Серия – «Красава: романы в картинках».
Книга первая.
Жанр – современная проза (остросюжетная проза, криминальный боевик)
ОТЧАЯННЫЙ БЕГЛЕЦ
От Автора
Картинки из Прошлого.
Картинки.
С возрастом они приходят всё чаще и чаще. Во сне. Или же, наоборот, не давая уснуть.
С почётным и безвозвратным возрастом. Практически на пороге…
На пороге – чего? А хрен его знает, если честно. Но некоторые итоги, пусть и сугубо промежуточные, подбить будет не лишним.
«Свои» картинки. Да и «чужие». То есть, навеянные чьими-то рассказами, и уже – за давностью лет – воспринимаемые как «свои».
Итак, Камчатка – призрачный, загадочный и таинственный Край.
Охота.
Охота – серьёзная, многоуровневая и настойчивая, без малейших правил.
На тебя – тринадцатилетнего пацана.
Ладно, дяденьки, ловите.
Только будьте, ради Бога, осторожнее: никто не обещал, что беглец сдастся без боя…
Автор
Глава первая
Удачливый
«Эх, мама-мамочка, как же так? Зачем? Ну, рак поджелудочной железы. Бывает. Мол, плохая наследственность и нездоровое питание в юношеские годы…. Плохая наследственность? Ну, да – в глобальном плане, если родители происходили из семей репрессированных. «Я помню тот Ванинский порт…». Откуда, спрашивается, было появиться несокрушимому здоровью, передаваемому по наследству? Бред…. А здоровое питание? В семидесятые-восьмидесятые нищенские годы? Откуда, спрашивается, ему тогда было взяться на Богом забытой Камчатке? Где они тогда были – полезные витамины и всякие там редкоземельные элементы? Только если в местных травах и корешках, до которых так и не добрались всеядные медвежьи зубы…. Значит, рак навалился и скрутил – буквально-таки за полтора месяца. Сука грязная и позорная…. Извини, мама, само вырвалось. Я больше не буду так грязно выражаться. Честное слово. Ты этого никогда не любила…. Но папа же договорился тогда обо всём с одной известной московской клиникой. И оплатил – комплексное лечение. И «эмчээсовский» самолёт, оборудованный всякими современными медицинскими штуковинами, заказал. Вместе с квалифицированным персоналом. И оплатил. Я все бумаги сам видел. Лично. Была надежда на выздоровление. Была. Надежда. Ещё восемь с половиной месяцев тому назад…. Зачем же ты, а? Да ещё так? Не понимаю…. Бросилась с обрыва. С высоченного. Говорят, что пролетела больше ста семидесяти метров. Прямо на острые камни…. Даже проститься с тобой не дали, чтобы не травмировать хрупкую подростковую психику. Закрытый гроб. Сырая земля. Мелкие гранитные камешки, брошенные из ладоней. Лопаты могильщиков. Совковые…. Почему же ты опять мне снишься? Зачем? Снишься и снишься…. Нет-нет, снись, сколько захочешь. Хоть пятьдесят лет. Хоть все пятьсот. Как захочешь…. И повторяй-повторяй-повторяй. Повторяй. Раз так тебе хочется. Мол: - «Сыночек, ты совсем большой у меня. Тринадцать лет – это уже серьёзно. Почти взрослый. И веди себя соответственно – по-мужски. И ничего не бойся. И никого. Ты всё сможешь. Всё выдержись. Всё перетерпишь. Всё преодолеешь. И никого никогда не предашь. И отомстишь…». Мама-мама, мамочка моя. Любимая…. А мстить-то я кому должен? И за что? Подскажи…. Молчишь, смущённо отводя глаза в сторону? Ладно. Попробую сам во всём разобраться. Всенепременно попробую. Спасибо – за совет…. И…. Можно, я попрошу тебя об одном? Спасибо…. Ты снись мне, пожалуйста, и дальше. Обязательно – снись. Хоть каждую ночь…. А я обязательно попробую…. Попробую – соответствовать твоим ожиданиям. Клянусь…».
- Бух-х-х! - призывно загремело где-то – на самом изломе сонного сознания.
- Тз-цинь-нь-нь, - тихонько и жалобно задрожали стёкла в оконных рамах.
- Бух-х-х!
- Тз-цинь-нь-нь…
Олег слегка приподнимает голову над подушкой.
