Мало кто из жителей города не знал о состоятельности и респектабельности Юрия Николаевича Бахарева. Известный меценат, филантроп в лучших традициях благотворительности, хороший семьянин – отец двух чудесных дочерей, да наконец просто джентльмен, как говорится, во всех отношениях поражал своими добротой и участливостью в разрешении любых близких городу проблем. Уже никто не задавался вопросом, когда добропорядочный господин впервые появился в городе. Казалось, он прожил здесь целую вечность, ведь люди быстро привыкают к чужой щедрости. Не случалось и недели, чтобы горожане не узнавали об очередном благородном начинание Юрия Николаевича. И в самом деле, нуждается церковь в средствах на ремонт и реставрацию – духовники в черных сутанах спешат к нему, детский дом построить – чинуши стучатся в те же ворота, молодые дарования поддержать – сметливые продюсеры ловко получают аудиенции и решают свои вопросы. Тем, кто не злоупотреблял его отзывчивостью, получить патронаж и финансирование не составляло особого унизительного труда. Достаточно разыскать самый вызывающий особняк, позвонить в домофон, представиться и пояснить цель визита. Обаятельный голос домашнего секретаря после небольшой паузы называл дату и время встречи, после чего оставалось пунктуально явиться и просить, просить, просить. Некоторые чиновники так часто появлялись в его роскошно обставленной приемной, что начинаешь наполняться чувством гордости за наших государственных мужей, как много насущных проблем они решают!
Если человек любит помогать и с неприкрытой радостью облегчает достижение многих благих общественных целей, разве не верх неблагодарности соваться с какими-то глупыми личными интересами? Когда-то, лет пять назад, у одного из городских администраторов возникло сомнение в порядочности местного спонсора. Поговаривали даже, что была назначена официальная попытка проследить пути неслыханного богатства. Но с пытливым администратором вскоре случилась нелепая трагедия - автомобильная катастрофа. И только срочное вмешательство немецких нейрохирургов могло спасти жизнь ревизора. Юрий Николаевичу как всегда, великодушно помог. С тех пор желающих брать грех проверок святого человека не оказалось.
Бахарев являлся соучредителем нескольких компаний и, тратя всю свою кипучую энергию на общественные дела, быстро попал в список почетных жителей. Но внушительное обилие добродетелей густым частоколом скрывало Юрия Николаевича от любопытных взглядов. Большую часть времени почетный гражданин проводил дома, дрейфуя от приемной к кабинету и обратно. По субботам бдительные соседи становились очевидцами традиционного выезда. Кортеж из трёх глазастых «Мерседесов» выползал из ворот подземного гаража, и стремительно набирая скорость направлялся за город. Первая приходящая на ум мысль – что Бахарев, дотошно следя за безукоризненной репутацией, позволял себе раскрыть душу в понятных каждому мужику забавах исключительно на стороне, находила у дружелюбных сограждан понимание. Правда, злые языки утверждали, что для разгула в соседнем городе бронировался целый ресторан, а то и развлекательный комплекс, и за один такой вояж можно было запросто отремонтировать все дряхленькие городские дороги или закупить для местной поликлиники вполне сносное оборудование, но большинство посмеивалось над фантазиями завистников, считая, что речь идёт о хорошо спрятанной загородной вилле. Вся эта таинственность, окружающая Юрия Николаевича, венчалась ещё одной странностью, о которой, впрочем, мало кто знал – мучительными кошмарами. Приглашаемые неврологи, психоаналитики и доктора получали жесткое предупреждение о бестактности копания в душе достопочтенного пациента и, оставляя бесчисленные рецепты, уходили, пожимая плечами, - с виду организм Бахарева дышал здоровьем. Так или иначе, все девять лет его сну предшествовал приём таблеток. Менялись только их названия.
В особняке круглосуточно присутствовали крепкие молодые люди, исполняющие обязанности телохранителей. Дежурный бодигарден всегда располагался в смежной со спальней комнате, трое остальных неустанно вышагивали по двору, лишь с рассветом скрываясь в отведённой для персонала пристройке. Бахарев чрезвычайно ревностно относился к охране. Просыпаясь ещё затемно, он вслушивался в тишину, различая осторожные шаги почетного караула и заглядывал в соседнюю комнату. Малейшие сомнения в качестве исполнения защитных функций, будь то приглушённые смешки за окном или заспанное лицо телохранителя, выливались в немедленное увольнение всей «сикрет сервис».
