразить и удивить, вдохновляют на свершения, радуются твоим удачам, ободряют при неудачах!
А ведь скоро у меня юбилей.
Не буду я подводить итоги. Я буду просто жить. И просто буду счастливой. А еще я хочу быть богатой и успешной. Потому что реализуюсь, как писательница. Мне надо писать. Это мой способ выразить свое отношение к своему жизненному опыту и ко всему происходящему вокруг меня. Ну, да. В этом есть определенный эгоцентризм.
Но это же моя точка зрения. Мой мир.
Так вот любить его – это мой свободный выбор. Он мне помогает. Он мне сочувствует. Подталкивает меня к саморазвитию, утешает, когда мне трудно.
Что это? Дружеское безличное отношение? Надежда на то, что я его прославлю? Тщательно скрытое теплое чувство?
Сегодня сестра меня спросила: А у него есть кто-то, кому он все рассказывает?
Я думаю – нет. Сказка про Шехерезаду и царя Шахрияра. Я, как Шехерезада, выношу на суд моему господину свои скромные истории. Трепеща, и боясь грозного приговора, и радуясь возможности продолжать…
Что меня может спасти в этой непростой ситуации? Демонстрация своей независимости плюс просьбы о помощи, плюс демонстрация своей независимости, плюс восхищение его великолепными качествами, которые помогли мне… вывели меня на путь… показали….
И теперь я смогла стать счастливой, и мне открылись просторы, высоты и глубины!
А также самоактуализация, саморазвитие и личностный рост. Так что, я занята выше крыши. А его я люблю.»
Эх, Ленка, дура ты, дура…. Антону прямо стало жаль эту глупую гусыню, которая вообразила себе невесть что.
Ему все стало ясно. Ну, пообжимались разок в машине, с кем не бывает! Ну встретились еще разок, но мужик уже явно начал понимать, что-то здесь не то.
Никаких здоровых развлечений она ни себе, ни ему не позволила, это уже ясно, зато с удовольствием заидеализировала этого сердечного друга до того, что мужик сам себе оказался не рад. Значит, весь роман происходил только в Ленкином воспаленном воображении!
Интересно, зачем ей это надо? Баба она все-таки красивая и умная, как не крути, не могла найти кого-то поближе? А этот… сердечный дружок, еще выпендривается! То ли испугался, то ли обрел свою вечную любовь, но Ленке здесь не светит, это как пить дать.
Да-а, накрутила Ленка, а мозгов как у синички, вот и попалась на охи-ахи и неопределенные возвышенности, которыми ее кормит этот жлоб. Тоже мне, мозгокрут! Не нужна баба, так и скажи, иди, ты, милая, на…. Чего ж над бабами издеваться, у них и так жизнь нелегкая….
«Нет такого человека, который не задумывался бы о смысле жизни.
Человек чувствует, что смысл в движении - физическом или духовном.
Движение, правда, должно приводить к результату, само по себе, без цели, оно утомительно и довольно бессмысленно. Поэтому, вернее будет точное выражение для движения с целью – делание.
И человек точно чувствует, когда он занят деланием, а когда время проносится мимо ушей, как ветер в осенний день.
А как определить – твое это дело или нет? Когда человеку хочется благодарить за то, чем он занимается.
Ведь свое дело, любимое дело – это дар, возможность реализовать распирающие мозг и сердце возможности, нестерпимый зуд творчества.
Потому что, конечно, получать деньги за труд приятно, но не долго. Ну нет от
денег такого удовлетворения, как от ощущения хорошо сделанного дела.
В советское время бытовал заскорузлый стереотип советского работника – честно отсидевшего студента, якобы должного государству столь же честно отработать затраченные на его образование деньги."
Прям предвыборная речь! Ну дает!
"5 мая. Я собою недовольна. До чего же глупо я распоряжаюсь даром слова и даром времени. И не умею радоваться моменту. Я усвоила, что все встречи и люди неслучайны, что все посылается промыслительно и не надо форсировать результат, он не должен быть моим, у Творца свой замысел. Так откуда же эта глупая суетливость, это ложное недалекое просчитывание поведения и итогов общения?