- Бух-х-х-х-х…
- Тз-цинь-нь-нь-нь-нь…
- Вот же, старикан неугомонный.
Отбросив одеяло, он встаёт с постели и подходит к окну.
На сизо-розовом полотне утреннего небосклона – над мрачной стеной дальнего тёмно-зелёного леса – величественно клубятся широкие полосы густого чёрно-серого дыма.
- Опять, дружище, подловил, - протирая кулаками сонные глаза, неодобрительно бормочет Олег.
Бормочет – неодобрительно, но улыбается – при этом – однозначно по-доброму и понимающе…
Что ещё за «бухи» имели место быть в то памятное? Это просто знаменитый вулкан Шивелуч, заскучав в одиночестве, решил немного пообщаться с местными жителями. Тем более что до него и недалеко совсем было – порядка сорока шести-семи километров.
Извержение вулкана? Ерунда, локальное. Всего-то на несколько суток. Шивелуч, он такой: чуть ли не каждый месяц напоминает о своём существовании. Покашляет чуток. Раскалённой лавой слегка поплюётся. А после этого вновь – на некоторое время – впадёт в спячку…. Что там взрывается? В основном, газы всякие и разные. А ещё иногда из жерла Шивелуча и бомбочки вулканические вылетают. Рутина камчатская, короче говоря…
Больше не бухает. Дым над лесом заметно истончается.
Олег стоит у окна.
«Семь тридцать утра. Погода – просто замечательная», - лениво бродят в голове разноплановые мысли. - «Небо ясное. Безветренно. Теплынь. Уже третьи сутки над полуостровом висит устойчивый антициклон. Знать, и рыба уже отошла от недавних природных катаклизмов. Успокоилась. Вылезла из глубоких ям. И вновь принялась – в преддверии осенне-зимнего сезона – активно жировать. Повезёт сегодня – в обязательном порядке. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. А почему, кстати, нигде не видно Василича? Он в это время обычно уже что-то копает, пропалывает или же воду набирает из колодца. Странно…. И гуси гогочут, словно бы некормленые. Ага, и козы голос подают. Ерунда какая-то…».
Недоумённо передёрнув плечами, он идёт в туалетную комнату. Справляет естественные нужды. Умывается. Чистит зубы. Причёсывается перед зеркалом. Возвращается в спальню. Меняет фланелевую пижаму на хлопчатобумажный спортивный костюм. А мохнатые домашние тапочки – на удобные кроссовки. И спускается по деревянной винтовой лестнице на первый этаж.
- Груня, - зовёт Олег.
Тишина.
- Груня! - повышает голос.
Нет ответа.
Столовая, гостиная, кухня, гостевые спальни – никого. Лишь чуткая тишина вокруг, нарушаемая – местами – жужжаньем беспокойных пчёл, залетевших с улицы.
В прихожей – под овальным зеркалом – отрывной календарь: двадцатое августа, 1998-ой год.
Он выходит на крыльцо и кричит:
- Василич! Эй! Груня! Отзовитесь! Эге-гей! Куда вы все запропали? Найда! Ау! Где ты, противная собака?
Нет ответа. Только требовательный гогот гусей и жалостливое блеяние коз становятся всё громче.
- Как мама умерла, так они все тут слегка разбаловались, - шепчет Олег. - А ещё и папа – неделю назад – улетел по важным делам в Испанию. Кот из дома – мыши в пляс. А я на роль строгого хозяина не очень-то подхожу…. Груня, наверняка, к дочери в Козыревск укатила. А Василич и в классический русский запой мог запросто уйти…. Ладно, отложив рыбалку на час-другой, сам поработаю. Чай, не переломлюсь. Жили же раньше без прислуги. И ничего…
Их семья, действительно, разбогатела только два с половиной года тому назад – с тех самых пор, как Митин-старший заделался владельцем всех местных лесопилок и лесосек: переехали в комфортабельный коттедж за высоким кирпичным забором, наняли садовника-огородника-скотника-птичника-пчеловода (в одном лице), горничную-кухарку и шофёра-охранника. А раньше-то Михаил и Арина Митины были обычными камчатскими фермерами, да и сына своего единственного с малолетства приучили к крестьянскому труду. И козы-курицы-гуси-кролики-пчёлы переселились в новообразованное поместье из той, прежней и обычной жизни.
