сочинение «как я провел выходные»
Утиные выводки умчались догонять разжиревших куликов, оставив городских охотников не у дел. Семья, дом, работа – конечно же, хорошо, но …
Душа требует полета, а чистить ружье лень. Выход из столь затруднительного положения нашелся как всегда неожиданно, сам по себе. В этот раз он постучался в телефон бодрым голосом племянника:
- Дядя Вова, поехали на лося.
Приглашение укладывалось в формулу «любой кипешь, только без драки» и было принято без колебаний.
Пару раз сохатого я перевидал – отличить от коровы сумею. Тем паче что буренку, отошедшую более чем на двести метров от деревни, принято считать дикой.
Пятьсот верст дурной кобыле не крюк и вот мы уже летим по мокрому асфальту в направлении Валдайской возвышенности под аккомпанемент «Радио Джаз» и неспешной мужской болтовни о коварстве политиканов и красивых женщин.
Старенький «Форд», не смотря на поломки несовместимые с управлением, выказывает чудеса изворотливости и живучести. Кабина постепенно наполняется парами вседозволенности, от чего туманит головы и лобовое стекло. Детали предстоящего загона оставляем за скобками, ибо суеверие присуще не столько темным язычникам, сколько рыбакам/ охотникам наравне с картежниками и студентами-первогодками.
Гостевой домик встречает жаром перетопленной печи, жареной ряпушкой и тщательно заправленными койками. Бригадир – на удивление трезвый основательный мужчина с задатками руководителя крупного завода – бодро докладывает обстановку: накануне прошляпили здоровенного быка, но водки хватит всем. Оба известия воспринимаем как добрый знак и приступаем к разбрасыванию вещей, дабы создать подобающую случаю непринужденность.
Рюмки через три к нам присоединяется выспавшийся после сидения на вышке еще один участник экспедиции. Этот типаж заслуживает отдельного рассказа, и я непременно к нему в другой раз вернусь. Пока лишь скажу, что разгильдяйство не его конек, а вовсе даже наоборот. Наша четверка разбивается по парам: одна пьет и поет, вторая ест и не слушает.
Часам к трем утра выдохлись и нырнули в кровати.
- Рота, подъем!
Это пришел будить организатор охоты, он же - владелец домика по совместительству. Вслед за ним подтянулись остальные зверобои. Свежее прочих выглядели собаки - два разномастных лайкоида, незамысловатые наружностью и кличками. Глядя на простодушные морды, я впервые усомнился в успехе предприятия. «Ничего, - успокаиваю себя, - Бог даст, наткнутся на зверя хоть случайно, хоть по ошибке».
Как известно, на охоте мелочей не бывает, а, уж, забытые дома резиновые сапоги тем более. Племянник – добрая душа - отдал свои, и наш отряд выдвинулся в место предполагаемой дислокации постного мяса, ибо с недавних пор скоромное мне противопоказано.
Строгая красота северных широт радует и успокаивает: мелководье поддернуто пленкой льда, опавшая листва намокла и под ногами не шуршит. Выполняя егерский наказ, идем гуськом, молча, не курим и почти не дышим. Глазами рыщем по сторонам, внимаем громкой беседе Главного по мобильной связи. «Видимо звери привыкли к его голосу и не боятся. А те, кто мог бы знать о цели предыдущих визитов, уже никому не расскажут…»
На третьем пустом загоне проникся сочувствием к солдатам Наполеона, потому как окоченел и проявлял интерес к окружающему не более, чем мороженая треска к бикини.
К счастью рано стемнело, и мы вернулись к еде и песням.
На следующее утро, сменив собак, ожесточенно прочесываем «хлебные» угодья лесного массива. В награду за наше рвение Святой Трифон ниспослал ошалевшего от страха белячка, и то на пару мгновений – сфоткать не успели.
Пора возвращаться в Москву.
Наскоро расплатившись за гостеприимство с хозяевами, вяло переругавшись и перецеловавшись, тронулись в путь.
Спустя шесть часов усталый, но довольный погрузился в домашнее кресло и воспоминания о незабываемых моментах, проведенных в кругу единомышленников вдали от суетного города.
13.11.15