Беременность и роды – прерогатива чисто женская, а вот приключения в этот период бывают такие, что охота и рыбалка по сравнению с ними – так, детская забава. За два дня до родов меня угораздило простыть. В роддом я приехала с кашлем, поэтому меня поместили в палату с такими же кашляющими и чихающими мамочками. Чтобы не возиться со мной ночью, мне вкатили лошадиную дозу снотворного и отправили спать. В результате мой сынуля, так рвавшийся на белый свет, уснул, и разродиться мне не удалось, отправили на кесарево. На следующий день после операции мне принесли показать моего сына – щекастого, с густыми, длинными темными волосами до плеч и с закрытыми глазами (спал почти двое суток из-за снотворного и наркоза). В этот же день ко мне пришла местная психологиня, обаятельная молодая женщина, и вручила мне тест с совершенно идиотскими вопросами вроде чего я ждала и оправдались ли мои ожидания. Пока я читала вопросы и ставила галочки, она с любопытством смотрела на меня, а потом спросила, откуда у меня английское имя. Я честно ответила, что это фантазии моих родителей и все претензии к ним. Она как бы между прочим спросила:
– Вы уже знаете, что говорили во время операции по-английски?
Я сказала, что в памяти задержалось столько диалогов, которые мы учили в институте наизусть… На все эти странные вопросы я не обратила никакого внимания: мне надо было срочно избавляться от противного кашля, да и температура давала о себе знать.
Пока меня лечили от простуды, сына кормили из бутылочки, и вот настал торжественный момент: меня перевели в палату к здоровым мамочкам и сына впервые принесли кормить. Осторожно беру его на руки, прикладываю к груди – не сосет! Слизывает капельки молока, которые я выдавливаю, а сосать – ни-ни, это же такая трудная работа!
Лихорадочно думаю, как заставить моего маленького высосать все, что мой организм для него приготовил, а нянечка советует: ты ему спой.
Что же спеть-то? На ум приходит одна-единственная песня, которую мы учили еще в школе, а потом в институте – «My Bonnie».
Смотрю на моего любимого голодного маленького и начинаю потихоньку петь:
“My bonnie is over the ocean,
My bonnie is over the sea…”
Сын прислушивается, а потом начинает сосать, точно попадая в ритм песенки. Ура! Получилось! Нянечка как-то странно смотрит на меня и уходит из палаты. Наконец мой сынуля довольно отваливается от груди и засыпает. Я тихонько качаю его и нашептываю, боясь разбудить, все ту же песенку вперемешку с разными ласковыми словами, а он спит и улыбается во сне.
На следующий день ко мне приходит врач и во время осмотра спрашивает, кто я по национальности… Отвечаю, что русская – недоверчиво улыбается. Приходит еще один врач, и как бы между делом в нашу беседу вплетаются вопросы об имени и национальности.
Имя у меня нерусское, к этим вопросам я привыкла с детства, а вот моя национальность никогда никого не интересовала. Остается гадать, в чем дело.
В нашу палату перевели новенькую мамочку из тех, кто всегда все про всех знает. Начались бесконечные анекдоты и истории из жизни новой соседки, которая работала до декрета на стройке, приправленные забористыми выражениями. Я, при всей своей болтливости, почувствовала себя монахиней, готовящейся дать обет молчания: переговорить эту мамочку было невозможно. Спасали прогулки по коридору, телевизор в холле и столовая, где мы садились за стол так, как хотелось.
Возвращаюсь из столовой и слышу, как наша рассказчица вдохновенно вещает:
–… Шпионку поймали в нашем роддоме. Ее в отдельную палату поместили, двух ФСБшников приставили, охраняют ее днем и ночью. Сына родила, так с первого дня поет ему песни на английском языке, разговаривает с ним только по-английски, во время кесарева тоже по-английски говорила.
Я прохожу к своей кровати, прислушиваюсь, а мамочка продолжает:
– На допросы водят под конвоем, сама видела. Врача к ней приставили отдельного, специально подготовленного, чтобы не было возможности информацию передавать…
Да, приходил ко мне пару раз терапевт, проверял, полностью ли вылечили меня от простуды. Приходил маммолог, учил правильно сцеживать молоко, чтобы не нажить новых болячек… Приходил хирург, справлялся, как я себя чувствую после операции, не тянет ли шов.
Мамочки слушали рассказчицу с интересом и время от времени вставляли свои реплики вроде «Надо же!» «В кино тоже показывали, что во время родов на родном языке кричат, помните?», и тем самым как бы подтверждали правдивость истории.
Наконец я тоже решила поучаствовать в такой занимательной беседе. Я подошла и спокойно спросила:
– Это про меня, что ли, рассказываете?
– А ты тут причем? – окрысилась дамочка.
– Вообще-то это я по-английски ребенку пою, чтобы молоко сосал…
Мамочки насторожились…
– И по-английски я во время кесарева говорила. Видимо, стихи или диалоги наизусть рассказывала… Английский – моя профессия, поэтому ничего удивительного в этом нет.
Рассказчица, чувствуя, что ее история, так складно сплетенная из обрывков слухов, вот-вот рассыплется, просто озверела.
– Пошла отсюда, нечего к людям в разговор влезать.
Реплику она приправила такими крепкими выражениями, что я поспешно ретировалась.
В коридоре стоял хирург и рассматривал пачку кубинских сигарет, которые появились в продаже и еще не стали такими же привычными, как «Опал» или «Стюардесса». На этикетке было крупно написано по-испански «Fumar da;a su salud». Я не удержалась и тут же перевела:
– Курение вредит вашему здоровью.
–Ну точно шпионка Кэт! – расхохотался хирург.
Через неделю нас с сыном благополучно выписали, и мы отправились домой. Месяца через два во время прогулки в парке мы встретили эту соседку-рассказчицу. Разговариваем о здоровье, о детях, и вдруг она говорит:
– Ты уж извини, что я тебя тогда послала. Скучно в палате, все такие клушки, а тут вижу – медсестры шепчутся, врачи переговариваются, психолог бегает: мол, у мамочки с именем и с песенками непонятки… Вот и заплела историйку. Они слушают, аж слюной захлёбываются, а мне смешно на них смотреть. Рассказывала бы про снежного человека – тоже поверили бы… А ты чего по-английски-то сыну пела?
– Да что на ум пришло, то и запела, лишь бы сосал.
– Слушай, а ты кто по национальности?
– Да русская я, русская! И муж у меня русский, и сын…
В это время к нам подошел мой муж, студент четвертого курса иняза. Он наклонился над коляской и со всей нежностью прошептал: «Paul, sonny, it’s time to go home, your daddy is seek and tired. I’ve had a hard day» (Паша, сынок, пора домой, папочка устал. У меня был тяжелый день.)
Тетка вытаращила глаза, дико посмотрела на нас и помчалась во всю прыть, не обращая внимания на рытвины и колдобины недавно перекопанного и еще не отремонтированного тротуара. Муж с недоумением посмотрел на резво удалявшуюся мамочку и спросил:
– Что это с ней?
– Думаю, она встретила не только шпионку Кэт, но и семейку шпионов в полном составе…