И еще, с какой стати я взяла, что встречи для того, чтобы я напряглась и выдала чего-нибудь эдакое, может это наоборот для меня, - молчи и набирайся?
Для этого всего: ясного понимания ситуации, доброго и трезвого отношения к людям, готовности и дать и получить – нужен внутренний мир.
Когда уравновешено внутри, равновесие видно и снаружи, а если ты похож на червяка, извивающегося на крючке, от тебя пойдут предательские волны, на которые неизбежно приплывут зубастые хищники.
А откуда берется внутренний мир? От Бога. Проси и дадут, стучи и откроют.
А когда тихо, слышно Божий глас в душе и вот он единственный твой друг – чистый, честный, беспристрастный, надежный.
Да, нужны мы только Богу. А ему все нужны».
Антон прямо-таки размяк, прочтя, какие мудрые мысли бродят в голове его девочки. Ничего, он подождет. Он наберется терпения и подождет, пока она перебесится. Любовь приходит и уходит, а место бабы у плиты!
Так что и до Леночки дойдет, что ее место у плиты в доме Антона. Не надо ему никого. И эту блондинку тоже, да ну, глупая, как подушка. Ленка все-таки баба
высокого полета и выбрала не кого-нибудь, а его! И детей ему родила и вообще…. Так что, я, тебя, Ленка, прощаю!
«24.10. Зашел какой-то мужик на форум и написал такое стихотворение!
Типа, не ваша она мужики, я у нее жилку целовал и все в таком духе. Супер!
Настроение сразу поднялось на сто градусов! Покрасила голову. Так что и не вспоминаю, как утром всплакнула.
Ну что теперь поделать, если я больше не люблю мужа? А если бы он меня любил, постарался бы по крайней мере что-то выяснить, как-то изменить ситуацию.
Хи-хи! Он думал, стоит ему освободиться, как тут же бабы слетятся на его неземной свет. Ага. Ты еще поищи такую любительницу остренького.
Чтобы взять в мужья ленивого отца близнецов, надо иметь оооччень непростую судьбу. Или больше детей. Не знаю, устроит ли такой вариант его…
Ладно, чего там говорить. Мы сами меняем свою судьбу. Не хочет – как хочет.
Господи, как же мне тяжело. Не любя человека, не желая его, все-таки делить с ним кров, боясь уйти, оставить, не справиться с этой ношей. Уже зная жестокость его равнодушия, я боюсь, что останусь без средств к существованию, хотя то, что он дает, с большой натяжкой можно назвать средствами. Как мне нужна отдушина!
Друг сердечный, отзовись! Ты мне нужен! Поддержи! Я теряю силы.
Сегодня этот мелкий завистник прошипел, что это будет нонсенс, если я заработаю на своем творчестве. Погоди, еще утрешься! Вот так. Я стараюсь быть любезной, но только дайте мне маааленькую дырочку – ого!
Так-с, уже 25 октября. И что? Я курю полпачки в день. Вот до чего я докатилась за каких-то два года!
Вчера он погромче врубил речь патриарха, который говорил о семье. Как важно поддерживать семейные ценности, сохранять семью.
И о любви. Что она должна быть самопожертвенной. И если ты не жертвуешь своим временем, своим вниманием, своими деньгами ради близкого человека – это не любовь(здесь он сделал потише).
Подписываюсь под каждым словом. Только я устала. Я больше не хочу такой любви. Сожительство – вот как это называется. Одиночество вдвоем.
26.10.Не нужен мне никакой любимый. Все это выдумка, фикция. Бред воспаленного мозга. Мне нужно, наконец, заняться собой. Моя уникальная жизнь идет мимо. Утром я жду – скорей бы вечер. Вечером – скорей бы утро.
И что потом? Оглядеться и понять, что лучше бы было не торопиться?