Как всегда, проснувшись посреди ночи, Бахарев растер ломившие от транквилизаторов виски и чертыхнулся:
«Дьявол! Уже и двойная доза не помогает!»
Шум за дверью плеснул в тлеющие угли раздражения изрядную порцию горючего. Весельчак, которому он доверил жизнь, коротал скучную ночь под слащавые хиты модной радиостанции, и видимо увлёкшись зажигательной мелодией, гнусаво подпевал, пристукивая ногой в такт кислотному ритму.
«Третьи сутки, как я нанял новую службу. Опять придётся гнать вон. Подобного меломанства в рабочее время прощать нельзя. Меня убивать будут, а этот танцор и не заметит. Какое сегодня число? Ах, да. Двадцать восьмое.»
Всплывшие из памяти цифры перекосили лицо Юрия Николаевича в страдающую гримасу.
«Неужели от этого мне не избавиться никогда? Почему до сих пор вспоминается ошибка, допущенная девять лет назад? Ведь у меня не было другого выхода. Где же справедливость?
Сон медленно заволакивал разум липкой слабостью, делая Бахарева уязвимым. Из потемок души, осторожно убедившись в беззащитности жертвы, показалась совесть и отмела жалкие оправдания:
- Говоришь, выхода не было? Не смеши, а то в цирке скоро нечего будет делать. Ты прирожденный клоун, Юра. Гадкий, подлый Арлекин.
Бахарев застонал. Тяжелые воспоминания сдавили грудь и требовали ответа.
- Не мог же я тогда на суде встать и заявить, что знаю обвиняемого. Меня бы тоже закрыли. Разве не глупо?
Советь с готовностью поддержала беседу.
-Глупо? А бросить друга, предварительно его подставив, - не назовёшь ли это умилительным? Невинной шалостью, чтоб у других не оставалось сомнений в твоём уме? Сегодня ты превзошёл самого себя, лицедей!
- Зачем садиться в тюрьму обоим? – не сдавался Юрий Николаевич. –Кому от этого стало бы легче? Лучше бы он промолчал. Ответ заставил тело вздрогнуть.
- Ты знаешь кому. Он промолчал тогда, но значит ли, что простил?
- Как это понимать? Думаешь, он станет мстить?
Совесть многозначительно кивнула.
-Хорошо, пусть месть. Но я готов. У меня другая фамилия, я поменял город, не выхожу без охраны. К тому же, впереди ещё пять лет.
- Ну-ну..., - нарочито ободряюще произнесла совесть, - клоунада продолжается...- и, сорвавшись дьявольским хохотом, исчезла...
Проснулся Бахарев в холодном поту и первым делом заглянул в соседнюю комнату. Телохранитель, развалившись на диване, мирно похрапывал. Из динамиков магнитолы доносилось шипение.
- Встать, паскуда!
Ничего не понимающий молодчик попал под град чувствительных оплеух и терпеливо выжидал, когда ярость хозяина утихнет. От злости Бахарев задыхался:
- Вон... из моего... дома... сучьё!
Немедленно дав указание секретарю заняться вербовкой новой команды, он тщательно вымыл руки, успокоил прохладным душем нервный тик и побрел в спальню жены.
Седьмой год Юрий Николаевич держал в плену домашней крепости очаровательную супругу. Волшебный покров любви сполз в их браке настолько быстро и решительно, что женщина и не заметила, как из вожделения превратилась в заурядную домработницу. Вспыхивающая в ней гордость издевалась ночными слезами и тихими стенаниями, но из-за любви к детям она продолжала покорно терпеть неволю и муки. Материнский инстинкт на каждое новое издевательство выдвигал контраргумент, заставляющий её проглатывать обиду и сносить оскорбления. Дочерей супруг обожал. Он собирался дать им все, что только могут деньги - образование, удачное замужество, карьеру – то, чего не могла дать она.
« Потерплю. Я не имею права думать только о себе. Мои девочки не в чем не виноваты и им только ещё предстоит жить», - магическая фраза, часто произносимая про себя, вливала в Галину новые силы.
Застав жену перед зеркалом, Бахарев вскипел
-Ты что, приживалка, не знаешь который час? Через двадцать минут девочкам подниматься в школу, а ты любуешься тут своей рожей. Займись завтраком, и если дети опоздают хоть на минуту, я тебя выпарю!