Олег сноровисто напоил и накормил животных. Подоил коз. Собрал в берестяное лукошко с полтора десятка крупных, жёлто-коричнево-пятнистых гусиных яиц. А заглянув в большой застеклённый парник, недовольно покачал головой:
- Огурцы, понимаешь, переросли. Совсем Василич мышей не ловит. Ладно, самые крупные с собой прихвачу. А остальные уже завтра сорву, по возвращению…
Тихий вкрадчивый шорох за спиной.
Он, торопливо нащупывая ладонью – в правом боковом кармане спортивной куртки – брусок бельгийского метательного ножа, оборачивается.
Качающаяся – чуть-чуть – листва декоративного кустарника.
- Кто там прячется? Выходи, гнида позорная…. Ну, долго я буду ждать? Порешу на раз.
- Хр-р-р…
- Это ты, Найда? Извини. А я, уж, подумал…
Из-за разлапистого куста японской гортензии появляется собака.
Лайка? Может быть, если рассуждать по-глобальному. Только какая-то откровенно нетипичная. Белая, с редкими жёлто-бисквитными пятнами на боках. Компактная, ладная, лохматая и «шерстяная». Голова слегка клиновидная и мощная. Угольно-чёрный аккуратный нос. Углы рта слегка загибаются, образуя некое подобие ехидно-философской улыбки. Глаза тёмно-коричневые, глубоко посаженные, широко расставленные, немного раскосые, миндалевидной формы. Хвост пышный, гордо закинутый на спину. А, вот, уши какие-то маленькие и слегка закруглённые на концах.
В тёмно-жёлтых собачьих зубах зажата тушка юного лесного зайца.
- Хряп, - кривые зубы разжимаются, и добытый заяц падает на землю.
- Молодец ты у меня, - хвалит Олег. - Добытчица.
- Гав! - отзывается собака, мол: - «Сама знаю…».
Найда, она чистокровная самоедка . Три с половиной года назад Митин-старший купил за сто пятьдесят рублей лобастого и на удивление хилого щенка у старого чукчи, на северном плато Корякского нагорья. За прошедшее с того момента время из этого уродливого «цуцика» настоящая красавица выросла: сильная, отважная и грациозная – до полного умопомрачения.
Откуда взялся заяц?
Собака уже давно вырыла под кирпичным забором – за пчелиными ульями – тайный лаз. А отец Олега не велел препятствовать, мол: - «Самоедам без охоты – никак нельзя. Могут всерьёз затосковать и впасть во фрустрацию. Шерсть, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, начнёт вылезать-выпадать, зубы крошиться в пыль…. Оно нам надо? Не надо, зорька ясная…. А так собака регулярно в тайгу наведывается. Свежим воздухом дышит. Охотится. Добычу приносит. Зайчишек, белок, тарбаганов…».
Кто такие – тарбагангы? А это такие сурки местные, камчатские. Их топлёный жир здорово при простудных радикулитах и застарелых артритах помогает…
- Знатный нынче заяц по лесам скачет, - подбирая с недавно подстриженного газона звериную тушку, констатирует Олег. - В том смысле, что упитанный. И шкурка хорошая: гладкая и блестящая. Лето же нынешнее выдалось – просто на загляденье. В меру дождливое, с тёплыми ночами. Вот, зверьё лесное и взяло своё, по полной программе…. Лето тёплое, плодородное и доброе – это хорошо? Ну, как посмотреть. Если с легкомысленной и обывательской точки зрения, то просто замечательно. А если – со стратегической и долгоиграющей? Философия, будучи наукой серьёзной и грамотной, утверждает: - «Если в одном месте что-то прибывает, то в другом – непременно – убывает…». Следовательно – что? Следовательно, вскорости надо ждать насквозь негативных осенне-зимних сюрпризов – в плане погоды. Не, как по мне – так пусть лучше будет суровая и снежная зима, чем избыточно-дождливая и ветреная осень…. Кстати, я тут на рыбалку собрался.
- Гав?
- Куда? Ещё не решил…. Составишь мне компанию?
- Гав! - радостно кивает лохматой головой Найда. - Гав, гав, гав…
Собрался он быстро. Запихал тушку добытого зайца (уже выпотрошенную, без головы и со снятой шкурой), в полиэтиленовый пакет, а его – в свою очередь – определил в морозильную камеру. Отправил в холодильник гусиные яйца и две пузатые керамические крынки с козьим молоком. После этого сложил в наплечную кожаную сумку нехитрую провизию: буханку чёрного хлеба, две банки говяжьей тушёнки, шматок сала, с десяток огурцов, пачку чая, грамм триста фруктовой карамели. Ну, и немного соли, чёрного перца и лаврового листа – для возможной ухи. Вот, собственно, и все сборы.
