Еще в Древней Греции, в городе, величаво и гордо зовущемся Спартой, у Императрицы, имя которой не столько важно для повествования, рожден был семимесячный мальчик, и назвали его Кризантос, золотой цветок.
В те дни хилых младенцев сбрасывали с обрыва, и каждая мать добровольно должна была отдать такого ребенка, но Императрица, увидев свое хрупкое больное дитя, не смогла отпустить его. Ведомая материнскими чувствами, она молила мужа о прощении для Кризантоса, но Император оставался непреклонен... До тех пор, пока не взглянул на сына. Ребенок был больной и явно не вышел бы из него хороший боец, но на челе его словно бы богами был возложен лавровый венок, который оберегал его от бед. Неизвестно по каким причинам Император, только взглянул на дитя, решил оставить его, но утаить от всех.
И рос Кризантос в стенах дворца, не выходя наружу и не видя сверстников своих, и друзей он не имел, лишь слуги окружали его. Нарекли ему мать с отцом сидеть в этих стенах до конца дней своих, и неизвестно, было ли падение с обрыва страшнее этих лет, что провел Кризантос в одиночестве. Тем не менее, рос он мужчиной пусть и не сильным, но образованным и прекрасным, и красота его со временем стала ослеплять. Золотые кудри его блестели на солнце, словно отлитые из золота, а миндалевидные карие глаза завораживали. Его телосложение было хрупким в сравнении с эталонами красоты, Гладиаторами, но при этом любая служанка, увидев его, краснела и бледнела, и все валилось из ее рук, и жар ее одолевал, и холод, и сердце билось быстрее, словно бы само Солнце стояло пред нею в мужском обличии.
Мать обожала его. Она готова была одаривать его подарками, делала все, чего бы он не попросил, и каждый день желание держать его во дворце, как в клетке, все более росло. Она уже не просто заботилась о его благополучии или о том, чтобы никто не узнал о ее больном сыне, а просто хотела лицезреть его красоту одна, единственной быть властной над нею. К расцвету Кризантоса, к шестнадцати его годам, Императрица словно бы сошла с ума: она приказала всем слугам-мужчинам завязать глаза, а всех своих служанок приказала казнить, ибо никто из них не был достоин этой красоты. Одну лишь оставила она в живых: Афродиту, свою верную служанку, названную в честь богини красоты и молодости, но приказала ей выколоть глаза. Девушка эта была из богатой семьи, близкой к Императорскому дворцу, но родилась она девятой дочерью, и содержание ее было уже не по силам родителям, потому ее пристроили на почетное место: быть во служении у самой Императрицы. Самая молодая из слуг, пятнадцатилетняя Афродита, обладала очень спокойным характером, и не стала слезно угрожать Императрице, и не стала молить о пощаде или сбегать из дворца, а лишь попросила хоть раз взглянуть на то, что та так стремиться упрятать. Императрица взбесилась, но очень уж полюбилась ей эта послушная служанка, и разрешила она ей войти в покои Кризантоса.
Афродита прежде не видела Принца, да и интереса для нее он ранее не представлял, но ей было любопытно, за что это ей выколют глаза. И, зайдя в покои Кризантоса, она все поняла. Молодой человек перед ней полностью оправдывал свое имя, и сказала она: "Вот он, золотой цветок Спарты, рос передо мной все эти годы, а я была так слепа... Что ж, оставаться мне слепой ныне и на веки!" И поведала она Кризантосу, что творится в дворце, и заплакала она горькими слезами, оттого что больше никогда не сможет узреть его красоты, и пожелала она смерти, но не страшного наказания. Выслушал ее Принц, но молчал он все время, что она плакала, пока хрустальные слезы не перестали спадать с ее глаз. И вдруг больно ему стало оттого, что эту девушку лишат зрения из-за него, и почувствовал он, будто бы сердце его прожгли ее речи и ее слезы, и поддался он этому чувству, и поцеловал ее. Всю ночь Афродита была с ним, и лицезрела она его красоту, и любовь их крепла, вновь рожденная, только жарче разгораясь с каждым словом, с каждым жестом, с каждой пролитой горькой слезой. Дотрагиваясь до него, служанка чувствовала, словно бы золотой свет его овладевает и ей, и щеки ее становились румяными, и губы ее наливались кровью, и глаза загорались, как тысяча звезд, и к концу ночи она лежала рядом с ним, сожженная его сиянием. А тем же утром глаза ее выкололи.