Пряча пышущий ненавистный взгляд, Галина вышла из комнаты. Супруг убедился, что приказ немедленно подвергся исполнению и заглянул к дочерям. Их спокойный сон вернул хорошее расположение духа и Юрий Николаевич, уже улыбаясь, направился в приемную.
Хозяин дома открыто сожительствовал с молоденькой секретаршей, некогда подававшей надежды скрипачкой, чью музыкальную карьеру он разрушил в мгновение ока. Потребность в девице, которая умело доводила его до исступления, жажда обладать ею в любой момент дня и ночи не оставили дарованию и шанса на дальнейшее раскрытие таланта.
Как обычно она ждала его в неглиже. Обменявшись с пассией довольно банальными фразами, Бахарев вдохновенно хмыкнул и тоскливо покосился на лежащую на полу шкуру белого медведя – их излюбленное место для утех. Однако, не выходящий из головы сон к сексу не располагал и потому он, шлёпнув свою Вивальдочку по мясистой попке, не задерживаясь, прошлепал в сауну.
Завтракал он за компьютером, проверяя состояние своих лицевых счетов. Этот миг торжества Юрий Николаевич переживал исключительно в одиночестве. Сведя суммарный баланс всех активов, Бахарев расцвёл.
«Наконец-то, добрался и до восьмого десятка. Восемьдесят миллионов долларов! Ну как, - спросил он сам себя, до конца года сотку сможешь?
И даже кошмарное число 28 причина тяжёлой ночи, а теперь идентифицирующее радостную банковскую выписку не омрачило ликования. Удовлетворенно глядя в ряды внушительных сумм, он откинулся на спинку кресла. Стук в дверь неожиданно прервал эйфорию.
- Что там ещё?
Увидев Вивальдочку, Бахарев едва сдержался.
«Эта глупая сука начинает терять чувство меры. Ох и доиграется. Ишь чует, что недоволен, раздула ноздри. Ладно, сегодня у меня праздник», - и он выдавил подобие приветливой улыбки.
- Юрий Николаевич,- секретарша, изображая притворное недоумение вскинула руки,- обзвонила все агентства. Какой- то ужас. Полный минор. Отказываются присылать ребят, пока вы не дадите официальное опровержение появившейся утром статьи в местной газете. Полюбуйтесь.
Она положила кипу свежей прессы, сверкнув в глубоком декольте платья внушительной грудью и, не заметив ответного блеска в глазах босса, недовольно удалилась.
Хозяин погрузился в чтение.
- Ох и мрази, - прошипел он, найдя указанную статью. – И название же придумали, а? - «Мордобой с почетом»!
Что-то происходило. Где-то в отлаженном механизме, работающем на имидж, произошёл сбой. Но почему? Как? Такая ли причина - пара пощёчин зеленому юнцу, чтобы накинуться на порядочного гражданина, благодетеля города? Кто- то за всем этим стоит. Но кто? Потерпевший? Да, нет, тот бы сначала потребовал компенсацию.
Подняв трубку телефона, Бахарев набрал номер главного редактора.
- Здравствуйте, Потап. Узнал? Ты что же, подлец думаешь, а?
- Юрий Николаевич, я не при чем! Утром экстренно собиралось правление - шефы настояли.
- И что, по-твоему, я мог это сделать?
- Что вы?! Но, во-первых, Юрий Николаевич, редакция не всегда разделяет мнение авторов публикаций. Во-вторых, вчера избитый принёс заключение медицинского освидетельствования, а там - травма средней тяжести. Материал для газеты, для тиража полезный - вот и напечатали.
- Подожди, что-то я не понял. Как вчера принёс?
- Да, вчера вечером со всеми печатями. Под свою ответственность выпускающий редактор сдал материал в ночной набор, а утром, как я говорил, утвердили.
- Так я избил его часа три назад!
- Ну вот, видите?! Все-таки побили, а нас обвиняете в клевете. Кстати, разговор я записал, поэтому претензии к газете предъявлять не стоит.
- Подлец, - выдохнул Бахарев, швырнув трубку.
В голове все спуталось. Ощущалась чья-то умелая игра. Он перебрал подозрительных лиц, ни разу не обратившихся к нему за помощью, но ничего путного не нашёл. Мелочь. Тут же пахло тщательно спланированной провокацией.
«Спокойно. Необходимо отдохнуть и всё взвесить»
И вновь, воспользовавшись смятением из ниоткуда появилась совесть.
