У моих родителей был странный и, наверное, неравный брак. Судите сами: мать городская, утонченная, избалованная красавица из Украины, а отец из глухой богом забытой чувашской деревни. Я не видела людей, более противоположных во всем, настоящие психические антиподы. Мать, все остро чувствующая, почти экстрасенс. И отец, супер спокойный, самоуверенный. Мать всю жизнь просидела дома, не любила никакие компании, подружек, занятая если не детьми, то исключительно собой, своими переживаниями. И отец, не представлявший своей жизни вне общества, любящий друзей. Единственное обстоятельство, которое способствовало их встрече и объединило: это то, что при спартанском характере отца, который не нуждался ни в каких благах цивилизации: мог, например, спать на камнях, и каждый день есть одну картошку, имел одну слабость - любил все красивое. Наверное, потому, что в его жизни с матерью и братом ее совсем не было при вопиющей бедноте.
Отец учился в областном городе в нефтяном техникуме. И однажды в парке увидел мою мать. Он был поражен ее красотой: среднего роста, стройная, с темно-русыми густыми кудрями, с синими глазами с поволокой, с курносым носиком, с вырезными губками, и как оказалось, с ангельским голосом. Она пела в художественной самодеятельности.
Через год после свадьбы родился ребенок. В первый раз я появилась в столице в 1957 году, когда родители ехали в гости на Украину родителям матери. Одна из детских прививок протекала тяжело, с высокой температурой. Ребенка пришлось в Москве, где была пересадка на другой поезд, положить в больницу.
До окончания средней школы я не вспоминала о Москве, хотя в душе зрели наполеоновские планы, хотелось чего-то необычного, возвышенного. С десяти лет в минуты душевного волнения рождались строчки - смешные, неуклюжие.
Буксир всегда идет вперед,
Буксир нигде не отстает.
Он тащит всех с глубоких ям,
Чтоб подали ему сто грамм,
А может двести или триста,
Чтоб был похож на эгоиста.
Тень красоты моей матери легла на мое лицо, поэтому со школьных лет я пользовалась вниманием мальчиков. Но еще с детства была строга и даже сурова в оценке мальчишек. В пятом классе одному симпатичному хулигану написала такую отповедь.
Ты мне противен - это так.
Я сразу поняла, что ты дурак.
А с дураками не будет дела
Напрасно все ты делал.
Найди себе другую,
Девочку дурную,
Чтоб от безделья по вечерам
Поиграть в «люблю».
В десятом классе у меня была очень честолюбивая подружка Ольга, она мечтала поступить в Московский университет на философский факультет. Наука - не моя страсть. В тринадцать лет первая любовь истерзала мне сердце, и только стихи были бальзамом для израненной души.
О! Кто подарит мне мгновенье
Лицом к груди твоей прильнуть.
От всех страданий и мучений,
Хоть миг единый отдохнуть…
Мою любовную страсть, изложенную в стихах, в Литературном институте не оценили. Тогда я понесла свои чувства в театральные Вузы, в одно из них меня чуть было не приняли. Позднее, походив в народный театр в Москве, я поняла, что исполнительское искусство – это тоже не мое.
Пришлось поступать с подружкой в университет. После школы прошло уже три года. Ольга выбрала уже не философский факультет, а психологический. Она была очень способной, медалисткой и могла бы поступить на любой факультет, я же могла учиться только на гуманитарном. Занималась я не очень усердно, зато с удовольствием посещала театры, эстрадные концерты. Но время таяло, и я знала, что после окончания учебы мне придется уехать из Москвы, которую я горячо полюбила, сама не знаю за что. Наверное, магия столицы очаровала меня.
Что мы видели в своей деревне, где даже школы не было? Зато была бесконечная езда на поездах по интернатам. Что характерно: я уезжала из дома в воскресенье в интернат спокойно, а для сестры это была трагедия, она рыдала в три ручья. Эта душераздирающая сцена повторялась каждую неделю. Даже брат, самый младший из нас, первоклассник, и тот не плакал, потому что знал, если надо, значит надо! Сестра до сих пор, будучи уже пенсионеркой, живет в совершенно вымершей деревне.