А как же походная одежда, резиновые сапоги, котелки-кружки и всяческие рыбацкие снасти? Всё это хранилось на речном берегу – в маленьком гараже, выстроенном рядом с лодочным причалом. Очень удобно, знаете ли…
Прихватив сумку с провизией и заперев глухую железную калитку в кирпичном заборе, он шагает направо. Найда, чуть заметно помахивая пышным хвостом-кренделем, семенит рядом.
Тепло, но между деревьями и кустами, окружающими дорогу, плавно перемещается лёгкая туманная дымка. Солнышко нерешительно прячется за длинными светло-сизыми облаками.
Навстречу идёт мужчина средних лет, облачённый в пятнистую военную форму без погон. Это Иван Павлов, когда-то начинавший фермерскую карьеру вместе с Михаилом Митиным.
Завидев мальчишку с собакой, мужчина останавливается и нерешительно топчется на месте.
- Привет, дядя Ваня, - здоровается Олег.
- Ага, здравствуй, - смущённо бормочет Павлов, а после этого резко разворачивается на девяносто градусов и исчезает в боковом проулке.
- Гав? - удивляется Найда.
- Не знаю, что это на него нашло. Чудак – одно слово…
Поворот, второй, впереди заметно светлеет, и вскоре они выходят на речной берег – как раз напротив того места, где речка Еловка впадает в реку Камчатку. Кофейно-бурый поток – это Камчатка. А светло-светло-серый, соответственно, Еловка. Над водой мелькают – чёрными изломанными молниями – шустрые камчатские стрижи. По речной глади следует вниз по течению старая самоходная баржа, перевозящая доски и брус.
- Наши с папой доски и брус, - уточняет Олег. - То тишь, изготовленные на наших лесопилках. В Усть-Камчатске всё это перегрузят на солидное океанское судно и – вместе с другими пиломатериалами – отправят в Японию. Или, к примеру, в Южную Корею…. Папа. И зачем он срочно улетел в Испанию, а?
- Гав.
- Не знаешь? Вот и я не знаю. Без малейшего понятия…. И вообще. Каким-то очень взволнованным он выглядел при прощании. И озабоченным. И хмурым. И несколько раз спросил: - «Помнишь, сынок, где находится наш тайник? Сможешь его самостоятельно найти – ежели что?». Я ему, мол: «Помню и, конечно, найду. Без проблем». Он головой покивает, а через час-другой по новой: - «Помнишь про наш тайник? Сможешь его отыскать?». Ерунда какая-то.
- Гав, - добродушно виляя хвостом, соглашается Найда.
На северо-востоке, над далёкой линией горизонта, величественно возвышается конус вулкана Шивелуч.
- Славный старикан, - одобрительно хмыкает Олег. - Мощный такой, солидный и величественный…. И сегодняшние дымы впечатляют. Клубятся, клубятся. Вверх поднимаются. А потом, постепенно превращаясь в длинный шлейф-полосу, заметно отклоняются к западу. Значит, ветерок сегодня дует со стороны Тихого океана.
Над конусом вулкана появляется-возникает ярко-розовый всполох. Второй.
Секунд через пятнадцать-двадцать с той стороны долетает:
- Ба-бах! Бух-х-х-х-х….
- Гав, - сообщает Найда.
- Ага, согласен. Вулканическими бомбочками плюётся, не иначе…
У дощатого безлюдного причала неподвижно застыли – на коротких ржавых цепях – несколько десятков деревянных, алюминиевых и дюралевых лодок. Чуть дальше расположились, выстроившись в два неровных ряда, разномастные гаражи.
Вообще-то, Митин-старший давно уже говорил, что, мол: - «Давно уже пора обзавестись приличным катером или даже солидной яхтой…». Только дальше слов дело так и не пошло: на рыбалку они по-прежнему отправлялись на старенькой и обшарпанной «Казанке».
