«Сначала три ложки кутьи, а потом все остальное! Что значит, “не могу”?! Надо!» — бабушки напряженно смотрели, как я давлюсь кутьей, готовые запихать в меня ее насильно, если вдруг что-то пойдет не так. Я и сама понимала, что лучше бы никаких неожиданностей не было, ведь старушки были страшны в своей решимости. Почему-то было очень важно, чтобы первые три ложки кутьи на поминальной трапезе съел именно ребенок. После того как я с трудом проглатывала третью ложку, они теряли ко мне всякий интерес, и можно было незаметно ускользнуть из-за стола и убежать играть во двор — подальше от этого жуткого мероприятия под названием «поминки».
Остаться в живых
В детстве слово «поминки» было наполнено для меня действительно ужасным содержанием. Со слов взрослых я знала, что покойник невидимым образом присутствует в доме: сидит с нами за столом, прихлебывает из стакана, поставленного специально для него, откусывает от куска хлеба, которым накрыт стакан. Но что самое жуткое — он отражается в зеркалах, поэтому их занавешивают тканью.
Я понимала, что все вокруг очень боятся смерти и что если что-то сделать неправильно по отношению к усопшему, то можно запросто тоже умереть. И ужасалась своим детским сознанием, что так дешево может стоить жизнь: всего лишь по незнанию что-то не так сделала на поминках — и всё, аминь! Поэтому всезнающим бабулям я все же не перечила, хотя очень хотелось. Например, когда запрещали есть вилкой на поминках: мол, человек, накалывая вилкой еду, колет ею заодно и несчастного усопшего. Даже моя безграничная фантазия никак не могла сформировать эту картинку в голове. Еще мне казалось безумием, что на сороковой день усопшего «провожают» из дома, открывают двери и даже форточки — кто знает, может, ему в форточку вздумается выпрыгнуть… Все провожающие обязательно слышат шаги, вздохи, стук — несчастный, видимо, не желает уходить ни в дверь, ни в окно, поэтому надо быть настойчивым, беседовать с ним и объяснять, что, мол, давай-ка ты иди уже, нечего тебе здесь делать. А если не выпроводишь, и усопший останется, тогда всем мало не покажется! Волосы на моей голове шевелились от страха, и я молчала… на всякий случай.
А когда приходилось посещать со взрослыми кладбище, я испуганно смотрела, как выкладывают на могилку еду, поливают холмик водкой, если покойник выпивал, втыкают в землю сигареты, если он курил при жизни. А потом, ночью, мне снились кошмары: из могильного холма высовываются страшные костлявые руки, которые утаскивают еду под землю… Видимо, дальше моя психика не выдерживала: я просыпалась всегда до того, как из-под земли, по логике вещей, должно было донестись чавканье.
Ночные кошмары с покойниками в главной роли преследовали меня до того времени, пока я не воцерковилась и не узнала, что на самом деле все эти страшные обряды — полная чушь. С моих плеч просто гора свалилась, когда пришло понимание, что никакой стакан водки с хлебом ставить не нужно, потому что покойник не ест и не пьет — ну нет у него системы пищеварения! И в зеркале он тоже не отражается! А возвышенная поэтическая фраза «пусть земля ему будет пухом» не имеет ничего общего с реальностью — потому что в земле остаются лишь бренные останки, а бессмертная душа уходит в мир иной. И самое главное — мы, живущие здесь, имеем реальную возможность помочь этой душе. Все, что нужно ей — это наша молитва, а мы этого, самого важного, не делаем.
Как это было…
Как возникло в сознании русского человека столько суеверий и что это за день — Димитриевская родительская суббота, которая отмечается в этом году 7 ноября, рассказывает протоиерей Анатолий Страхов — настоятель саратовского храма во имя святителя Николая Чудотворца, что на Елшанском кладбище.
—;Димитриевская родительская суббота установлена святым князем Димитрием Донским после победы на Куликовом поле в 1380 году. Благочестивый князь совершил моление о павших воинах, а после этого, по благословению преподобного Сергия Радонежского, поминовение усопших воинов стало совершаться каждый год перед празднованием памяти святого великомученика Димитрия Солунского. Церковь считает своим особым долгом молиться за убиенных воинов, потому что воины — это те, кто во всей полноте исполнил заповедь Христа: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Постепенно Димитриевская суббота стала днем заупокойного поминовения не только воинов, но и всех усопших православных христиан, и называется родительской.