Императрица упивалась своим счастьем, полагая, словно бы теперь вся красота сына принадлежала лишь ей, и думать она могла только об этом, и по несколько раз на дню она посылала Афродиту в покои Кризантоса, чтобы он пришел к ней, и она смогла взглянуть на него. Послушно кивала Афродита и шла за Принцем, да только попадала она к нему в покои, как тут же предавались они любви или просто целовались, или же Афродита трогала его лицо и тело, воскрешая в памяти его черты, и этим только и жила она, только его теплом и любовью. Но все равно послушно приходит Кризантос к матери, и могла она смотреть на него и смеяться, и часто говорила она Афродите: "С каждым днем он все красивее, а ты этого видеть не можешь!" И смеялась она только громче, а Афродита молчала в ответ, и той же ночью была она в руках Принца, и только она владела его красотой и его душой по настоящему.
Дни шли за днями, и все оставалось прежним, да только Императрица все больше сходила с ума. Овладела ей мысль, что, как и любой цветок, Кризантос завянет, и превратиться его красота лишь в воспоминание, и решила она, что, если не оригинал, то только скульптура сможет радовать ее до самой смерти. Она вызывала к себе самых лучших скульпторов, чтобы те передали красоту ее сына и увековечили ее, да ни один из них не мог сделать это до конца. Полученные скульптуры были красивее всех, что когда либо создавались, и самые прекрасные боги, вырезанные из камня, были не ровня этим скульпторам, но Кризантос был намного красивее того, что получалось, и так и не смог никто удовлетворить желание Императрицы. По городу ходили Легенды о том, что Императрица прячет у себя самое прекрасное сокровище из всех, и будто бы увидевших его убивают. Так и было, всех скульпторов, изображавших Кризантоса, тут же умертвляли, ибо Королева боялась, что запомнят они его красоту, и сделают подобную скульптуру в своей мастерской, и где-то будет она стоять, и каждый сможет любоваться ей. А она хотела только свою, единственную и точную копию, но никому не было под силу сделать такую.
К двадцати годам сына Императрица начала замечать, будто бы счастлив ее сын, и оттого еще больше он сияет, и улыбка на его лице, когда он входит к ней в покои. И раз, когда Афродиты не было у нее (она отправила ее за свежим бельем), она послала в покои сына другого слугу. Моментально появился Кризантос в сопровождении слуги, и спокойно было его лицо, словно бы не рад он был увидеть мать, и насторожилась Императрица. Тогда в следующий раз она послала Афродиту. Прошло немало времени, прежде чем пришли они, и сын ее светился от счастья, подобно Солнцу, и красота его была еще ослепительнее. Так Императрица, даже тронутая умом, все поняла. Она яростно взглянула на Афродиту - та была послушна, как и всегда, и тут заметила она изменения в девушке. Эта девочка не была очень привлекательной. Росла она на глазах Императрицы и не имела особенных, выделяющих черт. Но сейчас перед ней стояла прекрасная Афродита, словно бы воплощение великой богини, с алыми губами, с румяной кожей, с волнистыми волосами, пусть и слепая, но прекрасная, и отражение света сына присутствовало и в ней, как в Луне присутствует отражение света Солнца.
Наполненная гневом, она резко поднялась с постели, подошла к Афродите, и принялась душить ее. Но Кризантос помешал ей. Остановить мать в порыве гнева он не смог, тогда он схватил нож для резки фруктов и направил себе в грудь, восклицая: "Душа ее, ты убиваешь меня!" Императрица тут же остановилась, и разверглась она слезами, и на коленях она просила Кризантоса простить ее. Но тот, не доверяя ей, попросил о клятве богам, что она никогда больше не тронет Афродиту и не станет препятствовать их связи, иначе никогда она не сможет больше увидеть его. Императрица слезно дала клятву во имя богов, и с тех дней Кризантос и Афродита больше не скрывали своей любви, а Императрица все больше наполнялась гневом, понимая, что даже будучи слепой служанка гораздо ближе к сыну, чем она сама. Стало чудится ей, словно бы Афродита становится все красивее и красивее, как бы насмехаясь над ее глупостью, и Императрица жалела о том, что сохранила жизнь девушке. Но клятва была дана, и Кризантос все так же послушно приходил к ней по ее зову, и свет его все больше заставлял душу правительницы черстветь, ведь она хотела быть единственной, кто мог наслаждаться этим светом.