Олег отомкнул замок и вошёл в «фамильный» гараж. Переоделся в походную одежду. Сменил кроссовки на болотные сапоги. Закрепил на брючном ремне деревянные ножны с дельным охотничьим ножом. Сложил в рюкзак нехитрую посуду, снасти и прочие рыбацкие причиндалы. Отнёс в «Казанку» вёсла, рюкзак, сумку с продовольствием и брезентовый чехол со спиннингом. Вернулся в гараж. Заполнил бачок пятнадцатисильного японского мотора смесью машинного масла и бензина – в соотношении один к двадцати. Отнёс мотор, предварительно заперев гаражную дверь, на причал и надёжно закрепил его на корме лодки. А после этого задумался.
- Гав? - к «Казанке» подходит Найда.
- Ну, да, решаю, куда податься, - подтверждает Олег. - Мы с Василичем планировали спуститься вниз по течению и по узкой дельтовой протоке доплыть до лагуны Маламваям . Там сейчас корюшка, навага и камбала должны хорошо ловиться. Это Груня морскую рыбу заказала. Мол, речная и озёрная приелись слегка…. Но где он, Василич?
- Гав!
- Правильно, нету его. Испарился в неизвестном направлении. А я маме обещал – не отплывать в одиночку далеко от посёлка. Обещанья же, как известно, надо всегда выполнять. Принцип такой…. Поэтому пойдём вверх по течению, к Второму лабиринту. Это недалеко совсем, и тридцати километров не будет…. Согласна?
- Гав!
- Тогда – запрыгивай в лодку. Будем стартовать.
Дождавшись, когда собака займёт место в лодке, Олег отталкивает «Казанку» от берега и запрыгивает на её нос.
Через полторы минуты над речными просторами разносится негромкое тарахтенье подвесного мотора, и «Казанка», уверенно преодолевая встречное течение, начинает отдаляться от причала…
Что ещё за Второй лабиринт?
Рассказываю. Река Камчатка является крупнейшей рекой полуострова. Ительмены называют её – «Уйкоаль», что в переводе на русский язык означает – «Самая большая река». Считается, что длина Камчатки – от истока до устья – составляет около семисот пятидесяти километров. Но это – если мыслить прямыми и ломаными линиями. Но Камчатка – самая извилистая речка в Мире. Самая-самая-самая. Петляет, петляет, петляет. Обычные петли, двойные, тройные, обратные, восьмёрочные…. Сколько можно, двигаясь на лодке вниз по её течению, намотать километров? Трудно сказать. Несколько тысяч, наверное. А ещё на реке наличествует великое множество проток и стариц, в которых заблудиться – раз плюнуть. И сотни тысяч озёр и озерков, расположенных на низких речных берегах. Гигантская водная страна, короче говоря…. Так вот. «Второй лабиринт» – так в народе называется причудливое наслоение речных петель (практически незатянутый морской узел), расположенное в двадцати шести-семи километрах вверх по течению Камчатки – относительно посёлка Ключи.
Вволю попетляв по хитрым речным излучинам и протокам, «Казанка» пристаёт к западному берегу. Вернее, к низкому берегу аккуратной полукруглой бухты.
Окончательно заглушив мотор, Олег вылезает на берег и, крепко ухватившись ладонями за металлический кронштейн на носу плавсредства, затаскивает лодку – на треть корпуса – на песчаную косу. Найда тут же выпрыгивает из «Казанки» и, тихонько гавкнув, скрывается в густом ельнике.
- Охотиться пошла, - понимающе хмыкает Олег. - Ну, и ладно…
Он перетаскивает к балагану рюкзак, сумку и чехол со спиннингом.
Балаган, это такое временное строение: каркас из толстых веток и досок, три стены и крыша которого обтянуты-оббиты старым рубероидом. Разжигаешь возле входа в балаган жаркий костерок, забираешься внутрь, ложишься на толстую подстилку из елового лапника, укрываешься ватником и спишь, холода не ведая. Красота.
- Крепкий, - одобрительно похлопывая ладонью по боковой стенке балагана, шепчет Олег. - Мы его вместе тогда построили, почти два года тому назад: я, папа и мама. Эх, мама моя, мамочка…
Олег, ослабив шнуровку, достаёт из рюкзака «кораблик». Это такая снасть для ловли рыбы – маленький катамаран, две заострённые вертикально-поставленные дощечки которого соединены между собой тонкими горизонтальными планками. А на отдельной берёзовой дощечке намотано метров пятьдесят-шестьдесят толстого капронового шнура, ближе к концу которого (прикреплённого к боковине «кораблика»), привязаны поводки из лески диаметром 0,3 миллиметра с самодельными мушками-приманками.
