Змеенышей кормить не буду!
Как это ни прискорбно, но самодержавие само себе выковывало кадры непримиримых противников. На это обратил внимание еще в начале XIX века выдающийся реформатор и провидец М.М. Сперанский: «... не можно смотреть равнодушно, что дети великих людей, управлявших государственными делами, державших, так сказать, в некотором к себе уважении и самых неограниченных государей, сходят мало по малу с своего степени и становятся на одной чреде с коллежскими регистраторами, вчерась из праха восставшими».(Русское богатство, 1906г.)
Действительно, дети дворянской номенклатуры, наследовавшие от родителей таланты, жизненную энергию, сильную волю, оказывались порой по воле судьбы за бортом жизни. Многие с подобным положением не желали мириться и вставали на тропу войны. Так, идеолог народников Александр Герцен являлся внебрачным сыном аристократа и вволю наглотался несправедливости.
Сам механизм наследственного права, сформировавшийся в Империи, при котором все состояние могло оказаться в руках одного наследника, оставляя остальных порой без гроша, пополнял постоянно ряды бунтарей. В Самаре обедневший отпрыск когда-то богатого дворянского рода Ковригиных - Николай Петрович стал революционером. Весь свой ум и талант он направил на борьбу с поступившим несправедливо по отношению к нему режимом. Самарские представители знаменитого дворянского предпринимательского рода Демидовых, не будучи поддержанными государством, настолько обеднели к концу XIX века, что не могли оплачивать десятирублевый ежегодный дворянский налог. Прорваться сквозь новоявленную номенклатуру к достойному существованию им не помог ни ум, ни воля, ни образованность. В результате Иван Федорович Демидов оказался во главе подпольной типографии. Будущий почетный гражданин Самары историк К.Я. Наякшин рассказывал, что в результате имперского закона о единонаследии его отец оказался за чертой бедности. Нищий мурза и представитель древнего рода не имел права переступить порог дома своих богатых родственников. Это послужило толчком к активному сопротивлению, и самодержавие получило новых противников. Во время раскулачивания своих обидчиков К.Я. Наякшин проявлял вполне понятную непримиримость. Столкнувшись в детстве с несправедливостью, будущий профессор истории через всю жизнь пронес ненависть к роскоши, богатству, к предпринимательству и буржуазной культуре.
Возможно, мы сгустили краски, но сделали это для того, чтобы очертить проблему социализации личности через наследование. Российское законодательство на этом юридическом поле в последние десятилетия XIX века претерпевало изменения в сторону гуманизации и упрочения цивилизованности. Главным инструментом в данном механизме служило духовное завещание, через которое и шел процесс наследования. Самарцы в начале века также при разделе имущества пользовались услугами высокоразвитой российской юриспруденции. В архиве окружного суда хранится немало духовных завещаний тех времен. Писать при жизни завещание было столь же принято, как надевать фрак на бал или прогуливаться вечером по Дворянской.
Использовали закон для регламентации отношений между родственниками не только богатые и именитые, но скромные интеллигенты и даже самые бедные крестьяне. Вот как это осуществлялось. Иван Данилович Жоголев еще в начале XX века пришел в Самарскую нотариальную контору и написал следующее завещание: «Завещаю родным сыновьям Ивану Даниловичу Жоголеву – 147 десятин, Исаю Даниловичу – 147 десятин, Алексею Даниловичу – 147 десятин земли. Внукам моим Григорию и Матвею Трофимовичам завещаю 139 десятин земли. Дочери Ирине Даниловне Вологиной завещаю в пожизненное владение землей в 20 десятин, после ее смерти имение должно поступить в полную собственность моим сыновьям: Ивану, Алексею, Исаю и внукам моим. Фруктовый сад в Бузулукском уезде под названием «Паника» завещаю: правую часть от реки по дороге сыновьям Ивану иИсаю, левую – сыну Алексею и внукам Григорию и Матвею Жоголевым. Внукам – по 1/8 части сада. Завещаю на хуторе «Паника» 3 дома с постройками: 1 дом – Ивану, 2 дом – Исаю, 3 дом – по равным частям внукам Григорию и Матвею. Амбар на хуторе «Паника» – сыну Алексею. Другим наследникам в завещанное имущество не вступать». 18 декабря 1910 года Иван Данилович скончался и сразу в ход вступил закон о наследии. 2 июля 1911 года по указанию окружного суда самарские газеты опубликовали объявление о вызове всех наследников усопшего. Однако, чтобы вступить во владение собственностью, наследникам пришлось нанять помощника присяжного поверенного А.И. Коробова, который подготовил все документы, и суд распределил недвижимость в соответствии с завещанием. Все те, кто в нем не был указан, остались, как говорится, с носом, хотя к ним относились и несколько внуков, и родной сын Евдоким, и многие другие.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.1953,с.6).