Тем временем, не вернувшись из последнего своего похода, погиб Император, и тело его доставили во дворец. Не рыдала о нем Императрица, и любви к мужу в ней уже не было. Императора похоронили, и встал вопрос о правителе. Поскольку все эти двадцать лет Императрица была настолько очарована своим ребенком, а Император все блуждал в походах, что других детей завести не было времени и желания, то претендентом на трон был только Кризантос, но его с самого рождения скрывали в стенах дворца, и никто не знал о его существовании. По городу все еще ходили слухи о том, что любого вошедшего и увидевшего сокровище убивают, и никто не изъявил желания претендовать на Спарту. И во правлении оставалась старая Императрица, все больше гниющая от злобы. Она с завистью смотрела на сына и Афродиту и желала стать так же близко к Кризантосу, как и девушка. Но их любовь все крепла и крепла, и уже никто не смог бы добиться такого союза, как они. Для Кризантоса Афродита стала единственным источником счастья, и его настроение зависело лишь от нее, от того, сколько часов в день она находится подле него, и сколько слов любви она ему говорит. Так же себя ощущала и Афродита.
Отлично видя это и понимая свое бессилие, Императрица не могла так же, как раньше, наслаждаться красотой своего сына, и теперь она только и думала о том, как бы избавиться от Афродиты. В то самое время смутное настроение всего города собиралось в тучи. Правящая женщина?.. В самом жестоком и сильном городе из всех? Где это видано?.. Но никто не решался идти в закрытый дворец, да и свергать Императрицу желания не было, тем более что она была так жестока, как требовало время. Но Кризантос всерьез задумался над правлением. Он был умен, умнее многих Императоров, и пусть и не мог воевать или вести армию, но был отличным стратегом. С этими словами он пришел к матери своей, когда она позвала его в очередной раз, а так же изъявил желание жениться на Афродите. И пришла Императрице идея: поскольку девушка все еще оставалась ее служанкой, она нарекла, что, только если Афродита создаст скульптуру, которая передавала бы красоту Кризантоса, она могла бы стать женою ее сына, и раскроет тогда она наследника городу, и они станут править Спартой. Но ежели она не справится, то будет она убита, как и должна была, и отправится ко всем прочим служанкам в загробный мир, а Кризантос до конца жизни останется лишь во власти Императрицы, а после ее смерти будет залит золотом и превращен в живую статую. Кризантос поспешил отказаться, но Афродита согласилась, и перед лицом богов был заключен договор, который никто не мог нарушить. Императрица дала срок в год и позвала во дворец одного из оставшихся в живых скульптора. С этого же дня девушка стала учиться мастерству, но не могла она выбить даже цветка, поскольку слепы были ее глаза. Труды ее были бесполезны, и ничего не выходило у нее, пусть она старалась изо всех сил. Кризантос погрузился в печаль, и грусть эта затмевала его свет, и не радовало его уже ничего, так как мысль о скорой казни Афродиты приносила боль. И отражалась она в его чертах, и красота его постепенно умирала, превращаясь лишь в отблеск той, что была раньше. Как цветение непременно оборачивается увяданием, так и свет его сменялся полусветом, а позже и тенью. И не могла больше Императрица смотреть на сына, ведь черты его за год так сильно изменились, и стал он неузнаваем: вечно хмур, ничему не рад, и словно бы неизлечимо болен. Все равно красив, все еще молод, но больше не тот юноша, что был. Сознавая, что убивает его, Императрица хотела расторгнуть приговор, но желание убить Афродиту владело ею более. И она стала считать ее виновной в изменении сына.