Я хочу любви. Взаимной. Без стыда и сожаления. Которая сама по себе – оправдание. Сама по себе – жизнь.
Умный. Добрый, красивый, терпеливый, флегматичный мужчина, любящий меня беззаветно, состоявшийся в профессии, балующий меня, стимулирующий к творческой активности.
Хочу. Хочу стать писательницей, которой есть, что сказать. Хочу, чтобы нравилось мое творчество. Хочу печататься! Хочу сама зарабатывать!!!!!!! Много!!!!! Хочу быть состоятельной, финансово-независимой, мочь себе позволить одеть-обуть детей, оплатить им любимые занятия, купить дом, купить себе украшения. Хорошую обувь, много красивых колготок, красивое белье.
Вот сижу я сейчас, нищая мать с мужем-неудачником и мечтаю о лучшей жизни, а потом перечитаю и пойму, что все сбылось! Вот ахну-то!
Хочу, чтобы у меня выросли счастливые дети. Хочу научить их реализовывать себя, не бояться трудностей, идти навстречу страху, уметь наладить контакт со всеми, кто встретится им на пути или вовремя распознав, просто отойти в сторону.
Кричали птицы от любви,
Твой образ был так светел!
Уже погасли фонари,
а ты и не заметил.
Промчались годы, вдаль ушел наш поезд – ты не встретил,
И, в сердце пусто, в ранах соль,
а ты и не заметил…»
Ну что же это за сволочь, прости Господи! Ну, как вот с ней по-хорошему?!
«Антончик, родной, прости! Я больше не могу лгать.
Я не хочу с тобой жить и глядя на тебя, думать о том, что тебе нужен теплый жилет, и как тебе идет пиджак, жаль, ты их не любишь.
Я не хочу смотреть как ты ешь, и как с шумом втягиваешь в себя чай.
Меня раздражали твои старые трико, кстати, я их тихо выбросила, так что, зря ты отлупил детей.
Мне стал невыносим твой запах, и как ты чистишь зубы, брызгая на зеркало.
И еще этот твой дребезжащий глухой голос, когда ты зол.
Когда я думаю, что встречу с тобой старость, мне представляется неопрятный старик в рваных джинсах, целыми днями брюзжащий на несправедливое государство с его маленькой пенсией, на детей, чего они не едут и не звонят, и на меня, заевшую его жизнь, и тогда мне останется только умереть, чтобы этого не слышать.
Я оставляю тебя на старте, а не на финише. Пока ты молод, у тебя еще есть шанс изменить свою жизнь!
Ты ничего не теряешь, ведь ты давно уже перестал меня замечать. Ты не спрашивал много лет, как я себя чувствую, о чем я думаю и какие у меня планы.
Теперь я тебе ничего не должна.
Я обрела свободу, и финансовую, в том числе.
В нашей комнате на черном стеллаже, на третьей полке сверху стоит моя книга.
Да, моя, во всех смыслах – моя, сборник рассказов под моим именем.
Я подписала ее на память для тебя.
Это мой маленький подарок на прощание.
Эта книга – начало моей новой жизни. На гонорар от тиража я купила небольшой домик в другом городе, так что за детей не волнуйся - у них все хорошо, и у каждого своя комната, как они и мечтали.
Свидетельство о разводе вышлю почтой, нас развели заочно, так как ты не явился в суд.
Ну да, я получила за тебя все повестки, почтальон – славный дядька.
Прощай, Антон, и прости. И я тебя прощаю, хоть ты ни разу так и не попросил у меня прощения.
Твоя мечта тоже сбылась – тебя оставили в покое, так что все остались при своем. Больше писать не буду, все остальное ты прочтешь в моих рассказах, если захочешь. Твоя бывшая жена Лена.»
В дверь позвонили. Ослепший и оглохший Антон бессмысленно перевел глаза на тихую темную пустоту коридора. Никто не помчался открывать, некому было крикнуть: «Ну, долго вы там будете возиться, полна квартира людей, а открыть некому!»
Он медленно встал и поплелся к двери.