У нас возник вопрос, а не на таких ли суровостях закона построена любовь детей к родителям, о которой любят столько говорить поклонники ветхой старины, мол, было уважение молодых к старикам, слушались они дедов и отцов. Может, дело не в уважении, а в материальном интересе? Подлизался к родителю, подмазался, поползал перед ним, ублажил – земельки больше, а то, глядишь, и в родительский каменный домик переселился. А кто шею не гнул, на своем стоял, не пресмыкался, тот и остался со своей гордыней. Вот завещание уже другого Жоголева, Акима Григорьевича, что имел собственный дом на Дворянской, 120, рядом с госбанком. Он оставил свое духовное завещание под № 38976 во вкладе этого же банка. Наследникам полагались лесопильный завод, пристань, дом с дворовыми постройками, куча векселей, облигаций и внушительный счет на сберкнижке. Интерес представляют следующие строки: «Если кто из детей моих или внуков обнаружит склонность к музыкальному образованию или к другому профессиональному знанию, обязываю распорядителей выдавать на учение по 100 рублей в год каждому в течение 5 лет для образования в низших и средних учебных заведениях. Выдача дохода производится три раза в год: в марте, августе и декабре. Через 50 лет после моей смерти наследники мои становятся полными собственниками имения и капиталов. 50 лет все завещанное не может быть обременено залогом, быть продано с торгов за долю имущества наследника... Прошу всех жить в мире и любви и по поводу моих распоряжений не заводить споров, но искренне и безропотно исполнять мою последнюю волю». Составил документ присяжный поверенный Петр Павлович Подбельский. 3 февраля 1912 года А.Г. Жоголев скончался, но настоящий удар родственники получили позже, на суде. Оказалось, что все имущество заложено, лесопилка давно продана, а задолженность по векселям составляет около 40 тысяч рублей.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.1947,с.3). Наследники упали в обморок, а очевидцы событий утверждали, что где-то под потолком присутственного места явственно был слышен сатанинский стариковский смешок и покашливание.
Подобная ситуация случилась с купчихой Прасковьей Федоровной Зарубаловой. После ее смерти 20 октября 1911 года наследники дочери Татьяна и Валентина, сыновья Александр и Константин уже предвкушали, как они получат в собственность особняк на Соборной, 37, стоимостью в 19 700 рублей, дачу на берегу Волги за 1 792 рубля, а также непроданный товар, оцениваемый в 5 тысяч рублей. Увы, их иллюзии разрушил судебный исполнитель, заявивший, что все имущество пойдет с молотка за неоплаченные долги.
Иногда самим присяжным поверенным приходилось выступать в роли истца для получения наследства. Так, известный самарский юрист Александр Григорьевич Елшин, изучив законодательство о дворянском наследовании, согласно которому имение не дробится, а передается по старшинству, попытался сыграть красивую игру. Умер брат его родного деда. Осталось имение в Самарском уезде, близ села Кобельмы, в 60 десятин. А.Г. Елшин оказался старшим по мужской линии, но, к сожалению, Указ от 20 июня 1848 года о наделении мелкопоместных дворян землей не делал различий между полами. Старше юриста оказалась его родная сестра Ольга Григорьевна по мужу Одайкина, которая и получила заветную землю.