Так что Москва была моей второй родиной и, конечно, намного интересней деревни. Устроиться работать в столице с высшим образованием иногороднему в начале восьмидесятых прошлого века было нереально. Лимитную, то есть временную прописку, давали только на «черные» работы. Но еще до учебы, я поработала в Москве в Психоневрологическом интернате и Доме престарелых. В Подмосковье ситуация была практически такая же. Вариант выйти замуж по расчету за москвича - не мой. Только любовь! Для меня это была высшая ценность, как впрочем, и сейчас. Однажды был смешной случай. Останавливает меня на улице молодой человек и спрашивает:
-Девушка, Вы москвичка? Отвечаю:
-Нет.
-Очень жаль. ( « Мне тоже», - подумала я)
Летом 1982 года покинула столицу, душа плакала, было грустно, но самонадеянно сказав себе:
-Москва меня сама позовет! И этим утешилась.
Большинство моих однокурсников мечтали об аспирантуре, науке, преподавательской деятельности. И у многих эти мечты сбылись. А я поехала в свой областной центр в городскую газету, хотя там можно было работать и после школы, главное наличие способностей. За шесть лет проведенных в редакции газеты «Ленинский луч» я вышла замуж, родила двоих детей и научилась писать зарисовки о людях труда. И поняла, что литература и журналистика - хотя и «сестры», но не родные.
Потом работала в библиотеке «Политическая книга». Это был 1989 год, в стране набирала скорость перестройка. Интересно получилось - мои дети ровесники перестройки: сын родился в 1985 году, а дочь - в 1986. В библиотеку приходили интересные люди и я, как любительница поспорить, заводила бесконечные разговоры. Библиотека находилась в центре старого города на главной улице, которая называлась раньше «Дворянская» в трехэтажном здании. На первом этаже находился абонемент художественной литературы, на втором - кабинет директора, выставочный зал картин местных художников и музей- кабинет, где когда то занимался В.И.Ленин, а на третьем - был читальный зал и небольшие кабинеты для библиотекарей-специалистов. Иногда к нам приходила директор и говорила:
-Все шумите? Я с жаром отвечала:
-_Да, спорим, обсуждаем статьи из прессы!
С удовольствием вспоминаю свои разговоры с бывшим военным прокурором Борисом Тимофеевичем Маховым. Как мы горячо, близко к сердцу воспринимали перемены в жизни нашей страны, надеялись, мечтали о переменах к лучшему. Нас захлестнула огромная волна информации, ранее недоступной. Особенной популярностью в читальном зале пользовались всевозможные журналы, вообще вся периодика. Читатели ехали со всей области. Много было представителей старшего поколения, которые за свою долгую жизнь «изголодались» по запрещенной, засекреченной информации, а на самом деле, просто более или менее объективным сведениям по истории страны. Было смешно и грустно, когда выяснилось, что один почтенный старичок чересчур любознательный прихватывает журнальчики из читального зала домой.
Я же особенно «дурела» от статей об инопланетянах, о всяких чудесах, необъяснимых явлениях, о всевозможных способах гаданий, от книг по хиромантии, нумерологии. Дельцы в это время начинали «колотить» капиталы, а мы захлебывались от разговоров. Я бежала на работу в библиотеку, как в дискуссионный клуб.
Но зарплата библиотекаря была ниже плинтуса, а семья, маленькие дети требовали затрат и мне пришлось из библиотеки уволиться и устроиться на нефтеперерабатывающий завод, там платили больше.
Когда дети подросли, мы стали ездить в гости к брату Михаилу в Подмосковье. После окончания университета он получил служебное жилье в тридцати километрах от Москвы. Жили у него обычно неделю, возила детей к университету, мы посещали Третьяковскую галерею, фотографировались на Красной площади, гуляли по ВДНХ. Чего я хотела от Москвы сама не знала. Дни летели незаметно, домой ехать не хотелось.
