Рассказ-миниатюра.
После того, как ребята в школе сочинили про меня частушку: - Женька наш большой поэт, а штанов на смену нет, - я категорично заявил матери, что не пойду в школу пока мне не сошьют новые штаны.
В школу я конечно ходить не перестал потому, что за прогулы могли оставить и на второй год – была тогда и такая мера наказания. А мать и без моей просьбы видела, что на моих штанах больше заплат, чем естественного материала, но из чего сделать новые штаны не могла придумать. Наконец она решилась. Пришлось пойти на сделку с собственной совестью, чего ей делать очень не хотелось.
К тому времени она из картофеле сушилки перешла работать в пекарню. Работа была адская, не каждому мужику под силу. Надо было ежедневно вручную вымесить огромную квашню теста, разложить его в специальные железные формы, смазанные даже не растительным, а каким-то машинным маслом. Затем формы с тестом загружала на лопате в протопленную огромную печь. Выпеченный хлеб вытряхивала из форм на большой стол, где он и отдыхал до утра, а она месила квашню под выпечку на следующий день. В этом процессе нам – её детям, доверялось только обеспечение водой и дровами, которых ежедневно требовалось немало. Каждое утро этот хлеб на носилках переносили в магазин, где и выдавали жителям по карточкам.
Муку для пекарни привозили из райцентра в казённых белых мешках из такой плотной ткани, что даже мучная пыль не проникала через неё.
Вот и решилась мать пожертвовать одним из этих мешков. Именно пожертвовать потому, что дело было рискованное и как отчитается при очередной проверке она, так и не придумала.
А штаны получились замечательные и даже с карманом, в котором можно было носить много полезных вещей, например, пёрышки, в которые играли тогда школьники. Игра пустая – нажимая на перо другим пером, надо было перевернуть его. Если перо переворачивалось, выигрыш, не переворачивалось – проигрыш. У особо ловких, или везучих этих пёрышек скапливалось не по одному десятку. А чем ещё заняться человеку зимой на перемене, если кричать не разрешают, бегать и прыгать запрещают. То ли дело летом.
Штаны мне очень понравились, одна беда – белые.
Взрослые носили белые подштанники –кальсоны, но выходить в них на улицу было не принято, почему-то считается неприличным. Покрасить штаны было нечем и пришлось идти в школу в белых. Вся ребятня покатилась со смеху:
- Белоштаник пришёл! Белоштаник!
Выручила меня, как всегда, наша любимая учительница Фаина Михайловна*. Перед началом урока она принесла в класс несколько книжек и отдельно – картинок, на которых были изображены матросы и флотские офицеры все в белых штанах.
- Всё понятно, или надо вам разжевать, чтобы проглотили, - учительница переводила взгляд с одного школьника на другого, внимательно рассматривающих картинки. Особенный интерес вызывали изображения матросов на палубе корабля под огромными стволами пушек – все мы были дети войны и интересы соответствующими.
Учительница ещё что-то рассказывала о разной одежде, но я и слушал, и не слышал. Я упивался гордостью и с тех пор не обращал внимания, если слышал разные дразнилки типа:
- Ей моряк, с печки бряк!
Прослужили мне белые штаны аж до 5-го класса потому, что мать сшила их на вырост и вначале приходилось их подворачивать. Правда из белых они скоро стали серыми, но несколько лет выдержали без заплат – прочность была изумительная, не хуже заграничных джинсов.
Когда работал на флоте штурманом и надевал парадную форму, с умилением вспоминал свои первые белые штаны. И сейчас, наблюдая как внуки ежегодно меняют джинсы при том, что в школу ходят в другом костюме, мне вспомнились свои белые штаны и решил я память о них увековечить.
*Фаина Тропина – см. 7.8 НАЧАЛО ПУТИ
Октябрь 2015 г.
с. Украинка