Мушки – статья особая. Из чего их только не делают идейные камчатские рыбаки, брезгующие – в большинстве случаев – покупными импортными изделиями. Из шерсти и подшерстка всех «шерстяных» животных. Из перьев всех-всех-всех местных водоплавающих птиц. Из разнообразных синтетических материалов, включая «щетину» китайских бытовых швабр и кисточек. Ну, и применяя – для пущей эстетики – самые хитроумные «долгоиграющие» краски.
Митины же в этом плане были упёртыми консерваторами, и для изготовления рыбацких мушек использовали только оленьи и кабаньи «шерстины», да подбрюшные перья краснозобых казарок. Краски? Фи, как пошло. Вполне достаточно красной шерстяной нити. Для тех, кто понимает, конечно.
- Подъехать на лодке к Серой скале? Там, конечно, знатная стремнина. И глубокий омут совсем рядом, - неторопливо оглядывая речные просторы, рассуждает Олег. - Только у скалы и перевернуться – плёвое дело. А я сегодня, как назло, один. Неоправданный риск, как любит выражаться отец, он умному человеку ни к чему. Ладно, здесь попробую порыбачить. Глядишь, и будет толк…
Какую рыбу собрался ловить Олег? А всякую и разную. Камчатка – самая рыбная река полуострова, и видов рыб в ней водится – чёрт знает сколько. Перечислю только некоторые – чисто навскидку: горбуша, кета, нерка, кижуч, чавыча, сима, микижа, мальма, кунджа, хариус, ну, и так далее.
Прихватив «кораблик» под мышку, Олег возвращается к реке и отходит от «Казанки» – вверх по течению – метров на шестьсот пятьдесят.
Здесь прибрежная коса уже не песчаная, а каменистая – с отдельными каменными глыбами, торчащими из речной воды.
Он перебирается, ловко перепрыгивая с камня на камень, на покатый гранитный тёмно-красный валун, расположившийся рядом с белопенной струёй сильного течения. Перебирается и умело запускает «кораблик», постепенно стравливая с берёзовой дощечки – под лёгким натягом – капроновый шнур.
Маленький катамаран постепенно отходит от валуна примерно на сорок пять метров, шнур тихонько звенит, «кораблик», зарываясь вертикальными дощечками в речные буруны, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн…
Удар хвостом по воде, брызги во все стороны. Это какая-то рыба прыгнула на мушку.
Олег резко подсекает, несуетливо подводит «кораблик» к валуну и аккуратно снимает с крючка светло-серебристую рыбину с мелкой чешуёй. Бока и брюхо добычи покрыты чёрными и тёмно-бордовыми точками-пятнышками.
- Речной голец. Вернее, мальма. Грамм на семьсот-восемьсот потянет. Хороший задел. Знать, клёв будет. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…
Рыба, оглушённая коротким ударом головой об валун, отправляется в полиэтиленовый пакет, извлечённый из бокового кармана старенькой штормовки. «Кораблик» уходит во второй рейс.
Удар хвостом по воде, брызги во все стороны.
- На этот раз кто-то покрупнее попался, - подтягивая катамаранчик, радуется удачливый рыбак. - Снова мальма? Посмотрим…. Ага, в воде мелькает бледно-жёлтый бок с крупными светлыми пятнами. Значит, кунджа. Килограмма, наверное, на полтора…
«Кораблик» вновь, трудолюбиво зарываясь вертикальными дощечками в речные воды, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн.
Неожиданно рядом с катамараном возникает здоровенный бурун, в котором виден – на долю секунды – здоровенный (ну, очень здоровенный), рыбий хвост.
Мощный звонкий шлепок, и деревянный «кораблик» мгновенно разваливается на отдельные дощечки и планки.
- Чёрт знает, что такое, - размеренно наматывая на дощечку шнур, возмущается Олег. - Всю рыбалку, гад хвостатый, испортил. Из чего я теперь смастерю новый «кораблик»? А? Вот же, не было печали у гусара…. Кто же это такой шустрый и крупный? И на сколько, интересно, он потянет? Килограмм на пятнадцать-двадцать? Или же ещё крупнее? Ладно, наглец бокастый, я с тобой сейчас разберусь. Сейчас-сейчас. Только не отплывай далеко…
Он вернулся к балагану. Бросил бесполезную дощечку с капроновым шнуром и мушками на высокую моховую кочку. Рядом пристроил полиэтиленовый пакет с пойманной рыбой. Достал из брезентового чехла и собрал из составных частей спиннинг. Закрепил на его удилище – чуть выше пробковой рукояти – безынерционную катушку. Пропустил леску через спиннинговые кольца. Привязал к леске надёжный стальной поводок. Вытащил из рюкзака круглую коробочку с блёснами и воблерами. Раскрыл её. И после недолгих раздумий остановил свой выбор на «змейке».