Традиция церковного поминовения основана на любви. Наша любовь к усопшему не заканчивается с его смертью, как и его любовь к нам. По учению Церкви, живущие на земле своими молитвами могут изменить загробное существование человека. Своими добродетелями, совершением добрых дел в память о почившем они могут помочь душе усопшего приблизиться к Богу.
Одним из таких добрых дел и является поминальная трапеза. Раньше на поминальный обед непременно приглашались нищие, малоимущие люди, которые в знак благодарности за трапезу возносили свою молитву о усопшем. На этом же основании раздают имущество и личные вещи покойного.
Заботиться о своем духовном воспитании
Человек, не знающий Христа и лишенный веры, не может правильно ответить даже на банальный вопрос: ради чего он живет. От непонимания смысла жизни и смерть становится бессмысленной и страшной. Именно поэтому, когда в безбожную эпоху был утрачен истинный смысл погребальных традиций, на их место пришло множество суеверий, порой доходящих до абсурда. И хотя в настоящее время люди имеют возможность ходить в храм, суеверия не только не исчезают, но даже умножаются. Это происходит из-за того, что современные христиане не заботятся о своем духовном воспитании, им легче поддаваться суеверным предрассудкам, нежели постигать основы своей веры.
Приметы — это отголоски языческого мышления, здесь от человека не требуется жертвы, достаточно исполнить все так, как диктуют правила. А следование Христу требует личной отдачи человека, оно требует его молитвенного труда, нравственной аскезы, перемены всего мировоззрения. Но и утешение при этом велико. Когда человек возносит о почивших близких молитву Богу, боль и скорбь от расставания утихают, потому что молящийся исполняет заповедь любви.
И снова вопросы…
И все-таки даже церковные люди, не признающие суеверий, тяготятся различными вопросами, связанными с поминовением. Например, возможно ли присутствие алкоголя на поминальной трапезе? С трудом ломаются стереотипы. Сложно сказать всем, пришедшим помянуть: извините, ваши надежды не оправдались, алкоголя не будет. Или же многие задаются таким вопросом: подали тебе сладости какие-то — помяни, мол, раба такого-то, а ты не хочешь или не можешь, в силу ряда причин, это съесть. Мало того, что не съешь, да еще и не чувствуешь внутренней потребности молиться за человека, которого никогда не знал. Как тут быть? Уместно ли здесь чувство вины? Отец Анатолий отвечает на эти вопросы так:
—;Алкоголь на поминальной трапезе недопустим. Относительно этого есть уже сложившаяся церковная традиция. Употребляют его на поминках опять-таки от духовной пустоты, притом что истина явно не на дне стакана находится, а еще для анестезии, чтобы уйти от реальности, от скорби, чтобы душа не болела. Но душа, как говорил Тертуллиан, по природе христианка, и утешение она может получить только через подлинное богообщение. Часто приходится наблюдать, как поминальная трапеза превращается в результате употребления алкоголя в праздник. Люди за столом начинают обсуждать какие-то свои личные проблемы, никоим образом не относящиеся к жизни усопшего, что никак не соответствует должному поведению человека в таких обстоятельствах. Что касается чувства вины из-за невозможности употребить в пищу продукты, данные для поминовения, это чувство базируется опять же на суеверном подходе. Нужно понимать, что если человеку подают в память об усопшем какую-то пищу, это вовсе не означает, что покойному станет лучше именно оттого, что мы ее съедим. Конечно же нет — это нужно принимать именно как просьбу о молитве. Даже если мы не знали человека, стоит поблагодарить, вознести хотя бы краткую молитву, а не подходящие нам продукты или вещи передать тому, кому они пригодятся. Если же помянуть незнакомого человека вообще не хочется или даже неприятно, надо спросить себя: хотел бы я, чтобы незнакомые люди после моей кончины вознесли обо мне молитву? Думаю, что ответ найдется очень быстро: каждому хотелось бы, чтобы после смерти о нем молилось как можно больше людей — не важно, ближних или дальних. Христианская совесть сама отвечает нам на очень многие вопросы. Нужно просто слушать ее — почаще.
Газета «Православная вера» № 21 (545)