- Страшно? Все ещё надеешься отсидеться в кустах?
- Что ты понимаешь? Я просто хочу отдохнуть!
- В среду? Ты начинаешь изменять привычкам. Плохой признак,- совесть довольно взвизгнула. – Скоро акции твоего балагана упадут в цене. Правильно, беги пока не поздно!
Бахарев задумался. Нет уж! Чего он так переполошился?
«Держи себя в руках. Вычислить недоумка, перешедшего дорогу- вопрос времени. Все будет нормально», - и, успокоившись, Юрий Николаевич вызвал Вивальдочку.
Спустя час собрались все люди, занимающие ключевые посты в его Империи, но никто так и не предложил ничего путного. Заканчивая бесплодное совещание, Бахарев пригрозил:
- Оставить все дела. Займитесь поиском. Результаты к утру, всем всё ясно?
Выпроводив испуганных замов, хозяин особняка распорядился отменить запланированные приемы. Близость ночи с её кошмарами усугубила и без того паршивое самочувствие. Выпив лекарства, Бахарев, однако, еще долго не мог уснуть. Полусонное создание рисовало позабытые образы из прошлого и когда, наконец он провалился в сон, вместо ожидаемого успокоения пришлось заново пережить события десятилетней давности…
… Бахарев оцепенело привалился к слизкой стене колодца, а голос сверху кричал:
- Юра! Юра! Ты что уснул там? Нам надо уходить!
Он отвел взгляд от трупа девушки, лежавшего в грязной луже, и полез наверх. Юрий Николаевич не хотел убивать. Выбор предрешила сама жертва, узнав в нём брата лучшей подруги. Он учился тогда на пятом курсе, а сестра на первом. Мысль о легком заработке созрела сразу, когда она представила свою одногрупницу и подругу Жанну, дочь богатого бельгийского дипломата. Юра посвятил в разработанный план подходящего человека и, пообещав ему половину выкупа, возложил на него ключевую роль в похищении. Всё клеилось по плану. Глеб, представившись сотрудником посольства, усадил Жанну в машину и беспрепятственно вывез за город. Бахареву осталось лишь предупредить папашу о похищении, рассказать, не жалея эпитетов, о последствиях появления на горизонте органов и объявить сумму откупных – миллион долларов. Деньги в указанном месте оказались незамедлительно, но произошло непредвиденное. Пока Глеб забирал выкуп, Юра не устоял перед соблазном испробовать дорогого тела и отчаянно сопротивлявшаяся девушка умудрилась стянуть с его головы чулок. Она узнала похитителя сразу, и Юре ничего не оставалось, как убить. Но друг ничего не знал. Когда Бахарев выбрался из колодца, тот спросил:
- Как она? Всё нормально?
- Ну да… спит. Завтра позвоню, пусть забирает своё чадо. Деньги привез?
- Привёз. Приятно иметь дело с Европой. Давай и мы поступим по-джентельменски. Какого чёрта девахе всю ночь трястись от страха, а её папочке глотать валидол? Чем раньше мы сделаем возврат, тем больше шансов, что он не сунется в службу безопасности и дело умрёт в нашем маленьком кругу.
- Всё под контролем, Глеб. Я знаю, что делаю. Мы спрячем деньги и успеем обезопасить себя, но для этого надо время,- волнение Бахарева переместилось с трупа на свалившееся на голову богатство. – Ты помнишь клятву, которой мы обменялись?
- Конечно.
- Запомни ещё раз: чтобы не случилось – мы не знакомы. Если вдруг сцапают меня, я беру всё на себя. То же самое и ты. Оставшийся на свободе сбережет деньги и откупит от суда, в крайнем случае из зоны.
- Я что, давал когда-либо повод сомневаться в моих словах? Да и с такими деньжищами кто помешает сдержать обещание?
Юра знал, что Глеб не лжёт. Десять лет дружбы многое доказали и выбор подельника оказался вовсе не случайным.
Утром следующего дня газеты сообщили о страшной находке и горе бельгийского дипломата. Глеб ежечасно звонил другу, пытаясь выяснить правду столь неожиданного поворота событий, но поговорить так и не удалось. а Юра чувствовал, как вокруг него сужается круг подозреваемых. Решение далось с трудом...