В среде небогатых интеллигентов трагедии случались реже, так как лакомых кусков делить не приходилось. К примеру, учительница 3-го мужского приходского училища Серафима Алексеевна Ильина завещала дочери дачу на 8-й просеке стоимостью в 750 рублей и один 5%-ный билет Второго внутреннего с выигрышем займа в сумме 355 рублей. Закавыка, правда, и тут находилась. Дело в том, что наследница не имела права продавать билет, пока он не выиграет.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2142,с.19).
Самарские судебные заседания по вопросу о наследстве знали много скандалов, распрей, неожиданных сюрпризов, казусов и парадоксов. Но все-таки сказывалась цивилизация, проблемы сглаживались. В деревнях же конфликты протекали остро и даже жестоко. Так, после смерти крестьянина села Миролюбовка Бузулукского уезда Петра Павловича Жабина выяснилось, что умерший разделил дом, землю, сельскохозяйственные орудия, скот и, как писалось в документе, «домашнюю рухлядь» между сыновьями Федотом и Ефимом. Третий сын Василий недавно скончался, у него остался малолетний Петя. Дед оставил внуку лишь пять овец. Опекун Пети заявил в окружной суд, что Ефим и Федот выбили из полумертвого старика выгодное им и совершенно несправедливое завещание.( ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2140,с.22). Но суд не принял во внимание это заявление. Сирота остался ни с чем. Дело на этом не закончилось. Мы не случайно упомянули проходивший в документе термин «домашняя рухлядь». Из-за нее и случилось следующее.
Все в том же селе Миролюбовка жил крестьянин Никифор Федорович Жабин, которому кое-что досталось от того наследства: кувшин для молока, ведро, поднос, несколько горшков да старая оглобля. Вот за этой-то оглоблей пришел родственник, Дмитрий Ефимович Жабин, мол, старик ее мне обещал при жизни. Начался скандал, который перерос в драку. Дмитрий, недолго думая, схватил злополучную оглоблю и проломил череп хозяину, который на месте и скончался. Хулигана на 3 месяца посадили в тюрьму, а вдова осталась с четырьмя малолетними детьми без кормильца. Она возбудила дело 13 сентября 1914 года против родственника-убийцы с требованием, чтобы он обеспечивал ее семью. Суд постановил обязать Дмитрия Жабина выплачивать семье убитого 15 рублей ежемесячно.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2476,с.1). Ответчик кричал в зале заседаний: «Змеенышей кормить не буду, пусть оглоблю вертают. Она моя». Судья ответил на это: «Зря кричишь, надо было наложить 25 рублей. А если кормить детей не будешь, в Сибирь замурую».
Как видим, дележ собственности между родственниками приводил не просто к конфликтам, возникала настоящая гражданская война в отдельно взятом семействе, а все общество приучалось, нарушая Христовы заповеди, идти брат на брата. Мировая цивилизация нашла рецепты от этой болезни, порождающей человеконенавистничество. Представители имущественных слоев, лишенные наследства, а также обедневшие потомки включались в государственные программы по социальной защите, получали бесплатное образование и достойную работу, обеспечивающую достаток и уважение окружающих. В России такой механизм еще только намечался и не мог снять остроту конфликтов. Большевики уловили свое звездное мгновение и, как масло в огонь, бросили знаменитый лозунг – «Грабь награбленное». Эти слова оказались близки миллионам обиженных и оскорбленных граждан. Можно ли их за это винить? Принцип равенства возможностей побеждает животный принцип уравниловки лишь при высоком уровне политической культуры населения, чего в крестьянской стране ожидать было трудно.