Настал день, когда скульптура была готова. Несколько месяцев девушка не появлялась во дворце, и вот, в тот самый день, она явилась, ведомая учителем своим, и явила она Императрице творение свое, и поразилась она тем, что увидела. Скульптура эта была точной копией сына, и вся его красота, и весь его свет, все было в этом куске камня, что привезла с собой Афродита, и именно ее руками сделано было это чудо, ведь только ее руки отлично помнили все черты, все изгибы и линии тела Кризантоса. Скульптура была сделана по памяти рук и глаз: той самой первой ночи, единственной ночи, когда она видела его, еще шестнадцатилетнего, и все в нем запомнила она до мельчайшей подробности, и теперь воспроизвела на свет. И Кризантос увидел эту скульптуру, и никто позже не смог поверить, что он и это творение - один человек. Принц неимоверно обрадовался возвращению Афродиты и тому, что смогла она создать такую скульптуру и жить им теперь счастливо, и править Спартой, но больше ничто не вернуло его прежней красоты. Напоминанием о прежнем его свете была только эта скульптура да Афродита, самая красивая девушка Спарты, хранившая еще в чертах малую часть света Кризантоса. Императрица вынуждена была выполнить свою часть уговора: позволить им жениться и открыть всем нового Императора, и после этого она не выходила из своих покоев, часами любуясь своим каменным шестнадцатилетним сыном. Умерла она темной ночью, когда даже света луны не было в ее покоях: она открыла глаза и, завидев темноту, решила, что ослепла, и тут же умерла от разрыва сердца.
Кризантос правил Спартой пять лет, и все это время его красота увядала все больше, но прекрасная Афродита оставалась верна только ему одному. В ее воспоминаниях он навсегда остался в расцвете своей красоты, и не верила она, что стал он другим, пусть и повторял Кризантос ей это неоднократно. Она любила его, продолжала любить, и день за днем все счастливее и счастливее было их правление, пока слухи не пошли, что Императрица Афродита - это та самая богиня Афродита, сошедшая с Олимпа, поскольку красота ее теперь была, вне сомнения, самой завораживающей. И каждый мужчина, увидев ее, непременно желал ее, и ненависть в нем просыпалась к Императору, но сделать он ничего не мог. Пошла молва о том, что богини не достоин Император, что Афродита выберет себе в мужья другого, окажись он сильней. В один же из дней гладиатор по имени Ачиллеус* пришел в царский дворец и убил Императора копьем, сказав: "Ты недостоин красоты Императрицы". Вырвав его сердце из груди, он отправился в покои Афродиты, и там показал ей, как доказательство своей силы и победы, ожидая, что она предпочтет сильного слабому. Слепая Афродита протянула руку и, коснувшись еще теплого сердца, разрыдалась от горя. Она выбежала из покоев и отправилась вниз, и нашла тело любимого, и вынула из груди его копье, и пронзила себя им же, не готовая к жизни без него.
Новым Императором стал Ачиллеус, но его очень скоро осудили в смерти Афродиты, посланной с самого Олимпа, и казнили. Новые Императоры сменяли друг друга, но за всю историю Спарты более не было такого же миролюбивого правителя, каким был Кризантос.
А скульптуру, созданную руками Афродиты, вскоре нашли, и поразились люди красоте мужчины, и никто не мог понять, кого же изобразила она. И только старые слуги-мужчины, сняв повязки с глаз, отвечали на этот вопрос, но никто не мог поверить, что это последний Император Кризантос. Каждый пожелал владеть статуей, и всеобщая помешанность на красоте неизвестного привела к многим смертям, но вскоре прекрасное творение было уничтожено. Говорится, словно бы Император Афин выкупил ее, но скульптура потонула в болоте, пока ее перевозили. Так исчезло и последнее напоминание о красоте и свете Кризантоса, Золотого Цветка Спарты.
Примечания:
Афродита - По имени богини любви и красоты. Афродита, или Венера - дочь Зевса и Дианы, называется так потому, что произошла будто бы из морской пены. Она - богиня красоты, счастливой любви и брака, превосходящая всех богинь прелестью и изяществом.
Ачиллеус - причиняющий боль.
Кризантос - золотой цветок.