Бахарев с облегчением узнал о том, что взяли Глеба и о его чистосердечном признании в похищении. Убийство Глебом отрицалось. Но это был случай, когда доказать невиновность, не указав на истинного убийцу, невозможно. Юру, конечно, не сдал. Суд, имея на руках признание и доказательства причастности к похищению, долго не сомневался. После оглашения приговора друзья, встретившись глазами многое сказали друг другу. Твердый взгляд Глеба говорил о святости данной клятвы, а Юра, показав сцепление кисти рук, убедил в том, что они будут вместе до конца. Когда друга забирал конвой, тот неожиданно крикнул: - Я жду!
Бахарев проснулся. Незаживающая рана в душе жгла огнём. Он поступил правильно. Нельзя было не исчезнуть. Одно неосторожное слово, произнесенное Глебом в зоне, и судили бы уже его. Следователь до конца сомневался в том, что похищение организованно в одиночку, отец убитой прямо заявил, что не верит в сбивчивые показания подозреваемого, и только упорство друга спасло от тюрьмы. Глупо и рискованно было появляться на свиданиях, разговаривать с лагерной администрацией о смягчении наказания, добиваться пересуда. Но Глеба он не забывал…
Вдруг Юрий Николаевич почувствовал резкий запах дешевых сигарет. Мелькнувший в углу огонек отозвался в сердце болезненным уколом.
- Кто здесь?!
Тишина. Юрий Николаевич щелкнул выключателем и сквозь туман табачного дыма разглядел сидевшего напротив мужчину. Дыхание перехватило – это был Глеб. Только не тот юноша, которого он знал, а чужой человек, чьи глаза сравнимы разве что с волчьими.
Медленно двинув руку к подушке, Бахарев услышал:
- Кончай шутить. За десять лет ещё не надоело?
Мелькнувшая в руке Глеба воронёная сталь заставила замереть.
«Конец…» - взорвалось в голове Бахарева. – « Но я должен попытаться объяснить!»
Он медленно сполз на пол.
«Играть!»
Из глаз покатились слезы. Из горла донесся сдавленный сон. Совесть ликовала и аплодировала. Юрий Николаевич не обращал внимания.
- Что ты от меня хочешь? – в его голосе воплотились вселенские муки.
- Справедливости, дружок, справедливости. И не много правды.
- Послушай, Глеб, - возможность диалога придала Бахареву сил и подарила надежду, - я не мог сдержать слова. Я чудом избежал ареста. Но я приезжал к тебе каждую неделю и через своих людей делал передачи…
- Петухи в гареме жрали твои колбасы, - обрубил гость.
- Я сохранил все деньги и даже удвоил их, - не сдавался Юрий Николаевич. – Твоя доля ждет тебя.
Совесть каталась по полу и душераздирающе стенала. Смеяться она уже не могла.
А Глеб и не собирался:
- Эх ты, чума. Так ничего и не понял?
- Понял, - с готовностью ответил Бахарев.
- Я дам тебе больше.
Молчание. Глеб только качнул головой.
- Тогда зачем ты пришел?
- Чтоб сказка стала былью. Рассказывай, Юра, почему и как ты убил девушку?
Звук взводимого курка парализовал волю. Сбиваясь со стонов на хрип, Бахарев эпизод за эпизодом излил годами жившую в нем нечисть и к концу исповеди почувствовал, как вместе со страхом исчезает и саднящая боль в сердце. Ощущение оказалось таким непривычным, но удивительно легким. Хотелось жить, наслаждаться обретенным покоем… даже совесть посерьезнела и сочувственно присела рядом. Боже, как хорошо…
Выстрел оборвал облегчение.
Возвращаясь к ожидающей в гостиной Галине, Глеб извлек из кармана диктофон и снял шляпу. Эта женщина, разгадав тайну мужа, подарила свободу, договорившись о досрочном освобождении. Она ни о чем не просила, но он за последние годы стал догадливым. Остальное… просто дело чести и долга.
- Галина Алексеевна, - он приблизился к ней и протянул диктофон. – В спальню не входите.
Позвоните в полицию, скажите, что слышали выстрел. Диктофон найден вами на столе в гостиной. Всё выглядит типичным самоубийством. Запись подтвердит вашу версию. Всего доброго.
Тяжелые шаги растворились в ночном мраке. День очищения начался незамедлительно. Вызвав наряд полиции, Галина рывком распахнула ненавистную дверь:
- Вивальдочка, курвочка сладкая… Пакуй чемоданы, стерва!