Дети учились в поселковой средней школе, которая находилась на соседней улице от нашего дома поэтому, когда я предложила им уехать в Москву, они сказали:
-_Мы не хотим учиться в другой школе. Что мы будем делать в Москве? Деньги просить на вокзале?
Они знали, что заработать могу мало, а отец их ехать с нами отказался. Мне пришлось отступить, но когда дочка окончила школу, повезла ее в столицу поступать в вуз. Дочка не подвела меня, стала учиться в столице на менеджера по международному туризму, а я вернулась в провинцию. Сын тоже учился на платном отделении областного университета. Разница в возрасте у детей чуть больше года. Приходилось одновременно платить за двоих студентов. Мы с мужем безропотно отдавали обе свои зарплаты за учебу детей, в остальном жили на крохи.
Приходилось выслушивать глупую критику окружающих, что так жить нельзя – не только « лучшее - детям», а все - детям. Но очень уж хотелось выучить детей, тем более, что они сами к этому стремились, хотя способности имели хорошие, но на бюджетные места не поступили. При первой же возможности стали работать, еще, будучи студентами старших курсов.
У меня не было другой родины кроме деревни и
Москвы, где прошла моя молодость. Государство уничтожило мою малую родину, как не перспективную. Значит, я должна жить в столице. Нужно вернуться в Москву любой ценой, иначе я не успокоюсь никогда, и всегда буду жить с чувством, что я на вокзале. К своему областному городу, в котором прошла большая часть жизни, я так и не привыкла. Если уезжать, то нужно продать квартиру, у нас их было две. Но все было против моего переезда, во – первых муж, который не любит вообще жить в городе, не говоря уже о столице. Во-вторых, все подружки, знакомые, сослуживцы на работе - « как можно в пятьдесят с лишним лет все бросить и начать жизнь сначала на новом месте?!». Они, наверно, думали, что это все равно, что вырвав старое дерево из одного места попытаться посадить его в другом. Но аналогии годятся только для сравнений, они не отражают всей картины полностью .
Каждый раз бывая в Москве я видела, что приезжих людей в столице становиться все больше. Сюда ехали со всех республик бывшего Советского Союза: с Украины, Узбекистана, Казахстана, народов Кавказа. Одни искали работу, другие занимались бизнесом, третьи разгоняли тоску. Москва для всех - как остров спасения, скоро русского лица здесь не увидишь, а я «преступница, предательница» бросаю малую родину и еду в столицу.
Тем более, что мы жили в кошмарных условиях в заводском бараке на окраине города в поселке, где был рай для воров, алкоголиков и проституток. Кроме них, конечно, были и приличные жители. Здесь жили и учителя, медсестры, продавцы, шофера, рабочие. Но квартиру продать в таком месте довольно трудно даже за бесценок.
Жизнь в поселке была скучная, соседки в свободное время занимались, в основном, домашним хозяйством, огородом, а мужья пьянствовали. Кинотеатр закрыли, киоск союзпечати убрали за ненадобностью. Остались школа, магазин, почта и медпункт, а еще тюрьма, кладбище и единственный рейсовый автобус в город с почти часовым интервалом. Поздно вечером вернуться в поселок было еще труднее, чем днем, так что, про театры и концерты пришлось забыть.
Мужу такая, можно сказать, деревенская жизнь нравилась, а мне нет. Я с детства уже нажилась в своей деревне в «пещерных» условиях, а муж родился и вырос в областном городе, у него не было негативного опыта деревенской жизни, а был положительный, он каждое лето жил у бабушки в «Кабановке»- большой, хорошей деревне, в которой и сейчас живут люди.
Опять жила одним днем, знала, что нужно делать ремонт для будущей продажи квартиры, но не знала, как к нему подступиться: где брать деньги, где найти людей, которые бы его сделали.