Что ещё за «змейка» такая? Самоделка. В том плане, что эту нестандартную снасточку Олег сам изготовил, прошлой зимой. Знаете, есть такие ёлочные новогодние гирлянды, состоящие из серебристых блестящих шариков, нанизанных на капроновую нить? Вот, кусочек такой нити – с десятком шариков – Олег от гирлянды и отрезал. Потом насадил шарики на «первую» гитарную струну. Лишнее, понятное дело, удалил с помощью ножниц по металлу. А к кончикам отрезка струны припаял два карабинчика: один (тяжёлый), – для лески, второй – для кольца с рыбацким «тройником».
Осмотрев снасточку, он заменил закреплённый на ней «тройник» на другой, самый крупный – из тех, что обнаружились в коробочке. А после этого привязал «змейку» к концу лески надёжным узлом.
Олег, предварительно раскатав голенища болотных сапог, осторожно заходит в реку.
Почему он не забрался на покатый гранитный валун, с которого уже рыбачил? Скажете тоже. Камень, торчащий из реки, является – при ловле крупной рыбы – достаточно коварной штуковиной. Запросто можно – в процессе борьбы с потенциальным трофеем – поскользнуться и свалиться в воду.
Взмах спиннингом. Заброс «змейки» метров на шестьдесят. Чуть слышный треск катушки, наматывающей – с короткими рывками и паузами – леску.
Взмах. Заброс. Треск.
Взмах. Заброс. Треск…
Удар!
Удилище спиннинга тут же сгибается в крутую дугу. Оглушительно трещит катушка. По воде ходит – туда-сюда – большой бурун, создаваемый усилиями большой и сильной рыбины.
Олег медленно перемещается вдоль берега, то отпуская леску, то подматывая её.
Отчаянная борьба длится и длится.
Мышцы сводит судорогами. Ледяная речная вода переливается через края рыбацких сапог. Летнее камчатское солнышко, проглядывая сквозь прорехи в низких тёмно-серых облаках, начинает откровенно припекать. По лбу, застилая глаза, скатываются капли слегка солоноватого пота. Пальцы рук предательски немеют…
Наконец, где-то через полчаса, добыча отчаянно прыгает по чёрным прибрежным камушкам. Несколько ударов увесистым булыжником по рыбьей голове, и всё – полная и окончательная победа.
- Ну, и ничего же себе, - с трудом переводя сбившееся дыхание, восторженно охает Олег. - Чудо-юдо какое-то. Кожа тёмная и очень жёсткая на ощупь. Как у…, как у престарелой камбалы. Вдоль хребта красуются непонятные шишечки-наросты. Морда непривычно-длинная. Рот – внизу. Но достаточно большой и круглый. А нижняя губа – очень короткая…. Да кто же это такой, а?
- Осётр, однако, - раздаётся сзади густой мужской голос.
- Гав! - подтверждает собака.
- Большой. Настоящий. Взять травоядного и мирного осетра – на блесну? Почётное дело. Невероятное…. Ну, парень, ты и молодец. Красава самая натуральная…
Олег оборачивается. В трёх-четырёх метрах от него, у замшелого соснового корня-выворотня, стоит, опираясь на чёрный посох, высокий узкоглазый старикан в тёмно-бордовом малахае, расшитом разноцветным бисером. Рядом со стариком, беззаботно щурясь, сидит Найда.
- Здравствуй, Ворон, - радостно улыбается Олег.
Сделав несколько шагов навстречу, он протягивает пожилому мужчине открытую правую ладонь.
- Привет, Красава, - отвечая на рукопожатие, произносит старик. - А ты изменился – со времени нашей последней встречи. Вырос. Возмужал.
- Как ты меня назвал?
- Красава. Так паланцы величают успешных и удачливых людей. Так издревле повелось. Не нами заведено, не нам и отменять. Красава…
Глава вторая
Шаман – лучший друг беглеца