Сын окончил университет, можно было уезжать. Бросилась продавать квартиру, но не тут-то было. Да, забыла сказать, что я взяла родителей из деревни и поэтому нам дали вторую однокомнатную квартиру на соседней улице, сгоревшую. В четырнадцатиметровой однокомнатной квартире мы были прописаны вшестером. Муж взялся горелую квартиру восстанавливать и дома практически не бывал.
Прошел целый год, а квартиру никто не купил. Пришлось, рыдая вникнуть в хозяйственные дела и наверстать то, что не было сделано в течение двадцати лет. Сын устроился работать, и все его и мои деньги уходили на ремонт.
Это была эпопея… Пришлось проводить воду, канализацию, делать отопление и почти капитальный ремонт в самой квартире. Моя подружка изумлялась:
-Почему ты для себя ничего не делала!?
Ответить было нечего. Может, стимула не было, да и денег – тоже, пока сын не работал, моя зарплата была недостаточна для ремонта. Когда появилась цель, то и средства нашлись. Через год я поняла, что самостоятельно продать квартиру не смогу и заключила договор с Агенством по продаже недвижимости, но и у них ничего не получалось. Пришлось одновременно договориться об услуге с одним частным риелтором, моей знакомой. Вот она то, в результате сложной комбинации и продала мою квартиру за один миллион рублей. За эти деньги кроме квартиры ушли приусадебный участок четыре сотки, сарай, погреб и подобие гаража.
Купила квартиру одна молодая пара, которая продала свою комнату в благоустроенной квартире в городе. С ними жил еще дед. Смотреть наше жилье они пришли навеселе, и оно им, после наших титанических усилий, понравилось. Деда можно было поселить в отдельной комнате, бывшей кухне площадью четыре квадратных метра. В комнате, чтобы не оголять углы, в которых образовывались трещины, не смотря на повторный ремонт, я оставила стенку и много другой мебели. Дом был 1961года, ему не хватило чуть-чуть, чтобы он попал в категорию аварийных.
Одна из моих знакомых, очень недоверчивая особа, посмеивалась:
-Ну, продала ты свою квартиру за миллион рублей. Хотя стоит она не больше восемьсот тысяч, ну и что?! Все равно в Москве ты за эти деньги и прихожую не купишь! Да и обманут тебя московские риелторы.
Я же, просидевши на нелюбимом месте двадцать лет, не думала больше о возможных трудностях, опасностях, проблемах, в голове была только одна мысль - вперед!
В вожделенную Москву я приехала одна в жаркое лето 2010 года. Сын еще не уволился со старой работы. Помню один напряженный момент, еще в Самаре. Был яркий солнечный весенний день, я встретилась с сыном возле его работы, мы должны были ехать в магазин. Садимся в машину, и сын с горечью говорит:
-Сегодня меня назначили ведущим инженером с окладом семнадцать тысяч рублей. Больше у меня никогда не будет такой работы! Я стала горячо возражать:
-Будет, будет у тебя работа еще лучше этой. И оклад будет больше в несколько раз! (Сейчас у сына в Москве оклад-64 тысячи.)
Пока он увольнялся, я упустила очень хороший вариант в двухкомнатной квартире в ближнем Подмосковье в районном городке: мне было жалко пожилого мужчину, который жил в комнате, отца продавца. Мне казалось, что старик окажется на улице. ( Как будто они без меня не продадут?) К тому же мои родственники были против, чтобы я покупала комнату. Думала, что впереди у меня много прекрасных вариантов.
Как я ошибалась! Впереди было изнурительно жаркое лето и бесконечные бесплодные поиски. То собралась купить комнату в Мытищах, не смотря на недовольство родственников. Риелторы торопили, потому что в этой же квартире продавалась вторая комната. «Моя» комната была ужасная: проходная, в полу была замаскирована «дыра», одна стена картонная на месте бывшей двери в другую комнату. Я отдала аванс - двадцать тысяч рублей, но в банке уже на сделке, увидев соседа, наотрез отказалась от сделки, потеряв половину аванса. До сделки риелтор упорно не хотела знакомить меня ни с хозяином квартиры, ни с покупателем второй комнаты. Все это происходило из-за того, что денег было слишком мало и выбор не велик. Купить квартиру в новостройке я тоже не решалась, хотя сейчас жалею об этом.
Позднее мне подвернулась шикарная квартира - трехкомнатная, с большой площадью, но чуть подальше от Москвы. Но там, запросили аванс сто тысяч, и в квартире было прописано два хозяина, а жила непутевая мамаша с ребенком, дочь одного из хозяев. Я побоялась всех этих сложностей, а риелторы за моей спиной начали оформлять документы с другой более решительной покупательницей. Да и цена, в конечном счете, оказалась выше на пятьсот тысяч рублей. Мне этих денег было бы не достать. Как я жалела, что не умею копить деньги, да и с чего их копить? Хорошее событие - это хорошо подготовленное событие. А мы его плохо подготовили в финансовом плане, поэтому оформили с сыном по ипотеке более скромную двухкомнатную квартиру в этом же поселке. Нас прельстила планировка квартиры: большая кухня, такая же прихожая и две изолированные комнаты.
Это была ошибка, я повелась на глупую прихоть- каждый хотел жить отдельно, в своем «углу». Мы добились этого, но на работу нам с сыном в Москву было добираться далеко. Жизнь превратилась в ежедневный кошмар. До ипотечного кредита мы с сыном жили в Москве на съемной квартире. Сын с трудом, но нашел работу, а со мной было намного сложнее. Возраст почти пенсионный – кому я нужна? Все же устроилась – взяли в одну учебную библиотеку.
Жилось на новом месте трудно. Процент по ипотечному кредиту высокий, дорожный расходы тоже большие. Дочка к этому времени вышла замуж и тоже жила в ипотечной квартире в Подмосковье. Мы все, словно продались в финансовое рабство, а Москва по-прежнему была далека и недоступна.
Конечно, работая в столице, я частично осуществила свои честолюбивые мечты: посещаю литературные салоны, читаю стихи перед публикой, можно сказать, что счастлива в эти минуты. На свои средства участвовала в издании нескольких поэтических сборниках, издала даже одну авторскую книгу. Хожу в театры, музеи. Но все столичные развлечения, духовные наслаждения достаются мне в мизерных количествах и, дорогой ценой.
Иногда я размышляю, успею ли хотя бы за день до смерти осуществить свою мечту – просто жить в Москве, а не выживать. Не думать постоянно о материальном, а удовлетворять и духовные потребности. Хочется почаще ходить в театр или на оперу, балет, в музей, на выставки. В театре эстрады я не была со студенческих лет, даже в кино билеты «кусаются». Хочется носить красивую одежду, чтобы она соответствовала моему эстетическому вкусу, а не тощему кошельку. Хочется, чтобы работа давала средства не только на кусок хлеба, но и на культурный досуг.
Даже здесь в Москве оклад у меня неполных восемь тысяч, который не индексируется уже три года, не смотря на шуструю инфляцию и с которых государство не стесняется брать подоходный налог тринадцать процентов. Да я работаю библиотекарем, а не профессором, хотя и они получают не на много больше нас. Но все же, я не святой дух и мне необходимы средства, чтобы чувствовать себя свободным человеком, а не крепостной: нужно отдать деньги за квартиру, за транспорт, заплатить подоходный налог, а что останется на саму жизнь - единственную и неповторимую, бесценный дар ?! Но как живет простой народ, даже здесь в столице государство, по большому счету не интересует, если судить по делам, а мелкие подачки и всякие полумеры не в счет! Жизнь народа - это фундамент, без которого и все здание общества и государства рухнет.
Чувствую, что скоро в душе будет такое опустошение, что не захочется жить, а появится маниакальная тяга к вечному покою, к загробному раю, а московской рай не был предусмотрен в моей судьбе, хотя я всю жизнь мечтала и стремилась к нему.